и) Св. Франциск, и это очень важно, «удален» со страниц Assidua. Для агиографа главным и единственным ориентиром Меньшего Брата (термин «францисканцы» еще не появился) остается идеал евангельской и апостольской жизни, основателю же Ордена отводится второстепенная роль служителя воли Божией и нового монашеского института, который, однако, развивается самостоятельно. Так, Антоний, согласно Assidua, вступает в ряды миноритов не потому, что его привлекает харизматическая личность Франциска или восхищают нищие монахи скита в Оливайше, а для того, чтобы утолить жажду миссионерства и мученичества. Он, скорее, последователь пяти братьев, казненных в Марракеше (Марокко), его больше влечет мистика мученичества, чем желание стать учеником Серафического отца. В Ассизи в мае 1221 г. он не пытается добиться беседы с основателем и его первыми учениками, а просит генерального настоятеля Ордена, брата Илию, позволить ему отправиться в Романью[10]. Можно предположить, что сам автор легенды присоединился к движению «кающихся из Ассизи», вдохновившись, скорее, возрождением евангельских идеалов, чем личностью Франциска. По-видимому, автор Assidua довольно поздно вступил в Орден, возможно, он родился на севере Италии и был принят в ряды миноритов самим Антонием либо, не будучи итальянцем, переселился при жизни святого на Апеннинский полуостров.
к) Еще одна красноречивая деталь – уважение и почтение автора к белому и черному духовенству. Епископ Сугерий II Лиссабонский – единственный свидетель, названный по имени (1, 5). О регулярных канониках-августинцах Лиссабона и Коимбры автор говорит не иначе, как с восхищением: Антоний становится миноритом, мечтая о мученичестве (5), нет ни единого намека на суровый кризис, поразивший в те годы Коимбрскую канонию. Францисканское движение в легенде не представлено с позиций конкуренции или, тем более, борьбы с недостатками духовенства XIII века. Папа Григорий IX в окружении всех кардиналов (10, 1) слушает в пылу благоговения (ibid) проповеди святого; не прошло и месяца после кончины святого (27, 4), как в папскую курию отправились представители церковных и светских кругов Падуи; понтифик и все члены курии (27, 5) принимают их и благодушно рассматривают вопрос о канонизации. Приводятся имена трех кардиналов (27, 5.18), поддержавших падуанцев, имена же тех, кто считал своим долгом воспрепятствовать чересчур стремительной канонизации, сокрыты, но автор справедливости ради отмечает, что речь идет о людях, немало выделявшихся добродетелью и образованностью из прочих князей Церкви (28, 2) и движимых исключительно ревностью об обычаях церковных (ibid). На церемонии прославления Антония они окружают Папу Григория IX вместе с собранием епископов, аббатов, прелатов, священников – тех, кто был в те дни в курии или прибыл по этому случаю в Сполето (29, 6).
Особым уважением агиограф окружает достопочтенного епископа падуанцев (13, 6), хотя и не называет его имени: епископ вместе с духовенством епархии слушает великопостные проповеди Антония; занимает решительную и непоколебимую позицию в споре о мощах – именно к нему, отцу сирот, приходят скорбящие и потрясенные братья монастыря Пресвятой Девы Марии (20, 4); к нему же приходит министр провинции с просьбой уладить спор (23, 2); он же возглавляет церемонию перенесения мощей (24, 12.16). Кроме того, епископ в окружении духовенства (26, 8) босиком совершает паломничество к усыпальнице босоногого проповедника и ходатайствует в пользу канонизации блаженного Антония (27, 2.4). Ему же Григорий IX поручает возглавить епархиальный процесс по сбору и изучению случаев чудес, совершенных святым (27, 8; 44, 1).
Итак, кем же был автор Assidua, тщательно скрывший свое имя? Очевидно, очень благочестивым и образованным представителем духовенства, присоединившимся в зрелом возрасте к францисканцам, подобно тому как совсем незадолго до этого, в 1220 г., сделал это сам Антоний, а в 1225-м – Эймон Фавершемский. Можно ли назвать его имя? Над этой проблемой бьются многие ученые.
