А взрыв маловысотный. И ветер с той стороны тянет. Срочно измерили – не то чтобы смерть, но для здоровья категорически не полезно, особенно если этой гадостью дышать! Вы пробовали в противогазе быть круглосуточно? И нет у нас больше ни локатора, ни истребителей – если завтра решат бросить еще. Или же, самое худшее – я бы на месте американского командующего непременно озаботился «группой зачистки». Поскольку даже ядерный удар, как и артподготовка, не дает гарантии уничтожения всех. И сидит уже где-то рядом отряд их коммандос, чтоб выживших добить. Как мы в сорок пятом, готовясь брать «водопроводчиков» Исии, специально сформировали целых два «десантных батальона химзащиты», а по существу, подразделения первого броска в очаг ядерного или химического поражения, специально на эту задачу оснащенных и обученных. Эти батальоны (уже не два, побольше) и сейчас у нас в строю – и нам известно, что и в Армии США что-то подобное есть (рейнджеры сухопутных войск). А значит, очень скоро, весьма вероятно, жди гостей по-настоящему опасных, а не вояк «генерала» Мо!
Первый этап операции прошел великолепно – при том, что весь План был импровизацией в чистом виде. Впрочем, самый блестящий успех приходит либо после скрупулезнейшей подготовки и абсолютного обеспечения силами и ресурсами, готовыми парировать любую угрозу, либо в результате наглейшего и стремительного кавалерийского наскока, когда враг просто не успевает опомниться и адекватно отреагировать. Известие о появлении В-47 на этой авиабазе, приближенной к границам СССР, вкупе с осознанием факта, что янки сошли с катушек и реально собираются применить ядерное оружие, возможно даже и по нам, при нежелательности нашего превентивного удара (тогда уж точно сорвемся в Третью мировую) – все навалилось за считанные недели, в отличие от штурма «водокачки 731», который готовили более чем за полгода. Но ведь именно на такой случай держали наготове нашу русско-китайскую команду – и план родился и был утвержден в рекордно короткие сроки. Первый этап, с захватом базы, был тщательно просчитан – с учетом того, что у амеров сейчас просто нет возможности надежно контролировать свой тыл, а также опыта рейдов наших партизанских соединений в сорок втором – сорок третьем, и действий передовых отрядов танковых армий в сорок четвертом. Сочли, что выполнение задачи-минимума, нанесение «неприемлемого ущерба» сооружениям базы и авиатехнике на ней, обеспечивается с вероятностью девяносто процентов. Полный захват базы со всем ее содержимым и при минимальных собственных потерях считался крайне маловероятным. Имея три сотни бойцов, причем в подавляющем большинстве китайских «сипаев», а не бригаду спецназа, натасканную как раз на такие задачи – на текущий момент в Советской армии таких бригад восемь, из которых три в ГСВГ, по одной в Италии, на Балканах, в Иранском Курдистане и две в Союзе, в европейской части, отчего не выделили ни одной на ДВ? Была бригада спецназа ТОФ, но вопрос о привлечении ее даже не поднимался – «у моряков свои задачи», Японию, что ли, брать? А вышло – когда на базу вошла «американская» колонна (по всем законам войны нам светит расстрел, если в плен попадем), то дальше вышла резня: внезапная атака спецуры, работающей в высоком темпе и жестко настроенной убивать, это страшней атомного удара – от взрыва легче укрыться, чем от грамотной зачистки территории. Их втрое больше – так учтите преимущества работы слаженной командой, а у противника личный состав россыпью, не собран в подразделения, и тыловые это даже не пехота, ну и конечно, в небоевой обстановке по территории базы мало кто ходит при оружии, кроме пистолетов у офицеров. Добавьте еще внезапный удар реактивных минометов по казарме охранного подразделения (если не накрыло всех реально боеспособных, то оружейку у них разнесло и штаб) – после чего две сотни бойцов, обученных работать в команде и по секторам, крошат всех направо и налево. Выжили лишь те, кто сообразил не геройствовать, и кого мы сочли целесообразным взять в плен. Получив известие, на Большой земле не щелкали клювом – в рекордный срок, меньше чем за сутки, организовали перегон трофейных В-47 на нашу территорию. Уже ночью прилетели наши транспорты, привезли команду авиаинженеров, технарей и, главное, перегоночные экипажи из лучших пилотов, каких нашли на Дальнем Востоке – старшим был сам Петр Стефановский, летчик-испытатель, сейчас служил в генеральной инспекции ВВС, но и флотские летчики тоже были. Причем экипажам хоть выспаться дали, иначе за штурвал не сесть, ну а нам пришлось в темпе вальса московским товарищам фронт работ обеспечивать и пленных трясти. Отправили «жирных карпов», а вот после надо было отсюда валить, и как можно скорее. Но вмешались политика и хомячиный инстинкт, черт бы его побрал!
