В пути они случайно повстречались с Мурчалем и Талиссом. Впрочем, гипотеза Талисса насчет случайности их встречи гласила: «Уж так устроена природа: все имеет свой путь и движется вперед, следуя ему. Подобно тому, как течет река в русле, подобно стебельку, пробивающемуся сквозь землю наверх, на пути к солнцу. Думаешь, для существ, подобных нам, четверым путникам, все устроено иначе?» Так или иначе, мурлок и ночной эльф стали их спутниками, что поначалу не на шутку раздосадовало Макасу.
Но тут на их пути вновь появился Малус со своими приспешниками. Похитив Мурчаля, они предложили вернуть мурлока в обмен на компас. Прежде, чем Арам успел согласиться или отказаться, они с Талиссом оказались в плену у огров из клана Гордунни. Их отвели в Забытый Город, и там Арам был вынужден на потеху Гордоку драться на арене с Клоком. Но вместо того, чтоб убивать друг друга, мальчик и юный гнолл заключили союз. И когда на арену, чтобы забрать компас, явился Малус с Мурчалем, Арам с друзьями, воспользовавшись его поединком с Гордоком, освободили всех рабов короля огров и бежали.
Но бегство обошлось им дорого.
Троллиха Малуса выпустила в спину Араму два арбалетных болта. Талисс помешал ей, прикрыв мальчика собой, и был смертельно ранен.
Он умер в ту же ночь, но даже в последние минуты жизни не прекратил попыток исцелить душевные раны Арама.
– Твой путь – широкая дорога, – сказал он. – Она привлечет к себе… множество душ. Для меня честь… быть первым.
Теперь, следуя за Макасой плечом к плечу с Клоком и Мурчалем, Арам чувствовал, что слова ночного эльфа очень похожи на правду. Он знал Мурчаля меньше недели, а Клока – и вовсе меньше двух дней, однако уже считал обоих верными друзьями. Как же он будет скучать по ним, когда, наконец, придет время расстаться и вернуться в Приозерье…
Утро сменилось днем; солнце, перевалив за полдень, начало клониться к закату, пронзая лучами высокие заросли джунглей, а Арам все думал и думал, вспоминая недавнее прошлое и отчаянно тоскуя по дому – особенно, благодаря урчанию в животе, по стряпне матери.
Погруженный в размышления, Арам не замечал растущей тревоги, с которой Клок всматривался в окрестные заросли. Но Макаса оказалась куда прозорливее. Она почувствовала – практически почуяла – страх, волнами накатывавший сзади, и оглянулась через плечо, ожидая увидеть встревоженного Арама. Но нет, взгляд брата был устремлен куда-то внутрь, а Мурчаль, встретившись с ней взглядом, радостно заулыбался.
Видя все это, Макаса оглянулась через другое плечо на Клока, и по его выражению лица тут же поняла, откуда взялся этот страх. Тот нижний клык, что торчал наружу, даже когда Клок держал пасть закрытой, непрестанно покусывал верхнюю губу. Голова гнолла повернулась влево, затем вправо; взгляд беспокойно заметался из стороны в сторону, обшаривая заросли.
Внезапно впереди, между деревьями, стоявшими плотной стеной, показалась широкая дорога. Ее предстояло пересечь, и Макаса замедлила шаг, поравнявшись с остальными. На ходу Клок перекинул боевую дубину с левого плеча на правое. А потом – назад. А потом – обратно. И принюхивался на каждом шагу. И, когда из его горла помимо его собственной воли вырвался тихий рык, Макаса схватила юного гнолла за плечо и развернула лицом к себе.
– Что? – спросила она.
Арам с Мурчалем остановились. Клок вновь зарычал.
– Макаса?.. – недоуменно начал Арам.
– Этого гнолла что-то тревожит, – тихим, под стать рыку Клока, голосом ответила она, глядя в глаза гнолла.
– Клок, что с тобой? – спросил Арам. – Что стряслось?
Клок не отвечал. Но Макаса видела, как тревожно мечется из стороны в сторону его взгляд. Вот он еще раз потянул носом воздух…
– Ты знаешь эти места, – заключила она.
Это было, скорее, обвинением, чем вопросом.
– Сестренка, оставь его в покое, – сказал Арам.
Макаса тут же поняла: Арам назвал ее «сестренкой» с тем, чтобы повлиять на нее. Это ее разозлило – подобные хитрости казались оскорблением, принижали ценность их искренней преданности друг другу. Но вспомнилось ей и то, как она сама прибегала к тому же трюку и называла Акашингу «братиком», когда хотела, чтобы он покатал ее на плечах. Правда, Арам был уже великоват, чтоб прибегать к подобным уловкам, пусть даже бессознательно, однако воспоминания об одном брате поумерили злость на другого, и она просто оставила слова Арама без внимания.
