– Я.... – напрягаюсь, пытаясь вспомнить, кому принадлежит столь слащавый тон. Никто из знакомых не стыкуется с образом, что вырисовывается перед глазами в представлении оппонента.
– Перед кем, скажите на милость, я обязана отсчитываться? – заявляю не менее дерзко.
– Хм… – выдаёт тихий смешок, не скрываемый шумным дыханием, доносящимся из трубки. – Позвольте представиться, Левицкий Кирилл Леонидович, – важно проговаривает каждое слово, не меняя издевательский тон.
– Я Вас не знаю, – буркаю в ответ, занося палец в желании нажать отбой.
– Да и я тебя не особо, – одергивает нагло. – Говори, куда ехать. Мне велено передать тебе небольшой презент.
– От кого? – настороженно уточняю, гадая, стоит ли говорить незнакомцу адрес или всё же прервать разговор?
– Не приеду – не узнаешь, – саркастически вторит в ответ.
Молча злюсь, борясь с самой собой. Какого чёрта он мне "тыкает"? Да кто это вообще такой? И что за странные подарки от неизвестных людей? А может…? Нет. Ваня не привлекает людей со стороны в желании сделать какой-то сюрприз. И… он уверен, что до позднего вечера я занята.
– Кристина… – заминается на полуслове, точно нехотя произнося, – Владимировна… моё время довольно дорого стоит и терять его на глупые уговоры мне не с руки.
– Планерная, – отвечаю, непроизвольно напрягаясь. – Я в торговом центре на втором этаже.
Отключается, едва бесстрастно произнеся:
– Буду через десять минут. Я совсем рядом.
Обречённо поджав губы, смотрю на своё отражение в зеркале, подзывая тактично отошедшую в момент разговора девушку-консультанта.
– Помогите, пожалуйста, мне его снять, – потеряв былой задор, обвожу усталым взмахом руки столь приятно сидящее на теле платье.
– С ним что-то не так? – грустно уточняет, убирая улыбку с губ.
– Нет, – приободряю с толикой ласки в ответ. – Платье бесподобно… – усмехаюсь, опуская в пол пустые глаза, тихо завершая, – это со мной что-то не то…
Не успеваю переодеться назад в свои вещи, настигаемая новым звонком. Нажимаю кнопку, слыша в ответ менее елейный тембр, словно тому, кто скрывается по ту сторону аппарата, надоело быть "милым" и деликатным. В голос проникает более естественная, жесткая, деловая манера общения. Без очередного приветствия слышу строгое, словно команда:
– Уточни, в какую сторону мне идти.
– Прямо, до упора, – проговариваю быстро, рывком натягивая на бедра узкие джинсы.
– Свадебный салон, – фыркает в голос, – мог бы и сам догадаться.
Недовольно откидываю в сторону телефон, пытаясь, как можно быстрее накинуть на плечи рубашку и застегнуть бессчётное количество мелких пуговиц. Кривлюсь, не попадая пальцами в петли. Угораздило же меня выбрать сегодня столь неудобный наряд!
– Чем я могу вам помочь?
Слышу совсем близко ставший медовым голос блондинки, старательно обхаживающей нового клиента.
– В другое б время, в другом месте, красавица, очень бы помогла… – сладко протягивает ставший уже знакомым голос. Повышаясь на несколько тонов выше, произносит насмешливо, – милая, ты здесь?
Резко одергиваю занавес кабинки, раздраженно вылетая в зал. Стопорюсь, едва не отступая назад, натыкаясь взглядом на лукаво прищуренные глаза.
Да что происходит вокруг? Какого чёрта он здесь забыл? Зрительная память меня не подводит, и узнать его из толпы, всего лишь раз пересекаясь до этого, я б смогла в два счета! Только что он здесь делает? Из всех, кого я могла представить обладателем этого голоса в трубке, ни за чтоб не подумала на него! Даже мысли не промелькнуло! Нас ничто не связывает. И никто! Так было бы вернее сказать… С какой стати этому холеному блондину в классическом костюме, выглядящему словно подарок, обернутый в красивую упаковку, меня искать? Что я натворила для этого, чёрт возьми…? Про какой презент он мне говорил? Пусть отправит обратно! Не обижусь, если сопроводит возврат не вполне цензурными фразами..! Я только недавно смогла избавиться от навязчивых мыслей, касаемых встречи с его начальником, как он, словно выпрыгнувший чёрт из старой табакерки, решил напомнить о себе вновь! Возвратить меня к тому моменту, когда он, точно демон-искуситель, спокойно нашептывал мне простые слова, отдающиеся эхом в сознании. Покрывая тело дрожью, от которой вставали дыбом мельчайшие волоски.
