– Оставайся здесь, – сказал Бальдемар. – Пойду на разведку.
Он ощупал стену и нашел в ней отверстие; опустился на колени и полз вдоль него, пока снова не началась стена. А пока полз, на него обрушился поток холодного воздуха. Он встал и попросил:
– Скажи что-нибудь.
– Что?
Голос доносился из темноты; он сориентировался и нашел дорогу обратно.
– Здесь туннель, – сказал он.
Она дрожащим голосом спросила:
– Куда он ведет?
Он ответил, что не знает и не хочет знать. Они стояли в темноте и чувствовали ветер. Поток воздуха означал, что туннель соединялся с внешним миром, но Бальдемару не хотелось пробираться по нему в темноте, где могло таиться что угодно.
Время шло. Женщина сказала, что ее зовут Энолия. Бальдемар тоже назвался. Они сидели на камнях по обе стороны от лестницы, привалясь спиной к стене. Немного погодя Бальдемар отвлекся и понял, что думает о вопросе колдуна насчет Меча Судьбы. Голос Энолии вернул его в настоящее.
– Я чувствую какой-то запах.
Он поднял голову и тоже уловил его – кислый, почти серный запах с примесью перца, отчего хотелось чихать.
– Он идет из туннеля, – сказал Бальдемар. И мгновение спустя добавил: – А вот и свет.
Они встали спиной к стене. Бальдемару не хватало ножа, который остался в сапоге очень далеко отсюда. Потом он понял, что ему не хватает Меча.
Туннель был длинный, и свет в нем виднелся далеко. И этот свет не мигал, как пламя, и не испускал луч, как лампа с прикрепленным зеркалом. Он видел бесформенное желтое сияние, которое постепенно превратилось в шар с приплюснутым низом. И чем больше приближалось это свечение, тем отчетливее становился запах серы с примесью гнили.
Бальдемар почувствовал движение и понял, что женщина пытается втиснуться между ним и стеной.
– Прекрати, – велел он, но она не послушалась.
– Я боюсь, – сказала она.
Бальдемар тоже боялся, но зацикливаться на страхе не имело смысла. Он не мог спрятаться за ней, так что пусть поглядывает на приближающийся свет из-за его плеча. Когда до света оставалось шагов сто, Бальдемар заметил, что внутри шара что-то есть. В пятидесяти шагах он почти разглядел это, в тридцати увидел явственно и пожалел, что видит. Вонь стала обонятельным эквивалентом глухоты.
Мгновение спустя желтый свет залил выход из туннеля и дно колодца. Не было ни факела, ни лампы, свет без определенного источника исходил от стоявшей перед ними твари. Тварь смотрела на них несколькими глазами, потом раскрылось отверстие, не походившее ни на один рот из тех, какие довелось видеть Бальдемару, и послышался голос – нечто среднее между свистом и глотками.
– Ну вот, мы снова на месте.
– Мы – впервые, – сказал Бальдемар. Он почувствовал, как Энолия кивнула головой у его плеча.
– Навряд ли, – сказал демон (Бальдемар не мог найти другое, более подходящее этой твари слово), – вы принесли мне послание от герцога Альберо? Что-нибудь вроде: «Я готов. Забирай меня!»?
Бальдемар сказал, что никакого послания ему не вручали, и почувствовал, как женщина трется носом о его плечо: таким способом она давала знать, что у нее тоже нет послания.
– Но, – добавил он, – я готов подняться по лестнице и спросить насчет него, если поможешь поднять крышку.
Демон издал звук, который мог бы быть вздохом, если только вздохи бывают такими ужасными.
– Значит, можно приступать, – сказал он.
– К чему приступать?
Несмотря на почти непереносимую вонь, Бальдемару гораздо больше хотелось продолжать этот разговор, чем выяснять, к чему они должны приступать.
– Как обычно.
– А что такое «как обычно»?
Демон посмотрел на него всеми своими глазами. Бальдемар ощутил неприятное давление под черепом и страшный зуд в ладонях и ступнях, но стойко сносил эти неприятные ощущения, стараясь выражать вежливый интерес.
Часть светящегося существа передвинулась и опустилась. Бальдемар решил, что так демон пожимает плечами.
