Быстро водрузили всё это сооружение около стола в кабинете Дорофеева. Грузин выгнал, а я остался и наблюдал встречу из окна. Дорофеев один стоит у ворот, за углом прячется взвод разведки в полном вооружении. Разбрызгивая грязь, лихо подлетает колонна джипов и оттуда, как горох посыпалась охрана министра, занимая оборону и прикрывая машину министра. Смехота да и только: как будто на министра сейчас нападёт отряд террористов и они все падут, защищая доверенное им тело…
Да, надо сказать, что своими метаниями они чуть было не затоптали полковника. Когда телохранители закончили заполошно метаться среди луж, Дорофеев даёт незаметно сигнал и из-за угла вылетают разведчики. В течение минуты развернулись цепью, бесцеремонно и силой, помахивая и постукивая слегонца по телам охраны автоматами, оттеснили её в сторону, показав тем самым – кто тут хозяин. Двое из грузинских охранников подскакивают к дверце машины, открывают её. И оттуда появляется тело. Невысокого росточка, в длинном кожаном пальто чуть ли не до земли и стоит, недовольно оглядывая лужи, грязную щебёнку, через которые надо было идти в сверкающих штиблетах. Но оно стоит – ждёт, что к нему русский полковник подбежит на полусогнутых ногах и доложится. И будет заискивающе суетится вокруг него – министра госбезопасности «великой», самостоятельной державы.
Но Алексей Владимирович принял мудрое решение: прошёл половину пути до министра и остановился, заставив тем самым министра самому подойти к полковнику. Дорофеев представился и они направились в штаб и через пять минут «ОНО» появилось в кабинете. Это надо было видеть. Министра чуть ли не внесли в кабинет две «гориллы». Если бы встретил мужика с таким видом в России, я бы подумал – Ну, надо ж, как обнюхался…
Вот «оно» идёт, руки полусогнутые. Под локотки бережно поддерживают охранники. Вокруг суетится то ли секретарь, то ли помощник. От дверей они его отпускают и это ху…ло идёт самостоятельно, причём, головку держит прямо и прямо смотрит даже не задумываясь, что на пути может попасться табуретка или какое-нибудь другое препятствие. И это чучело, просто может вульгарно и банально упасть. Но «оно» не смотрит, потому что для того чтобы «оно» не упало, существуют прислуживающие. Министр обходит стол и с видом «Судьбы человечества» садится наискосок от меня и, продолжая смотреть прямо, показывает пальчиком на меня и спрашивает Дорофеева, также не поворачивая к нему голову: – Это кто там сидит?
Прозвучало это, как будто он спросил: – Это чей там холоп?
Я вспыхнул и чуть не выпалил: – Кто, кто? Х…й в кожаном пальто…
Слава богу, не успел. Полковник Дорофеев спокойно докладывает: – Это начальник штаба Южной Зоны Безопасности подполковник Буйнов.
Министр кисло сморщился, но вынужден был смирится с моим присутствием. Минут десять полковник рассказывал об обстановке, но заметив, что министру глубоко «до лампочки» информация, быстро свернул доклад и предложил приступить к докладу в более неформальной обстановке.
Ну, тут всё и понеслось, через полчаса он снизошёл до общения со мной, ещё через полчаса, размахивая куском мяса он вещал мне и Дорофееву, какой он могущественный чиновник в государстве и как его слушается сам Шеварнадзе. Ещё бы полчаса и он бы выболтал все свои государственные тайны, но слава богу Дорофеев догадался, что после таких откровений нас обоих придётся физически устранить, поэтому тактично перевёл разговоры в другую плоскость и пригласил в баню, что было министром со щенячьим восторгом принято. Я туда, правда, не пошёл. Лишь утром, когда его уводили, а по совести говоря, выносили из бани, он очнулся, вскинул голову и пробормотал: – Вован, приезжай ко мне в Тбилиси – дорогим гостем будешь…
Ночь прошла спокойно и с утра, по просьбе Дорофеева, отправил к нему машину с едой для него и связистов, которые были с ним. Старшим машины уехал подполковник Сабуров, а через три часа он вернулся и со смехом рассказал.
