Быков редко говорил такие длинные речи, и Александр понял, к чему он его готовит.
– Ты, наверное, уже понимаешь суть моего предложения?
Александр кивнул.
– Мне нужен человек, который будет управлять этим заводом. Расстояние до острова огромно, порой по несколько дней не бывает связи, поэтому нужен надежный проверенный человек с определенным характером, чтобы выдержать трудности и к тому же не нуждающийся в няньке и постоянных пендалях. Ты обладаешь этими качествами и у меня есть чувство, что ты справишься. Понимаю, что решение надо обдумать, поэтому даю тебе целых три дня.
Александр в душе грустно улыбнулся. Три дня, которые перевернут его жизнь. Зазвонила "лопата" – новомодный огромный мобильный телефон и Быков снова превратился в вихрь.
– Взвесь все хорошенько, посоветуйся с семьей. Жду от тебя ответа в двенадцать в пятницу.
Саша вышел от Быкова немного потерянный. Предложение было хоть и неожиданное, но подкупало своей новизной. Сорваться и уехать за тысячи километров в совершенно новую и незнакомую обстановку поднимать новое дело было и опасно и интересно. Дух приключений, давно заснувший, вдруг заговорил внутри него и заслонил сомнения. Однако принять предложение означало разрушить стабильность, планы, которых они со Светланой настроили немало.
Этот день и следующий он провел в раздумьях, тщательно взвешивая все за и против. Он хотел принять продуманное решение и уже не менять его. В итоге стремление к приключениям, желание посмотреть мир и возможность испытать себя в новом деле взяли верх, и он решил согласиться. В конце концов, в Москве его ждало тоже, что и всех остальных: сытая успешная жизнь, коробки домов, вечный цикл «работа – дом», ну иногда развлечения и выезд на курорты. Но на курорты он может и оттуда ездить, не в прошлом веке же живем.
Дома состоялся непростой разговор. Светлана, вопреки его ожиданиям, сначала категорически отказалась менять свою стабильную жизнь на новую авантюру. Но Александр решил показать, кто все решает в семье и не отступал. Они разругались. Ему совсем не хотелось делать выбор между семейным счастьем и новыми возможностями. Он считал, что это вполне совместимые друг с другом вещи. И тогда он пребывал в абсолютно твердой позиции, что любящая жена всегда должна идти за своим мужем, хоть на край света.
– Пойми, – говорил он, – это же я ради нас. Мы так сможем быстрее заработать на новую квартиру, большую как ты хочешь. В центре Москвы. И у меня будет возможность сделать хорошую карьеру.
– А если этот завод невозможно поднять? Вдруг там все так запущено?
– Я справлюсь. Каким бы запущенным он ни был, и выведу его на новый уровень. И на меньшее не согласен!
Он стукнул кулаком по столу.
Поняв, что его не переубедить, Светлана пошла на встречу и им удалось договориться. Они решили, что Саша поедет туда один, посмотрит, изучит обстановку и потом примет решение остаться и перевезти семью или перевестись или уволиться и вернуться обратно. Третий вариант они не обсуждали, но именно он потом и случился. Быков был очень рад согласию Александра и не скрывал этого. Босс верил в него и это вселяло в Кузнецова уверенность, хоть он и не питал сомнений насчет того, что директор жестко спросит за результат.
Он передал дела новому начальнику отдела и через две недели после согласия, он, Быков и его новый помощник Дмитрий Седин стояли с чемоданами в аэропорту Шереметьево в ожидании рейса на Владивосток. Светлана и Оксана при расставании пустили слезу. Сам Саша держался, хоть это было и тяжело, ведь он ни разу еще надолго не расставался со своими любимыми.
Владивосток был непривычным для него морским городом, в котором куда не пойдешь всегда в гору и всегда против ветра. Этот город был наполнен непривычной морской свежестью, красивыми девушками с красивыми ногами и японскими автомобилями с безбашенными водителями и. Во Владивостоке они несколько дней, используя связи директора, решали вопросы по загрузке необходимых материалов на судно, идущее на Курилы. Столкнувшись с проблемами, которые возникают при закупе и доставке материалов совершенно разного вида, Быков принял решение открыть во Владивостоке филиал и отдал в московский офис указание прислать команду.
