Заманив через Дунай 36-40-тысячную армию Ахмет-паши хитроумным перемещением в ловушку под Слободзеей – в окружении там погиб цвет отборного турецкого воинства – Кутузов вынудил турецкого султана Махмуда II запросить мира и был пожалован царем графским достоинством (29.10. 1811 г.).
…Между прочим, рассказывали, что якобы на самом деле Михаил Илларионович Кутузов был в приятельских отношениях с турецким главнокомандующим Ахмет-пашой еще со времен своего посольства в Константинополе. Понимая, что мир нужен России в условиях надвигавшейся войны с ненасытным Бонапартом как воздух, ради этой цели он вроде бы пошел на «хитроумный маневр». Для турецкого воинства якобы был специально оставлен «золотой мост» (или «окно») чтобы Ахмет-паша мог выскользнуть из окружения ибо иначе, т.е. будучи окруженным он не имел (по турецким понятиям) права вести мирные переговоры. Впрочем, это всего лишь гипотеза, оставляющая за пытливым читателем право на свои собственные выводы…
Искусно играя на противоречиях между Турцией и Францией, готовившейся напасть на Россию и заинтересованной в затягивании этой войны, Кутузов добился невозможного. По сути, именно он выиграл войну, которую до него никто не мог закончить, причем, за 27 дней до начала Отечественной войны 1812 г.
…Кстати, рассказывали, что российский император недовольный тем, что переговоры о мире проходят у Кутузова очень медленно, как он считал из-за его лени, решил заменить того своим ставленником – адмиралом П. В. Чичаговым. Новый главнокомандующий отправился в Молдавскую армию, имея при себе два рескрипта, по которым М. И. Кутузов должен был в любом случае оставить свой пост и явиться в Петербург. Согласно тексту первого рескрипта от 5 апреля Кутузову надлежало сдать армию Чичагову и приступить к деятельности в Госсовете. В тексте второго рескрипта от 9 апреля император поздравлял его с заключением мира и приглашал в столицу для «награждения за все знаменитые заслуги». Якобы супруга Михаила Илларионович наишустрейшая Екатерина Ильинична сумела через кое-кого из ближайшего окружения Александра I узнать о «двуличии» императора и успела предупредить мужа о том, что его может ожидать в том или ином случае. Тем временем, М. И. Кутузов успел-таки подписать мир с Блистательной Портой… за день до приезда адмирала-сменщика. Когда Чичагов вручил Кутузову второй (загодя помеченный или, как любил говорить Бонапарт – «на известный случай»! ) рескрипт, то Михаил Илларионович, взглянув на дату (государь не мог еще узнать о заключении мира!), все понял: император готов был предпочесть Кутузову кого угодно и вовсе не ждет его… с обещанными «награждениями за знаменитые заслуги». На самом деле государь уже отбыл к армии на западную границу российской империи…
Закончив войну с турками в мае 1812 г., т.е. незадолго до вторжения в Россию Наполеона и добившись подписания столь необходимого России Бухарестского мира, Кутузов не только сорвал замысел Бонапарта по созданию широкой антирусской коалиции, но и высвободил 50-тысячную армию накануне войны с Наполеоном. Емко и лаконично высказался по этому поводу известный советский историк Е. В. Тарле «Кутузов-дипломат нанес Наполеону в 1812 году тяжкий удар еще раньше, чем Кутузов-военачальник».