– Борис Геннадьевич, бардак там страшный. Какое там кольцо? Какое оцепление? Может быть, кто и стоит в этом оцепление, но кругом деревни, да и по самой деревне бродят пьяные грузинские полицейские. В разных местах слышны беспорядочные выстрелы. Кто и куда стреляет – непонятно. Но у меня создалось впечатление, что стреляют спьяну в воздух. ООНовцы боятся и из своего бронированного автомобиля даже не высовываются, а если выходят, то дальше десяти метров от машины не отходят. Не придаёт им комфорта и то, что место для машины им отвели прямо у кладбища – в десяти метрах могилы, кресты, памятники. Короче – смехота. Дорофеев ведёт себя спокойно, а ООНовцы дрожат от страха. Ночью им привезли еду из миссии и рисовую кашу в банках. Нашим тоже дали, но ни хрена не предупредили, что её надо разводить или запивать водой. Так Дорофеев чуть было не задавился ею. Не идёт каша в глотку и всё. Даже бойцы не смогли поесть. Вроде бы костёр развели и начали её подогревать, так она ещё суше стала….
– Алексей Иванович, – грубовато перебил я сослуживца, – с этим понятно. А обстановка как? Террористы…?
– Вот кто лучше всех чувствует там, так это террористы. Полиция и спецназ занял выжидательную позицию. У бандюг постепенно спало напряжение и они начали допускать в дом соседей, которые приносят им и заложникам еду. А перед моим отъездом они выдвинули новое требование, чтобы в переговорах ни ООНовцы, ни мы миротворцы не участвовали. Вот, в принципе и всё.
День тоже прошёл без изменений и без происшествий. Только группировка полицейских сил и спецназа достигла 1000 человек, а это начинало меня настораживать. В час ночи через блок-пост № 307 прошла ещё одна колонна автобусов и две единицы бронетехники – БТР и БРДМ-2. Да спецназовцев в автобусах 113 человек. Получив это сообщение с блок-поста, я сделал запись и решил прилечь и поспать.
Утром, в десятом часу от Дорофеева пришло очередное сообщение, что террористы выдвинули новое условие. Если блокирующие подразделения отведут на некоторое расстояние от дома (на какое конкретно сейчас обговаривается), то они отпустят одного заложника ООН – уругвайского офицера.
А ещё через десять минут по радиостанции наблюдатели 302 блок-поста передали, что мимо них со стороны Сванетии в сторону населённого пункта Джвари пролетел оранжевый вертолёт. Но бортового номера они не заметили.
– Борис Геннадьевич, – прервал мои размышления капитан Тетенов, зайдя в комнату, – полицейские приехали с городской полиции. Они в двухстах метрах от своего здания на берегу реки нашли выстрел от гранатомёта. Просят разминировать.
– Хорошо, езжай. Только будь осторожней и своих проинструктируй. Да, когда обезвредишь её, прежде чем взорвать перепиши её номер, партию и другие данные, чтобы особистам передать. Пусть работают.
Тетенов, забрав пистолет из моего ящика, ушёл, а я продолжал сидеть за своим столом, размышляя над сложившийся обстановкой.
Вялотекущая обстановка вокруг Джихаскари и активное наращивание полицейских сил, подразделений спецов настораживало. В зоне уже находились четыре единицы бронетехники. А на завтраке наш особист Миша, с которым у меня сразу сложились хорошие отношения, шепотом, чтобы не слышали другие, сказал.
– Борис Геннадьевич, у меня есть сведения, что Абхазская прокуратура в изгнании проводит скрытую мобилизацию среди беженцев. Они скрытно сосредотачиваются на специальных пунктах сбора, где находятся в готовности, по специальному сигналу, получить оружие и боеприпасы. Думай! Делай выводы…
Так что, в Южной Зоне безопасности из как будто разрозненных подразделений и беженцев по специальному сигналу в течение пары часов может создаться мощная ударная группировка в 5-6 тысяч человек, которая стремительным рывком из Зугдиди, может ломануться через границу и захватить город Гали. А между Зугдиди и Гали 15-20 километров. Вот это мне и не нравилось. А тут пролёт неизвестного вертолёта.
