– Грустная история. Кстати, могу поспорить, что Белкина реабилитировали уже при Брежневе. Каждый раз при смене правителя происходит пересмотр дел «жертв прежнего режима».
– Этого я не помню. Так, ну в общем, Ласкина надо продвигать, а Белкина, наоборот, отправить в тыл. Куликов где-то шляется, как обычно, а ты в Кремле каждый день бываешь, так что похлопочи.
– Второй пункт уже выполнен. Отправили, и очень далеко. Да не смотри так удивленно, просто Молотов просил усилить разведдеятельность в Китае, а Белкин уже работал нашим резидентом на востоке – то в Синьцзяне, то в Урянхае[5].
Без нас компания не скучала. Будучи на службе, пить водку с утра пораньше никто не собирался, но и без того веселье не утихало. Все трое моих охранников пели «По долинам и по взгорьям», размахивая в такт пистолетами и едва не стреляя в потолок. Бедненькие, скучно им, вот и развлекаются, как могут.
У меня в памяти что-то всколыхнулось, и я поднял руку, призывая к вниманию:
– Аня, пометь себе. Кажется, под Ленинградом недавно взяли в плен немецкого генерала Даниэлса, так?
– Верно, два дня назад сообщали в сводках, – подтвердил Леонов, – а вчера напечатали фотографию в газетах. Правда, генеральской формы у фон Дэниэлса еще нет, он просто не успел пошить. Я так понял, после осенних поражений Гитлер решил старых генералов сместить, а на их место назначить новых, вот в том числе и этого.
Значит, фон Дэниэлс. Да, вроде бы тот самый. Пока мысль еще держалась в голове, я схватил Аню за руку, и снова потащил в кабинет.
– Ну, что ты вспомнил? – с любопытством прошептала Аннушка, хотя за закрытой дверью нас и так никто не мог услышать.
– Надо этому генералу с Долматовским встречу устроить и заснять ее на кинокамеру.
– А они что, знакомы?
– Когда Долматовский был в плену, этот фон барон собрал наших командиров и уговаривал их перейти на сторону фашистов, обещая скорую победу. Вот наш поэт ему это и напомнит, ха-ха. А вспомнил я, потому что Долматовский с другими командирами пел эту песню немцам, когда те пытались их агитировать. По крайней мере, так в мемуарах написано.
Аня кивнула, но мысли ее, кажется, были далеки от пропаганды и боевых действий.
– Интересно, – задумчиво произнесла она, – что все подумали о том, почему мы так зачастили оставаться наедине?
– Да пусть себе думают, что хотим, то и делаем, – раздраженно махнул я рукой и наклонился к ней ласково поправить челку. Давно хотел так сделать, но почему-то стеснялся, да и перед Зоей было немного совестно. А чего стесняться своих чувств, я же хотел чистой искренней любви, а это она, похоже, и есть, причем взаимная.
Аня все поняла без слов и закрыла глаза, замерев от счастья. Только пушистые ресницы слегка подрагивали, и губы слегка приоткрылись, дожидаясь самого главного момента в жизни – первого поцелуя.
Положив руки ей на плечи, я секунду помедлил, за что тут же обругал себя. Чего ждать, вот же она, моя судьба. Голова отчего-то закружилась – наверно, от запаха нежной кожи, юности, весны, хотя на дворе вроде бы зима, и, конечно, любви. Очень бережно, как будто передо мной хрупкий цветок, я поцеловал Аню и, подавив желание продлить чудесное мгновение, тут же отстранился, испугавшись, что ей не понравится. Все-таки она еще нецелованная и невинная девочка, мало ли, вдруг засмущается. Что до меня, то мне не просто понравилось, могу даже сказать, что подобных ощущений я еще не испытывал. Один поцелуй, а эмоций больше, чем за десять лет жизни, надо же. Возможно, в юности было так же, но с тех пор прошло столько лет, и воспоминания о первой любви потускнели.
