Постепенно понятия духовного Неба и вечности, Премудрости Божьей и Его Света становятся для души сущностью веры и реальностью. Конечно, в меру открытости и дерзновения сердца вместить «невместимое». Эта мера может непрестанно возрастать, и называется она жаждой истины или нищетой духа. Сердце посещает не просто религиозное чувство неведомого Бога, но Сам Бог и Его Свет. В человеке рождается личная, живая связь с Богом, как сына с Небесным Отцом. Такое мироощущение принципиально влияет на понимание самого себя, сути веры и Бога.
Бог не может остаться вдали от сотворенного Им мира и безучастным к заблудившемуся во тьме человеку. Слово Божие воплощается в плоти человеческой: когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего, Который родился от жены… дабы нам получить усыновление (Гал. 4: 4–5). И это не богословская абстракция, далекая от жизни, но смысл живой веры каждого человека.
Посланник Неба, Сын Божий пришел к Своему творению, потому что любовь не кончается с актом творения. Замысел о мире и человеке еще не завершен. Воплощение Бога Слова в созданном Им мире говорит, что Творец несет ответственность за Свое творение и приходит, чтобы быть рядом с ним, усомнившимся в Его любви и замысле. Воистину Небесный Отец, не перестающий любить неверного сына. Но в этом случае грех сына ложится тяжестью на любовь Отца. Непричастное ко злу, абсолютное Добро приходит принять на Себя все трагические последствия недоверия к Себе рода человеческого. Это и есть действующая Божия любовь – не осуждающая на погибель, но открывающая через Себя путь спасения: Я пришел не судить мир, но спасти (Ин. 12: 47). Так говорит Сын Божий о цели Своего воплощения. Бог видит, что час Его посещения настал. Свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет (Ин. 3: 19).
Мир и человек погружены во тьму, из которой может вывести только Тот, Кто не подвластен ей.
Потому что Он есть Свет нерукотворный, который во тьме светит и тьма не объяла Его (Ин. 1: 5). Исполняются древние пророчества. Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Эммануил, что значит: с нами Бог (Мф. 1: 23). В дни, когда они исполнились, никто не ликовал, кроме ангелов. Народ, который свято чтил своих праотцев и пророков, с которыми говорил Бог, и жил по Его законам в ожидании Мессии, не узнал Его, когда Он пришел. Пришел к своим, и свои Его не приняли (Ин. 1: 11), хотя они знали слова пророка: мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему… и мы отвращали от Него лице свое (Ис. 53: 2–3). Слишком часто бывало и бывает, что человек рисует образ Бога в своем воображении, молится и ждет Его – придуманного, и не узнает настоящего.
Душа человека, уставшая от несправедливости мира сего, ждет Бога как доброго чудотворца, победителя зла, как воюющего Архангела Михаила или поражающее копье святого Георгия Победоносца. А Господь рождается беспомощным Младенцем в бедной семье на окраине провинциального городка, среди плененного и униженного римской властью народа. С точки зрения человека, явно неподходящая обстановка для Мессии. Но Божьи мысли – не наши мысли (Ис. 55: 8). С рождением Христа в мир вошла новая реальность. Живой Бог стал близок к людям как никогда.
Отныне и до скончания времени Он будет с теми, кому дал жизнь, разделяя всю трагичность их отпадения от Бога. И как апостолу Петру, будет готов протянуть руку каждому, кто ослабел на пути к Нему.
Христианство, которое мы приняли, предполагает, что мы будем не только совершать религиозные обряды и жить внешне благочестивой жизнью. Оно родилось и существует как любовь и верность призыву Христа: отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мк. 8: 34). Стяжание света, Его благодати, стало смыслом новой жизни. Старец Силуан говорит, что «наиболее тесное общение с Божеством дается через осияние нас нетварным светом. И когда он приходит „в силе“, тогда нельзя не узнать, что это Господь». Важно понимать, что это удел не только святых, потому что к каждому относится призыв: будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5: 48).
