Барды Костяной равнины - Старков Дмитрий Анатольевич 5 стр.

Вымытая в душе, причесанная, одетая, по собственному выражению, «марципаном» – в платье слащавых пастельных тонов, она снова сунула диск в карман. Тонкая юбка кремового шелка тут же обвисла, будто в карман опустили пушечное ядро. Диск пришлось вынуть, и фрейлина Беатрис с сомнением уставилась на него.

– Может, на ленту? – предложила Беатрис.

– Принцесса Беатрис, это обязательно?

– Да, обязательно. Иначе он отправится обратно в карман.

– Нет, это совершенно недопустимо.

Вынув из шкатулки с драгоценностями Беатрис тонкую золотую цепочку, фрейлина продела ее в ушко диска и застегнула на шее принцессы. Диск без какого-либо изящества повис прямо над нитью жемчуга. Обе – высокая, поджарая Беатрис со спокойными кобальтово-синими глазами на слегка присыпанном веснушками лице в обрамлении золотисто-русых волос и гибкая, изящная леди Энн Невэр, зеленоглазая обладательница роскошных блестящих черных волос и безупречного чувства стиля – вновь критически оглядели его.

– Нельзя ли спрятать его в туфельку? – с болью в голосе спросила фрейлина. – Он действительно ужасен.

– Ничего, – рассмеялась в ответ Беатрис. – Отец будет в восторге!

Однако у матери диск не вызвал ни малейшего восторга. Королева Гарриет, стоявшая рядом с королем и принимавшая гостей, не веря своим глазам, взглянула на него и смежила веки, чтобы не видеть ни диска, ни непутевой дочери. Да, Беатрис и сама понимала, что позеленевшая медь имеет явный оттенок плесени, а диск, висевший прямо над жемчужным ожерельем, вдобавок, был повернут наружу стороной с «куриными следами». Легкое и пышное платье для дневных приемов также сочеталось с ним не самым выгодным образом. Но королю до всего этого не было никакого дела.

– С днем рождения, отец, – сказала Беатрис, целуя его в щеку.

– Что это такое? – спросил он, не отрывая глаз от диска.

– Понятия не имею. Каррен откопал эту штуку сегодня утром.

– Надеюсь, это твой подарок к моему дню рождения?

– С радостью бы, но, думаю, этот жест должен сделать мэтр Кле.

– Его еще нет, – пробормотал король, поворачивая диск другой стороной. – Он не узнает.

Королева многозначительно кашлянула, указав взглядом на длинную очередь поздравителей, столь эффективно остановленную Беатрис. Принцесса поспешила освободить путь и присоединилась к группе родственников с приглашенными ими гостями, супругами и детьми.

– Привет, Беа! – Гарольд, старший сын и наследник престола, подал ей бокал шампанского с подноса проходившего мимо слуги. Он был высок, широк в кости и рыжеволос – живое напоминание о первобытных Певереллах, как выражался отец. – Снова раскапывала город? И даже носишь откопанное, как я погляжу? – он поднял бокал, салютуя последней из своих пассий, стоявшей об руку с ним. – Вы знакомы с леди Примулой Уиллоуби? Моя сестра, принцесса Беатрис.

– Да, конечно, – хором ответили Беатрис и леди Примула, улыбаясь во весь рот и, несомненно, одновременно недоумевая, где они могли встречаться. От леди Примулы с яблочно-розовыми щеками и шелковистыми волосами цвета кукурузы угрожающе веяло свежим сельским воздухом, в то время как Беатрис, всю жизнь не вылезавшая из-под земли, вряд ли смогла бы найти дорогу за город.

От размышлений их отвлек младший сын Шарлотты, старшей сестры Беатрис, резко плюхнувшийся на пол и на четвереньках устремившийся прочь, лавируя между ног гостей.

– Марк! – вскричала Шарлотта, бросаясь за ним. – Иди, поцелуй тетю Беатрис.

Подхватив сына, она ловко бросила его на руки Беатрис, где он тут же принялся грызть медный диск.

– О, нет! Марк! – без всякого толку застонала Шарлотта.