…Между прочим, по запискам современников, Наполеон, узнав о подписании Бухарестского мира с Россией только во время похода в Россию, находясь уже под Смоленском, смог успокоиться лишь после того как истощил весь запас известных ему грязных ругательств. А наиболее дальновидные из окружения французского императора наглядно задумались о последствиях для всех них ловкого трюка «старой северной лисы», сумевшей таки вывести из игры один из главных козырей в наполеоновский колоде карт накануне похода в «страну чудес и не пуганных медведей»…
Глава 2. Накануне судьбоносного решения
По некоторым данным, 5 августа, когда еще не был сдан Наполеону Смоленск, Александр I по настоятельному совету близких к нему генерала от артиллерии А. А. Аракчеева (Председателя Департамента военных дел Госсовета) и популярнейшего в войсках артиллерийского генерал-майора А. П. Ермолова, обращения председателя Государственного совета и Комитета министров, князя, генерал-фельдмаршала Н. И. Салтыкова – его бывшего воспитателя, под нажимом влиятельных представителей дворянства, от лица которых выступил суворовский племянник и князь Алексей Иванович Горчаков 1-й (или старший), письма царского друга детства графа П. А. Шувалова, чьим мнением государь особо дорожил – «…Если ваше величество не даст обеим армиям одного начальника, то <<…>> все может быть потеряно безнадежно. <<…>> нужно, чтобы ваше величество назначили его, не теряя ни минуты, иначе Россия погибла» – и в связи с очень тяжелой ситуации (до Москвы уже было «рукой подать!» – около 150 км) соглашается рассмотреть список кандидатов на пост главнокомандующего, предложенный ему Чрезвычайным Комитетом. Ему предстояло принять нелегкое решение, руководствуясь вечной формулой авторитарных правителей всех времен и народов – «Цари не ошибаются, по крайней мере, не могут сознаться в своих ошибках так, чтобы другие заметили их ошибку».
…Между прочим, примечательно, что государь не видел среди русских военачальников фигуры достойной противостояния Наполеону, тем более, в условиях, когда росло всеобщее недовольство затянувшимся отступлением русских армий вглубь страны, нежеланием вступить в решительное сражение с агрессором. В свое время император искал «героя» на стороне! Он обращался за помощью и к прославленному французскому генералу Моро (одному из главных соперников Бонапарта за славу первого полководца Европы той поры!), в то время проживавшему в изгнании в США, и к прекрасно зарекомендовавшему себя в войне на измор с наполеоновскими маршалами в Испании и Португалии сэру Артуру Уэллсли, более известному, как герцог Веллингтон. Но «дело не выгорело» и пришлось российскому императору «скрести по сусекам» среди своих (по его же собственным словам!) «невежественных» (Багратион), «лживых» (Кутузов) и прочих генералов с русскими и нерусскими фамилиями и разновеликими «заслугами» перед царем и Отечеством…
В состав Чрезвычайного Комитета по выборам главнокомандующего вошли весьма влиятельные персоны политического «бомонда» российской империи той поры: Председатель Государственного совета, князь, генерал-фельдмаршал Н. И. Салтыков, главнокомандующий в Санкт-Петербурге генерал от инфантерии С. К. Вязьмитинов, председатель департамента военных дел Государственного совета генерал от артиллерии граф А. А. Аракчеев, министр полиции, член Государственного совета генерал от инфантерии А. Д. Балашов, председатель департамента экономики Государственного совета, действительный тайный советник граф В. П. Кочубей и председатель департамента законов Государственного совета, действительный тайный советник князь П. В. Лопухин.
ЧК состоял из высших сановников империи, двое из которых являлись сугубо штатскими лицами, остальные четверо – не имели боевого опыта, а лишь «проходили» по категории военных администраторов, т.е. на военную авансцену выходила политика.
…Между прочим, кандидатуры здравствующих фельдмаршалов Н. И. Салтыкова (кстати, члена ЧК) и И. В. Гудовича по причине их преклонного возраста обсуждаться не стали…
Именно они (по одной из версий – долго и весьма не просто, а по другой – весьма оперативно и без конфликтно), ознакомившись как с официальными бумагами, так и с личными письмами из армии на имя государя в доме Н. И. Салтыкова обсуждали кандидатуры полных генералов (Багратиона, Тормасова, Дохтурова, Беннигсена и П.А фон дер Палена-старшего, причем, пара последних, в отличие от обрусевшего «чухонца» Барклая, были чистыми немцами).
