– Ищешь приключений на свою задницу? – произносит насмешливо, растягивая на губах подобие улыбки, которая вовсе не касается ледяных глаз.
– Я… нет, – в попыхах, пытаясь слегка обернуться назад, начинает оправдываться брюнет.
– Милая, тебя папочка не предупреждал, что походы в подобные заведения добром не заканчиваются? – полностью игнорируя, удерживаемого в руках парня, уточняет надменно, глядя в мои глаза.
– А чего мне бояться, если здесь отдыхает такой контингент как ты? – бесстрашно бросаю своему вызов, распаляя на губах лучезарную улыбку, сопровождающую взгляд полный презрения.
– Я здесь, родная, работаю. А эта шушера, – кивает на притихшего и, кажется, сжавшегося в разы,в его руках парня, – трахнет тебя, не удосужившись даже узнать как звать.
Кривлюсь в ответ, не опуская глаз.
– Вещи свои собрала и тихо подождала меня возле выхода, пока я преподам твоему кавалеру небольшой урок в плане того, как следует вести себя с малознакомыми дамами.
Разворачиваюсь, демонстративно отходя в сторону. Без лишних слов. Выплеска негативных эмоций. Пробираюсь к барной стойке, приютившей остаток "друзей". Забираю вещи, направляясь к светящейся табличке, указывающей на выход. Алкоголь как-то в миг отпустил сознание, лишь слегка замедлив координацию, спутывая ноги. Поднимаюсь по винтовой лестнице, не встречая на ней ни души. Возникает ощущение, что всё хотят только спуститься, не желая покидать столь иной, подчиняющийся своим правилам мир.
Вдыхаю прохладный воздух, оказавшись в привычной реальности. Слыша гул проезжающих мимо машин. Оказавшись под фонарём, потираю усталые глаза. Беглый взгляд на часы. Три пятнадцать. Ночи? Утра? Нахожу в сумке телефон, боязливо снимая блокировку экрана. Восемнадцать пропущенных. С двух номеров. Морщусь, предвкушая назревающий скандал.
– В машину, – строго командует рядом, на пару шагов обгоняя. – Мне не с руки с тобой пол ночи нянчиться!
– Куда ты меня отвезёшь? – уточняю, с долей обречения в голосе, забравшись в тёплый, уютный салон.
– Память отшибло? – ухмыляется, заводя мотор. – Выпила столько, что хватило забыть, где живёшь?
– Прекрати издеваться! – выпаливаю с долей обиды. – Кто ты вообще такой и с какой стати следил за мной остаток вечера?
– Присматривал, – поправляет ехидно. – Как видно не зря. По имени я тебе уже представлялся, – скалится, оголяя клыки. Пронзая остротой взгляда. – Была б моя воля– занялся более приятными вещами, чем разгребанием вокруг тебя очередного дерьма.
Поджимаю губы, отворачиваясь в сторону двери. Не выдерживая банальных фраз, оголяющих истинную суть. Вырисовывающую жирной окантовкой, сквозь фальшь и игру, неприглядную правду.
– А кто я? – лукаво улыбается, давя жесткостью голоса. – Ты, родная, ещё не поняла? Твой ангел—хранитель, способный разрешить всё и вся, – заходится в голос смехом, пронзающим мелкой дрожью всё тело. Без тени эмоций, сухо продолжая: Или усложнить тебе жизнь, если поступит соответствующий приказ.
– Кирилл… – запинаюсь на полуслове, исподлобья наблюдая его напряженные черты лица.
– Можно без отчества, – бросает надменно, не отвлекая взгляда от созерцания дороги. – Слушаю Вас внимательно, Кристина Владимировна.
– Зачем он всё это делает? – хмурюсь задумчиво, глядя в отблески лобового стекла.
– По доброте душевной, – распаляет на губах вполне человеческую улыбку. – Не веришь, что такое возможно?
– Благодаря Вам, Кирилл Леонидович, – произношу с интонацией, словно обращаясь к важному должностному лицу, – Я уже никому не верю.
– Может это и правильно, – окидывая меня оценивающим взглядом, произносит спокойно. – А вообще, всё в твоих руках. Хочешь прекратить излишнее внимание к своей персоне – веди себя более лояльно. Таких, как Всеволод, притягивают сложные задачи. Непокорность. Недоступность. Измени тактику поведения и он остынет.