Она пошла в мать: светлые волосы, кожа цвета слоновой кости, широкие скулы и голубые глаза под сенью густых ресниц. Глотнув шампанского, она пригляделась к тому, что сын сунул в рот.

– Какая гадость. Что это, Беа?

– Не знаю, – ответила Беатрис. – Только сегодня откопали.

– Экстравагантный медальон. Ты не будешь возражать, если Марк его погрызет?

– Что ж, он пролежал в яме под какими-то канализационными трубами не один десяток лет, – любезно ответила Беатрис. – Думаю, ему уже мало что может повредить.

Глаза Шарлотты едва не вылезли вон из орбит. Отставив шампанское, она выхватила у Беатрис своего отпрыска и тут же зажмурилась от внезапного оглушительного рева над самым ухом. Допив из своего бокала остаток игристого вина, которое не успел расплескать Марк, Беатрис огляделась в поисках Ионы Кле.

Зал быстро заполнялся гостями. На галерее под потолком негромко играли музыканты, чистое эхо нежных звуков флейты и скрипки витало средь древних стен. От парадного зала короля Ириона, где его рыцари за ужином швыряли обглоданные кости охотничьим псам, остался только простор да огромный, охраняемый парой драконов каменный камин, свободно вмещавший кряжи столетних дубов. За минувшие столетия стены зала претерпели множество различных трансформаций. Теперь они были обшиты деревом, окрашены и увешаны тяжелыми рамами с портретами, пожалуй, всех до единого предков королевской семьи. Прошлое взирало со стен на настоящее – и вовсе не всегда с интересом и одобрением. Повсюду стояли диваны, кресла, цветы в горшках; гости, стоя вокруг, оживленно переговаривались. Очередь поздравителей укорачивалась, а группы беседующих росли. Над столом в дальнем конце зала возвышался многоярусный торт величиной в половину камина. Целая армия слуг разносила подносы с шампанским и изящными крохотными тарталетками с острыми закусками, пробираясь сквозь толпу таинственными, непостижимыми путями. Рассеянно слушая младшего из братьев, Дэймона, и его нареченную, невероятно болтливую красавицу, обсуждавших свои бесконечные свадебные планы, Беатрис наконец-то увидела в толпе усталое лицо и саркастическую улыбку Ионы. Его жена, очаровательная Софи, вела мужа под руку к концу очереди поздравителей. Рядом, по другую сторону от отца, шел Фелан, с невозмутимым выражением на лице стрелявший глазами по сторонам в поисках пути к бегству. Одна лишь Софи, мимоходом приветствовавшая друзей и знакомых, плыла сквозь толпу с благодушной рассеянностью.

Оставалось дождаться, когда все поздравят короля. Иона остался рядом с королем, Фелан, углядевший среди гостей кого-то из друзей, с явным облегчением улизнул в сторону, Софи, помахав кому-то, двинулась в другую. Вскоре очередь подошла к концу, король повернулся к Ионе, и Беатрис направилась к ним.

Очевидно, король первым делом спросил, что за необычная вещь украшает шею его дочери: оба заозирались в поисках Беатрис еще до того, как она подошла к ним.

– Принцесса, – с легкой усталостью заговорил Иона, стоило ей оказаться рядом. Он был ужасно бледен и тщательно отмыт. – Я вас едва узнал. Вы выглядите просто очаровательно.

– Думаю, стоит поблагодарить вас, мэтр Кле. Вы – тоже.

– Что вы нашли для меня?

– Это нашел Каррен, – ответила она, нащупывая застежку цепочки. – И попросил меня передать вам.

– Я надеялся, – вмешался король, – что вы решите подарить это мне ко дню рождения, – у короля имелась собственная коллекция предметов старины, многие из коих были подарками Ионы. – Не сомневайтесь, я оценил бы этот любезный жест по достоинству.

– Мы уже оставили весьма дорогостоящий дар на столе для подарков.

– Но это же просто пустяк, я уверен. Возможно, у вас таких дюжины.

Сняв позеленевший от времени медный диск с цепочки, Беатрис вложила его в руку Ионы. Диск лег на его ладонь рунами кверху. Какой-то миг он молча изучал их, а затем перевернул диск и взглянул на профиль под капюшоном.