– Очень хорошо, – сказал демон. – Герцог Альберо заключил одно из тех соглашений, о которых вы, конечно, слышали. Богатство, власть, здоровье, долгая жизнь и так далее, пока он не устанет от вечного единообразия бытия. А я тем временем должен выполнять его приказы.
– Кажется, он только притворяется усталым, – сказал Бальдемар. – Похоже, он готов делать это вечно.
– Отсюда дополнительный пункт договора, – сказал демон. – Каждые семь лет он обязан присылать мне очень одаренных мужчину и женщину. Я загадываю им три загадки. Если они сумеют их разгадать, я поднимаюсь, забираю герцога и ухожу с ним.
– А если не сумеют?
Снова несколько странных движений.
– Я забираю посланцев.
– Кстати, ты их не в рай уносишь?
– Нет, не в рай, – последовал ответ. – Для них – точно нет. Вообще говоря, я чувствую себя неловко. Я бы предпочел забрать герцога и вернуться к себе.
– О, – сказал Бальдемар. Бормотание за ним стало громче, но он заставил себя сосредоточиться и сказал: – Какова первая загадка?
Демон спросил:
– Что утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?
– Серьезно? – спросил Бальдемар.
– Ты не можешь ответить?
Еще один вздох демона, и к Бальдемару протянулась конечность, усаженная крюками.
– Конечно могу, – ответил Бальдемар. – Это всем известно.
Рука, или нога, или что это было такое, убралась в сияние.
– Никто из посланников герцога не сумел ответить верно, – сказала тварь.
Бальдемар понял, что состязания, проводимые раз в семь лет, вовсе не предназначались для выявления самых умных подданных герцога. Напротив, они были экзаменом на легковерие.
– Ответ, – сказал он, – «человек». Ребенком он ползает на четвереньках; это утро его жизни. Став взрослым, в полдень, он ходит на двух ногах. А вечером, в старости, опирается на палку.
Глаза демона снова сосредоточились на нем, и вновь ему пришлось бороться с зудом в ладонях и ступнях.
– Мне трудно думать, когда ты так делаешь, – сказал Бальдемар.
Взгляды твари устремились в разных направлениях.
– Я просто удивился, – сказал демон. – До сих пор никто не давал верного ответа.
– «Одаренность» предыдущих посланцев герцога, – сказал Бальдемар, – крылась явно не в области интеллекта.
– Мне следовало оговорить условие, что это должны быть ученые, – сказал демон, – но сейчас ты меня обнадежил. Вот вторая загадка. Не торопись.
Бальдемар решил, что искажения в лицевой части демона можно считать улыбкой. Дрожа, он отвел глаза и выслушал загадку.
– Есть две сестры: каждая дает другой рождение и смерть. Что это?
Загадка вызвала легкий звон в задней части головы, но Бальдемар никак не мог на ней сосредоточиться. Он спросил у Энолии:
– Не знаешь, что это такое?
– Нет, это бессмыслица. – Она снова начала прижиматься к его плечу. – Бедная я, бедная! Никогда больше не увижу рассвета! О горе…
– Рассвет! Вот оно что! – сказал Бальдемар. – Эти сестры – ночь и день. Каждая порождает другую, каждая приносит другой смерть.
– Очень хорошо! – сказал демон. – Очень, очень хорошо! – Бальдемар не поручился бы, но, когда он слушал этот ужасный голос и видел гримасы в лицевой части, ему показалось, что демон действительно доволен. – И наконец последняя и самая простая. – Он зловеще помолчал и сказал: – Что у меня в руке?
Бальдемар невольно посмотрел на протянутую к нему конечность, потом на другую, изогнутую над первой, потом на то, что могло бы быть головой демона, будь у него шея, и наконец на третью конечность, более или менее обвивавшую то, что более или менее напоминало ногу.
– А подсказка есть? – спросил он.
– Увы, нет, как ни жаль, – ответил демон. – Я очень долго жду возможности выйти отсюда и присоединить герцога к моей коллекции.
– Дай мне подумать.
– Да, думай.
Первая загадка была легкой. Разгадывая вторую, он воспользовался подсказкой женщины. И теперь через плечо спросил у нее:
– Можешь сказать что-нибудь?