Все эти дни я слишком старательно пыталась не думать о его фразах… о том, имеют ли они истинный смысл, подкрепление фактами… Старалась. Тщетно… И сейчас меня вновь кидают в этот капкан. Тень его присутствия рядом вырывает из реальности. Кружит вокруг вихрем эмоций, от которого так и хочется оградиться, плотно скрепив ресницы и захлопнув распахнутую настежь дверь.
Блондин подходит ближе, оставляя в стороне растерянно и напыщенно взирающую на меня девушку-консультанта. Томно произнося:
– Родная, ты испытываешь моё терпение.
Протягивает руку вперёд, явно намереваясь соединить со своей мою. Одергиваю ладонь, пряча её за спиной и медленно, не произнося ни звука, чувствуя себя арестантом, прохожу мимо него к выходу. Останавливаюсь через десятки метров у лавочки, стоящей в центре широкого коридора, заполненного занятыми собой людьми. Закричи я сейчас – мало кто отзовется, услышит… Господи, что за блажь лезет в голову… Не станет же он делать со мной что-то плохое?! А страх медленно по телу лезет всё выше, сковывая непослушные ноги и стискивая горло, заставляя тем самым часто, коротко дышать.
Не оборачиваясь, сажусь на край скамейки, всё это время, чувствуя, как идущий позади своим взглядом выжигает дыру в моём затылке.
– Чем обязана Вашим визитом? – уточняю, стараясь бесстрастно смотреть в глаза собеседника, присаживающегося напротив. Пытаюсь держать под замком эмоции, готовые вылиться через край.
Мандраж, пронизывающий тело, достиг своего апогея, и руки, спрятанные между колен, ощутимо предательски дрожат.
Откровенно усмехаясь, смотрит в глаза, надламливая во мне иллюзорно—крепкую стену, которой я от него так хочу оградиться. Медленно выдыхаю, пытаясь сохранить показное спокойствие. Тихо замираю, ожидая ответа.
Сверлит взглядом, точно испытывая меня на прочность. Молча рассматривает, ощутимо скользя по контурам моего тела, словно снимает размеры или делает детальный набросок. Не выдаёт и доли эмоций отсутствием мимики и мимолетных жестов.
Если это составляющая его работы, включающая моральное подавление, она выполнено великолепно!
На секунду крепко сжав пальцы, сбросив шлейф напряжения, витающий вокруг нас, медленно водружаю на лице хрупкую маску неуязвимости, растягивая на губах одну из своих лучших улыбок. Хочется верить, что в данный момент он не находит в ней фальши. Играть всегда надо честно. Уверяя себя в том, что в этот миг ты живёшь.
– У меня для тебя презент, – заносит руку за пазуху пиджака, выуживая небольшую по своему объему, плотную белую папку, перевязанную алой лентой. Плавно протягивает мне, приковывая взгляд к своей руке, держащей толстый конверт.
– Можешь считать это щедрым предсвадебным подарком, – издевательской интонацией наполняет каждое слово, отдающееся дробью в висках. – Понятия не имею, к чему Всеволоду этот излишний геморрой, но… – ухмыляется широко, приоткрывая свой блестящий оскал. – Возможно, это жест доброй воли… Как знать. Для каждого шага есть свои причины.
Кладёт папку на мои колени, так и не дождавшись момента, когда я протяну в ответ руку, чтобы её забрать. Не произнося более и звука, встаёт и вальяжно удаляется в сторону эскалатора, ведущего на первый этаж.
Лишь оставшись одна среди бесчисленного скопления безразличных людей, громко сглатываю, орошая пересохшее от напряжения горло. Дрожащими пальцами развязываю плотный, неподатливый узел. Приоткрываю верх туго набитого картона, находя внутри стопку фотографий, пестрящих яркими корешками. Вытаскиваю одну, закусывая губы до пронзающей боли, обездвиживающей конечности. Через секунду неконтролируемо роняя её из рук. Рассыпаю всю стопку по гладкой поверхности лавочки, вытирая тыльной стороной ладони сбегающие по щекам слёзы.
