Квант чувствовал себя настолько подавленным и уставшим, что бросился, не раздеваясь, на кровать и мгновенно уснул.
Так это бывает: тебе кажется, что какое-то сновидение повторяет или продолжает другое – то, что ты видел много лет назад. Квант проснулся с ощущением ужаса, и казалось ему, что этот ужас он уже знал и видел когда-то.
Во сне он услышал какой-то свист. Он проснулся, встал, прошел на кухню. Почему-то на плите стоял чайник. Почему-то он кипел и свистел. Квант удивился: у него никогда не было такого чайника. Он уже понял, что спит и пробуждение было фальшивым. От этого знания ужас не утих, поскольку у чайника были глаза… Желтые, бегающие туда-сюда маленькие глазки. Внезапно они застыли и уставились на него. С этим Квант проснулся по-настоящему. Казалось, свист все еще стоит в ушах. Квант прошел на кухню, чтобы убедиться, что чайника нет. Его не было. На кухонной тумбочке стояла Лампа. У нее не было никаких глаз. Но от нее исходил ужас.
Именно с этого момента он и стал называть предмет Лампой – с большой буквы и без кавычек.
Странные грабители
Все дело именно в этом предмете, в Лампе. Это был какой-то макет Лампы, муляж или символ. Ее нельзя открыть, внутрь нельзя залить масло. Памятник Лампе. Не сосуд: он внутри полый, а этот состоял из цельного куска металла, либо был запаян настолько искусно, что шов разглядеть невозможно даже в лупу.
Что-то похожее на ритуальные предметы, с какими клали в могилу… Вроде бы, настоящий, но пользоваться им нельзя. Костюм покойника не предназначен для того, чтобы его носить. Часто он односторонний, половинчатый, существующий только сверху.
Квант тщательно рассмотрел поверхность Лампы через лупу. Никаких надписей и анаграмм. Царапин и вмятин тоже. Подумав о царапинах, Квант похолодел: этот предмет имеет инопланетное происхождение. Иначе не объяснишь… Впрочем, его могли сделать несколько десятилетий назад и новеньким поставить на табуретку в запечатанном подвале. Кто там его поцарапает – пауки?
Впрочем, это легко проверить. Квант схватил со стола первое попавшееся под руку (это была вилка) и саданул по округлому боку. Никакого эффекта. Лампа была явно тверже мельхиора.
Он выдвинул ящик с инструментами и отыскал победитовое сверло. Царапнул. То же самое. Так. Явно не золото.
Хорошо. Это некий магический или инопланетный предмет (Квант не верил ни в то, ни в другое). Впрочем, инопланетяне, конечно, могут существовать, следовательно, их вещи – тоже… Но стоит вернуться на землю. Предмет, похожий на знаменитую Лампу, состоящий из невообразимо твердого вещества. Предмет, имеющий для какого-то столь великую ценность, что из-за него Кванта чуть было не лишили жизни. Взять да и зашвырнуть его в Москва-реку прямо сейчас. А остальные вещи в подвале? Тоже самое. Оставить их на разграбление другим диггерам.
Стоп. Странная мысль пришла Кванту в голову. А что если и все остальные вещи в подвале такие же, как и Лампа? Например эти часы в деревянном корпусе. Попробовать царапнуть его ножом…
Да и вообще – рассмотреть эту коллекцию. И не пора ли просто-напросто начать ее разрабатывать как неожиданно открытое месторождение?
Для начала надо было бы найти место: арендовать бокс, старый гараж или что-то в этом роде. Затем, на грузовике с парой рабочих перевезти туда все это «наследство». Но во-первых надо было бы просто повесить на железную дверь обычный амбарный замок, чтобы дня два-три чувствовать себя спокойнее.
Все это Квант начал исполнять немедленно: залез в инет и поискал возможное место для склада, уточнил цены, поставил засечки. Уложил Лампу в сумку и вышел из дома около девяти утра, когда открывался ближайший хозяйственный магазин.