И услышал ее шепот:
– Ничего, – и почувствовал, как она вертит руками.
– Можно повторить вопрос? – попросил он.
– Что у меня в руке?
– В которой руке?
– Никаких подсказок, – сказал демон. – О боже, неужели ты потерпишь поражение на последнем прыжке?
– Дай мне минуту.
Бальдемар мысленно колотил свой мозг. Что может быть в руке у демона? Что именно этот демон может держать именно в своей руке? По какой-то причине, а может, вообще без причины, ему хотелось выпалить: «Кусок торта!»
Молодая женщина заревела, ее слезы и сопли омочили его плечо.
– Это несправедливо, – сказала она. – У него и руки-то нет!
Бальдемара словно обдали холодной водой в жаркий солнечный день.
– Ничего, – сказал он демону. – У тебя в руке ничего нет, ведь у тебя нет руки. Только какая-то лапа или клешня, как у краба, и… – Он не мог подобрать подходящего слова. – …но что бы это ни было, я знаю, что это не рука.
На дне колодца наступила тишина, нарушаемая только всхлипами женщины. Потом желтое сияние, окружавшее демона, разгорелось и превратилось в золотое, а по краям окрасилось красным.
– До свидания, – сказал демон и на огромной скорости устремился вверх по колодцу, прихватив с собой большую часть вони.
Бальдемар посмотрел наверх и увидел, что деревянная крышка разлетелась на куски. Он втащил Энолию в туннель, когда на них обрушился недолгий дождь из острых обломков дерева, потом сказал:
– Пошли!
Он ухватился за лестницу и начал подниматься так быстро, как только позволяли все еще дрожащие ноги. Молодая женщина не отставала. Когда они перебрались через край колодца, вечерело. Бальдемар увидел далеко вверху, на фоне меркнущего света, улетающую платформу.
Из замка доносились крики и вопли, стук сапог по каменным плитам. В соседней конюшне копыта стучали в стойлах. Потом вверху раздался громкий отчаянный крик.
– Отойди! – предупредил он женщину, когда на башне появился пульсирующий красный шар, поднялся в воздух и направился к колодцу. Шар остановился над входом в колодец, и Бальдемар на мгновение увидел герцога, схваченного тем, что могло быть щупальцами, усаженными изогнутыми крюками, увидел кольцо глаз и рот в форме правильного равнобедренного треугольника. Этот рот издавал звуки, не слишком похожие на слова.
Все глаза демона были устремлены на новое пополнение его коллекции, но один смотрел в сторону Бальдемара.
– Тот, кто создал меня, предопределил, что благодарность никогда не станет частью моей природы, – сказал он, – но я обязан поддерживать равновесие.
Бальдемар сказал:
– Я не готов договариваться с тобой. Без обид.
– Я не обижаюсь, – сказал демон. – Но я не могу оставаться в долгу и должен узнать, что могу для вас сделать. Можете просить меня о любой бесплатной услуге.
Бальдемар принял это заявление и стал рассматривать его под разными углами, помня, каковы демоны. Но женщина сказала:
– Я хотела бы получить хорошую ферму с плодородными полями и здоровым скотом, теплый хорошо обставленный дом с насосом прямо в кухне.
– Готово, – сказал демон. – Эта ферма принадлежала семье Казакян.
– Я была у них служанкой, – сказала женщина. – Они всегда жестоко обходились со мной, мол, я была недостаточно хороша, даже чтобы мыть их грязную обувь. Девчонки дергали меня за волосы, а мальчишки хватали меня за стыдно сказать где.
– Знаю, – сказал демон и добавил в сторону Бальдемара: – Равновесие, я же сказал.
Энолии он объяснил:
– Казакяны теперь твои кабальные слуги. – Коготь протянул ей несколько свитков и трость из черного витого дерева. – Здесь все необходимые бумаги и прочная палка, чтобы их бить.
Женщина взяла все это и прижала к груди. Улыбка смягчила ее лицо, но оно тут же приняло решительное выражение.
– Мне пора, – сказала она и ушла без дальнейших церемоний.
Бальдемар закончил обдумывать предложение демона.
– Бесплатно? – спросил он. – Никакой расплаты?
– Никакой расплаты, но решай побыстрее. Мне не терпится познакомить герцога Альберо с новыми условиями его жизни.