– Ты знаешь эти места, – повторила она, не сводя взгляда с Клока.
Тот коротко кивнул, но продолжал молчать.
– Лок флллур мммррглллммм? – спросил Мурчаль.
Вопрос мурлока остался без ответа. Теперь и Арам не сводил глаз с гнолла.
– Здесь твоя родина? – спросила Макаса.
– И правда, – вторил ей Арам. – Это – земли стаи Древолапов?
Клок рассеянно кивнул. Затем яростно замотал головой. Затем тяжело вздохнул.
– Да что ж мне, за язык тебя тянуть?! – рявкнула на него Макаса. – Говори, гнолл! Твое молчание доведет нас всех до беды.
Клок печально кивнул, что-то проворчал самому себе и, наконец, обрел дар речи.
– Нет, земли Древолапов не здесь. Но здесь теперь живут Древолапы. Гордунни вытеснили Древолапов сюда. На восток. Там, на западе, огры срубили деревья Древолапов. Распугали дичь Древолапов. Увели гноллов в рабство. Поэтому Древолапы пришли сюда.
– Но ты же теперь свободен! – воскликнул Арам. – И можешь вернуться к своим.
– Нет, – сердито огрызнулся гнолл.
Арам раскрыл было рот, но в тоне Клока чувствовалось что-то знакомое, и Макаса опустила руку на плечо брата, заставив его замолчать. И сама не проронила ни слова – только огляделась, как Клок, в поисках возможной опасности.
И наконец гнолл поведал друзьям свою историю…
Глава пятая. Недомерок
Клок был щенком. Клок уже не щенок! Но был щенком там, в землях Древолапов. Не так уж давно.
Тогда в землях Древолапов было хорошо. Много дичи. Вепри. Много вепрей. Олени. Порой даже медведи. Много дичи. Так много, что с гноллами жили и гиены. Не просто ходили следом и подбирали объедки, но жили с гноллами. Охотились с гноллами. Делили с гноллами лагерь.
Потом гиены ушли. Клок задумался: куда девались гиены? Клок был щенок, но Клок задумался. А матриарху Салозуб и дела нет. Громиле Древолапов Когтю и дела нет!
– Что нам гиены? Хорошо, что гиен нет, – сказал Коготь. – Гноллам не надо делить с гиенами еду Древолапов.
Но гноллам стоило бы догадаться…
Клок ходил по лесу – густому-густому. Не так уж давно. Лес Клоку нравился. Прохладно в жаркий день. Ручьи текут. Клок пьет. Белки скачут. Клок ест. Деревья бросают тень. Клок спит. Легко жилось щенку!
Но Клок и тренировался! Отец Клока, Долгоморд, и мать, Грызь, были великими воинами для Салозуб и для Когтя. Грызь с Когтем родились в одном помете и были близкими друзьями. Грызь растила из щенков воинов. Тренировала Клока. Тренировала Джаггала, сына Салозуб. Джаггал старше Клока. Джаггал больше Клока. Но Джаггал и Клок – добрые друзья. Да, дружба Джаггала с Клоком была крепкой. Не так уж давно.
Но вот пропали гиены. Потом пропали деревья. Не все. Но много. А потом еще и еще больше. Гноллам стоило бы догадаться…
Но гноллы сказали: виноваты йети. Салозуб сказала: виноваты йети. Потому и Коготь сказал: виноваты йети. И Долгоморд сказал: виноваты йети. И Грызь сказала: виноваты йети. И Джаггал сказал: виноваты йети.
Клок этого не видел. Йети валят деревья. Да, иногда йети толкают и валят деревья. Но все больше и больше деревьев оказывались срублены. Топором.
Клок и говорит:
– Это не йети.
– Тогда кто? – говорит Джаггал.
Клок не знал, кто. Но не йети.
– Салозуб говорит: йети, – говорит Джаггал.
– Салозуб говорит: йети, – говорит Долгоморд.
А Грызь молчит.
А Клок и говорит:
– Салозуб неправа.
Тогда Джаггал ударил Клока. Сильно. Клок – мал, щенок. Кровь из пасти. И отлетел назад. И – затылком о стену логова. Кровь из затылка. Много. Тогда Клок замолчал.
