Молодой человек же был напорист и собран, он то предлагал ей выпить, хотя видел, что ей уже много, то пытался увлечь куда-то в сторону туалетов. Когда девушка неровной походкой все же пошла за ним в указанную сторону, Мастер отправился следом за ними, проигнорировав слова ДеМакса о том, что молодое дело не хитрое и секс нужен всем.
Картина перед ним была не из приятных – парень явно собирался воспользоваться беспомощным состоянием спутницы, которая довольно часто повторяла «не надо».
– И как, прикольно насиловать полуживое существо? (Мастер) – облокотившись на дверной косяк, оскалился, скрывая брезгливость.
– Тебе че надо, мужик? У нас любовь тут может быть. Иди своей дорогой, – бормоча сквозь зубы, (Парень) пытался расстегнуть джинсы на девушке, но она вяло сопротивлялась.
– Что-то я не вижу с ее стороны пламенных объятий. Отойди от нее, (Мастер) – приподняв одну бровь, двинулся было на парня, но почувствовал, что нужно срочно обернуться. И вовремя – еще один «кавалер» как раз собирался разбить об его голову бутылку.
ДеМакс, как оказалось, тоже не остался допивать коньяк в одиночку и последовал за другом. Но пока они любовно укладывали на пол спутника насильника, он время не терял и уже полностью раздел девушку ниже пояса. За что и поплатился случайной потерей сознания путем получения телесных повреждений.
Как оказалось, они даже не были знакомы, он наливал ей до тех пор, пока она не потеряла связь с реальностью. Вечер удался на славу…
60 эпизод
О друзьях и следствиях (2 часть)
но осадок остался…
Где-то в районе ст. метро Белорусская…
Бар «Океан Криво» светился неоновыми вывесками, когда Мастер и Глю решили в очередной раз туда наведаться после малоприятного визита в полицию. Неудачливый насильник, которого они обездвижили парой пропущенных им ударов и отправили в обезьянник, написал заявление.
В нем говорилось, что он просто шел в туалет, а двое неизвестных без причины на него напали и жестоко избили. Конечно, при просмотре камер ночного клуба все эти обвинения были сняты, а ребятам были принесены извинения, но осадок остался.
Пиратиус, как и всегда, блестел лысиной на барной стройке, небрежно жонглируя шейкером. Настолько небрежно, что вокруг него собралась небольшая толпа, каждый из зевак упорно делал вид, что не замечает сбора пожертвований на лечение ребенка, около которой и работал бармен.
Завидев на входе Мастера и Глю, он прекратил представление и принялся натирать стойку, все зеваки тут же нашли себе другие занятия в баре.
– Друг мой, Найс Шан, кто тебя обидел? (Пиратиус)
– Аль беда настигла? Так мы ее пошлем.
– Или все же дело в том, что ел…
– Ты с друзьями в баре не моем?
– Флай, радость моя, отвали. Настроения совсем нет. (Мастер)
– Он забрал заявление? (Пиратиус) – выглядел так, будто в курсе всех событий и просто хочет поддержать беседу.
– Забрал. Но на что надеялся? Как вообще так можно? Он же сам виноват, девушку чуть не изнасиловал… Черт, да это же не люди, а натуральные звери! (Мастер) – полез в карман за сигаретами и благодарно кивнул, когда бармен поставил перед ним чашку крепкого кофе, – вот в чем удовольствие от секса с полубессознательным созданием? Кайф в чем?
– Слабые мира сего ищут методы достичь силы. Разными способами, но всегда отыгрываются на слабых. Вот, к примеру… (Пиратиус)
– Найс! И ты тут! – к стойке подошел (Дэнисиус), не слишком церемонящийся с начавшимся без него разговором, – а я вот пришел попросить Пиратиуса, чтобы он разрешил мне выступить в его баре. Ты как, Пиратиус, разрешишь?
– В этом баре отчего-то даже Найс не выступает, флегматично ответил бармен.
– Ты что, обиделся на него, Пиратиус? Так может, ты не звал, или он не со зла… (Дэнисиус) – он явно не выглядел на свои пятьдесят с хвостиком.