Длинные ресницы снова всколыхнулись, и, вскинув голову, Аня посмотрела на меня своими изумрудными глазами, счастливо улыбаясь. Говорить не хотелось, да и нет таких емких слов, способных выразить тот сумбур, что творился у меня в голове. Только глаза могут разговаривать на языке любви, а еще улыбки, нежное пожатие рук и прикосновение к волосам любимой девушки. Невербальное общение… тьфу ты, могу я хотя бы на минуту забыть свои псевдонаучные термины?
То, что мы вернулись, нежно держась за ручки, слегка перемазанные помадой, никто и не заметил. Все продолжали увлеченно петь, на этот раз «Пуговку» Долматовского, да еще усердно изображали ее в лицах. Наташа играла роль бдительного пионера, Авдеев был диверсантом, а Леонов, естественно, пограничником. Я слов не знал, но Аня тут же подключилась к хору, который на разные голоса и немного не в лад распевал песню:
– Какие планы на сегодня? – на правах невесты и «посвященца» поинтересовалась Аня, когда пение закончилось.
– Сейчас в нашу дивизию поедем, а то там дел накопилось тьма, а комбата нет.
– Как нет? – удивленно вскинула брови Аня. – Иванов же дней пять назад сюда заезжал и говорил, что у вас в батальоне все в порядке.
– А, ну я же тебе не сказал. Комбата направили на курсы «Выстрел» в Солнечногорск, повышать квалификацию. И эта тягомотина, к сожалению, продлится полгода.
– Это в лучшем случае, – огорченно уточнил Леонов. – Учитывая рекомендацию генерала Масленникова, который Иванову отличнейшую характеристику дал, его потом наверняка оставят учиться на комполка. Так что до конца войны он не вернется.
– Вот дела, – задумчиво протянула Аня, переживая за мое подразделение как за родное. – А кто же теперь командует вашим батальоном, его заместитель?
– Вот в том-то и дело, Ань! Замов у комбата фактически не было, и теперь всем заправляет начштаба лейтенант Климов, так что считай никто. Он хотя формально и кадровый командир, целый год в военном училище отучился, но еще зеленый юнец.
– Получше никого не могли найти?
– Эх, Аня, ты же сама на фронте была. Видела где-нибудь полную комплектность кадров? Да еще дивизию грабят все кому не лень. Наш дивизионный особист весточку мне передал, просит меня пособить. Представь себе, двух лучших снайперов дивизии – Николаева в нашем полку и Охлопкова в 234-м – демобилизуют.
– За что, если они лучшие?
Я пожал плечами.
– Вышел какой-то указ, чтобы представителей малочисленных народов в армию не брали. Но они же якуты и к малочисленным не относятся. Да еще Семенова, нашего ротного коновода, хотят забрать. Говорят, создали еще несколько казачьих дивизий, вот и ищут для них донцов. Но и это не все. Командование начало формировать литовскую дивизию, и в нее набирают отовсюду, кого только найдут. У нас в 179-й с начала войны состав практически полностью сменился, но еще осталось немного жителей Литвы, в основном, конечно, евреи. Например, Абрамавичюс из политуправления, еще некоторые. Если не вмешаться, их скоро всех заберут.
Вообще, надо заметить, что хотя у многих фронтовиков сложилось предубеждение, что на передовой евреев не бывает, но это далеко не так. Просто среди них очень высокий процент образованных людей, которых и назначают на тыловые должности. А в литовской дивизии представителей этой национальности было не меньше четверти личного состава, причем именно в боевых частях. Я в свое время собирал всевозможную информацию по дивизии своего деда, поэтому и в курсе этих нюансов.
Убедившись, что Аня вникла в проблемы и прочувствовала их, я продолжал грузить ее дальше:
– Это еще не все. Пока мы в глубоком тылу, нас снабжают из рук вон плохо, а ведь не сегодня-завтра дивизию на фронт пошлют. Например, Водянов, это наш начальник ПФС[6] полка, жаловался, что сухпайки выдали просроченные, да и то недостаточно. Да и много чего еще не хватает. Дошло до того, что бойцы ходят по домам и выпрашивают белые простыни и скатерти на маскхалаты. Наши особисты в курсе, что я порученец Меркулова, вот и просили посодействовать.
– Так значит, ты имеешь право не только браки заключать, – притворно удивилась Наташа, – но еще и полезные дела делать? – Вот ведь язва, припомню ей когда-нибудь.