Затем они вылетели в Южно-Сахалинск, небольшой аккуратный город с очень ровными перпендикулярными улицами и с большим количеством российских корейцев. Там уже шла работа по открытию филиала. Быков решил создать развитую филиальную сеть на Дальнем Востоке, которая должна была заниматься снабжением завода и поставками рыбопродукции на запад России. В перспективе это оправдалось ростом прибыли с продаж рыбопродукции.
Южнее Южно-Сахалинска находится портовый городок Корсаков, в порту которого они сели на единственное пассажирское судно, осуществляющее рейсы на Южные Курилы. Судно, как и все пассажирские суда этого типа, носило имя известного литератора: "Марина Цветаева". Из-за нечастых рейсов оно было переполнено, но Быков опять подключил свои связи, и им досталась каюта люкс с двумя диванами, двумя кроватями, душем и туалетом. На Цветаевой Александр и познакомился с Юрием Михайловичем Коваленко, капитаном второго ранга…
…Он вспомнил про Коваленко и очнулся от воспоминаний. Надо с ним связаться. Он достал рацию.
– Михалыч, прием.
– Да, Михалыч, – через пару секунд ответил Коваленко.
– Что делаешь?
– Чай с Иванычем пью. А вы?
– Мы тоже пьем. Как там Иваныч?
– Нормально, даже не задело. Хочет, пока все тихо сбегать за пулеметом.
– Ну пусть сам смотрит, напрасно не рискует. Свою задачу выполнил на пять. Теперь наша очередь.
– Да, будем ждать. Давай, как какое-нибудь движение начнется, свяжемся, обсудим.
– Договорились. Конец связи.
Александр посмотрел на Вадима, тот внимательно смотрел на бухту.
– Что там видно?
– Да ничего, просто любуюсь видом. Осенью бухту всегда хорошо видно. Не то, что весной, одни туманы.
Даа, туманы. Первый раз Саша приехал на остров весной. Это было утром, стоял густой плотный туман. Все три дня рейса с Корсакова пролетели в пьяном веселье с Коваленко и Сединым. Быков пил мало, больше пропадал в каюте капитана или в баре, найдя себе в собеседники одинокую приятную даму. А они в каюте втроем, раскупорив бутылку дорогого коньяка, боролись с морской болезнью. Коваленко оказался приятным веселым хохмачем. Да и внешне, с полным украинским лицом, украшенным роскошными усами, не очень высокий, с генеральским животом, он создавал приятное впечатление и с первых секунд общения располагал к себе. За столом он постоянно шутил и травил морские и военные байки, вероятно, приукрашивая их новыми подробностями. Димка Седин, чем-то даже похожий на Коваленко, только выше и живот еще не такой крупный, не отставал от него. В общем, в дороге было весело и они в предчувствии нелегких трудовых будней, хорошо расслабились. Хорошо, что Быков позволил. Потом на острове он не давал им спуску, перемещаясь как непредсказуемый торнадо по всем объектам завода.
Погода была почти безоблачная всю дорогу, и Александру понравилось выходить на палубу и смотреть на океан, простиравшийся вокруг до самого горизонта. Это были новые и непривычные для него переживания. Ощущения от свежести и красоты волнующейся поверхности океана ему не с чем было сравнить. Иногда на небольшом расстоянии от судна появлялись блестящие спины дельфинов, которые порой весело выпрыгивали из воды, как бы приглашая всех порезвиться. Дамы и дети, гулявшие по палубе, весело кричали и махали дельфинам рукой.
В утро прибытия на остров Саша вышел на палубу вдохнуть свежего морского воздуха. Пароход сбавил ход и вот он заметил в тумане темное пятно, затем он стало более отчетливое и из тумана выплыл высокий скалистый берег. Александр прошел ближе к носу и увидел между двух высоких мысов узкий вход в бухту. Цветаева медленно входила в скалистые ворота, созданные природой, и остров постепенно, по частям открывался из тумана. Вот вверху справа показались деревянные створы, по которым суда попадают в фарватер, затем бетонный маяк, какое-то деревянное строение.