Грузинский князь и любимец армии (не только у солдат, младшего и среднего офицерства, но поддерживаемый Беннигсеном, генерал-адъютантом П. А. Шуваловым и самой вдовствующей императрицей Марией Федоровной), генерал от инфантерии Петр Иванович Багратион при всех его несомненных больших плюсах (гений авангардно-арьергардных боев!), был излишне горяч, как-никак – самоучка без серьезного профессионального образования (или «невежда» по определению государя-императора), не обладал большим боевым опытом по руководству крупной массой войск (такой как Большая действующая армия – порядка 150 тыс. чел.). Кроме того, крайне мнительный Александр I его недолюбливал после того, как им из «далеко идущих интересов» «намеренно увлеклась» (по крайней мере, так полагают некоторые историки) амбициозная и энергичная, невероятно сексуально привлекательная, Като (Катиш) или, Великая княжна Екатерина Павловна (1788—1819)! Ходили же слухи, что с помощью «шпаги» Петра Ивановича и его – суворовского выученика – огромной популярности в войсках, эта «воструха» (так звал ее брат – хам и солдафон, цесаревич Константин Павлович) могла рассчитывать взойти на зашатавшийся под братом трон, как… Екатерина III!? Александр Павлович Гольштейн-Готторп («Романов») никогда не забывал, как жутко ушел из жизни его батюшка Павел Петрович – зверски забитый пьяными гвардейцами, армейской элитой. Наконец, государь никогда не видел в нем полководца-стратега и вряд ли утвердил бы его кандидатуру на такой ответственный пост и, тем более, в столь тяжелый момент. К тому же, он уже весьма сомнительно показал себя в глазах царя в начальный период войны.
…Кстати сказать, все свои «сомнения» критического толка в адрес Багратиона, а заодно и Барклая с Кутузовым российский самодержец высказал в письме от 5 (17) сентября 1812 г. главнокомандующему Дунайской армией адмиралу П. В. Чичагову, который в ту пору еще был у него в фаворе. Александр I, «воздав по заслугам» всем троим полководцам, в который уже раз подтвердил неисчерпаемую «лукавость» своего отнюдь «непрозрачного», а беспредельно многогранного и извилистого характера. Рекомендую всем пытливым читателям на досуге ознакомится с этим шедевром схоластически-кабинетной оценки действий русских армий в первый период «Грозы 1812 года», где «все – в дерьме, а он – в белой манишке». Так бывает: «на то и власть, чтобы…»…
Александр Петрович Тормасов обладал не только богатым боевым опытом (порой, правда, неудачным – например, в ходе Польской кампании 1794 г., где его бивал Костюшко) и большим административным опытом в генерал-губернаторстве Киева и Риги, но трижды увольнялся от службы «за дерзкие отзывы и неповиновение тем, кому подчинен был». Столь независимого военачальника рекомендовать никто не решился.
Приятель (или все же, «совместник»? ) Кутузова (правда, до поры до времени) – Леонтий Леонтьевич (Леон Леонтич) Беннигсен, безусловно, был фигурой видной и в целом весьма серьезным претендентом на пост главнокомандующего. Чтобы о нем не говорили, но по сути дела он был очень крепким профессионалом почти без слабых мест и с огромным боевым опытом, в том числе, против Бонапарта. Самовольно приняв на себя функции главнокомандующего в 1806 г. после «своевременной самоотставки» «последнего меча Екатерины», престарелого фельдмаршала М. Ф. Каменского-старшего, он очень удачно сыграл «вничью» с Ланном под Пултуском и оказался утвержден Александром I в этой высокой должности. Более того, именно он сыскал славу первого полководца, не проигравшего Наполеону Бонапарту в крупном сражении при Эйлау, либо даже «победителя» непобедимого. Но его роковой промах и фиаско при Фридлянде свело авторитет Леонтия Леонтьевича у царя до нуля.
Напоминать государю о 67-летнем Петре Алексеевиче (Петере-Людвиге) фон дер Палене – главном дворцовом «переворотчике» 11 марта 1801 г., закончившемся убийством его отца Павла I, не захотел никто: зная «непрозрачность» «их ангела», опытные царедворцы сочли это опасным для всех них «моветоном» (царь был обидчив, а в тайне еще и злопамятен). Да и для командования армиями «этого умения» было явно недостаточно. Тем более, что последний раз на войне он был чуть ли не 20 лет назад – во время 2-й русско-турецкой войны. И, наконец, менять «немца на немца (Барклая на Беннигсена, точно также как и на „ливонского визиря“ Палена-старшего) – только зря время терять».