Дрожу, словно осиновый листок на ветру, ощущая на коже плотный слой грязи, в которую щедро меня окунули. Внутри словно нарастает огненный ком, вырывающийся на поверхность обжигающим жаром. Пустотой, затмевающей глаза. Выжигающей все эмоции, когда-то хранившиеся на их дне.
Мельчайшее предательство это сильная боль. Его можно простить, но трудно забыть. Предательство близких людей – это алая лента, удавкой повязанная на шее. Красивая, словно праздничный бант, и острая, словно бритва… Родные люди бьют больнее всего… и как бы ты ни старался это забыть, выкинуть из памяти, найти оправдания… боль проходит, но в месте с ней отмирает и часть тебя. Та, в которой поблекли цветные мечты. Та, в которой царила любовь и доверие, как атрибут обыденности…
По щекам текут слёзы. На смену опустошению приходит дикая злость. Вакуум необходимо чем-то заполнить, а, как известно, от любви до ненависти порой один шаг. Главное – не ошибиться, в каком направлении его делать…
Набираю последний номер, оставшийся в вызовах телефона, слыша в ответ недовольное, точно бурчанье:
– Да.
– Продиктуй мне номер этого сукина сына, – выпаливаю яростно, не узнавая собственного голоса в данный момент.
– Извини, красавица, такого распоряжения я не получал, – процеживает насмешливо, явно распаляя улыбку на тонких губах от чувства собственного превосходства пред мной. – Будь уверена, благодарность я передам. И, пожалуйста, не тревожь меня боле звонками. Мне и так пришлось потратить слишком много времени на то, чтоб кропотливо собрать для тебя эту стопку.
Отчаянно хочу наорать на него, отчасти понимая, что это сыграет лишь против меня и, уже слыша повисшее молчание в трубке, говорящее само за себя тем, что с выплеском эмоций я слегка опоздала.
Комкая фотографии, скидываю их россыпью в сумку, особо не переживая о том, что некоторое количество снимков разлетелось вокруг лавки или же осталось лежать на ней. Буквально срываюсь с места, нажимая клавишу быстрого набора на аппарате. Сбегаю по эскалатору вниз, направляясь к выходу, ведущему к парковке, слыша в трубке бесконечно длинные, однотонные гудки.
Ставлю автонабор, как только женский голос повторяет, что данный абонент сейчас не способен ответить… Усмехаюсь про себя, нервно взъерошивая волосы и растирая слой туши на мокрых глазах. Как же хочется выплеснуть свою злость, сорвавшись на первом встречном прохожем, случайно оказавшемся на моём пути! Вылить всё! Без остатка! Избавиться от боли, вырвав из груди бешено стучащее сердце. Оголить кровоточащую душу, в которую не только плюнули, но и бессовестно прошлись, не сняв острые шпильки.
Хочется пасть ниц. Прямо здесь. На брусчатке. Миновав стеклянные двери. Вырвавшись на воздух, упасть на колени. Закрыть лицо руками и громко, в голос рассмеяться. Это не может быть правдой! А если и так… Какого чёрта мне её знать? Кому от этого станет… легче… лучше? Ни одно слово не стыкуется с тем, что разъедает меня изнутри. В такой правде нет пользы! Она убивает… Точно добродетель в роли одного из всадников апокалипсиса. "Жест доброй воли…" вроде так высказался посланник. Тривиально. Обыденно. Непоколебимо… Выстрел в упор. Разбив на осколки иллюзии. Оставив в живых. Глубоко ранив. Отбирав желание жить.
Глава 3
Сажусь в машину, громко хлопая дверью, в тот момент, когда абонент, которому я пыталась дозвониться последние десять минут, произносит скупое, будто сонное:
– Да, любимая.
Натягиваюсь струной, впиваясь в руль свободной рукой. Глубоко дышу, отстраняя аппарат в сторону, не желая выставлять напоказ свои чувства.
– Мне необходимо тебя увидеть, – на выдохе роняю тихо, фокусируя взгляд в одной точке на поверхности лобового стекла. Не вижу ничего перед собой, пребывая глубоко в своих мыслях.
Выжидает долгую паузу, словно думая, что мне лучше сказать.
– Я приеду через пару часов, – выдаёт более мягко, с тоном лёгкой загадочности, пронизывающей голос. Усмехаюсь про себя, зажмуриваясь до боли. Как же я хочу знать, что или кого видят сейчас пред собой его глаза! Кого они ласкают взглядом, когда он нехотя разговаривает со мной? Хочу видеть, как блещет рядом с другими… другой, его манящая улыбка. Хочу… Стереть её с губ одним резким взмахом руки, заставив почувствовать хоть малейшую толику того, что испытываю я, зная об этом.