Слева внизу под скалой располагались нагромождения каких-то складов или цехов. Там же начинались невысокие пирсы, судя по всему, военные, так как у них стояли военные катера. Один пирс, самый длинный, был свободный. К нему и причалила безо всяких буксиров, с помощью мастерства капитана " Марина Цветаева".
– Хорошо, что сегодня штиль, – рассказывал Коваленко, – а в шторм Цветаева к пирсу не подходит. Тогда высылают плашкоут, который болтается, как корыто относительно парохода. Ведь дно у него плоское. Хотя в хороший шторм и пароход относительно плашкоута тоже болтается. Так вот, на этот плашкоут опускают трап, и он ходит вверх-вниз. Только и успевай спрыгнуть с него и отбежать подальше, чтобы не прибил.
Он начал руками показывать, как ходит трап, и Саша даже живо это представил. Потом ему самому не раз приходилось прыгать с этого трапа на плашкоут и бежать в другой конец палубы, чтобы не задело трапом.
Спустившись кое-как с парохода, они пролезли через толпу желающих сесть на судно, и Быков стал глазами искать машину с завода. Транспорт с завода задержался, от чего Быков пришел в ярость и Коваленко, пытаясь по своей привычке добряка сгладить ситуацию, вызвался довезти их до управления на своей темнозеленой Тойоте Краун, которая ждала его недалеко от пирса на территории военной части. Они согласились. Шаркая днищем по ухабам местной грунтовки, Краун вез их через территорию пограничных войск.
– Юрий Михайлович, не жалеете вы свою машину, – посетовал Седин.
– Да шо ей буде! Только от ржавчины зачистится!
– В морском климате техника, наверное, быстро ржавеет?
– Да смотря какая. На нашу постоянно изводили стеклоткань и разные клеи и герметики, чтобы усилить защиту от ржавчины, а без присмотра кузов быстро насквозь ржавчина проедала. А в японские авто годами не заглядываем и вроде ничего. В Японии лет пять машина ездит и у нас еще лет по десять. Качество у их машин отличное. Конечно, бывают проблемы с дизелями в морозы, в русскую зиму, но это только если совсем за техникой не следить.
Они подъехали к шлагбауму, который разделял гражданскую и военную территории. Туман понемногу рассеивался, и отсюда со склона сопки уже было видно почти всю бухту. Вокруг бухты располагались военная часть, заводской комплекс, жилые дома, магазинчики вдоль дороги и другие непонятные строения и развалины. Все это образовывало поселок Малокурильск.
Виды поселка не отличались ухоженностью и достижениями архитектуры, как например центры городов или ухоженных поселков. Скорее наоборот: невзрачные деревянные двухэтажные и одноэтажные жилые дома с поблекшей окраской, бетонные строения местами разрушены землетрясением, безхозно гуляющие коровы, грунтовые пыльные дороги. Резко выделялись на этом неухоженном фоне такие технические новшества, как спутниковые антенны, торчащие тут и там, японские джипы у домов и изящные японские шхуны, стоящие на приколе у причала напротив двухэтажного красно-серого бетонного строения с флагом – заводоуправления, к которому, спустившись с сопки, направил машину Коваленко.
– А что это за запах такой!? – поморщился Седин.
Кузнецов тоже немного раньше почувствовал неприятный запах, словно где-то рядом находилась гора протухшей рыбы, но на всякий случай промолчал.
Быков и Коваленко переглянулись и улыбнулись.
– Привыкай! А ты Саша тем более, – сказал директор, – такой запах издает туковый цех, который перерабатывает отходы рыбы в рыбную муку. Представляете каково его сотрудникам? А при попутном ветре и загрузке цеха на полную запах чувствует весь поселок. Так ведь, Юрий Михайлович?