Усмехается криво:
– Мне работы в разы поубавится! Задолбался уже за тобой носиться по городу, точно приклеенный. Твоё отсутствие личной жизни провоцирует и в моей полный штиль. Никакого морального удовлетворения! – выносит ожесточенный вердикт. – Ладно ты, соплячка, но в мои двадцать восемь, считаешь нормой так жить?
– Понятно, – берусь за ручку, намереваясь покинуть автомобиль, успевший остановится возле моего подъезда. Оборачиваюсь, окидывая его холодом взгляда. – Ты мотивируешь меня лечь под своего хозяина?
Кривится, распаляя на губах улыбку, театрально вздыхая:
– Господи! —Ведь можешь же, когда хочешь! И умница, и красавица, и меня понимает с полу слова! Создай мне ещё такую! Тягаться за эту с Баженовым мне не под силу!
– Прекрати ёрничать, – фыркаю выражая своё недовольство. – В свою очередь, милый, советую тебе, пока не поздно, сменить работу, иначе в личной жизни так ничего и не изменится.
Выхожу из машины, слыша в догонку:
– Какая самоуверенность, Кристина Владимировна! Одумайтесь! Это его и привлекает!
Глава 5
Утро выдалось безрадостным. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь шторы, не способствуют повышению настроения. Голова нещадно болит после выпитого алкоголя. Горло пересохло и ужасно хочется в туалет. А я всё лежу в постели, имитируя глубокий сон, слыша за дверью шорохи шагов и прочие звуки, сообщающие о присутствии в квартире родителей. Тихие разговоры. Строгий, недовольный тон отца. Лежу и жду с минуты на минуту вторжения на мою территорию, сопутствующего разбора полетов моего недавнего поведения. Сердце неустанно стучит, вызывая сильную пульсацию в висках и прокалывающие боли, отдающиеся в затылке.
Какого черта я не поехала домой? Вопрос риторический и ответ на него не способен повлиять на грядущее наказание. Уменьшить его. Скрасить существование. Хоть как-то помочь в сложившейся ситуации.
Взгляд падает на мобильный, лежащей возле подушки. Девять тридцать утра. Звуки шагов, затихшие возле двери. Сердце словно с грохотом падает вниз, заставляя замереть. Ладони в миг холодеют, покрываясь липким потом. Поворачивающаяся ручка двери. Не дышу. Ожидая.
– Не буди её, Вов, – доноситься мягкий мамин голос. – Поговорите, когда вернёмся. Остынешь немного.
Закусываю губы до боли, сжимая меж пальцев одеяло, натянутое до самого подбородка. Ручка плавно возвращается в исходное положение. Звуки шагов затихают, удаляясь от моей двери в пространство квартиры. Ещё минуту лежу, практически не дыша. Хлопает входная дверь и всё вокруг замирает. Глубоко выдыхаю, срываясь с постели в сторону туалета. Заглядываю на кухню, находя на столе сервированный завтрак и чашку горячего кофе. Рядом клочок бумаги с размашистым маминым подчерком, гласящим:
– Уехали в Москву, будем завтра к вечеру. Веди себя хорошо. Целую!
Кляну себя на чём свет стоит за предыдущий вечер. Наверняка они слышали, во сколько я заявилась. Сброшенные кое-как туфли в прихожей. Валяющаяся рядом сумка. Запах алкоголя, исходящий из моей комнаты, говорит сам за себя. Нравоучений не избежать. Отстрочка разговора не сведет его на нет.
– Чтоб тебе провалиться, Баженов! – в сердцах произношу злобно.
От чего-то уверенная: не будь его присутствия рядом – вечер прошел бы совсем по-другому. Ярость, как известно, необходимо на кого-то направить и моя обретала виновника в его обличие. Не будь рядом этого напыщенного гада – жизнь шла бы своим чередом, не вовлекая меня во все тяжкие. Не провоцируя вести себя так, словно иду против всех. Папу обидела… Не припомню, когда прежде могла позволить себе подобного выплеска. Да и повода не было. Мама явно не находит себе места, гадая, что нашло на непутевую дочь. А причина всему естественно он! Кто ж ещё..? Ладно. Знаю. Сама виновата. Только обвинять другого в своих бедах, конечно же, проще.