– Единственно, чего у нас хватает, – продолжал я, игнорируя ландышевские подколки, – это оружие, но и тут большая загвоздка. Тыловые крысы требуют учитывать все немецкое оружие, иначе его если и не отберут у дивизии, то по крайней мере боеприпасами снабжать не станут. Только представь, сначала заполнять горы бумажек с формулярами и описями, а потом еще и отчитываться за сломанное и утерянное оружие. А как его чинить, если запчасти никто не даст? В принципе, понять штабных интендантов можно, мы же не партизаны, а регулярная армия. Так что попытаюсь попробовать договориться пятьдесят на пятьдесят – ну, половину трофеев учесть, а половину нет.
– Ну да, попытайся попробовать попытаться, – передразнила Наташа. – Аня, а ты чейный порученец, Молотова или Берии?
– Обоих, – слегка приврала Жмыхова, даже достала какую-то бумагу из планшета. – И если надо, распишу тебя с Куликовым. Он к тебе очень даже неравнодушен.
Ландышева в ужасе распахнула глаза и сначала не знала, что возразить:
– Так он же… он же женат, – наконец вспомнила Наталья.
– Ничего страшного, разведем. Товарищ Берия весьма демократично относится к маленьким слабостям подчиненных. – Вдохновенно фантазируя, Аня одновременно с самым наивным видом хлопала ресницами. Огромные изумрудные глаза смотрели честно-честно, ну как тут не поверить.
Наташа действительно поверила и растерянно замолчала, придвинув табурет поближе к Паше в поисках защиты. То, что Берия лично выбирал для меня жену, она знала, и разделять Зоину участь ей совсем не хотелось.
– Когда отправляетесь? – как ни в чем не бывало вернулась Аня к прежней теме.
– Мы еще вчера собирались поехать, но случилась закавыка с нашей машиной.
– Авария?
– Да нет, просто кое-кто, – я выразительно посмотрел на Павла, – не только умудрился найти зимой огромную лужу, но еще и решил форсировать водную преграду на полной скорости.
– Почему это умудрился, – заворчал Авдеев, – где-то трубу прорвало, вот лужа и натекла.
– Так что, ваша «эмка» утонула в луже? – не поняла Аннушка.
– Да нет, всего-навсего вода залила карбюратор и попала в цилиндры. Ну и понятно, что потом поршень попытался эту воду сжать, а аш-два-о, как известно, вещество практически несжимаемое. Поэтому сжаться пришлось штоку в цилиндре, и в результате машину отправили на капремонт.
Не желая сдаваться, Павел выдвинул контраргумент:
– Зато нам теперь выдали ЗиС-101. Практически правительственный лимузин.
Ландышева тут же саркастически хмыкнула, заставив нас потупиться, но так как Аня была не в курсе, Наташа ей пояснила:
– Эти вот джентльмены не придумали ничего лучше, как послать в гараж за автомобилем бедную девушку.
Ну а что тут поделаешь, если нам срочно нужно было на завод ехать, а Ландышева все равно оставалась охранять квартиру. Ей дел-то было выбрать машину и отогнать ее в гараж госбезопасности, где тамошние механики за ней присмотрят. Вернулась Наташа вечером не сильно уставшая, а вот руки у нее были подозрительно измазаны чем-то черным, и она потом долго их отмывала горячей водой на кухне.
Неловкую паузу прервал телефонный звонок. Нам сообщили, что ЗиС-6 с отделением охраны ждет во дворе и можно выезжать. Быстренько собравшись, мы гурьбой высыпали из квартиры, но, выйдя из подъезда, тут же замерли на месте. «Правительственный лимузин», в котором нам предстояло путешествовать, оказался желтым, как цыпленок.
– Так это выходит, ты нам машину из таксопарка взяла, – вполголоса зашипел Леонов, обвиняюще показывая на желтое чудо.
– По крайней мере, я выбрала не «эмку», а самый лучший автомобиль, – фыркнула в ответ Наталья. – На таких даже наркомы ездят.