– Да. Для нас это самый родной запах. Работает завод, значит, остров живет и будет жить. Были времена, когда завод не работал какое-то время. Мы думали уже все. Приплыли! Но жизнь, как вы чувствуете носом, налаживается!
Все расхохотались.
Навстречу от заводоуправления навстречу им несся джип, который от остальных автомобилей отличался чистотой и еще не успел запылится. Стало ясно, что это транспорт с завода. Коваленко помахал ему рукой и водитель джипа, всмотревшись в пассажиров развернулся и припарковался вслед за Крауном у заводоуправления. Из джипа выскочил водитель с взволнованным лицом и вслед за ним степенно вылез высокий стройный и осанистый мужчина лет сорока пяти. Александр угадал в нем действующего директора производства Игоря Николаевича Зуброва, о котором отзывались как об уважаемом и профессиональном управленце. С ним Саше предстояло наладить тесные отношения и попытаться работать в тандеме.
Быков набросился на обоих и принялся в своей любимой манере песочить их за опоздание, утверждая, что такими темпами они никуда не продвинутся. Водитель начал оправдываться, говоря что-то про слишком ранний приход "Цветаевой", а Зубров, выслушав все с невозмутимым видом, попросил прощения и обещал, что такое больше не повторится.
Пронзив обоих своим жестким взглядом, Быков представил им Александра:
– Это мой заместитель Александр Михайлович Кузнецов, он будет курировать работу всего завода и представлять здесь мои интересы и интересы всей компании. Вы, Игорь Николаевич, во всем помогайте ему.
– Конечно, Андрей Михайлович, – ответил Зубров и протянул руку Александру.
Он крепко пожал ее. Ему показалось, что с этим серьезным деловым человеком он сработается. И он не ошибся.
Дальше этот день и следующий месяц он помнил смутно. Почти каждый день новые лица: серьезные, испуганные, заискивающие, ухмыляющиеся, приветливые. С каждым ему предстояло работать, испытать их в деле и испытать себя. Каждый день он впитывал в себя новые знания, новые знакомства, новые планы и технологии. В те вечера, когда Быков не устраивал встречи с местными военными или аппаратчиками, он ужинал, падал на свою кровать с прогибающейся сеткой и отключался до утра. Через две недели после приезда, Быков, пообещав вернуться и пожелав успехов, уехал на материк. Когда Александр услышал эту фразу "на материк" он осознал свое новое интересное положение и немного проник в особенность местного менталитета. С отъездом Быкова у него возникло ощущение оторванности от цивилизации, как будто директор был единственной связующей нитью между ним и большой землей. Но назвался груздем… и он отчаянно включился в активную работу, и в суматохе решения каждодневных проблем ощущение заброшенности пропадало и даже создавалось впечатление, что у него великая миссия. Да и на самом деле сделать предстояло немало: набрать и обучить штат, отремонтировать и восстановить цеха, отремонтировать оборудование, запустить на максимальную мощность электростанцию, которая питала не только завод, но и весь поселок. Кроме этого планов у Быкова было громадье и, исполнив их, Кузнецов должен был вывести завод на новый международный уровень. Да и просто к предстоящей осенней путине предстояло сделать много всего, ведь из трех заводов с советских времен уцелел только один, да и тот функционировал лишь процентов на двадцать от своей проектной мощности.
С утра до позднего вечера Александр пропадал на производстве, осунулся, перестал за собой следить, питался всухомятку. Столовую им еще предстояло отстроить. Издалека его можно было узнать по синей куртке, которую он носил в любую погоду и в любое время года. Спасибо Зуброву – он общался в тактичной манере и постепенно вводил в курс всех дел, раскрывал нюансы, подбрасывал информацию, рисовал психологические портреты подчиненных. Без него было бы очень тяжело. Сам Зубров был одинок, дочка у него училась в Москве, жена умерла от рака несколько лет назад и потерянная любовь отражалась легкой грустью у него в глазах. Из-за своего одиночества он целыми днями пропадал на работе, что очень нравилось Быкову, любившему трудоголизм подчиненных, да и Кузнецову помогало контролировать ситуацию на заводе, которая иногда требовала экстренного вмешательства.