Замок выбрал самый простой и дешевый: бомжу и такой не под силу, а профи с любым справится. Сдуру взял такси, хотя никакой лестницы на сей раз тащить было не надо. Городские пробки изрядно отбросили его во времени, словно аппарат Уэллса. Позже он думал, что эта временная фора спасла ему если не жизнь, то, по крайней мере кости. Так часто случается: опоздаешь, скажем, на «Титаник», руки заламываешь, бегаешь по причалу, а потом…
Кванту казалось, что Лампа в сумке становится то легче, то тяжелее, то холодит его бок, то напротив – печет. Он мысленно разговаривал с нею, будто вез куда-то кошку.
Войдя в комнату, он схватил первый попавшийся предмет (им оказался медный канделябр) и царапнул его нижнюю невидимую чашу ключом от нового замка. С этим все было нормально: борозда остро заблестела в свете налобного фонаря. Открыл стеклянную дверцу часов, протянул цепочку с гирями и качнул маятник. Часы невозмутимо пошли. Это мирное тиканье, казалось, разрывало гробовую тишину, словно не ходики заработали в комнате, а паровоз.
Курьезная версия о том, что коллекция представляет собой муляжи земных предметов, созданных инопланетянами, отпала. Странным предметом была только Лампа. Однако вопрос самой коллекции – кто ее создал и для чего – не снимался.
Здесь были собраны предметы с конца девятнадцатого века производства, но основное наполнение составляла мелочевка тридцатых годов. Обыкновенный электрический утюг. Эбонитовые настольные лампы. В большой шкатулке деньги царские и раннесоветские. Квант приподнял и покачал эту шкатулку, на содержимое которой можно было купить средней паршивости автомобиль.
У стены лежали какие-то продолговатые свертки, плотно выстроенные от пола до потолка. Они были разными по толщине, но почти идентичными по формату. Такой размер был хорошо знаком Кванту. Чтобы проверить свою догадку, он надрезал шпагат и развернул оберточную бумагу. Действительно: в свертке были плотно уложены старые газеты.
Квант развернул их веером.
– Информационный портал, – задумчиво проговорил он вслух.
Ему вдруг стало страшно. В голову опять полезла всякая чертовщина об инопланетянах, которые хранят в многочисленных тайниках сувениры с планеты Земля, а странный старик – то ли сам переодетый инопланетянин (весь его облик – скафандр, а кожа – оболочка, Квант читал подобное в какой-то фантастике), то ли их ставленник (и такое он также читал…)
Впрочем, для информационного портала это было слишком примитивно… Библиотека новостей предполагала бы распределение газет по датам, да еще одна за другой, но это была не подшивка, а разрозненные номера, хоть и все – за один год. Более того, большая часть газет существовала в одном экземпляре, а некоторые – почему-то в нескольких. Так, газета «Известия» за 21 июня 1937 года была в десятке экземпляров. Там сообщалось о перелете Чкалова через океан. Еще один номер, за 7 мая того же года, повествующий о катастрофе германского дирижабля «Гинденбург» также был представлен десятком.
Две газеты являли на первых полосах заголовки, связанные с темой покорения неба в 1937 году. 8 апреля – впервые в истории воздухоплавания дирижаблем управляет женский экипаж. 5 октября – дирижабль СССР «Осоавиахим» установил мировой рекорд по продолжительности полёта – 130 часов 27 минут. Эти номера «Известий» были представлены пачками по несколько экземпляров, остальные были в разрознены и, похоже, никакой системе не починялись.
Квант задумался. Какое отношение вся эта странная коллекция имеет к авиации, к воздухоплаванию? Он повертел головой, шаря фонариком. На одной из тумбочек стояла модель самолета. Квант подошел. Это был промышленно изготовленный сувенир, состоящий из металла и текстолита. Надпись «СССР» и герб, бросающий тусклый отблеск. Мельче слова: «Нам разум дал стальные руки-крылья, а вместо сердца – пламенный мотор!»
