Один из всадников спросил ее: «Послушайте, миссис, вы уверены, что она может рассказать нам что-нибудь, если мы найдем ее?» «О, да, конечно, конечно», – ответила им эта женщина. Затем они отъехали от нее, а затем снова вернулись, вновь и вновь они обвиняли женщину в том, что она просто играет с ними, наконец, они пригрозили застрелить ее, и она заплакала. Спектакль, конечно, интересный, несомненно, но он мне не понравился, ведь мне было так неуютно в такой непосредственной близости от его участников. Все закончилось тем, что терпение их лопнуло и они, прихватив с собой ту женщину ускакали прочь, а я оставшись в блаженном неведении того, какую тайну они хотели от меня узнать, впервые в своей жизни порадовалась тому, что моя «любознательность» не была удовлетворена.
Я оставалась по кустом до тех пор, пока не исчез последний отзвук их удаляющихся шагов, а потом я очень осторожно выбралась из-под него и направилась к Сентервиллю, где меня ожидала интересная новость – м-р и миссис Б. ушли, и предположив, что я попала в плен, мою лошадь увели с собой.
Мятежники пока еще не вошли в Сентервилль, и я могла без всяких неприятностей уйти из него, но как же я могла бросить на произвол судьбы госпиталь – битком набитый умирающими, и, проявив полнейшее бездушие оставить их без глотка воды? Я должна была снова войти в церковь – даже рискуя попасть в плен. Так я и сделала, а потом – эти крики «Воды! Дайте воды!», гремящие под ее сводами и заглушающие стоны умирающих. Перед уходом капеллан Б. уведомил их, что скоро они окажутся в руках врага, о том, что армия отступила к Вашингтону, и вывезти раненых никакой возможности нет. Вот так они и лежали, спокойно ожидая появления жестоких захватчиков и, по всей видимости, полностью готовые со всем смирением принять любую уготованную их злобой и яростью судьбу. Ах, какими же смелыми были эти люди! Какой моральной силой они обладали! Ничто, кроме милости Господней и верности тому великому делу, за которое они столь благородно сражались и истекали кровью, не могло примирить их с такими страданиями и унижениями.
Все они в один голос уговаривали меня бросить их и не подвергать себя опасности варварского обращения, с которым я, наверняка столкнусь, если попаду к ним в плен. Они говорили мне: «Если вы останетесь, мятежники не позволят вам ухаживать за нами». Один раненый сказал: «Д-р Э. только что уехал – своим перочинным ножом он – из моей руки и ноги – извлек вот эту и еще три пули. Я своими глазами видела двадцать одну пулю – все они были извлечены им из рук и ног тех, кто лежал в этом госпитале. Он твердо был настроен остаться с нами, но мы не одобрили его решения, поскольку знали, что после прихода мятежников ему ничего не позволят для нас сделать, так что вам тоже нужно уходить, и как можно быстрее – очень скоро они будут здесь».
Поставив для них воду таким образом, чтобы они могли дотянуться до нее и напоив тех, кто не мог сам утолить свою жажду, я направилась к выходу. Чувства, которые я испытывала тогда, описать совершенно невозможно, но когда я уже стояла у самой двери, меня позвал слабый голос – он принадлежал молодому офицеру из Массачусетса. В его руке был золотой медальон. И передавая его мне, он сказал: «Я очень прошу вас, откройте его». Я исполнила его просьбу. А затем я подержала его так, чтобы он мог в последний раз посмотреть на вложенную в него фотографию. Он страстно, снова и снова прижимал ее к своим губам. На фотографии была леди – редкой красоты и с младенцем на руках. Она сама казалась чуть ли не ребенком, на обратной стороне фотографии находились ее имя и адрес. Он смотрел и смотрел на нее – губы его дрожали – а я стояла рядом и терпеливо ждала его нежного послания для близких, но внезапно совершенно недвусмысленный звук донесся с улицы – цокот копыт кавалерийских лошадей – и буквально через секунду я выхватила медальон из руки умирающего и выбежала вон.
Примечания
1
Это изречение приписывается Оливеру Кромвелю – он, якобы, обратился с ним к своей армии во время вторжения в Ирландию. Однако, впервые оно появляется в стихотворении Уильяма Блейкера «Совет Оливера», впервые опубликованного в 1834 году и подписанное одним из его псевдонимов – Фитц Стюарт. Тем не менее, даже авторство Блейкера сомнительно, поскольку некоторые исследователи полагают, что это стихотворение написал его дальний родственник Валентайн Блейкер. И принадлежность фразы Кромвелю, и самого произведения, в котором оно встречается, до сих пор являются темой для научных дискуссий. – Прим. перев.
2
Уильям Хайли Батхерст (1796–1877) – англиканский священник и сочинитель псалмов. – Прим. перев.
3
Род – мера длины, применяемая в англоязычных странах при землемерных работах, по меньшей мере с начала 13 века по 20 век, равна 5,5 ярда, (с 1959 года в Соединённых Штатах и с 1963 года в Великобритании составляет в точности 5,0292 метра). – Прим. перев.