Митя хватает самолет в руки, снимает его с крючка, изображает, как он летает, выписывая круги по комнате:
– Ух… жжжжех!
Мария кивает Мите и Трофиму и неожиданно приглашает их к себе на дачу:
– А сейчас поехали ко мне обедать, я вас с семьей познакомлю.
Семья Муси традиционно летом отправлялась на дачу. На стеклянной террасе, за столом с белой скатертью собиралась вся семья Растопчиных. Летом 41-го на дачу приехала даже тетя Лиля. Лиля Шварц приходилась близкой подругой Елизавете Васильевне, родной бабушке Муси, и на дачу приезжала не только отдохнуть, но и пообщаться с профессором Растопичным. Лилю Шварц они считали убежденной диссиденткой. Она дружила в молодости с поэтами серебряного века и была отличным собеседником для Василия Андреевича. В этот прекрасный, жаркий день она уже выпила сто грамм водки, закусила маринованным огурцом и, слушая профессора Растопчина, периодически вставляла свои неизменные остроты.
Растопчин, который был поглощен прочтением чужой диссертации – а работа была его очередного ученика, Любарского Виктора, – неожиданно захлопнул трактат на середине и налил себе из графина водки в граненую стопку:
– Ух ты, господи. Какая же это чушь!
Тетя Лиля, цепляя на вилку гриб, с интересом взглянула на профессора:
– Что ты фыркаешь? Поделись, пофыркаем вместе.
Тетя Лиля подняла стопку вверх и быстро выпила свою порцию. Андрей Михайлович, также махнув сто грамм беленькой и закусив маринованным помидором, красиво лежавшим в хрустальной вазе, открыл диссертацию на нужной странице. Он цитировал:
– «Товарищ Сталин уже тогда понимал, что время царей истекло, поэтому он встал у истоков революционного движение „Народовольцы“». А товарищу Сталину тогда было всего полгода!
Василий Андреевич смеется, тетя Лиля хохочет тоже:
– Большевики созревают рано. А!
Василий Андревич откидывает в сторону диссертацию Любарского:
– Не буду больше читать эту чушь, имею полное право.
Их разговор прерывает Зоя, старшая сестра Муси. У нее тонкая, но отчасти болезненная красота. Волосы гладко причесаны и забраны наверх, платье серое в горошек, почти как у Муси, но более скромное, с черным тонким поясом. Зоя вносит на террасу две тарелки с супом для отца и тети Лиле, ставит на этажерку в углу террасы и решает перестелить скатерть на столе. Василий Андреевич, отодвинув в сторону свой стул, отходит в угол террасы, рассматривает сирень в саду. Зоя застилает новой скатертью стол:
– Садись, пап!
Василий Андреевич садится за стол, смотрит на тарелку с супом, который поставила ему Зоя:
– Спасибо.
Зоя ставит суп перед тетей Лилей и уходит с террасы. Вместо нее появляется Вера Сергеевна, мама Муси, с двумя тарелками в руках: на одной квашеная капуста, на другой селедка с луковыми кольцами. За ней на террасу входит Виктор Любарский, ученик курса профессора Растопчина. В его руках – огромное блюдо с картошкой и рыбой, которое он ставит на стол, и быстро задает вопрос Растопчину:
– Василий Андреевич, вы прочли черновик моего диплома?
Возникает неловкая пауза, очевидно, что критику Любарский воспринял плохо.
– Ну, и что скажете?
Тетя Лиля подцепляет селедку на вилку:
– Селедочка!
Вера Сергеевна уходит, Василий Андреевич ест суп, молчит. Возникает неловкая пауза.
– Ну, там есть некоторые нестыковки, но в целом работа очень дельная, очень дельная.
Он, обращаясь к тете Эмме, откровенно лжет:
– Самая светлая голова на моем курсе! Запомните. Сергей Любарский!
Василий Андреевич наливает водки тете Лиле и себе. Делает приглашающий жест Любарскому:
– Давайте выпьем. За светлую голову.
Тетя Лиля быстро выпивает водку:
– С удовольствием.
Василий Андреевич звонко чокается с Лилей Шварц, однако Любарский встает:
– Нет, спасибо. Знаете, я лучше пойду. Василий Андреевич, Педин, ваш заместитель, он хочет быть моим рецензентом. Считаю своим долгом Вас предупредить.
Василий Андреевич морщится, выпивает водки, закусывает огурцом:
– Ну, зачем вам этот… этот скользкий человек?