Самолет был абстрактный, не повторяющий ни одну из известных моделей. Квант обошел стеллажи, рассматривая предметы. Скульптурки, арифмометры, готовальни, флаконы и прочая мелочь. Больше ничего из области покорения советского неба. Хватит космических идей. Все это очень даже земное…
Он вернулся к пачкам газет, вспорол еще одну. Год 1939-й. Здесь, напротив, газеты вещали о каких-то других новостях, значимых для того времени, но не имеющих отношения к авиации.
12 марта – заключён мирный договор между СССР и Финляндией, завершивший советско-финскую войну.
6 мая – в Азербайджанской ССР открыт Самур-Дивичинский канал им. И. В. Сталина.
22 мая – в СССР учреждена медаль «Серп и Молот», вручавшаяся Героям Социалистического Труда.
Среди старинных книг и журналов – издания рубежа веков, на самом верху стопки он заметил тетрадь и быстро полистал. Это были чьи-то записи, сделанные круглым почерком. Тетрадь содержала опись предметов коллекции и, возможно, ключ к ее тайне. Квант засунул тетрадь в сумку, весьма кстати устроив ее сбоку, чтобы Лампа не упиралась ему в поясницу и не мучила температурной галлюцинацией.
Зачем он вообще взял ее сюда? Ах, да, маячила смутная мысль, что и все остальные предметы будут муляжами из неземного материала… Тогда просто оставить ее тут, запереть дверь и убраться восвояси. Ну их, этих инопланетян. Мороз продирал по коже при мысли о них.
Впрочем, вскоре выяснилось, что не зря он таскал артефакт с собой, хотя пришельцы из иных миров были тут вовсе не при чем. То, что увидел Квант, переступив порог своей квартиры, было явным последствием действий самых обыкновенных людей.
Все его логово было разорено, как это порой можно увидеть в криминальных фильмах: ящики выдвинуты, на полу валяются вещи и так далее. Все было проделано усердно, можно даже сказать – маниакально. Ни одного уголка квартиры не оставили без внимания.
Квант всегда ожидал чего-то подобного, ведь многие знали, что он обладает значительными ценностями, по крайней мере, достаточно долго держит их дома, пока не удастся с максимальной выгодой продать, но… Ничего не было похищено. По крайней мере, так показалось с первого взгляда. Либо они искали что-то определенное и не нашли, либо все же что-то нашли, но хозяин этого хаоса не мог понять, что именно… И времени нет. Кто-то побывал в его квартире за те три часа, пока он ездил на Сретенку. Вероятность того, что искали что-либо другое, кроме Лампы, ничтожно мала. Учитывая то, что из-за Лампы его чуть было не отравили, да и сам он стал невольным убийцей, владение этим предметом смертельно опасно. Нет и речи о том, чтобы остаться дома, вечером спокойно лечь спать и так далее… Эти люди могут в любой момент вернуться, а кто они и чего им надо – неизвестно. Это уже не мистический страх Лампы, абстрактный страх инопланетян, а нечто более серьезное.
Квант быстро собрал необходимые вещи и захлопнул дверь своего дома.
Тетрадь мальчика
Квант сидел на лавочке в сквере у метро, глядя, как косарь косит траву. Смешанный запах бензина от косилки и свежескошенной травы давал обманчивое ощущение покоя. Сумка лежала рядом. Со стороны могло показаться: либо какой-то приезжий, либо москвич, который собрался скажем, на дачу. Никакого плана дальнейших действий он не имел.
Что делать – заявить в полицию? Ну да. Среди предметов, разбросанных на полу, были такие, из-за которых органы правопорядка могли заинтересоваться не странными грабителями, а самим Квантом. По-настоящему криминального здесь ничего не было, но все же…
Ясно, что все эти события: появление старика, его смерть, обретение Лампы и обыск в его доме – связаны в одну цепь. Лампа являлась явно каким-то особенным артефактом, изготовленным из метеорного железа или чего-то подобного. На ум пришла дамасская сталь с ее утерянным секретом, нержавеющая колонна в индийском храме, почему-то блеснули на самом дне сознания хрустальные черепа… Земные предметы с неземными свойствами. Во всяком случае, ценность этой Лампы была уже реально подтверждена: ведь для Андрея Николаевича, все сокровища подземного хранилища, несомненно, ему известные, несомненно, очень весомые, не стоили этой Лампы.