– А нельзя ли оставить предложение открытым? Я могу позвать тебя, когда захочу?
– Если это не слишком надолго, – сказал демон. – Всякое обязательство вызывает у меня неприятный зуд. Когда поймешь, что тебе нужно, произнеси имя «Аззерат», и я появлюсь.
И он исчез в колодце вместе с бормочущим прибавлением к своей коллекции.
Замок был пуст, зато полон запаха, оставленного демоном. Дыша ртом, Бальдемар решил: терпимо. Вскоре он наткнулся на шляпу мажордома; голова мажордома по-прежнему была в ней. Из комнаты, где хранились чемоданы и корзины с крышками, он прихватил просторную сумку. В покоях герцога он переоделся в более богатую одежду, потом осмотрел шкафы и ящики и выбрал все самое ценное, но весомое, в основном драгоценные металлы и камни, а также столько золотых монет, сколько мог унести. Еще он заполнил кошелек серебром и бронзовыми асами – на всякий случай.
На всех монетах красовался портрет герцога. Бальдемар рассмотрел на одной из них орлиный профиль, потом перевернул и посмотрел на другую ее сторону. Там стояла дата из прошлого столетия и лаконичный девиз Альберо: Miro, odal miro.
Бальдемар вспомнил школьные дни и обнаружил, что может перевести. «Мое, все мое» – вот что значил этот девиз. Он бросил монету в кошелек, положил кошелек в сумку и довольно похлопал ее по раздувшемуся боку. Потом улыбнулся точно так же, как улыбалась женщина перед тем, как уйти.
Черная лошадь герцога стояла в конюшне; она едва не сошла с ума от запаха демона. Но Бальдемар умел обращаться с лошадьми и вскоре успокоил ее. Оседлал и взнуздал, воспользовавшись золоченой упряжью герцога, прочно прикрепил сумку к седлу. Вывел лошадь во двор, все еще успокаивая, и увидел, что кое-кто из солдат бросил оружие, когда появился демон. Он выбрал подходящий меч и, так как ехал верхом, еще и копье с длинным древком. На копье был черно-золотой вымпел; Бальдемар сорвал его.
Лошадь понесла Бальдемара прочь от замка, и ее копыта громко простучали по подъемному мосту. Окружающие крепостные постройки тоже были пусты, и он подумал, что таким же застанет город. Демоны производят сильное впечатление.
– Что ж, – сказал он себе, – доеду до края суши и заплачу за проезд на корабле на север. Куплю дом в одном из Семи Городов на море и вложу все средства в трастовый фонд. Может, еще куплю лодку и буду рыбачить.
Он коснулся каблуками черных боков, и лошадь поскакала к городу. И тут голос над ним произнес:
– Вот ты где!
Бальдемар посмотрел вверх. Летающая платформа висела прямо над ним, Омбраж наклонился через балюстраду. Платформа опустилась на землю, и волшебник сказал:
– Залезай. Нам пора.
Бальдемару очень хотелось пустить лошадь галопом. Но маг постукивал по ладони волшебной палочкой. Пришлось подняться, и платформа полетела на север. Миновав город, Бальдемар увидел Энолию: она шла по дороге к просторному каменному дому фермы. Женщина остановилась, чтобы закатать рукава, несколько раз сильно махнула палкой, срезая траву у дороги, и возобновила методичное продвижение к ферме. Когда на нее упала тень платформы, она даже не подняла головы.
– Дело в том, – сказал маг, – что ты неминуемо должен был погибнуть.
Они летели на север над Разделяющим морем, летели быстрее, чем когда платформа направлялась на юг. Омбраж сытно накормил чертенят сиропом из тимьяна и создал невидимый щит, спасающий от резкого ветра, поднятого их движением.
Служитель колдуна смотрел на серые волны моря. Но вот он повернулся к магу.
– Демон обрек бы меня на участь хуже смерти, – сказал он. – Он бы сделал нас с Энолией своими игрушками.
– Я говорю не о демоне, – ответил волшебник. – Я говорю о Мече Судьбы. Он хорошо известен: его сильно задевает, когда его задевают.
Он улыбнулся своей игре слов, но Бальдемар задумался об их смысле.