Любарский скромно кашляет:
– Я не могу отказаться.
Неожиданно на террасу входит Вера Сергеевна, видит, что Любарский явно собирается уйти:
– Сергей, оставайтесь!
На террасе появляется Зоя с огромным самоваром в руках. Любарский видит, что самовар тяжелый, подхватывает его, ставит пузатое и серебристое дутое «божество» на стол. Вера Сергеевна машет на Любарского рукой̆:
– Зоя, скажи ты.
Зоя смущена, но рада помощи. Самовар действительно был очень тяжелым. Любарский смотрит на Зою влюбленно, он явно к ней неравнодушен:
– Мама, Витя сам решает, куда ему идти.
Любарский неожиданно целует руку Зое, откланивается и уходит с террасы:
– Извините, до свидания!
Зоя строго и быстро отвечает Виктору:
– До свидания.
Василий Андреевич недовольно хмыкает, выпивает еще сто грамм водки:
– Ты мне всех учеников распугаешь.
Тетя Лиля также выпивает рюмку водки:
– Скорее не учеников, а женихов.
Зоя краснеет, разглаживает скатерть:
– Тетя Лиля, прекратите ваши намеки.
Зоя ретируется с террасы. тетя Лиля хохочет, Вера Сергеевна смотрит на нее с укоризной̆:
– Тетя Лиля, не надо девочку дразнить.
Но та закусывает соленым огурцом:
– Вера, если не дразнить девочек, они никогда замуж не выйдут.
На кухне слышен грохот упавших на пол жестяных подносов. Вера Сергеевна сердито смотрит на тетю Лилю, делает жест рукой:
– Ах, оставьте!
Она садится за стол, начиная обедать вместе со всеми. Тетя Лиля хмыкает и выпивает опять рюмку водки.
Тем временем на остановку рядом с дачным поселком приезжает автобус. Добираться до дачи ровно час, и видно, что Марию слегка укачало в автобусе. Однако ребята держатся неплохо.
Митя, Трофим и Муся, радостно о чем-то болтая, выходят из автобусной двери, не замечая идущего к ним по тропинке Любарского. Муся машет в сторону заборов:
– А вот и наша дача.
Муся наконец-то замечает Любарского. Тот приподнимает кепку и кивает:
– Здравствуйте.
Мария не сразу узнает поклонника Зои и ученика папы:
– Здравствуйте.
Любарский кидает короткий взгляд на Трофима и Митю. Ощущение неприятное, у Любарского серые, будто стеклянные глаза. Он их будто бы фотографирует, оглядывая с головы до ног. Митя морщится, и даже Трофиму не по себе:
– И до свидания.
Мария кивает, бежит к ребятам:
– До свидания.
Любарский поворачивается к друзьям спиной и спешит к автобусной остановке, Митя сплевывает себе под ноги, ему неловко:
– Это кто?
Муся смеется, взъерошивает ему волосы на голове:
– Это папин ученик: Любарский. Он в мою старшую сестру Зою влюблен.
Митя замолкает:
– А она?
Мария вздыхает:
– А она любит медицину. Вон наш дом, пошли быстрей.
Муся машет в сторону красивого голубого дачного домика с террасой и цветущим вишневым садом за зеленым дощатым забором, быстро открывает калитку и бежит вперед по тропинке. Трофим и Митя чуть задерживаются у входа, любуясь ее стройной фигуркой в голубом платье. Митя ревниво:
– Красивая?
Трофим вздыхает, Мария понравилось ему с первого взгляда:
– В советской девушке главное красота души, а уж потом немножко тела.
Митя вздыхает:
– Циник ты, Трофим!
Трофим быстро отвечает своему другу:
– Я не циник, я реалист. Чувствуешь разницу?
Митя и Трофим заходят в калитку, идут по тропинке, продолжая болтать:
– Между прочим, знаешь, кто у нее отец? У нее отец профессор Растопчин. Лекции по истории у нас читал, помнишь? Мыслитель.
– Красавица, дочь мыслителя.
Митя толкает Трофима в кусты, а сам прибавляет шагу. Трофим падает:
– Везет тебе, Андреев.
– Ага.
Но Митя уже забегает в дом, не дожидаясь, когда Трофим выберется из колючего куста крыжовника. Друг ворчит. Колючие кусты поранили ему руки. Трофим обнаруживает в ладонях занозы, которые он тщетно пытается вытащить с помощью значка авиаконструктора с лацкана своего пиджака.