Это наш путь и наша цель. Но путь к ней проходит через нашу будничную жизнь, подчинившую себе все интересы внутреннего человека. И потому тьма будет возражать и препятствовать нашему намерению. Ее аргументы понятны и притягательны для души, впитавшей в себя логику преходящего мира, живущего вне Божественного света и свободы. Поэтому очередной раз повторяя выбор Адама, человек принимает тьму за свет и заключает с ней союз. Ко всему, что дано нам Богом, тьма мастерски добавит каплю самой себя, так что человек и не заметит, что «свет, который в нем, тьма» (Мф. 6: 23). Все имена Божественных добродетелей, все духовные понятия она оставляет, но незаметно для доверчивого взгляда принципиально искажает. Так духовность становится синонимом творчества и эрудиции. Богу отводится роль соавтора, подчеркивающего значимость автора. Свобода превращается в символ своеволия, бесконтрольных желаний или осознанной необходимости. Хотя подлинная свобода только в Боге: там, где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3: 17). Любовь без Бога часто не похожа на то, чем она должна быть. Она эгоистична, властолюбива, не мудра. О такой нездоровой любви есть точные слова: «Если ты кем-то владеешь – это значит, ты кого-то убиваешь и превращаешь его в собственность». Источником настоящей любви и света является Христос, ибо Сам есть и любовь, и свет. Он пришел, и «сидящим во тьме воссиял свет» (Мф. 4: 16). Солнечный уже был и есть, но для жизни человека его недостаточно. Поэтому Иисус говорит: Я свет миру. Ходите во свете, пока есть свет (Ин. 8: 12; 12: 35). Этот Свет воспламеняет сердца огнем веры: Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся (Лк. 12: 49). Когда Он открывается человеку, то остается навсегда – знанием Бога. Архимандрит Софроний (Сахаров) пишет: «Свет, невидимый по естеству своему, необъяснимо становится видимым. Его приход всегда связан с особым благодатным состоянием, ощутимым и в сердце, и в уме, и даже в теле. В этом свете наше общение с Ним, общение личное».
Для нас важно понять, может ли обыкновенный современный человек искать такой встречи со Светом Христовым? Не является ли это соблазном впасть в прелесть? Не лучше ли просто исполнять необходимые правила, не размышляя, принимать с доверием то, что предлагает нам Церковь, и не возноситься в заоблачные выси святых? Но Христос, Который является Главой этой Церкви, именно туда, ввысь, и зовет наш дух. Для нашего восхождения Он нисшел к нам с Небес, став человеком. Своим Воплощением Он открывает смысл и назначение нашей временной жизни. Только Его присутствие придает ей полноту бытия. Тому, кто ищет жизни духовной, а не просто религиозного самоудовлетворения, Он отвечает: Я есмь хлеб жизни. Верующий в Меня имеет жизнь вечную (Ин. 6: 47, 48). В этих словах секрет состояния, по которому тоскует весь мир. Его мы ищем в других и хотели бы иметь в себе. Оно коренится в свете, неведомым путем приходящем свыше, и рождает светлые чувства, мысли, слова, взгляд, светлое творчество, светлую любовь и жизнь.
Но как достичь такого состояния? Как достигается то, что преподобный Серафим открыл Мотовилову? Или опыт старца Силуана, «когда „удивление Богу“ достигает совершенной невыразимости, и не может найти он ни слов, ни образов, ни воздыханий благодарности». Архимандрит Софроний предупреждает, что человеку не дано своими усилиями увидеть этот свет: «Он не заключен в тварном естестве человека. Он иноприроден нам и потому не может быть раскрыт в нас никакими аскетическими средствами, а приходит исключительно как дар милосердия Божия». Сознание человека вновь сталкивается с парадоксом христианства. Человек не может достичь своими силами Царства Света, но должен искать и стучать. Он призван стремиться к Свету Христову, но не может Его достичь. Архимандрит Софроний говорит: «Тварное существо по дару благоволения приобщается нетварному, безначальному бытию! Как это возможно? Это так же необъяснимо и непостижимо, как непостижима тайна творения мира из ничего. И все же созданный по образу и подобию наделен способностью принять обожение».