Умным мужиком был Сунь Цзы, сказав, что когда политика лезет в военные дела – ничего хорошего не выходит. Вроде бы в Москве начались переговоры, амеры тоже не были готовы к Третьей мировой, особенно после Шанхая, пятьсот килотонн одним ударом, причем на носителе, принципиально не сбиваемом существующей ПВО – флотский «гранит», привет из двадцать первого века. И вот выйдем отсюда уже после, с развернутыми знаменами – а надо было различать войну и понты. Ну и – как выяснилось после, янки и на момент бомбежки считали, что все их «секретные» бомберы пока еще здесь, прозевали они улет трофеев, и спешно готовили свой удар, пока мы, в блаженном неведении, выгребали с базы все, что можно открутить, даже нелетные экземпляры бомбардировщиков разбирали по узлам и агрегатам, грузили оборудование из мастерских (умеют же американцы производственный процесс улучшить и облегчить). И вот, дождались! Теперь надо ноги уносить, пока целы.
Местных жалко. Тут рядом даже не деревня их была, поскольку хлебопашеством не занимались, а целый городок при базе, купи-продай-окажи услугу. Война им не война, уже их соотечественники, числом тысяч в сто, ну может, поменьше, «правительственные войска» генерала Мо нас обложили и обещают, если сами сдадимся, то совсем не больно убьют – а эти из городка шастают к нам как к себе домой. Запомнился дед колоритный, с тремя сыновьями – еще с американцами подрядился на чистку всех отхожих мест базы (ценное и дорогое удобрение для полей), причем, как рассказывали, после жестокой конкуренции и драки с другой семейкой, претендующей на то же самое; наши бы за такую работу взялись лишь за хорошую плату, или распоследние штрафники, и не иначе чем в противохимических резиновых костюмах – а эти просто раздеваются и лезут в яму голышом, с лопатами и корзинами. А когда потребовались землекопы, траншеи и котлованы рыть, за одну лишь кормежку (что не съедят, с собой дозволялось брать – с американского склада, не жалко), то вместо требуемой сотни набежало больше тысячи желающих. А нам головная боль, вдруг это переодетые солдаты генерала Мо, навалятся, нас массой задавят – мы пулеметы выставили, на всякий случай, и бдительно смотрели. А они лишь спрашивали, нет ли еще работы? Теперь нет ни городка, ни тех китайцев. Ничего, падлы пиндосские, мы вам и за это счет предъявим!
Так это уже что – Третья мировая или пока еще локальный конфликт? Судя по сводкам, до обмена ядерными ударами по территориям собственно СССР и США еще не дошло. Так и год пока пятидесятый, даже не шестьдесят второй, у самих америкосов с атомной дубинкой пока негусто. И СССР с соцлагерем здесь гораздо сильнее. Вот только если посчитать изменения в мировом масштабе – рассказывал как-то наш отец-Адмирал, в шутку или всерьез, как бы там наверху некая сущность, с крылышками или с рогами, баланс подводит, сколько душ прежде времени земную юдоль покинуло по нашей вине – с тех пор, как атомная подлодка СФ «Воронеж», выйдя в поход в 2012 году, неведомым способом оказалась в июле 1942-го! Имея на борту, помимо прочего положенного, шесть «гранитов» с боеголовками по пятьсот килотонн (одна как раз по Шанхайскому порту и прилетела) и нашу группу подводного спецназа СФ, девять нас было, осталось семь, Андрюха Каменцев на Одере погиб в сорок четвертом, а второй Андрей через год, в Маньчжурии, когда «водопроводчиков» брали. И я, Валентин Кунцевич, здесь не родился еще – а впрочем, пусть фантасты сочиняют про растоптанных бабочек и парадоксы! Параллельный это мир или перпендикулярный – теперь это наш мир, в котором жить и за который мы будем драться. Чтоб не мы, а те, по ту сторону мушки, за свое Отечество сдохли. Мы же еще на торжестве Победы попляшем. Нечего нам тут больше делать – идем на прорыв. Благо план есть, мероприятия проведены, кое-какие запасы уже упакованы, а прочие – в темпе в машины перекидать!