Длинный путь общения с разными людьми деформировал его чувство такта, превратив хорошего строителя в не самого хорошего певца. Его путь на этом поприще только начинался после долгого перерыва, но у него никак не получалось начать разговаривать с людьми не так, как с прорабами на стройке.
– Так, пустишь меня тут выступать? (Дэнисиус)
– Я спрошу у хозяина. Ничего не могу обещать. Вам не пора? (Пиратиус) – он хмурился, но не уходил от стойки.
– Да, мы уже идем домой. День был тяжелым, (Мастер) – увидев согласие в глазах уже засыпающей Глю, оставил деньги за кофе и направился к выходу, – Денис, ты идешь?
– Я тут побуду… (Дэнисиус) – он не сводил взгляда с молодой и явно навеселе девушки, которая призывно ему махала уже не в первый раз, – у меня тут наклевывается…
– Лишь бы не статья. (Мастер)
– Что? (Дэнисиус) – уже не слушал.
– Ничего. В паспорт только загляни, – дождавшись, когда Денис отправился на покорение вершины, (Мастер) – обратился напоследок к Пиратиусу, – не держи зла, дружище. Мы домой.
61 эпизод
Добросовестные взрослые
больнее всего делают родные…
Где-то на Очаковском шоссе, д8к4…
– Тебе не кажется, что на весь этаж воняет ладаном? (Глю)
– Чем? (Мастер) – аж поперхнулся, услышав настолько странную фразу.
– Ну, или ароматическими свечами, палочками, не знаю. Какой-то херней, не иначе, (Глю) – кривилась, принюхиваясь, – может, горит что-то?
– Может, пригорает у кого-то? (Мастер) – хитро посмотрев на Глю, успел только увернуться от летящей в него подушки.
– Посмотри, что твориться за дверью. Может, мы горим давно, а ты и ухом не ведешь. (Глю)
***
Как оказалось, горело что-то парой этажей выше, а конкретно – в квартире Златы и Анны. Мастер долго стучал и уже собирался выбивать дверь, когда заспанное лицо рок-певицы показалось из-за двери.
– Какого черта ты тут творишь? Решила весь дом сжечь или только половину? (Мастер)
– Я уснула… (Злата) – голос был хриплый и сонный, что подтверждало слова, но совсем не объясняло наличие явной гари из квартиры.
– Что ты делаешь? Я войду? (Мастер) – оттерев полусонную женщину от порога, вошел в квартиру и осмотрелся.
Причина дыма и гари обнаружилась сразу – ароматические палочки, масла и прочие средства для расслабления были свалены кучкой в центре журнального столика.
– Ну и что это за стремление к поджогу общего имущества? (Мастер)
– Я уснула. Собиралась просто расслабиться и зажгла одну палочку. А потом не помню, они, наверное, сами упали… Я к концерту готовилась, (Злата) – извиняющимся тоном продолжила певица.
– Что-то на тебя не очень похоже. А вот на ребенка – вполне. (Мастер)
– Откуда тут… (Злата) – она осеклась, когда заметила, что малыш виновато выглядывает из-за шторы, – это сын сестры. Она попросила посидеть, а я уснула.
– Ты же говорила недавно за бутылкой вина, что не веришь во взаимопомощь и поддержку. Что поменялось? (Мастер)
– А кто сказал, что мне теперь нужно помочь в ответ? Я просто не смогла отказать. Как можно верить в то, чего нет. (Злата)
– Ладно, раз пожар задушен в зачатке, то я пойду. (Мастер)
Злата остановила его на пороге самым странным вопросом:
– Найс, а его чем… это… кормить можно-то? А то мне сестре звонить стремно.
Мастер оглядел ее с головы до ног: яркий черный макияж, кожаная одежда и общий вид, при котором ее хочется перекрестить, а не доверить ребенка.
– Как сестра тебе его доверила вообще? (Мастер) – смягчившись, добавил, – она что, никаких инструкций не оставила?
– Я его… вчера из пустой квартиры забрала. Она где-то шляется опять, а его кинула, как собачонку. Я оставила записку, где нас искать, (Злата) – ее открыто трясло от злости, когда она это говорила.