Я вызвал все блок-посты того направления и приказал усилить наблюдение и доложить как бортовой номер, так и если это возможно – где он приземлялся.
Быстро пролетели 2 часа и из города вернулся Тетенов со своей группой разминирования.
– Борис Геннадьевич, – сапёр присел на табуретку рядом с моим рабочим столом и, не спеша, из нагрудного кармана достал листок бумаги, – вот, тут все данные по гранатомётному выстрелу: номер партии, год выпуска и другая маркировка. Гранатка-то свежая и чего она не разорвалась не пойму? Воткнулась на берегу в землю и не взорвалась. Я её зацепил «кошкой» и дёрнул – не взорвалась. Поэтому привёз сюда и тут в какой-нибудь яме сейчас подорву её.
Только сапёр ушёл, как зазвонил телефон и оперативный дежурный доложил, что к нам приехал ООНовец с переводчиком. Чуть в стороне от ворот стоял белый «Лендровер», а около него прохаживался высокий ООНовец, с грузинским переводчиком. Я сразу же вспомнил – французский наблюдатель Филибер и переводчик Георгий. Нас познакомил в первый визит в миссию ООН Буйнов. Я подошёл, представился и поздоровался.
– Какие проблемы или вопросы у вас к нам, господин Филибер? – Георгий перевёл, выслушал француза и тут же передал его ответ.
– Господин Филибер приехал сюда по просьбе своего руководства, для того чтобы ознакомиться с изменениями в общей обстановке в Зоне Безопасности, если они конечно есть.
Я первый раз принимал в качестве начальника штаба сотрудника ООН, да и вообще первый раз должен был вести переговоры и давать какую-то информацию иностранному офицеру, тем более страны НАТО.
Я уже владел некой общей информацией по раскладу военных наблюдателей в нашей миссии. Всего в миссии насчитывалось 83 офицера из 52 государств. Здесь были представлены все континенты за исключением Австралии. Были офицеры из Германии, Англии, Венгрии, Польши, шведы, норвежцы, уругвайцы, турки, швейцарец, египтяне, бангладешцы и другие. Был даже русский майор Сергей Петриков и ещё два американца. По информации, как минимум, треть были разведчиками и под прикрытием своей деятельности в миссии решали свои задачи, в том числе и сбор информации о русских в пользу своих государств. В последнее время обострилась борьба между Россией и США за то, где пройдёт трубопровод. Суть была в том, что Россия хотела газ с Туркменистана и частью азербайджанский газ запустить по трубопроводу через Дагестан, и дальше через территорию России к Новороссийску. Там по дну Чёрного моря вывести газовую трубу на Балканы и дальше в Европу. Американцы и Грузия, со своей стороны, хотели трубопровод проложить через Азербайджан, Грузию в Турцию и через неё в Европу. Мы проигрывали эту борьбу не из-за того что были слабы, а из-за нестабильной обстановке в кавказских республиках на юге России. Нестабильная обстановка в этом куске планеты, интересные векторы развития в будущем этого региона и привлекали пристальное внимание различных разведок. И Дорофееву и мне придётся в какой-то степени противостоять против подготовленных развед. структур и не только противостоять, но и успешно защищать интересы России.
Я сделал приглашающий жест и мы, пройдя через ворота, по лестнице поднялись в кабинет Дорофеева, где расселись за длинным столом друг против друга.
– Мне очень приятно приветствовать военного наблюдателя ООН в такие не простые для них дни у нас. Мы выражаем сочувствие происшедшему захвату в заложники четырёх офицеров ООН и надеемся что данная трагическая ситуация благополучно разрешится. – Я замолчал, давая теперь возможность задать вопрос или высказаться Филиберу.
– Спасибо за тёплые слова, но по просьбе руководства я приехал узнать какова на настоящий момент обстановка? Если ли изменения? – Задал вопрос Филибер через Георгия.
