Раздевшись, я прошла в кухню. Села за стол. Ира по-прежнему усердно тёрла тряпкой. И молчала. Это очень плохой знак, я попала.
– Ир, присядь, а? – заискивающе начала я. – Честно, дырку скоро протрёшь.
Последнее прозвучало как-то уж совсем жалостливо, зато подействовало, хоть и взрывоопасно, потому что у Ирки затряслись руки, и она в сердцах швырнула ветошь в раковину. Потом повернулась и скрестила на груди руки. А я не знала, что сказать…
– Что молчишь? Красивая?
Твою ж мать! Ну, Жаба, сука паршивая! И я хороша, бросила Ирку в гордом одиночестве, с Родионовым в кафе умотала. Так ведь кто ж знал, что всё так серьёзно окажется? К тому же, на тот момент экстрасенс тоже страх внушал… Вот только сейчас, рассматривая лиловый Иркин глаз и опухшую щёку, я понимала, что нет мне перед подругой никаких оправданий.
– Ир, прости…
– Что делать собираешься? – строго спросила она, оборвав мою жалкую попытку извиниться, и поставила чайник. Уф… Чайник – это хороший знак. Это намёк на то, что Ирка «отходит». Вот как у неё это получается? Откуда такая выдержка? Наверняка, вчера это её в каком-то смысле спасло.
– Долг отдавать буду.
Если до сего момента меня мучали определённые сомнения и душила жаба (ненавижу это слово, независимо от того, с какой буквы оно произносится – с заглавной, или с маленькой), то теперь, увидав лицо подруги, никаких сомнений не осталось.
– Где деньги возьмёшь? – на столе появились конфеты и печенье.
– Найду.
Ирка скептически изогнула бровь, но ничего не сказала. Чай пили в тишине.
– Анжелика, заявление писать надо.
– Ир, ну какое заявление? – взмолилась я. – Это же – Жаба! Ты не представляешь, что мне Женька про него рассказывал! На него хоть сто заявлений пиши, что с гуся вода будет! Сама-то, наверное, не написала.
Упс… Это я зря.
– Не написала, – согласилась Ирка, цедя каждое слово, – но ещё не поздно.
– Почему? – любое её действие всегда продуманно наперёд.
– Потому что я сделаю так, как скажешь ты. Хочешь молчать, пожалуйста. Горбаться на Жабу несколько лет подряд, я со своими синяками вмешиваться не буду. А решишь проучить, я тебя заявой со своей стороны поддержу.
– А ты бы как поступила?
Ира пожала плечами. А у меня руки опустились. Не ожидала я, что Ирка решит меня именно сейчас уму-разуму учить. Она всегда могла посоветовать, и советы эти были дельными. А сейчас вот, когда неразбериха со всех сторон, решила вдруг дать волю действий.
– А Славка что? – спохватилась я.
– Сказал, что если я ещё раз без него окна мыть буду, из дома выгонит.
У меня отвисла челюсть. Ну, Ирка, во даёт! Мужу наврала. А она продолжила:
– Анжелика, мы – люди маленькие. Да, вряд ли этого урода заявлениями напугать можно, но попробовать стоит. Что мы ещё сделать можем? А так хоть знать будет, что лучше с тобой не связываться.
– Это ты серьёзно сейчас? – не поверила я. – Не связываться со мной?
– Зря иронизируешь, Сивкова. Деньги скорее всего отдать придётся. Вопрос в том, как отдать.