Возможные авторы легенды
Очевидно, автор легенды не был simplex et idiota – как Франциск не раз называл себя[11], – поскольку братья настойчиво упрашивали именно его взяться за работу, а настоятели повелели ему это в силу послушания. На дворе 1232 г., Антоний только что сподобился (или вскоре сподобится) чести литургического почитания в Католической Церкви; основанный двадцать лет назад Орден миноритов недавно во второй раз[12] возглавил брат Илия, общепризнанной заслугой которого было активное содействие изучению богословия братьями.
Какими же писателями, искусными в агиографии, мог тогда похвастаться молодой Орден? Ведущим сочинителем, не знавшим себе равных, был брат Фома Челанский, в 1228 г. по повелению Папы Григория IX написавший Первое Житие блаженного Франциска (Vita prima beati Francisci), канонизированного в том же году. Однако гипотеза, что Assidua также принадлежит перу Фомы Челанского, безосновательна. Да, в тексте часто встречаются «челанизмы», однако стиль автора Первого жития св. Антония совершенно не похож на стиль Фомы; иной агиографический идеал (так же, как отличаются евангельские добродетели Антония и Франциска), иная структура: кульминация Assidua – жизнь святого в Падуе, решающий и окончательный этап миссии Антония. Уникальный «паданоцентризм» – одна из главных и характерных черт трактата, такое мог задумать и написать человек, который по рождению или по основному месту жительства был падуанцем. В конце концов, для самого св. Антония Падуя стала родным городом, хотя здесь он провел в общей сложности не более года. Итак, первого его агиографа нужно искать именно в этом городе.
Бесполезно останавливаться на неоднократно предлагавшихся кандидатурах – таких, как Фома Павийский (Томмазо да Павия, ум. в 1280–84), Джон Пеккам (ум. в 1292), Хуан де Жиль (ум. в 1304). В 1232 г. они не только не были достаточно зрелыми и образованными, но и не успели еще прославиться литературными способностями.
Об этот «риф» разбивается и гипотеза, что возможным автором был блаженный Лука Беллуди, друг святого. Он скончался около 1288 г., а в 1232 г. был еще слишком юным, автор же Assidua был опытным писателем и создал труд, хотя и небезупречный, но очень значимый для агиографической традиции. Кроме того, за период от написания Первого жития до кончины брата Луки – а это более чем полвека! – нет ни одного подтверждения его незаурядных литературных способностей. К тому же, согласно 16, 2, неизвестный агиограф не был свидетелем событий, рассказанных во второй части, что плохо вяжется с образом верного и любимого друга святого.
Можно назвать имя человека, которому быть автором Assidua позволяют и способности, и возраст – Эймон Фавершемский, муж великого благочестия […], совершенное зерцало честности и великий богослов, – как пишет Бернард Бесский[13]. Эймон вступил в Орден Братьев Меньших примерно в 1222 г. в Париже, будучи уже священником и проповедником. Он сменил Альберта Пизанского на посту настоятеля Английской провинции, а вскоре после этого в 1240 г. был избран генералом Ордена и нес это служение до своей смерти (июнь 1244 г.). Он был в первую очередь человеком ученым, а не администратором и не чурался пера, как свидетельствуют мудро подготовленные им литургические распоряжения. Согласно свидетельству своего соотечественника и современника Фомы Эккльстонского, Эймон, присоединившись к миноритам, побывал в разных местах и преподавал богословие в Туре, Болонье и Падуе. В 1230 г. был кустодом в Париже, в 1233–34 гг. – папским легатом у императора Восточной Римской империи, наконец, в 1239 г. стал настоятелем францисканской провинции в Англии. Источники не сообщают, когда именно он преподавал в Падуе, некоторые исследователи считают, что именно в 1232–33 гг., когда известный профессор и мог предложить свои услуги в качестве официального агиографа, другие же считают, что в Венето[14] Эймон останавливался по возвращении из Византии.
Не опровергнута до сих пор и точка зрения, появившаяся в XVII в. в монастыре Св. Антония в Падуе и получившая широкое распространение: Assidua сочинил один из братьев-францисканцев Падуанской провинции.
Адресаты, цель и распространение
a) Главный адресат и заказчик трактата указан в первом предложении общего пролога: францисканцы, именно от них исходит инициатива (горизонтальный уровень – настойчивые просьбы; вертикальный – спасительное послушание). Сам же автор предстает смиренным, старательным исполнителем заказа.
В акте канонизации был установлен, по распоряжению Папы, день памяти нового святого, ежегодно отмечаемый в июне (29, 9b), следовательно, в литургии дня памяти акцент должен быть сделан на духовности Антония. Для мессы было возможно позаимствовать одно из общих последований Миссала «Об исповеднике не понтифике» или «Об учителе» и добавить к ней три собственные молитвы – Вступительную, Тайную и Молитву после Причащения (collecta, secreta, postcommunio), сочиненные, возможно, лично понтификом[15] по случаю торжественной церемонии в Сполето. Что касается канонических Часов – совершаемых как в монастыре, так и частным образом, – то для них было необходимо создать соответствующую «Легенду». Речь идет о тексте, который, – как следует из этимологии самого слова legenda, следовало читать (legere) собратьям святого по Ордену – прежде всего в Падуе, при его усыпальнице, в праздник и во время ночных молитв октавы (в связи с последней практикой Папа установил особую идульгенцию).
Кроме того, по призыву Григория IX праздник св. Антония начали отмечать в самых разных церковных кругах: в Падуе и Лиссабоне, в обителях регулярных каноников в Коимбре и Верчелли, у кларисс в Арчелле. Очевидно, они также, испытывая потребность в агиографическом сочинении, посвященном человеку Божию, обращались с просьбой к миноритам, собратьям святого, возлагая на них это бремя и честь. Кроме того, и вне монастырских и церковных стен было немало образованных людей, желавших познакомиться с жизнью и деяниями францисканского проповедника. Например, нотарий Роландино не только сам был хорошо знаком с Assidua, но и на страницах собственного трактата отсылает к ней читателей, желающих лучше узнать святого.
б) Цель, которой задается автор, предельно проста (1, 2): слушая о чудесах, совершенных Богом через святых, верующий получает стимул всегда и во всем прославлять Всевышнего и одновременно обретает любовь к блаженному и слышит призыв к более ответственной христианской жизни. Итак, цель троякая: хвала Бога, почитание святого и стремление тем самым достичь евангельских добродетелей.
Агиограф осознает, что не должен просто изложить исторические факты, хотя в ту эпоху было немало интересных и важных событий, заслуживших увековечивания в хрониках. Мы имеем дело с историко-культурно-нравственным сочинением, в котором житие и деяния избранника Божия рассказаны с воспитательной целью. Неверно сводить труд агиографа к попытке предложить исчерпывающую биографию ученика Христова, в строгом следовании хронологии, в желании вписать портрет подвижника в политические, географические, религиозные рамки современной ему эпохи (в нашем случае – в ситуацию, царившую в Ордене францисканцев при жизни Антония), чтобы увидеть психологию и мотивацию его поведения и т. п.
В агиографическом жанре все лишнее отсекается. Автор легенды старается выбирать те деяния, которые ему кажутся особенно значимыми. Поэтому кульминация его труда – самое важное событие жизни подвижника: его переход из этого мира к Отцу, смертный час, когда человек Божий окончательно подтверждает свою веру. Посмертные чудеса воспринимаются как Божественная печать, как бесспорное предзнаменование будущего воскресения и доказательство славы святого на небесах. Не случайно главный купол базилики Св. Антония в Падуе копирует купол храма Гроба Господня в Иерусалиме. Тот, кто следовал по пути Христа, приобщается и к Его бессмертию.