Внезапно глаза его округлились, пальцы резко сомкнулись на диске. Запрокинув голову, он расхохотался – громко, открыто, от всей души. На него начали оглядываться. Неподалеку мелькнуло изумленное лицо Фелана.

Разжав пальцы, Кле протянул диск королю.

– Примите это вместе с моими наилучшими пожеланиями. С днем рождения, ваше величество.

– Но что это? – с нетерпением спросил король.

– Что здесь написано? – присоединилась к нему Беатрис.

Иона умолк, будто взвешивая слова на ладони, вместе с диском, но тут же сдался, подкинул диск в воздух, поймал его и вновь протянул королю.

– Эта загадка доставит вам обоим истинное наслаждение. Все перед вами – и ткань, и нить. Найдите ее и следуйте ей.

– Но… – хором заговорили Беатрис с отцом, однако внезапно возникшая рядом королева привлекла внимание короля к церемониймейстеру, явившемуся с ней.

– Ваше величество, – негромко заговорил он, – сейчас для вас споет приглашенный бард – гостья из Школы-на-Холме. Затем тост в вашу честь поднимет принц Гарольд, затем последует ваша речь. Далее королевский бард исполнит композицию, сложенную по случаю вашего дня рождения, после чего разрежут торт.

– Мы все должны собраться у стола, – добавила королева.

– Хорошо, дорогая.

Взяв диск, король неохотно сунул его в карман и подал ей руку.

– Не отставай, Беатрис.

– Хорошо, мама.

– Мне нужно выпить, – пробормотал позади Иона, стоило ей развернуться и последовать за королевской четой.

Вскоре на галерее для музыкантов гостья из школы тронула струны арфы, и ее голос, будто звучное, первозданное, неотвязное эхо песен костей равнины, наполнил зал балладой о королях Певереллах – древней, как сам Бельден.

Глава четвертая

Далее, сколь бы невероятным это ни выглядело, история фиксирует присутствие Найрна на церемонии, последовавшей за Битвой при Уэльде, в ходе коей Анстан передал королевский трон Приграничий завоевателю, королю Оро, целеустремленно собиравшему земли пяти королевств в единое государство, названное позднее Бельденом. Присутствовал на этой церемонии и придворный бард Оро, Деклан. Природа его экстраординарных талантов неясна и чаще всего рассматривается не в исторических документах, но в поэтическом творчестве. Как бы то ни было, он неизменно занимал место рядом с королем. Баллады, фрагменты стихов и даже расхожая метафора доносят до нас сквозь века странную легенду: Найрн возвращает Деклану самоцветы, прежде взятые им с арфы старого барда. В некоторых сказаниях он даже швыряет их Деклану в лицо. Каким образом он получил их, также повествует лишь фольклор – особенно фольклор Приграничий. Одни говорят, будто он украл их, другие – что забрал себе при помощи волшебства, но объяснений, способных удовлетворить историка, не дают ни те, ни другие. После этого Найрн вновь исчезает даже из примечаний к историческим хроникам.

Несколько лет спустя он появляется вновь – в школе бардов, открытой Декланом по окончании завоеваний короля Оро. Сославшись на возраст и долгие годы службы, Деклан оставляет пост придворного барда Оро и возвращается на равнину Стирл, ныне подвластную Оро. Здесь, на невысоком холме, увенчанном древними каменными монолитами и дозорной башней с видом на реку Стирл, он поселился, чтобы провести остаток дней в покое и созерцании. Но покой оказался недолгим: прослышав о его обширных познаниях и непревзойденном мастерстве, в обучение к нему потянулись барды и желающие стать оными из всех уголков пяти покоренных королевств. И здесь, на этом холме, вновь вступает в границы истории Найрн.