Итак, слава Создателю, что человек не в силах штурмом взять Божию благодать, но он может и должен сделать все таким образом, будто только от него зависит этот дар. Преподобный Макарий Великий дает надежду слабым: «Кто трудится в молитве, даже если не показывает сходного усердия в другом, того иногда посещает Божия благодать и в меру его богоискания дает ему дар радостной молитвы». Дух Святой пробивается к нашей душе, закрытой недоверием к Божественной любви. Но Макарий Великий вновь говорит о действии Божией благодати, снимающей печати недоверия: «Когда душа со страхом, любовью и стыдом, как блудный сын, обратится к своему Владыке и Отцу Богу – Он принимает ее, не перечисляя ее падений, и даст ей одежду славы света Христова».
Душа начнет свой поиск – «из глубины воззвах» – из сердца, ощутившего давящую темноту и тоску по неведомому свету. Взывая к Богу, она будет вопрошать о смысле своего предназначения, будет просить о возвращении к Нему, как блудный сын, о жажде увидеть Христа, как Закхей, о сердце, горящем пониманием евангельских слов. Господь откроет новый взгляд на сотворенный мир, на человека, на Свой земной путь и Свои слова. Он откроет новые глубины церковных богослужений, пронизанные присутствием Света Христова. И тогда мы сможем ощутить, что все настоящее покоряет сердце человека не властью и насилием, а внутренним светом, смирением и красотой.
Умение видеть – дар и приобретение
Удивительно, как много Писание уделяет внимания духовной (гораздо больше, чем физической) слепоте и духовному видению. Можно, пожалуй, сказать, что все усилия Бога направлены на прозрение ослепшего и заблудшего Своего творения. Как упорно Он пытается достучаться до человека, посылая Своих вестников от Авраама до новомучеников и праведников нашего времени: Я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников (Мф. 23: 34). Через них Господь хочет открыть людям глаза на самих себя, на мир, на Свое присутствие в нем.
Весь путь земной жизни Иисус Христос проходит в одиночестве и непонятым, хотя Его всегда окружают толпы людей и ученики.
Как трудно сознанию, погруженному в быт, увидеть смысл бытия. Въезжая в Иерусалим, Спаситель плачет и сокрушается о нем: ты не узнал время посещения твоего (Лк. 19: 44). Пророческие слова обращены ко всем, кто, будучи слеп, восклицает, как зрячий: «Осанна» (Мф. 21: 9).
Господь с первого дня Адамова падения ведет человека от тьмы к свету, от слепоты к прозрению. Но это оказывается сложнее, чем сотворение вселенной. Если там было достаточно доброй воли Творца, то чтобы открыть духовные очи человека, необходима еще его свободная воля. Поэтому физическую слепоту Иисус снимает одним словом или жестом, а для прозрения душ Он жертвует Собой и ждет выбора человека. Причем в этом пробуждении участвует не только Сын Божий, но и Отец и Дух Святой. Так было и есть со всеми апостолами и святыми. Подтверждений тому, что Бог ждет от нас того же и верит в нас, в Писании больше чем достаточно. Бог через духовных вождей и пророков взывает к людям: Се, стою у двери и стучу (Откр. 3: 20), показывает корни духовной слепоты и ее плоды: огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не увидят очами и не услышат ушами, и не обратятся, чтобы Я исцелил их (Ис. 6: 10). От Благовещения до Вознесения и далее история Церкви наполнена призывом к пробуждению и принятию света. Свет пришел в мир, но люди более возлюбили тьму, нежели свет (Ин. 3: 19).
Ни Иоанн Креститель, ни Иисус Христос, ни апостолы не занимались интеллектуальным образованием своей аудитории, но открывали людям новое видение мира и того, что им уже было знакомо. Так, Лука и Клеопа удивились, что их Спутник не знает, что произошло в «эти дни в Иерусалиме». А Он затем объясняет «несмысленным и медлительным сердцам» все, о чем они слышали из Писания и к чему привык их разум. И так разъяснял, что у них впервые по-особому «горели сердца». Но глаза их открылись к разумению Писания и жизни лишь только на трапезе любви – в момент особого видения Богом человека.