Агиографический труд – книга веры и молитвы, настойчивый призыв к встрече с евангельским идеалом жизни, помощь в испытании совести. «Историзм» жития сливается с архетипом, лежащим у истоков этого жанра, – к четырем повествованиям о жизни Иисуса Христа, к Евангелию.
c) Веками Assidua была официальным литургическим текстом базилики св. Антония. Даже после незначительной «ревизии» в конце XIII в. и появления нового жития – «Легенда Raymundina», более гармоничного по структуре, Первое житие не было заменено.
Это сочинение пользовалось завидной популярностью и вне падуанского санктуария. Полностью или частично оно представлено по меньшей мере в 60 манускриптах. Полная версия представлена в 11 манускриптах (не считая рукописной копии падуанского кодекса, выполненной Беноффи в XVIII в.), – из них 3 восходят к XIII в., 5 – к XIV в., 3 – к XV в. География распространения: 1 манускрипт – в Италии, по одному в Германии, Швейцарии, Португалии, Ирландии, 2 – в Великобритании, 4 – в Париже. Удача сопутствовала и печатной версии Assidua
Примечания
1
Публикуется в сокращении. – Прим. пер.
2
Lectio divina – молитвенное чтение Священного Писания и размышление над ним. – Прим. пер.
3
См. прим. 128. —Прим. пер.
4
См. прим. 117. —Прим. пер.
5
Вотивный, или обетный дар – дар человека, связанный с принесенным им обетом. В средневековой христианской практике вотивный дар является выражением богопочитания и благодарности Богу за определенную милость (например, исцеление, сохранение от опасности, рождение ребенка и т. п.), полученную после принесения соответствующего обета. Подробнее об этом см. прим. на стр. 231 и в разделе о чудесах в целом. – Прим. пер.
6
Санктуарий, или святилище – место, где почитаются могилы выдающихся святых, реликвии, чудотворные статуи и иконы. Санктуарий может быть возведен на месте мученической кончины подвижника (например, собор св. Петра) или там, где произошло чудо, например, явления Богородицы (Лурд, Фатима и т. д.). Еще одна характерная особенность санктуария – многочисленные паломничества верующих не только по случаю литургического празднования, а круглый год. Санктуарий может быть епархиального, национального или международного значения, в зависимости от того, получил ли он подтверждение от местного правящего епископа, конференции епископов или Святого Престола. Привилегии, даруемые санктуарию компетентными духовными властями, служат на благо духовной жизни верующих: возможность получить индульгенции, отпущение тяжких грехов и т. п. – Прим. пер.
7
См. прим. 90. —Прим. пер.
8
Лат. Досл. «Цицероном в защиту своего дома» – так в Италии говорят о человеке, пылко защищающем свои личные интересы. Выражение уходит корнями в античные времена. 29 сентября 57 г. до н. э. в коллегии понтификов Марк Туллий Цицерон произнес речь в защиту своего дома (Pro domo sua), в которой потребовал вернуть принадлежавший ему земельный участок на Палатинском холме, где когда-то был его дом, разрушенный после издания закона «Об изгнании Марка Туллия». 2 октября сенат постановил вернуть Цицерону земельный участок и отпустил средства на постройку дома (см. Марк Туллий Цицерон. Речи в двух томах. Т. 2 (62–43 гг. до н. э.) / В.О. Горенштейн, М.Е. Грабарь-Пассек. – М., 1962). – Прим. пер.
9
От Ordo minoriti (одно из первых названий францисканского ордена). – Прим. пер.
10
Историческая область в Северной Италии. В настоящее время – часть административной области Эмилия-Романья. – Прим. пер.
11
Лат. «простец и невежда». См. в Сочинениях св. Франциска: в Послании ко всему Ордену (39) – «ignorans sum et idiota» («я неуч и невежда»); в Об истинной и совершенной радости (11) «tu es unus simplex et idiota» («ты простец и невежда»). См. также 1Cel 120: «Franciscus virum idiotam et vere simplicitatis totiusque sinceritatis amicum» («Франциск, простак неграмотный, друг истинной простоты и совершенной искренности»).