Битва при Уэльде длилась три дня. К ее началу Найрн, отбивавший походный ритм для войска Анстана, шедшего маршем сквозь западные горы Приграничий, сзывавший горные кланы игрой на волынке, а после барабанным боем гнавший солдат на юго-запад, навстречу врагу, натер новые мозоли поверх старых. Никогда в жизни он не странствовал так быстро и не играл так много. И вот Уэльде – очаровательная широкая речная долина на рубеже Приграничий и равнины Стирл – распростерлась перед ним пушистым ковром сливочно-желтых диких цветов. Такой Найрн увидел ее в начале сражения, поднося к губам длинный, скрученный кольцом обшарпанный рог, вложенный ему в руки с приказом трубить. К концу битвы на поле боя осталась лишь горстка незатоптанных цветов, да и воинов Анстана не больше. Тогда Оро выслал в поле своего барда, Деклана, дабы тот встретился с посланцем короля и передал ему требование сдаться.

В тоске и ярости Анстан, человек не особо-то музыкальный, ответил тем, что счел последним тщетным жестом презрения. Навстречу придворному барду Оро на вытоптанное, залитое кровью поле боя, где не было ни движения, ни звука, кроме жужжания мух да вороньего грая, был послан грязный, оборванный полковой барабанщик, да еще – пешим.

Деклан выехал вперед на белом коне, одетый в дорогую темную кожу и шелк, с арфой на плече. Он, как обычно, был безоружен. Натянув поводья, он остановил скакуна посреди поля, меж лагерей двух владык, в ожидании чумазого юного менестреля в испачканной кровью рубахе и сандалиях, одна из которых была привязана к ноге веревкой, так как шнурки ее истерлись, истлели в долгом походе. На плече молодого барда все еще висел рог – последний инструмент, на котором он играл, трубя отступление.

Подойдя, Найрн встал перед старым бардом, и оба молча взглянули друг на друга.

– Ты спрашивал, кто я такой, – наконец заговорил Деклан.

Окаменевшие губы на грязно-белой маске лица дрогнули, обронив несколько слов:

– Да. Спрашивал.

С этим Найрн вновь умолк, меряя Деклана взглядом. Внезапно его суровые вороньи глаза сузились; сквозь горечь в их глубине на миг мелькнуло удивление.

– Ты – шпион Оро, – отрывисто бросил он. – И его бард. Но кто еще? Ведь не моя же песня заставила самоцветы сойти с твоей арфы. Это ты отдал их мне.

Странные глаза блеснули в луче солнца, будто металл.

– Нет, ты взял их сам, – ответил Деклан и поднял взгляд, точно обращая вопрос к небесам. – Неужто вся эта земля ни сном ни духом не ведает о собственном волшебстве?

– Что?

Деклан вскинул руку к небу, отказываясь от ответа:

– На это я отвечу, когда ты сумеешь понять вопрос.

– Прости, но впредь я больше не желаю видеть твоего лица.

– Возможно, у тебя не будет выбора.

Найрн вскинул на него изумленный взгляд, собравшись возразить, но и этого выбора не оставил ему старый бард.

– Раз уж ты завел разговор об этих материях, нужно покончить с ними, – продолжал он. – Король Оро примет от Анстана меч, корону и обет верности завтра на рассвете.

– На рассвете? – беспечно перебил его Найрн. – Отчего ты думаешь, будто король Анстан все еще будет здесь?

– Потому, что я присмотрю за этим, – негромко ответил Деклан, и вновь изумленный Найрн почувствовал, как волосы на его затылке поднимаются дыбом. – В обмен на верность Анстана он сможет оставить себе и своему роду одно поместье в Приграничьях. Что до иных материй – числа дружинников, размеров дани в пользу короля Оро – оставим их королевским советникам. Завтра же король удовольствуется видом Анстана, безоружного и развенчанного, преклонившего колено в грязи перед его шатром. Такова цена мира.

– Я не могу передать этого королю Анстану, – равнодушно сказал Найрн. – Он предаст меня смерти.

– А должен бы оказать тебе почести.

– За что? За то, что я дул в эту обшарпанную кривулину, трубя отступление?

– Он должен бы оказать тебе почести, – повторил Деклан, – за то, что ты был в силах сделать для него.

– Что…

И вновь рука старого барда поднялась, указывая на разорение вокруг. На сей раз в его спокойном, мелодичном голосе звучала странная нотка досады: