И приснился Ивану сон: будто бежал он с толпой народа по глухим незнакомым улицам. А за ними, – немыми от ужаса и отчаянья, – как бы парили в воздухе железные пауки с длинными и прозрачными хоботками. То один, то другой из монстров лениво и как бы нехотя настигал зазевавшихся беглецов: того – у ларька мороженщика, другого – у стадиона. И всякий раз, настигая жертву, паук вонзал жало в грудь или в голову человека, и тогда по прозрачному хоботку железного насекомого начинала толчками струиться кровь. Когда же от человека оставался только полупрозрачный труп, паук оставлял его посредине улицы и устремлялся в погоню дальше.
Вскоре все улицы городка были утыканы множеством полупрозрачных трупов. На глазах эти трупы медленно наполнялись дымом и мало-помалу превращались в таких же точно поблескивающих металлом железных пауков с прозрачными хоботками, которые только что их ловили. Стремительно разрастаясь, армада монстров устремлялась по воздуху за все более редевшими группками живых, испуганно мечущихся людей. Казалось, ещё немного – и живых людей в городе не останется.
Но тут вдалеке, за пустынной площадью, по которой бежал Иван, промелькнула между домов знакомая Незнакомка. Она позвала за собой живых. И тот, кто рискнул побежать за Нею (а таких оказалось всего лишь трое: Иван да и еще два парня), вскоре оказались на окраине мертвого города прямо перед входом в каменную пещеру.
В последний раз поманив за собой бегущих, Прекрасная Незнакомка скрылась во тьме пещеры.
Попутчики Ивана на миг замешкались. Один из них, оглянувшись назад на монстров, рванулся и побежал направо, – в роскошный дремучий лес, голубевший до горизонта. Другой же свернул налево, – там, на взлетно-посадочной полосе, гудел готовый вот-вот взлететь реактивный лайнер.
И только один Иван не раздумывая поспешил в западню пещеры.
Уже убегая в темень, краем глаза он рассмотрел, как оба его товарища, – как тот, что метнулся в лес, так и тот, что двинулся к самолету, – с разбега резко остановились. По всей видимости, оба они влипли в голографические изображения леса и самолета и, поджидая монстров, в ужасе затрепетали в нём. Пауки же, напротив, явно смакуя предстоящую экзекуцию, пошли к паренькам уже медленно и неспешно, спокойным и ровным шагом.
Иван ускользнул во тьму.
В темноте послышался шум воды.
От этого звука Иван проснулся.
Рядом с ним, свернувшимся в калачик на диванчике, стоял над раковиной взъерошенный, в плавках Женя. Залитый ярким солнечным светом, он морщился от головной боли и жадно пил из чашки воду.
Иван сел.
– Слушай, старик, – отставляя пустую чашку, обратился к Ивану Женя. – Сгоняй за пивом. А то эта алкоголичка все шампанское вчера выжрала.
Иван утвердительно кивнул, поднял с дивана курточку и принялся одеваться.
– О! Моя! – указал на курточку Женя.
– Мне Люда дала, – с неловкостью пояснил Иван.
– Ну и правильно, – успокоил его хозяин апартаментов. – У меня этого барахла столько… Можешь хоть всё забрать. Я на охоту больше уже не езжу. Мой новый босс подводной охотою увлекается. Ну, и мне приходится соответствовать.
Женя сидел на кухне, пил из бокала пиво и потирал виски:
– Хорошо. Очень хорошо. Отлично.
На сковородке шипела яичница. Когда она как следует прожарилась, Иван выключил газ, выложил яичницу на миску и вместе с кусочком хлеба протянул ее Жене:
– Поешьте вот. А то ещё язва может.
– Хм, съедобно, – попробовал кушанье Женя. – А рубашку погладить – нэ?
– Почему? Могу, – с готовностью встал Иван.
– Она в спальной там – за кроватью, – уплетая яичницу, крикнул вдогонку Ивану Женя. – А утюги – в гостиной. Смотри только Людку не разбуди. А то вони не оберешься.
Уже одетый в хорошо отутюженную рубашку, как всегда, чисто выбритый и подтянутый Женя оценивающе взглянул на рукава рубашки.
– А что, нормально, – сказал Ивану. – Да ты у нас супермен! А евроремонт потянешь? А я тебе заплачу штуку баксов. Что нужно, напиши на бумажке, купим. Обои там, ручки новые, паркет. Прямо сегодня и начинай.
Затем Женя подхватил портфель и, поправив в прихожей галстук, уже выходя за дверь, подмигнул Ивану:
– И Людке тут помоги. Тоже, естественно, не бесплатно. Вот тебе сотенка на мороженое. А там уж как-нибудь разберемся. Ладно, гудбай. До вечера.
Солнце стояло уже в зените, когда встала с постели Люда: зевнула, неспешно прошла на кухню, включила, естественно, телевизор. Затем поставила на конфорку чайник, сняла с полки шкафа пустой бокал и распахнула дверцу огромного холодильника.
И только тут проснулась.
– Пиво? – раздраженно достала с полки запотевшую бутылку «Баварского». – А где шампанское? – огляделась по сторонам. – Ну, это уж чересчур! – заметила три шеренги пустых бутылок из-под шампанского, аккуратно выставленные под раковиной. – Сам подарил и выпил! Козел! – с бутылкой «Баварского» и пустым бокалом направилась к телефону.
Привычным жестом откупорив бутылку с пивом, Люда наполнила им бокал и набрала телефонный номер:
– Сегодня пиво, завтра лимонад… Видно, пора тебе, дорогой, рожки обновить.
Из телевизора разнеслось монотонное бормотание телекомментатора. И одновременно с ним из гостиной послышался скип паркета.
Люда насторожилась. Положив телефон на стол, Люда вынула из кармана газовый пистолет и, сбросив по ходу движенья шлепки, босиком поспешила к двери в гостиную.
Решительно распахнув дверь настежь и сразу став в позу крутой шерифши из американского боевика, Люда нацелилась на Ивана, как раз вымерявшего высоту обоев:
– Руки за голову! На колени!
Стоя на табурете с метром в одной руке и с карандашом и бумажкой в другой, Иван удивленно взглянул на Люду. Та же, видя его, домашнего, в спортивных штанах и в тенниске с заплатою на боку, тут же расслабилась, опустила руки и весело рассмеялась:
– А, испугался! Признайся, что испугался!
Иван лишь пожал плечом и продолжил свои обмеры.
Тогда Люда села в кресло и поинтересовалась:
– А что это ты тут делаешь?
– Меряю.
– Зачем? – прикурила от зажигалки Люда. – Перебрал вчера, да? Белочка начинается? Так вот кто, оказывается, все мое шампанское вылакал! А еще и краснел, как детка. Да ты шалапут, земеля.
– Женя попросил меня ремонт вам в квартире сделать, – спрыгнул с табурета Иван. – Паркет перестлать. Обои. Одним словом, всё тут обмерить и обновить.
– А, – кисло сказала Люда и вдруг зажглась: – А что, это идея! Сейчас я немного почищу перышки, и мы с тобой вместе пойдем выбирать обои.
Одетая, будто леди в американском фильме, Люда вела роскошную иномарку. Иван сидел рядом, поглядывал в окно. Сквозь темные стекла очков Люда взглянула на задумавшегося попутчика и вдруг врубила магнитофон.
В салоне взревела музыка.
Иван поневоле взглянул на Люду.
– Не мешает? – спросила та и предложила Ивану черную сигарету: – Будешь?
– Я не курю, – ответил Иван и вновь посмотрел в окно.
– Молодец, – затянулась Люда. – Я тоже долго не курила. Пока в балерины метила. А потом закурила как-то. И не жалею. Иначе чем бы я занималась, пока мой благоверный отмывает свои миллионы.
– А кем работает Женя? Коммерсант?
– Можно сказать и так, – выпустила Люда колечком дым и вдруг сообщила:
– Бандит он. О Солнцевской мафии, надеюсь, слышал? Так вот, он ее главарь. Страшно?
Иван лишь пожал плечами.
– Бойся меня, бойся! – весело сказала Люда и рассмеялась. – Да пошутила я. Клерк он обычный. Болванчик со Старой площади. Ладно. Приехали. Вылазь.
Машина мягко остановилась у современного супермаркета. Рок, поутихший было во время беседы Ивана с Людой, снова резко усилился. И пока Люда в сопровождении Ивана гордо ходила по магазину, пока она с помощью услужливых продавцов выбирала нужные ей обои, дверные ручки и прочую мишуру, необходимые для ремонта, музыка все звучала.
Все более нагружаясь купленными вещами, Иван, словно ослик, ходил за Людой. А потом они распрощались с улыбчивым продавцом, и роскошная иномарка унесла их обратно к дому.
Только уже в квартире музыка резко стихла. И в тишине уже, падая на ковер с высоким ворсом и высоко поднимая ноги, Люда скомандовала Ивану, копошившемуся в прихожей:
– Ты пока разгружайся, а я немного помедитирую.
Переодетый уже в рванье Иван снес к окну обои, выставил банки с клеем. И, покосившись на двери в ванную, – оттуда был слышен плеск воды, – набрал телефонный номер.
С противоположного конца провода донесся голос Ивановой матери:
– Да? Я вас слушаю.
– Мама, привет. Ну как ты там? – спокойно спросил Иван.
– Да мы – ничего. Нормально. Володя нам помогает. Он хочет что-то тебе сказать. Володя – Ваня.
Видно, только что возвратившись из магазина, Володя поставил две сумки на пол и быстро прошел к столу, за которым стояла Иванова мать, и взял у неё из рук телефонную трубку:
– Привет. Что-то ты там пропал. Ну ладно-ладно – не оправдывайся. Я вот что хотел сказать. Сразу же за тобой уехала поступать в Москву моя мелкая – Ольга. Ничего себе маленькая! Да она повыше тебя уже! Ну так вот: в институт она, скорее всего, не поступила, но и в Сумы не возвращается. Встретишь – гони домой.
Иван замешкался:
– Ну, если узнаю…
– Как это «если узнаю»?! – вскипел Володька. – Вы же с нею по десять раз на дню виделись.
– Ну, виделись, – согласился Иван и заключил смущенно: – Хорошо, я попробую. Если встречу.
– Вот это уже теплее. Почему матери денег не высылаешь? – жестко спросил Володька.
– Володя, не надо! – одернула его мать Ивана. – Дай я, – потянулась к трубке.
Правда, в эту секунду из трубки вдруг долетели прерывистые гудки. И Володька, протягивая трубку Ивановой матери, сказал:
– Что-то оборвалось. Но он сказал, скоро вышлет.
Все в тех же спортивных штанах и в тенниске с заплатою на боку Иван доложил паркет, когда из прихожей разнеслась знакомая мелодичная трель звонка.
Находясь, как всегда, на кухне около телевизора, Люда сказала в открытую дверь в прихожую:
– Ваня, звонят!
Иван встал, вытер о тряпку руки и босиком прошлепал в прихожую.
За железной дверью стояла пятнадцатилетняя девочка с густо накрашенными губами, в кожаной мини-юбке, кожаной куртке и модных кроссовках на высокой платформе.
– Привет, – сказала она Ивану и прошла за порог квартиры. – Ты что, новый мамин бойфренд?
Иван непонимающе наморщил лоб. И тогда девочка, уже поворачивая на кухню, кивнула:
– А, ты рабсила, – и уже с кухни до Ивана, закрывшего дверь за девочкой, донесся ее же голос: – Мамик! Ку-ку! А вот и твоя Алисонька!
Иван прошлепал назад в гостиную.
На кухне же, вскакивая со стула, Люда выкрикнула на дочь:
– А ты чего без звонка явилась?! Мы же договорились: вначале ты звонишь, и только потом мы с папой уже решаем, где и когда нам встретиться.
– Мамик, не грузи, – отмахнулась девочка, садясь к телевизору на диванчик. – Что мы тут? – и, видя на экране очередную сцену из порнофильма, сочувствующе: – С папиком совсем плохо? И таблетки не помогают?
– Не твое собачье дело! – выключила телевизор Люда и раздраженно сказала: – И денег, учти, не дам!
– Так я и не за этим к тебе пришла, – искренне обиделась девочка. – Просто соскучилась. Хотела поговорить. Ну ладно, раз ты без настроения… – встала она с дивана. – Тогда я пойду, пожалуй.
– Погоди, – помягчела Люда. – Может, котлетку съешь?
– А что, есть котлетка? – оживилась девочка и, потирая руки, присела на стул к столу.
Вздохнув, Люда прошла к плите и, извлекая из холодильника кастрюли с котлетами и картошкой, сухо сказала девочке:
– Руки не забывай.
– Ах, да! – взглянула на грязные руки девочка и убежала в ванную.
Потом она жадно ела, а Люда, с тоскою следя за дочерью, выдохнула чуть слышно:
– Всё на ширку уходит, да?
– Ну что ты, мама!? – поперхнулась картошкой девочка. – Вы ж меня с папой вылечили! Альпы. Швейцария. Свежий воздух. Это – незабываемо! Просто мы с Афанасием любим попутешествовать. Дискотеки. Кафешки разные. Вот и поиздержались.
– Ах, Алиска, – вздохнула Люда. – Бедная моя девочка. Круги под глазами. Тощая. А ведь тебе-то в августе всего лишь пятнадцать стукнет. А дальше-то, дальше что?!