День сегодня свободный. Планов изначально я не имела, и провести его в постели, пребывая в лениво-пессимистичном настроении, значилось единственным пунктом в программе максимум. Через силу допивая кофе, вдруг едва ли поперхнулась от поступающего на мобильный звонка. На дисплее красуется короткое имя, вызывающее на лице гримасу брезгливости. И не понятно полностью к кому она больше относится: к человеку, звонящему в данный момент или ко мне…
– Да, – бросаю, глубоко выдыхая.
– Как головка, милая? – уточняет ехидно. Ни тебе здравствуй, ни вежливого тона. Никакого уважения. С чего бы, правда? Ясно, что сама напросилась. Да и воспитание данного объекта желает лучшего. Хотя и моё сейчас кажется очень прискорбным.
– Нормально, – произношу недовольно, взаимно не размениваясь на показ хороших манер.
– Пивка не завести? Я как раз проезжаю рядом.
– Выполняешь очередной приказ начальства?
– Нет, – парирует весело. – Решил по доброте душевной помочь ближнему справиться с похмельем.
Фыркаю в голос, пытаясь унять нахлынувшее раздражение, а он продолжает:
– Машины твоего отца поблизости не наблюдаю. Ну, так что? На кофе позовешь?
– Перебьешься, – бросаю резко.
– Нет в тебе ни грамма сострадания, Кристина Владимировна! – заходится звонким смехом. – Человек из-за тебя ночь не спавши, таскаясь без пользы и личного удовлетворения по злачным местам. С утра готов помочь поправить твоё физическое состояние прохладительным напитком, а ты даже не в силах поощрить мои благие порывы чашечкой горячего кофе.
– Кирилл Леонидович, завязывай ёрничать, – произношу безразлично. – Не до тебя сейчас.
– Да без вопросов, – отвечает вполне серьёзно. – Сегодня посиди дома, или хотя бы не ищи приключений на свой привлекательный зад, а то у меня выходной и тратить его на дурёху вроде тебя, мне не с руки.
– Иди ты… – выпаливаю рассерженно.
– Значит, договорились, – отзывается глухо, обрывая разговор.
Откидываю телефон в сторону, не желая ни с кем разговаривать. Прямиком возвращаюсь в постель. Звонить больше врятли кому-то придет в голову, а перед завтрашним спектаклем необходимо привести себя в норму, отдохнуть и хорошенько выспаться.
Вечер приблизился необычно скоро. За прошедшие часы звонила лишь мама, справляющаяся о моём самочувствии. Разговор с ней вышел коротким. Немного напряженным, но не вмещающим в себя каких-то нотаций, нравоучений. По поводу отца мне было сказано лишь:
– Приедем – поговорите.
Будь так. Это лучше, чем эмоциональный выплеск по телефону. Не видя глаз собеседника. Лучше, чем глупые обиды и недосказанность. И всё же… гнетет где-то в глубине души. Тянет грузом. Последний наш разговор на приёме не идет из памяти. Оказывается, так просто обидеть самого близкого человека, вовсе не желающего тебе зла. Это необходимо исправить…
Утро следующего дня принесло с собой больше успокоения и рассеяло в потоке солнечного света тревоги, одолевающие меня во снах и наяву в течение ночи.
Скорые сборы в институт. День, промелькнувший, словно кадр фильма в ускоренной перемотке. И вот я уже гоню по узким городским улочкам, на вечерний спектакль. Всё как обычно. Спокойно. Не напрягающе. Только сердце отчего-то последние часы не на месте. Переживаю перед вступлением? Премьера прошла на ура и повода для нервозности с утра я вовсе не ощущала. Волнуюсь в преддверии разговора с родителями? Это как раз более правдоподобно.
Бросаю беглый взгляд на часы, расположенные на приборной панели. Мама звонила три часа назад. В ближайшее время они должны быть в городе. Надеюсь к моему приезду домой папа, прислушавшись к маме, немного остыл и скандал с порога меня не застигнет. Хотя, скорее всего, это будет строгий выговор в виде длительного монолога, в который невозможно вставить и единую реплику в своё оправдание. Да пусть так. Улыбаюсь тихо. Это лучше его молчания. Пожурит для дела, после обнимет, взглянет с теплотой, присущей лишь единому человеку…
Осекаю в себе желание ежесекундно набрать знакомый номер, выпалив как на духу, банальное:
– Папуль, привет, я соскучилась…
Правда. Эти дни, без привычного общения, мне безумно не хватало его участия в моей жизни… Пожалуй, не стоит столь импульсивно беспокоить. Порыв нежности вполне потерпит до личной встречи, а там уж брошусь в объятия. Может быть, и влетит поменьше. Может…
Стандартная подготовка в гримерке. Снующие туда-сюда костюмеры. Всё как обычно. И что-то не так. На душе муторно. Стою у окна, напряженно вглядываясь в пейзаж за окном. Стараюсь выкинуть из головы ненужные мысли.
Отчего же так тягостно, Господи? Словно что-то должно…
– Котова, – недовольный тон худрука, зашедшего в гримерку сбивает с мысли . – Давно пора направляться к выходу. Или первый акт ты решила отыграть здесь?
– Иду, – неловко улыбаюсь в ответ.
Кладу на свой столик мобильный, едва не роняя его на деревянную гладь, ощущая в последний момент вибрацию вызова, проходящую по пальцам. На экране высвечивается имя распорядителя отца. Нахмурившись, с пару секунд, вглядываюсь в яркую надпись. С чего ему мне звонить в такое время?
Собираюсь нажать "ответ", слыша буквально под ухом:
– Бегом на сцену, или в следующий раз я поставлю тебя в массовку!
Выдыхаю, натягивая на лице маску довольствия. Одариваю его своей лучшей улыбкой, отправляясь выполнять свою работу. Игнорируя продолжающий звонить телефон. Исходя внутри отчаянным желанием броситься к нему, наплевав на обязанности и ответить на вызов. Отчего-то кажется, что этот звонок нельзя было пропускать.
Немного отвлекшись на сцене, я вполне могла бы похвастаться душевным спокойствием и внутренним подъёмом. Но стоило только занавесу коснуться пола – тревожные мысли вновь захватили над сознанием власть. Я буквально бежала в гримерку, желая перезвонить Павлу. Узнать, что такого важного (а в этом сомнений у меня не было), он хотел мне сказать.
Открыв дверь гримерки, я замерла, оторопев. На моём стуле, опустив взгляд в пол, сидел сам Павел Давыдович, нервно крутя в руках свой телефон. Светлана, находившаяся поблизости, смотрела на него крайне заинтересовано. При взгляде на меня она неловко пожала плечами, убеждая жестом в невозможности объяснить его странное появление здесь.
– Добрый вечер, Кристин, – точно опомнившись, встаёт с места, подходя ко мне. Молча заключает в объятия, по привычке, легонько похлопывая по спине.
– Добрый, Павел Давыдович. Простите, не могла ответить… Судя по тому, что вы здесь, это был важный звонок?
– Да, – на мгновение, замявшись, хмурится, вглядываясь в мои глаза.
– У вас появились какие-то срочные вопросы? – с полным недопониманием, смотрю на него, пытаясь разобраться с причиной внезапного появления. – Я мало что знаю в делах отца и, для решения любой проблемы, вам лучше дождаться его возвращения.
– Я знаю, Кристин, – отводит в сторону взгляд, не переставая нервно крутить в руках телефон. Не припомню за ним подобного поведения. Точно наркоман в период ломки, находящийся на взводе и, старающийся не выдать своего самочувствия.
– Дело не в этом…– мнется так и не решаясь продолжить разговор. – Во сколько ты сегодня заканчиваешь?
– Через полтора часа, – отвечаю, начиная нервно хихикать. – Папа решил, что за мной требуется присмотр и послал вас сюда? Что за бесстыдство пользоваться дружбой ради удовлетворения своих интересов! Павел Давыдович, неужели вы, как здравомыслящий человек, не смогли его переубедить, объяснив, что до дома я вполне способна добраться без сопровождения?
– Мне бы твоё веселье, Кристин, – улыбается грустно, поспешно отводя глаза. – Переодевайся. Я сейчас выйду. Буду ждать тебя здесь по окончанию спектакля.