Генерал от инфантерии Дмитрий Сергеевич Дохтуров, безусловно, был хорош (даже в катастрофах – Аустерлиц и Фридлянд!), но ведь он никогда более чем корпусом не командовал!? И, по словам крайне едкого на характеристики, но профессионала высшего класса генерала А. П. Ермолова «не в тех войнах водил войска к победам».
Оставалась одна-единственная известная всем фигура… Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова.
Все члены «ЧК» по здравому размышлению пришли к выводу, что, несмотря, на весьма сложные отношения между государем и «Ларивонычем» (так просто его звали в военной среде за непревзойденное умение лавировать в придворных кругах), иной кандидатуры не подобрать. Более того, «дабы не создавать неудобств в исполнении обязанностей главнокомандующего», генерала Барклая-де-Толли рекомендовано было «в любом случае от звания военного министра уволить».
…Кстати сказать, несмотря на то, что по старшинству в генералитете Кутузов стоял восьмым, но все те, кто был «старше» его – из—за возраста, болезней или отсутствия опыта руководства большими армиями в кризисные моменты войны – с ним никак не котировались. Кроме того, все его списочные «конкуренты» на пост главнокомандующего именно по старшинству отставали от него очень сильно: А. П. Тормасов занимал 14 место, Л. Л. Беннигсен – 17, П. И. Багратион – 23, Д. С. Дохтуров – 28, а «чухонец шотландского разлива» М. Б. Барклай де Толли – лишь 24-е. И наконец, уволенный со службы П. А. Пален и вовсе не значился в «Списке генералитету по старшинству». Не случайно царедворский по своей сути ЧК, тщательно просчитавший все нюансы «разблюдовки» выборов главнокомандующего, предложил царю на эту «расстрельную» (это – не шутка!) должность именно старого «ловчилу Ларивоныча» как «избрание, сверх воинских дарований», основываясь «и на самом старшинстве»…
Глава 3. Назначение на… Спасение Отечества!
Александр I согласился рассмотреть на пост главнокомандующего кандидатуру столь нелюбимого им Кутузова, но зато весьма популярного в Санкт-Петербурге – как-никак выпускника Артиллерийско-инженерной школы, бывшего начальника Первого императорского шляхетско-кадетского корпуса, петербуржского экс-губернатора, а ныне, возглавившего петербургское ополчение.
…Кстати сказать, императора Александра I понять можно и нужно! Он уже давно и глубоко размышлял над тем, почему и как был… убит его отец!? Мысли были одна мрачнее другой! Тогда были свои причины! Теперь все четче и четче вырисовывались другие, несомненно, более грозные и весомые. Русские армии уже оставили позади себя огромную территорию! Враг уже на пороге Москвы! Негодование ходом войны, охватившее сначала генералитет…, затем армию…, а потом и весь православный люд, из глухого грозило вот-вот перерасти в нечто непоправимое: «Когда б нас разбили – одно дело. А то даром отдаем Россию!» Так действительно можно было превратиться в императора… камчадалов! Российский император, вроде бы как-то заявил, что не подпишет мира с врагом, даже если ему придется отступить до… Камчатки! И вот теперь бравада грозила явью…
Александр I назначает Кутузова единым Главнокомандующим. «Публика желала этого назначения, я умываю руки» – философски констатировал император в разговоре с генерал-адъютантом Е. Ф. Комаровским. Не исключено, что когда на повестке дня «обозначился» вопрос «Быть или не быть России!?» (в том числе, «подвисла» и его собственная судьба!) государь, который умел очень здорово просчитывать варианты, когда дело касалось его самого, принял «соломново решение»: выбрал того, кто сулил ему в будущем минимальные проблемы. Старый «ловчила» никогда не лез на рожон, а из всех возможных вариантов всегда выбирал самый оптимальный (прагматичный), хотя и не эффектный (негероический).