А йети двинулись на восток, в земли Древолапов. Потом напали. Свирепый Утес – громила йети. Йети не зовут его громилой. Йети вовсе не говорят. Но для йети Свирепый Утес – все равно, что громила. И все равно, что матриарх. Только не матриарх. Свирепый Утес – самец йети. Но Свирепый Утес правит йети, как матриарх Салозуб – Древолапами. И ведет йети в битву, как громила Коготь – Древолапов. Свирепый Утес для йети – разом и матриарх, и громила. Свирепый Утес вел их в бой. Йети напали на стаю Древолапов. Свирепый Утес напал на стаю Древолапов. Несколько гноллов умерли. Трое или четверо гноллов. И один йети. Не Свирепый Утес, нет. Свирепый Утес не умер. Йети двинулись дальше. На восток. Свирепый Утес двинулся дальше. На восток. Только мертвый йети не двинулся. Мертвые йети не двигаются. И этот не двинулся дальше. Не двинулся на восток. Мертвый йети стал пищей для гноллов. У йети хорошее мясо. Совсем как медвежатина. А, может, даже лучше.
Салозуб и говорит:
– Видите? Йети рубят деревья. Потом йети нападают. Деревья были началом нападения йети.
И все гноллы с ней согласились.
Клок ничего не сказал. Но покачал головой. Тогда Джаггал снова ударил Клока. А Долгоморд и Коготь на это кивнули. Долгоморд и Коготь думали: правильно Джаггал ударил Клока.
Грызь промолчала. Но потом Грызь поговорила с Когтем. Коготь пошел с Грызью. И Клок тайком последовал за ними. И видел: Грызь показала Когтю дерево. Повалено набок, корни выворочены из земли.
Вот Грызь и говорит:
– Йети толкнул и повалил дерево.
А Коготь кивнул и говорит:
– Салозуб права.
Тогда Грызь показала Когтю другое дерево. Клок следил и видел. Грызь показала Когтю другое дерево, но дерева там не было. Только пень. Низкий. Ниже Клока, а Клок был еще щенок.
– Пень, – говорит Грызь. – Корней нет. Ствола нет. Только пень. И смотри. Дерево срублено топором. Свирепый Утес не рубит топором. Свирепый Утес не уносит деревьев с собой. Пень – это сделали не йети.
– Тогда кто? – спрашивает Коготь.
– Грызь не знает, – говорит Грызь. – Но Клок прав. Салозуб неправа.
Тогда Коготь ударил Грызь. Но не сильно. Даже не до крови. Коготь поглядел на пень. Коготь задумался над пнем.
– Салозуб права, – сказал Коготь.
Но все-таки Коготь задумался над пнем.
На следующий день Коготь пошел в лес с Салозуб. Коготь говорил с Салозуб. Может быть, Коготь показал Салозуб деревья – одно и другое. Этого Клок не узнал.
Коготь с Салозуб не вернулись. Не вернулись никогда. Джаггал был очень зол. Джаггал сказал:
– Йети убили Салозуб! Свирепый Утес убил Салозуб!
А Клок и говорит:
– Йети пошли на восток. Свирепый Утес пошел на восток. Свирепого Утеса здесь нет. Йети здесь нет.
На этот раз Джаггал не ударил Клока. Джаггал схватил Клока за горло. Джаггал, не так уж давно – друг, и схватил Клока за горло! Так Джаггал отдалился от Клока. Джаггал больше не друг Клоку.
Матриархом Древолапов стала Грызь. Громилой Древолапов стал Долгоморд. Пропали еще деревья. Тени нет. Белок нет. Дичи мало. Гноллам стоило бы догадаться!
Наконец огры напали. Огры Гордунни напали на лагерь Древолапов. Большая неожиданность! Гноллы были не готовы драться с ограми.
Вордок и Марджак у Гордунни – как громилы. Огры не зовут Вордока и Марджака громилами, но Вордок и Марджак, как громилы, повели огров на земли Древолапов, на стаю Древолапов. Долгоморд дрался. Грызь дралась. Джаггал дрался. Джаггал храбр. Джаггал свиреп. Убил огра. И Клок дрался. Клок храбр – для щенка. Но не убил огра. И много гноллов умерли. И только три огра умерли. Джаггал убил огра. Долгоморд убил огра. Грызь убила огра. Но Вордока не убили. Марджака не убили. Вордок и Марджак не умерли. Умерли три других огра. Но гноллы не едят огров. Мясо огров противно на вкус.
И вот огры рубят деревья. Огры охотятся на дичь. Огры, Вордок и Марджак берут гноллов в рабы для Гордока. Все земли Древолапов – одни пни. Деревьев нет. Белок нет. Тени нет. Ручьи пересохли. Дичи нет. Гноллы голодны. Гноллы дерутся с ограми, но гноллы голодны. Много умерло гноллов. Много умерло Древолапов. А огров – всего несколько. Не Вордок. Не Марджак. Несколько других огров.
Матриарх Грызь и говорит:
– Пора уходить. Древолапы должны идти на восток.
Долгоморд кивнул.
Но Джаггал не кивнул.
– Эти земли – земли Древолапов! Древолапы не уйдут!
Матриарх Грызь ударила Джаггала.
– Древолапы пойдут на восток, – сказала она.
И стая Древолапов оставила земли Древолапов. Пошла на восток.
Огры все наступали с запада. Вордок и Марджак все наступали с запада. Йети защищались с востока. Свирепый Утес защищался с востока. Древолапы оказались между ними.
Матриарх Грызь говорит:
– Пора уходить. Древолапы должны идти на юг.
Долгоморд кивнул.
А Джаггал и говорит:
– Грызь не дерется. Грызь всегда уходит. Грызь боится.
Грызь ударила Джаггала.
– Древолапы пойдут на юг, – сказала она.
И стая Древолапов пошла на юг.
На юге Древолапы нашли новые земли. Не так уж давно. Добрые земли. Деревья. Ручьи. Белки. Тень. Дичь. Только гиен не было. Теперь гиены следовали за ограми.
Древолапы дрались с йети. Дрались с ограми. Но уже не все время.
Прошло много сезонов. Клок вырос. Клок больше не щенок. Не щенок. Не вырос большим, как Джаггал. Не вырос большим, как многие гноллы. Но не щенок.
А Джаггал вырос большой. Джаггал большой, как Долгоморд. Большой, почти как Грызь.
Когда Древолапы дрались, Грызь правила стаей. Когда Древолапы дрались, Долгоморд вел их в бой. Но Джаггал дрался рядом с Долгомордом. А Клок дрался рядом с Грызью. Джаггал убил йети. Джаггал убил огра. Клок не убил йети. И огра не убил. Но Клок дрался. Клок – воин. Не щенок. Клок дрался!
Пришло время большой битвы. Пришли огры. Пришел Вордок. Пришел Марджак. Большая битва! Древолапы дрались. Древолапы дрались с ограми. Много умерло гноллов. Кое-кто из огров тоже умер. Не Вордок, не Марджак, но кое-кто.
В тот день умер Долгоморд. Вордок убил Долгоморда.
Умерла и Грызь. Марджак убил Грызь.
Вордок взял нескольких гноллов в рабство. Марджак взял нескольких гноллов в рабство. К Гордоку. Огры с рабами ушли.
Клоку грустно. Клок теперь воин, и все же ему грустно.
И матриарха нет. Салозуб умерла. Грызь умерла. Ни одна из других самок гноллов не готова стать матриархом.
Громилы тоже нет. Коготь умер. Долгоморд умер. Потому громилой стал Джаггал. Все гноллы согласились, чтоб Джаггал стал громилой. Согласился и Клок.
А Джаггал как напустится на Клока!
– Джаггалу не нужно согласия щенка, – говорит Джаггал. – Древолапам не нужен щенок.
– Клок не щенок! – говорит Клок. А может, и кричит.
Джаггал кивнул:
– Клок не щенок. Клок – недомерок!
Клок молчит. И все гноллы молчат.
Наконец Клок сказал:
– Клок не щенок.
Но сказал это будто бы шепотом.
А Джаггал и говорит:
– Кто говорит: Клок не щенок? Долгоморд говорит: Клок не щенок? Грызь говорит: Клок не щенок?
– Долгоморд умер, – говорит Клок. – И Грызь умерла.
– Гноллы говорят: Клок не щенок? – спрашивает Джаггал.
Гноллы молчат. Древолапы молчат. Даже Клок молчит.
– Недомерок не дерется с йети, – говорит Джаггал. – Недомерок не дерется с ограми. Недомерок не охотится на дичь. Но ест дичь. Недомерок живет за счет Древолапов. Вынимает дичь из пастей Древолапов, как гиены. Потому Древолапы не станут жить с недомерком. Недомерок ослабляет Древолапов. Недомерок должен уйти.
Гноллы молчат. Древолапы молчат.
– Клок не недомерок, – говорит Клок. – Клок охотится на дичь.
А Джаггал и говорит:
– Клок охотится на белок. Клок кормит Клока. Джаггал охотится на вепрей. Джаггал кормит Древолапов. А Клок вынимает дичь из пастей Древолапов, как гиены.
– Клок не недомерок, – говорит Клок. – Клок дрался.
– Клок не убивал огров, – отвечает Джаггал. – Клок не убивал йети. Клок не дрался. Клок прятался за Грызь. Теперь Грызь умерла. Клок – недомерок. Недомерок ослабляет Древолапов. Недомерок должен уйти. Или недомерок умрет.