– Мне необходимо увидеть тебя сейчас, – проговариваю уверенно, убирая из голоса оттенки эмоций.
– Не получиться, Крис, – протягивает, точно параллельно решая в уме одну из сложных задач. – Заеду, как освобожусь.
Выдыхаю, смеясь:
– Кем же ты настолько занят?
Смотрю в зеркало заднего вида, ловя в нём своё испуганное отражение. Неужели я это сказала? Не дрогнув голосом? Не выдав и доли эмоций… Задала вопрос. Надменно. Спокойно. Не испытывая ничего, кроме брезгливости в данный момент…
– Прекрати нести чушь, – обрывает мгновенно, – сама на себя не похожа, – бурчит в трубку, распаляя мой смех ещё больше вылетающей резкой фразой, сказанной сниженным до шепота голосом, словно не желая быть кем-то услышанным, – Ты что, пьяна?
– Если только от любви, а ты не желаешь этим воспользоваться.
Громко выдыхает, оглушая дыханием, доносящимся из трубки. Поджимаю губы, стирая неестественно веселое выражение с застывшего камнем лица.
– Где ты? – уточняет бесстрастно.
– В трёх кварталах от твоего дома, – проговариваю спокойно, плавно заводя мотор. Он явно слышит звук, наполняющий салон. Осознает, что я не отступлю в своём глупом стремлении увидеть его именно сейчас. Правда, не догадывается о том, что меня мотивирует.
– Приезжай, я позвоню на охрану.
Сделай милость, дорогой. Про себя усмехаюсь устало. Интересно, скольких его протеже лицезреют бессменные стражи? Широко улыбаясь при встрече мне, называя по имени и желая при этом доброго дня. Господи! Сколько же фальши летает в воздухе, а я… Упрямо отвожу взгляд, не желая её замечать.
Отключаюсь, не желая дискутировать далее. Не дав возможности ему передумать. Вдавливаю газ в пол, ловко выезжая с парковки. Машина взрывает гулом оживленную улицу, уходя в небольшой занос перед поворотом на главную дорогу. Крепко сжимаю руль, лишь усиливая нажатие педали газа. Быстро перестраиваюсь в потоке машин, обгоняя неторопливых водителей. Управляя автомобилем, я всегда чувствую себя более уверенной, словно ощущая некую защиту. Будто этот металлический корпус способен меня от всего оградить. Сливаюсь с его обтекаемой формой, разрезая пространство. В этой уверенности и легкости лежит неотъемлемая заслуга отца. Именно он, усадив меня за руль в пятнадцать, научил чувствовать машину и не бояться скорости. Вселил ощущение спокойствия и уверенности в мельчайшем действии, находясь за рулём. Научил отрешаться, не перебирая при этом в голове лишних проблем. Вождение стало для меня медитацией, изгоняющей лишние мысли, оставляющей наедине с дорогой, которая не требует ничего невозможного. Живёт своей жизнью, на которую я вполне могу повлиять. Управлять ею, чувствуя свою мнимую силу.
Еду не меньше сотни по широкой улице, подчиняясь правилам, обходя препятствия, слегка подгоняя зазевавшихся водителей, отступающих вправо. Слёзы давно пересохли, хотя и прошло всего с десяток минут с того момента, когда, казалось, поток эмоций был готов меня поглотить. Мысли разлетелись, как птицы, не оставив и следа своего присутствия в наполняющей меня пустоте. Иллюзорная утопия. Моральный вакуум. Ограждение от себя. От реальности в целом. Безмолвие… Момент, который исчерпал сам себя, затратив лимит нерастраченных чувств. Впереди есть только дорога. Контрольная точка, которая становится ближе, и это вызывает гримасу отторжения на застывшем лице. За поворотом необходимо остановиться. Выбраться из кокона ограждения. Пережить этот момент, не сломавшись. Достойно. Не имея возможности после что-либо переписать. Отыграть вспять. В подобной ситуации остаётся лишь сетовать на отсутствие грамотного суфлёра, напоминающего в нужный момент фразы, которые необходимо сказать. Обидно, что в жизни его никогда нет рядом. Это её главная недоработка в отличие от игры. Каждый сам за себя. Никакой помощи со стороны. Полная свобода действий. Сущая импровизация…