– Сейчас я у Натали спрошу, никуда не уходите. (Мастер)
Следующие три часа они по очереди читали форумы, звонили знакомым с детьми и пытались разобраться, что делать с малышом. А еще через три, когда они, уставшие, но гордые собой, уложили ребенка спать, в квартиру постучали. Пришла сестра с отрядом милиции, забрала сына и сказала, что в следующий раз напишет заявление в полицию. Кричала, что оставила ребенка всего на пару минут, а злостная сатанистка-лесбиянка схватила малыша и убежала на очередную однодневную съемную квартиру.
Мастер с грустью смотрел, как опустились плечи у Златы. Ведь она жила здесь больше трех лет и никогда не уезжала. И то, что она снимала квартиру с Анной, нисколько не мешало ей иметь прочные гетеросексуальные отношения с мужчиной. Действительно, больнее всего делают родные.
62 эпизод
Милосердные игры
о Смерти и Мадлен…
Где-то на Очаковском шоссе, д8к4…
Мастер пьёт кофе, курит и смотрит из окна своей квартиры куда-то вдаль. Настроение философское. Глю сидит в роскошном китайском шёлковом свободном халате прямо с ногами в кресле, пьёт глинтвейн из чашки и щурится как кошка от удовольствия. За окном сырая осень и затяжной дождь.
– Я снова видел сегодня Смерть. На этот раз она была не так элегантна, у неё странное настроение: совершенно чёрное платье для фламенко, высокая причёска с гребнем. К чему бы это? (Мастер)
– Ты бредишь, усмехается (Глю). – Смерть не может быть такой красивой. Смерть – грязное и пошлое явление.
– Осторожнее, Счастье моё, ты можешь её обидеть, шепчет (Мастер).
Порыв ветра распахивает настежь занавески на окнах, становится зябко, Глю кутается глубже в плед. Полупрозрачный силуэт Смерти останавливает около зеркала, где совершенно не отражается.
– Не представляю, как можно с такой точностью и методичностью век за веком выполнять свою работу. Сетует (Мастер)
– Работа может ей нравится. Замечает (Глю)
– Даже самая любимая работа со временем надоедает. И в голове рождается вопрос, который грызёт все твои органы изнутри самым настоящим поедом: «Зачем всё это?» (Мастер) – вещает с видом знатока. – Представляю, как ей должно быть скучно…
Занавески вновь взвивает вверх к потолку, как будто в подтверждение слов Мастера.
– Я бы давно уже придумала какую-нибудь забаву, хвастается (Глю). – А чего киснуть в этой вашей вселенской интеллигентной печали? Чего ради? Очищения души? «Хахахахаха» – вот что я вам скажу, ужасные пошлые рефлексирующие людишки.
– Ты сегодня необычайно груба. Замечает (Мастер)
Звонит дверной звонок. Настойчиво и несколько раз. Мастер идёт к двери, открывает её, за дверями никого. Новый поток ветра дует сначала в лицо, а затем огибает Мастера и как будто бы выдувает из квартиры. Заинтересованная Глю уже рядом. Вместе они выходят за дверь и в пролёт лестниц смотрят на этажи выше и ниже. Замечают движение этажом выше и поднимаются туда. Навстречу идут фельдшеры «Скорой».
– Кто-то умер? (Мастер)
– Слава Богу, откачали, (Фельдшер) – отвечает устало-серьёзно. И задумчиво добавляет: – Чертовщина какая-то, ей-богу. Ведь дышать уже перестала. А спустя секунд двадцать мало того, задышала, так ещё и встала и в кресло села. И сердечный ритм как у молоденькой. Тьфу ты! Чертовщина…
– Квартира какая? (Мастер) спросил на бегу.
– А? Квартира? Да увидите… Чёрная дверь такая… (Фельдшер)
***
Мастер и Глю проскользнули в приоткрытую дверь. За ними пробрался сквозняк, и дверь захлопнулась. В центре довольно захламлённой однокомнатной квартиры в старинном кресле сидела маленькая сухая женщина лет девяноста. Она курила сигарету, держа её в артритных пальцах левой руки. А в правой держала стаканчик неразбавленного виски, бутылка которого стояла у неё в ногах.
– Пришли проведать старую Мадлен? – она прищурила свои слеповатые глаза, стараясь рассмотреть гостей. – Или это стервятники сбежались на запах? Не дождётесь! Она снова не захотела забрать меня… Чёртова кукла! Вы видели? Видели?