– Леший (это Мазур), возьми взвод китайцев и выдвигайся вдоль дороги. Пока там все разбежались, но опомнятся и могут путь оседлать, придется тогда прорываться с боем и потерями. Ну а мы за тобой. Возьми рацию и держи связь с Кузьмичом, чтоб он тебя огнем поддержал – если обнаружишь американцев.
– Кузьмич – грузись и выдвигай свою артиллерию. И ты понял – с «Лешим» на связи, будь готов помочь.
– Остальным – быстро провести инвентаризацию техники и запасов. И грузить в темпе – время пошло!
Еще, вместе с особистом, составить акт об уничтожении «Березы». Что от секретной техники осталось – подорвать (благо есть чем – авиабомбы на складе остались). Чтоб не было вопросов, что что-то досталось врагу – не простят!
А что с пленными делать? Которых, даже после отправки самых ценных на Большую землю, осталось еще голов двести? Ангар, где их держали, разворотило, и кого-то прибило, но многие живые, есть даже не пострадавшие совсем… и медпомощи требуют, суки! Помощи, вам?!
– Товарищ Ли Юншен, приказываю выделить расстрельную команду – думаю, взвода хватит. И чтоб выживших не было – после проверить штыками!
Особист, майор Бородай, рожу скривил. И пробурчал что-то про устав. Это бандитов, взятых с поличным, законом положено к высшей мере после первичного допроса – в Киеве в сорок четвертом было так! А тут военнослужащие США, находящиеся при исполнении своих обязанностей, в соответствующей форме со знаками различия и личными документами. И вообще, для СССР могут быть политические последствия не те!
– Отчего вы смеетесь, товарищ подполковник?
– Да так, мысль хорошая в голову пришла. Это вы правильно заметили, товарищ майор госбезопасности, с политической точки зрения лучше будет, если янки сгорели от своей же бомбы. А тут следы от пуль, штыков – нехорошо! Тут огнеметы бы – но нету. Так что, Репей, тебе задача – все подорвать, чтоб в фарш. И еще бензинчиком, для правдоподобия. И чтоб поменьше народа о том знало. Чего вылупились – исполнять! Время пошло!
Особист и прочие присутствующие (не китайцы – для них такое зверство и не зверство вообще) решили, наверное, что их командир это больной на голову, одержимый жаждой убийства. Встречались среди наших и такие в прошедшую войну – у кого немцы родных поубивали. А что «Скунс», он же «подполковник Куницын», американцев ненавидит больше, чем даже фрицев, это все знали уже давно.
И ведь не объяснишь же, что показалось смешным? Как уроженец этого времени, офицер НКВД, сталинский палач – и упрекает человека демократического двадцать первого века в негуманности и несоблюдении закона?
Ну простите, пиндосы, так уж вам карта легла! За наш девяносто первый – который, я надеюсь, тут не случится. И за наших ребят – тех, кто при штурме погиб, в родную землю отправили лечь, когда трофеи вывозили, а кто сегодня, тут похоронить пришлось! И могилу с землей сравнять, чтоб не осквернили (поверху еще гусеницами проехать и соляркой полить, так ни одна собака не найдет). Ничего – вернемся еще мы сюда и памятник вам поставим!
Колонна выступила с базы через четыре с половиной часа – один легкий танк, четыре БТРа, шесть реактивных установок, три автоцистерны-заправщика, ремонтная летучка-мехмастерская в фургоне, санитарка и двадцать девять грузовиков и джипов, две зенитки на прицепе. Не прошло и получаса, как в штабную машину запрыгнул Репей, он же старлей Репьин.
– Командир, беда! У нас один из китаез пропал.
– Отстал, заблудился? Один из тех, кто американцев исполнял?! А ты куда смотрел – я ж сказал, чтоб лишних глаз поменьше!