А Виктор Любарский безуспешно пытается дозвониться до кафедры истории из телефонной будки рядом с дачной автобусной остановкой. Несколько раз набрав на железном диске телефонного автомата номер деканата, он задумчиво вешает черную эбонитовую трубку на рычаг. Выходит на остановку, смотрит на расписание, с минуту думает, а затем опять решительно заходит в будку, чтобы набрать новый телефонный номер:
– Товарищ майор, это Любарский. Есть разговор (пауза). Насчет Растопчина (пауза). Да. Неотложный.
Слышен звук коротких гудков. Связь оборвалась. Любарский выходит из телефонной будки в ожидании автобуса.
А на дачной террасе тем временем обед близится к финалу, и Муся представляет своих друзей̆:
– Папа и тетя Лиля, знакомьтесь, – машет рукой на Митю, – это Митя.
Митя и Трофим со стульями появляются на террасе.
Митя:
– Здравствуйте, Василий Андреевич!
На террасе появляется и Трофим:
– Здравствуйте.
Мария кивает на Трофима:
– А это Трофим, папа. Они мои друзья.
Тетя Лиля чопорно кивает, Василий Андреевич жмет по очереди руку подошедшим к нему мальчикам, Вера Сергеевна коротко кивает и уходит, забрав пустые тарелки со стола. Мария обнимает отца за плечи:
– Это мой папа, Трофим!
Она машет рукой в сторону тети Эммы:
– А это тетя Лиля, бабушкина подруга.
Тетя Лиля с интересом рассматривает Митю и Трофима.
Парням неловко, они стоят в углу террасы, не решаясь сесть за стол.
Тетя Лиля подцепляет селедку на вилку:
– Это кто такие?
В этот момент на террасу вваливается курносая и черноглазая 15-летняя девушка с длинной косой. Это Гуля Растопчина, младшая сестра. На ней розовое платье в горошек, белые носки и черные туфельки с пряжками. Она кокетливо смотрит на молодых людей:
– Это Мусины женихи. Здравствуйте.
Муся фыркает, дает Гуле подзатыльник, та быстро дает сдачи.
– Это Гулька.
Девочки толкают друг друга до тех пор, пока их не разнимает Вера Сергеевна, которая уже накрывает к чаю, строго поправляет Марию:
– Не Гулька, а Гуля!
Митя жмет руку Гуле:
– Очень приятно.
Ему смешно, что девочки дерутся. Однако очевидно, что драка ненастоящая. Мария обнимает Гулю:
– Это моя младшая сестра. Зовут Гуля!
Трофим также протягивает Гуле руку:
– Мне тоже приятно.
Вера Сергеевна уходит на кухню:
– Муся, помоги мне, пожалуйста.
Мария отправляет к Вере Сергеевне Трофима и Митю:
– Мальчики, помогите моей маме на кухне. А я наверх, бабушку поцелую.
Митя и Трофим уходят вслед за мамой Муси с террасы внутрь дома.
Тетя Лиля смотрит на Мусю, которая хватает со стола маринованный огурец:
– А как же театральный, Муся? Тогда никаких женихов…
Василий Андреевич, который уже приготовился выпить очередную рюмку водки, просто замирает на месте:
– Подождите-подождите. Какой театральный? Лиля Шварц, ваша гнусная пропаганда?
– Вася, в нашей стране это единственная профессия, которая соответствует состоянию души, если уж врать, то врать артистически!
Мария ест огурец, неожиданно открытая всем тайна ее поступления в ГИТИС заставляет ее замолчать. Она с трепетом ждет реакции отца:
– Правильно, правильно!
Василий Андреевич с шумом ставит рюмку водки на стол, кивает на нее головой, обращаясь к Мусе:
– Ну, хорошо… Хорошо. Тогда начинай учиться на артистку.
Муся дожевывает огурец, смотрит удивленно на отца. Она ни разу в жизни не пробовала водку, поэтому повисает неловкая пауза. Неожиданно входит Зоя, она несет в руках блюдо с пирожками. Муся мешает ей пройти поближе к столу, но Зоя умудряется поставить блюдо на место. Неловкую паузу она будто не замечает, весь предыдущий разговор Зоя пропустила мимо ушей:
– Дай, я пройду!
Муся краснеет, пропускает Зою за стол, а сама идет вглубь террасы, но неожиданно для себя разворачивается и говорит запальчиво, обращаясь к отцу:
– Папа, а ты что? Считаешь, что то, что ты преподаешь, кому-то нужно? Кому сейчас вообще нужна история, философия? Вот артисты? Если они что-то играют, то про жизнь? А ты про что преподаешь? Про то, чего нет? Про мифы?