Я решил ответить нейтрально, вспомнив, что должен изображать небольшого ума офицера. И что самое интересное, мне не хотелось в глазах спокойного и умного француза, который внимательно и благожелательно смотрел на меня, выглядеть оптимистическим дураком. Ладно, потом сыграю эту роль.
– Могу вас успокоить: обстановка в Зоне безопасности напряжённо-спокойная. Уровень кримиогенной обстановки в связи с проведением полицейской операции снизился до минимального. Имеются определённые элементы нестабильности, но они носят локальный характер и находятся под нашим контролем.
– Что это за элементы нестабильности и каков их характер?
В душе я чертыхнулся и мне нужно сейчас мгновенно понять в каком виде выдать имеющую у меня информацию, особенно ту, что мне довёл особист. И имел ли я право сейчас ей оперировать? Пауза уже затягивалась и я принял решение.
– Я понимаю, что операция по освобождению заложников требует сосредоточения определённых полицейских сил. И по соглашению с Грузией, с командованием Миротворческих сил России, миссией военных наблюдателей ООН и руководством Абхазии в Зону безопасности «Южная» были введены спец. подразделения, дополнительные полицейские силы, четыре единицы бронетехники. Но помимо этого у нас есть сведения о наращивание своих сил в среде абхазских беженцев абхазской прокуратурой в изгнании. В настоящее время в Зоне безопасности созданы все предпосылки для формирования, по возможно некому сигналу, достаточно мощной группировки и куда она может повернуть, я думаю, гадать не надо… А это уже нарушение четырёхстороннего соглашения по соблюдению мира в этом регионе.
Филибер внимательно слушал и я продолжил: – Поэтому мы выражаем по этому поводу беспокойство и просим вас довести это беспокойство до своего руководства. Мы надеемся, что по окончанию полицейской операции миссия ООН совместно с нами предпринят все усилия, чтобы выдавить введённые в зону полицейские силы и спец. подразделения, а также бронетехнику. Просим вас обратить внимание на места дислокации полицейских сил абхазской прокуратуры в изгнании….
В принципе, самое главное было сказано и дальше разговор пошёл уже ни о чём, а когда визитёры собрались уходить, произошёл смешной случай. Внезапно на улице произошёл сильный взрыв и взрывной волной сорвало почти всю полиэтиленовую плёнку с окон в кабинете и наверняка не только в кабинете у Дорофеева. Я хоть и знал, что Тетенов будет взрывать гранатомётный выстрел, но не думал, что это произойдёт почти под стенами нашего штаба. Филибер с Георгием вздрогнули, сильно побледнели и вскочили со своих мест. Может быть, они и побежали бы в испуге из кабинета, но глядя на мою спокойную реакцию, медленно опустились на стулья.
– Что это произошло? – Спросил Георгий.
– Извините, я забыл вас предупредить, что мы только что уничтожили взрывом гранатомётный выстрел, который во время нападения улетел от вашей миссии к полицейскому управлению. Наш сапёр, капитан Тетенов, обезвредил его, привёз сюда и уничтожил. Так что всё нормально.
Филибер и Георгий через пять минут уехали, а я слегка пожурил сапёра.
– Тетенов, ты чего дальше не мог отнести выстрел? Рвануло так, что мои гости чуть под стол в испуге не полезли прятаться.
– А чё…? Я отошёл на пятьдесят метров и взорвал. Всё было учтено. Тротила то было всего сто грамм…
– Ну, если всё было учтено, то иди и заклеивай окна в кабинете у Дорофеева.
После того, как Тетенов, набрав кнопок, ушёл со свертком полиэтилена в кабинет Дорофеева, я задумался. Мне не нравилось затишье, которое установилась как вокруг террористов, так и в моей деятельности. Уже третье сутки сижу у радиостанции, готовый принять мгновенное решение, даже не представляя какое, а ничего не случается. Вроде бы радоваться надо… Но мой огромный военный и практический опыт подсказывал – что-то зреет… И надо быть настороже.