– Командир, ну сколько нас было? А работы выше крыши, надо было по всей базе все ненужное подорвать и ловушки поставить, и так, чтобы наши не подорвались уходя! И янки в ангаре бузили, наружу рвались, разбежаться могли! Юншен дал в помощь взвод, два десятка, ну не справились бы мы иначе! Сначала гранатами зашвыряли, затем штыками проверили, ну и напоследок бочку бензина внутрь и тысячефунтовую авиабомбу, почти пятьсот кило, измучились, пока затолкали! Уже когда отъехали, мне сержант-взводный докладывает, что у него одного бойца не хватает. Я на него ору, ты чего сразу не заметил, а остальные куда смотрели – а он оправдывается: думали, что в другую машину сел.
Мать-перемать! Гладко было на бумаге – мы уходим, позади что-то взрывается, Репей нас догоняет, и все путем! Это я, кретин, должен был прикинуть – что ему с восемью человеками всего, кто у нас минно-взрывному делу обучен, ну никак не управиться со всем, что навалилось! Ну а для него ясно, приказ надо выполнять, значит, запрячь китайцев, и для погрузки, и для грязной работы. Сержанту из желтых вообще не завидую, как крайнему – если отделается всего лишь разжалованием в рядовые, то ему крупно повезет! А нам что теперь делать – назад уже не повернешь, время уходит!
– Что хоть про пропавшего известно, в плане морали и убеждений, прочих допросили?
– Командир, так ничем он не выделялся, обычный китаеза! Воинскому делу учился старательно, всяких разговоров не вел. Вспомнили, что он вроде родом из этих мест или откуда-то рядом, так что мог и без измены, а просто до хаты. А может даже, по дури замешкался и внутри остался, когда мы рванули. Ночь же, темно, беготня, а я по-ихнему ни хрена не понимаю. Могло и такое быть.
Мать-перемать, хорошо бы, если такое! И ведь Репея жалко – он «местный», в смысле из этого времени, но в нашей команде с сорок второго, еще когда через Неву плыли, на ГРЭС. И до самого конца войну прошел, и на острове Санто-Стефания был, когда папу римского из немецкой тюрьмы вытаскивали, и в команде охотников на фюрера тоже, и «водопроводчиков» отряда 731 с ним брали в Харбине, год сорок пятый! Я уж хотел ходатайствовать, чтоб ему звание повысили, с таким боевым путем и заслугами в старлеях несолидно, хотя в сорок втором он вообще ефрейтором был… а теперь не знаю, когда ты капитанские погоны наденешь!
И ничего уже не сделать. Только – скорее вперед. К своим, на север, домой.
Китайцы отходу не препятствовали, как и следовало ожидать. Присоединив дозор Лешего, колонна быстро двигалась на восток. К югу от базы осталась излучина реки, на западе виднелся Тибет (по которым Мао когда-то свое войско Великим походом водил), к северу должны быть горы Циньлин, пониже, но с техникой не пройти. А здесь, в долине, были рисовые поля – самая урожайная культура, только этим и еще природным китайским трудолюбием можно объяснить, что население здесь еще не вымерло с голода, после сорока лет «эти придут, грабят, те придут, грабят, и куда крестьянину податься?». На поле были заметны согнутые фигуры – война войной, а кушать надо, даже на колонну нашу не смотрят, как в перпендикулярных мирах живем!
Мимо деревень проскакивали на скорости. По виду как американцы, кто еще тут на машинах может ездить? У местных «генералов» есть что-то вроде своей «гвардии», вполне приличного вида, обмундирована, и даже на технике – как правило, сама не воюет, слишком ценный материал, а как охрана правителя и «заградотряд», чтоб мобилизованное воинство не разбежалось. Но численность ее невелика – пленные говорили, что у генерала Мо, который нас осаждал, было под тысячу таких бойцов, все в штатовской форме, с автоматами «томпсон», даже два танка «шерман» и полдюжины БТР и броневиков имелись, и три десятка автомашин – то есть вся эта сила нам вполне по зубам. И сколько той «гвардии» под атомным ударом сгорело?
Но вот городок на пути. Или большая деревня – нет, будем считать, что город, если хоть один-два нормальных дома есть. Понятно, отчего в древнекитайской традиции крестьянин стоит выше горожанина (в отличие от нас и Европы). Потому что окопались тут в большинстве не честные земледельцы, а всякие паразиты: перекупщики, бюрократы, стража – которые сами закрома не наполняют, а к труженикам присасываются, учиняя беззаконие и разбой, отчего мудрый правитель должен эти сорняки время от времени пропалывать (изречения не Карла Маркса, а какого-то древнекитайского мудреца).