Квант с грустью подумал, что нет у него таких друзей, к которым можно было бы запросто завалиться: я поживу у тебя чуть… В принципе, ночевать можно во многих местах. Он знал уютные чердаки и подвалы, заброшенные загородные дома и здания на капитальном ремонте, где и электричество было, и вода.
Надо только как-то выяснить, что за люди им заинтересовались… Установить в собственной квартире видеокамеру? Ключ от всего, как он понимал, был в Лампе и в самой сретенской коллекции. Тетрадь из подвала он, конечно же, захватил с собой. Открыл сумку и принялся читать.
Это был дневник какого-то мальчика, который он вел в тридцатые-сороковые годы. Записи были банальны: о школе, о девочке с синими глазами… Большая же часть записей составляла перечень предметов, которые находились в подвальной комнате на Сретенке, а также история каждого из них. Интересное было только в начале дневника (объяснение сути этой коллекции) и в конце, где мальчик рассказывал ошеломительную историю, в которую трудно было поверить.
Самая первая запись поражала. Трудно было представить, что на свете может существовать такой мальчик, который делал то, что он делал. Но комната и предметы в ней доказывали реальность этого абсурдного мальчика.
21 сентября 1938 г.
Идея пришла ко мне давно, еще три года назад. Слышал разговор старших, ребят, которым за двадцать. Один стал говорить о своем заводе, что хотел бы перейти на другой, который поближе, и начальство давало разрешение, но вот беда: будут проблемы с пенсией. Двое других подняли его на смех. Рано тебе думать о пенсии! Тебе ж до пенсии тридцать пять лет.
Разговор происходил на нашей кухне. В дверях стояла тетя Соня, она уже пенсионерка. Вошла и сказала:
«Простите, хлопцы, что я вмешиваюсь, но… Эти тридцать пять пролетят у вас, как один день. Вспомните мои слова», – с горечью закончила она.
Тетя Соня вскоре умерла, и в ее комнату въехал дядя Толя, очень таинственный человек. Но речь не о нем. Этот разговор меня просто потряс. И слова покойницы. Еще я слышал от старших, они шептались, что пенсия у людей очень маленькая, особенно в колхозах. Да и в городе. Ее едва хватает на очень скромную жизнь. А то, что старики живут, я также знаю. Именно ЖИВУТ. Даже женятся. В нашем дворе как раз женились старик и старушка, правда, она не была в подвенечном белом платье.
И вот, пришла мне в голову эта мысль… Пройдет время, я женюсь на Синеглазке, выйду я на пенсию. И будет у нас эта очень скромная жизнь. Нет, так не пойдет. Еще я знал, что старики имеют какие-то СБЕРЕЖЕНИЯ. То есть, они подкапливают деньги, чтобы на пенсии им не так уж скромно жилось.
Это, конечно, правильно, копить деньги. Но с деньгами происходят всякие странные вещи. Иногда их начинают менять. И тогда старые деньги не стоят ничего.
На нашей улице есть антикварный магазин. Там работает дядя Сеня. Он мне и поведал правду о предметах.
Я с детства любил ходить в этот магазин и рассматривать всякие вещи. Чего там только не было! Старая-старая мебель. Кожаные книги. Флакончики из цветного стекла. И пахло там всегда по особенному. Непонятно, чем. Может быть, сама старина, само время так пахнет.
– А ты, оказывается, был поэтом! – вслух проговорил Квант, оторвавшись от этого круглого почерка, еще нестабильного, полного всяких графических экспериментов…
Да, именно запах антиквариата – смесь выделанной кожи, дуба и бука, медной окалины – привлек когда-то в этот таинственный, опасный мир и самого Кванта… Но все же продолжим. Несостоявшийся мальчик-поэт… Или состоявшийся – кто знает? – уже жил перед его глазами, вполне реальный мальчик из тридцатых годов.