Да уж, на таких они точно не ездят. Хотя и так сойдет, нам же на ней не на фронт ехать. Да и на фоне снега желтый цвет менее заметен, чем черный. Кстати, имеется еще один большой плюс. В черном ЗиС-6 разъезжают генералы, и для вражеских шпионов они цель номер один. А таксомотор никого особо не заинтересует, так что Ландышева поступила очень даже правильно.
Когда мы обошли это чудо вокруг, то поняли, чем это Наташа вчера вымазалась. На капоте был намалеван маленький аккуратный значок радиации. Делая его эскиз, я без задней мысли оставил рисунок на видном месте, не считая секретным, и мстительная Наташа этим воспользовалась. Ну да ладно, до создания ядреной бомбы еще далеко, и желто-черный трилистник ни у кого никаких ассоциаций не вызовет.
– И что это означает? – осуждающе спросил свою подругу Авдеев, ткнув пальцем в капот.
– Это тактический значок одного отряда особого назначения, – вдохновенно соврал я. Надо же сделать вид, что никакого секрета я не выдал. – Он сейчас никем не используется, так что можно его занять.
– Все верно, – подтвердила Наташа. – И этот знак говорит об особой опасности его обладателей. Вот в природе желто-черная окраска есть у пчел, ос, некоторых змей, тигров. – Надо же, а логика у девушки работает, сразу ухватила суть.
– Это нам подходит, – согласился Леонов. – Для немцев мы очень даже опасные, не меньше, чем осназ.
Долго стоять на морозе не хотелось, да и мотор мог остыть, поэтому мы поспешили забраться в машину. Девушки помахали нам на прощанье, и Леонов рванул вперед, так что грузовик еле за нами поспевал. Впервые оказавшись за рулем элитной машины, Алексей был от нее в полнейшем восторге, и ему хотелось врубить третью передачу и мчаться на полной скорости. Если бы не преграждавшие улицы баррикады, которые только недавно начали разбирать, он бы так и сделал. Ну вот, накаркал. На Варшавском шоссе никаких препятствий движению не было, и Леонов разогнался километров до пятидесяти, не обращая внимания на отставший грузовик. Зря он так мчится. Ну хотя бы сначала прочувствовал габариты машины, она же шире «эмки» и на метр длиннее. То, что на дороге попадается снег, а шины у нас не шипованные, его тоже не очень смущает. Верно говорят, какой же русский не любит быстрой езды. В восторге от новой игрушки и переполнявших его чувств Алексей запел очередную песню, естественно, на все ту же диверсионную тематику:
Впрочем, как только мы выехали за город, восторги поутихли. Местами дорогу перекрывали снежные заносы, и там, где «эмка» могла бы сравнительно легко пройти, наша «сто первая» буксовала. Хорошо, что ехать было недалеко, и уже минут через сорок показались пригороды Подольска. Несмотря на морозец, тут было очень оживленно. Отцы-командиры не давали бойцам и курсантам, расквартированным в городе, отсиживаться по теплым казармам и организовывали им полевые учения. Одни бегали на лыжах, другие пытались утрамбовать из снега пуленепробиваемый бруствер, третьи занимались более интеллектуальным занятием – исследовали траектории полета пули. Для этого вдоль дороги тянулись колья разной высоты, на которые было натянуто несколько веревок, одна под другой, имитирующих траектории для разных установок прицела. Группка красноармейцев шла вдоль этого самодельного макета и проверяла на наглядном примере, как выбор точки прицеливания влияет на попадание в цель.
На въезде в Подольск нас остановили для проверки документов, причем, в отличие от прошлого визита, проверяли очень тщательно, изучая буквально каждую строчку удостоверения. Прикинув, что на энкавэдэшников сопровождения уйдет не меньше десяти минут, мы решили их не ждать, тем более что впереди нас поджидает еще один пост перед мостом. Да и что может случиться в тыловом городе, полном войск? Здесь находятся два военных училища, в которых обучается несколько тысяч курсантов; штук тридцать госпиталей; части нашей родной дивизии; какой-то запасной полк, куда постоянно прибывает пополнение; и вдобавок разные ускоренные курсы пулеметчиков, саперов, еще кого-то. Плюс к этому охрана железной дороги и многочисленных оборонных предприятий, которые в этой истории никуда не эвакуировались.