– Дальше? – облизнула пальцы Алиса. – Пустота! – и она громко, весело рассмеялась.
Потом так же внезапно, как начала смеяться, девочка осеклась. И на глазах превращаясь в злую, издерганную наркоманку, сказала уже серьезно:
– Ладно, мамочка, все нормально. Мне нужно двести баксов. Всего-навсего. И я исчезну.
– Надолго ли? – вздохнула Люда.
– Дня на три, – честно призналась девочка.
– А если я не дам тебе эти двести баксов, тогда что?
– Тогда мне придется кого-нибудь убить. И у вас с папочкой возникнут огромные неприятности.
– Плевать, – вдруг резко сказала Люда и отошла к окну. – Иди. Убивай. Чем скорее тебя посадят, тем лучше. Хоть немного передохнем.
– А если я тебя убью?! – подняла Алиса столовый нож и, замахнувшись им, неспешно пошла на мать.
– Прекрати. Надоела, – спокойно сказала Люда. – И убирайся вон. Ничего я тебе не дам. Ни-че-го.
– А за это? – вдруг вытащила Алиса из-под полы курточки видеокассету.
– Что это? – небрежно спросила Люда.
– Компромат, – пояснила девочка. – У меня есть одна подружка, Тоська. Она в варьете работает. Недавно купила камеру. И решила клиентов своих подснять. И на этом, если получится, что-нибудь заработать. Вчера мы последнюю киноленту решили с ней просмотреть. И ты представляешь, среди всего такого вдруг вижу знакомое лицо. Батюшки, да это же мой папик. И в такой интересной позе. Мне кажется, эта кассета, если ее показать Борису Петровичу, может наделать много шума на Старой площади.
– Дай сюда, – выхватила кассету Люда и направилась к телевизору.
– Только учти, – села на стул Алиса. – Это – копия. А оригинал, если я вовремя не вернусь, завтра же утром окажется на столе у папиного начальника.
С презрением и досадой взглянув на дочь, Люда включила видеомагнитофон.
По стеклам окна барабанил мелкий осенний дождик. Вдали, в свете зажженного фонаря, под облетающими деревьями, бригада женщин-маляров в замызганных телогрейках погружала в микроавтобус пакеты с грунтовкой и банки с красками.
Стоя возле окна, Люда в задумчивости курила. А когда из прихожей донесся щелчок замка, она загасила окурок о пепельницу и, взяв пульт дистанционного управления телевизором, отхлебнула шампанского из бокала.
Как и обычно, явно навеселе в прихожую грузно ввалился Женя. Не переобувшись в тапочки, он решительно двинул на свет – в гостиную.
Гостиная явно преобразилась к лучшему. Новый паркет блестел. Белые, в тон паркету, обои приятно ласкали взор. Новая люстра с тремя светильниками, новые «золотые» ручки, новые выключатели умиротворили Женю. И он, обращаясь к застывшему посреди гостиной в драном спортивном трико и старенькой тенниске с оторванными предплечьями босоногому Ивану, икнув, похвалил его:
– Нормально. Люда, ты видела, что этот змий ущучил?! – бросая портфель под дверь, направился Женя через прихожую к повороту на кухню.
Прямо с порога кухни, доверительно обращаясь к смотрящей телевизор Люде, Женя шепнул жене:
– Пожалуй, я заплачу ему две тысячи баксов. Как думаешь?
Люда курила, пила шампанское и неотрывно следила за телеэкраном.
– Что тут, кино? – перевел взгляд на экран и Женя. – Порнушка. Что-то новенькое?
Внезапно Женю перекосило.
– Забавно, да? – покосившись на мужа, вдруг весело рассмеялась Люда.
Видя ее реакцию, Женя несколько осмелел:
– А откуда у тебя это?..
– Алисонька принесла, – объяснила Люда. – Продала мне. За двести баков. В среду вторую серию занесет. Говорит, там ещё забавней.
– Сучка! – вскипел вдруг Женя. – Говорилось, давай долечим! Нет же: купи квартирку, может, она одумается. Героинщики не одумываются! Сейчас мы Сергеичу позвоним, – направился к телефону Женя. – Он ее живо в Швейцарию перебросит, – стал набирать он номер. – Ах ты дерьмо собачье. Родителей шантажировать! Слушай, а может, мы ее в монастырь спровадим? Куда-нибудь под Иваново? Или лучше на Соловки. Пускай с ней монашки мучаются. Все равно им там делать нехрен. А мы отстегнем на храм. Пора уже и о душе подумать.