Зоя смотрит на Мусю удивленно. Она просто шокирована. Ни разу в жизни девочки в семье Растопчиных не позволяли повышать голос на отца, бабушку или маму.
Зоя удивленно:
– Ты совсем уже, что ли?
Муся сама удивлена своей запальчивости. Она даже покраснела от собственного неловкого выпада, и чтобы как-то загладить свое неожиданное выступление, она решила вспомнить о бабушке Лизе:
– Тетя Лиля, а где бабушка?
– Бабушка наверху, строчит что-то, белошвейка. Скажи ей, Муся, что если она не спустится сейчас вниз, то я уйду и больше не приду.
Муся ретируется с террасы, в то время как Митя и Трофим вносят большое блестящее блюдо с тортом, мальчики о чем-то отчаянно спорят, особенно слышно Митю:
– К примеру гидроэлектростанция – это энергия через сопротивление. Чем больше напор, тем больше сопротивление.
– Да сама идея твоей солнечной электростанции основана на принципе аккумулирования энергии? Так это и есть дармовщина, коммунизм в общем.
– Подожди, коммунизм это не дармовщина!
– А ну! От каждого по способностям, каждому по потребностям. А твои потребности сильно обгоняют твои способности. Ты у меня мыло воруешь в нашей общей ванне! Мама покупает, а ты берешь. И? Я с тобой в коммунизм?
Митя вспыхивает, оглядывается на Василия Андреевича, ставит блюдо. Голоса мальчиков слышны даже в комнате бабушки Лизы, которая строчит на ручной машинке Zinger ровный шов на новом платье внучки. Увидев Мусю, бабушка улыбается, кивает ей, не отрываясь от шитья:
– Что у тебя с губами?
– Ба, пойдем вниз. Тебя твоя подруга ждет.
Она обнимает бабушку за плечи:
– Ну, ба, пойдем вниз!
Елизавета Васильевна смотрит на Машины губы. На них остатки красной, яркой помады.
Муся накрасила губы с утра, перед показом в ГИТИСе и забыла стереть перед появлением дома. В доме Растопчиных пользоваться яркой помадой было вовсе не принято.
Муся находит зеркальце на столике рядом со швейной машинкой, смотрит на остатки губной помады, на растрепанные свои волосы, прихорашивается:
– Варенье.
– Сотри!
Бабушка протягивает Мусе белый платок. Муся отчаянно трет губы, но лишь размазывает помаду по щекам, слыша громкий голос Мити на террасе, прислушивается.
Митя стоит на террасе, широко расставив ноги, руки засунул в карман, на скулах – желваки:
– Василий Андреевич!
Растопчин уже пьет чай из белой фарфоровой чашки. тетя Лиля подливает кипяток ему и себе из такого же белого фарфорового чайника, Гуля грызет кусковой сахар, сидя за столом. Зоя режет пирог.
– Да. Я вас слушаю, молодой человек.
Митя в запальчивости машет руками. Очевидно, что он возмущен:
– Вот вы! Доктор наук, академик.
Тетя Лиля усмехается. Наивный молодой человек ее скорее забавляет, чем пугает. Василий Андреевич повторяет:
– Да, я и академик, и доктор наук, и лауреат премий.
Но Митю просто безумно раздражает показное спокойствие тети Лиле и профессора Растопчина, он кивает на Трофима:
– Ну, обоснуйте ему научно, что такое коммунизм.
Василий Андреевич спокойно:
– Ну, что тут обосновывать. Посмотрите на этот шикарный стол. У нас здесь все от каждого по способностям.
Растопчин делает широкий жест, показывая на красивую белую скатерть, фарфоровый сервиз на шесть персон, на блюдо с пирогами, на самовар, на граненый графин с водкой, из которого тетя Лиля опять лихо наливает себе еще одну рюмку водки. Ее заметно разморило от сытного обеда и обильного возлияния, чтобы не заснуть прямо в плетеном кресле-качалке, она вынула из ридикюля мундштук, достала табак из коробочки и скрутила себе самокрутку:
– И каждому по стопарю!
Василий Андреевич хохочет. Шутка явно удачная. тетя Лиля, закашлявшись, хрипло ему вторит. Но Мите почему-то не смешно.
– Вот вы женщина, а говорите пошлости и вдобавок курите как паровоз.