В такие минуты, как сейчас, Илья чувствовал свою уязвимость. Все время ему приходилось прятаться, скрываться под маской равнодушия или веселости. На ум пришли слова Есенина, написанные как будто специально для него:
В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым —
Самое высшее в мире искусство.
На свои желания Илья уже давно махнул рукой. Иногда ему даже казалось, что и не хочет ничего вовсе. Единственный человек, ради которого он жил и пытался чего-то добиться – его сестра. Но и тут он был бессилен. Победить недуг не было никакой возможности. Порой Илья от беспомощности погружался в беспросветность. Но, как правило, после таких приступов, близких к состоянию депрессии, он с большим рвением принимался за дело, искал все новые и новые пути, как можно побороть заболевание.
Вынырнув из безрадостных мыслей, Илья снова окинул взором сад и улыбнулся при виде Олесиного детища – небольшого альпинария, разбитого на маленьком склоне посреди газона. После смерти матери, по просьбе сестры, отчим нанял искусных ландшафтных дизайнеров, которые построили это сложное сооружение, имитирующее горный ландшафт. Олеся тогда ни на шаг не отходила от них, участвуя во всех работах, особенно связанных с посадкой цветов. С ранней весны и до поздней осени, каждый день она какое-то время проводила на своем живописном участке, ухаживая за ним. Карлов гордился им, как и всем, что являлось творением рук Олеси. Сейчас, в лучах вечерней подсветки, альпинарий выглядел особенно сказочно.
Шум открываемой двери и громкие голоса вывели Илью из состояния грустной задумчивости. Гости покидали дом Карлова. Кругленький заместитель мэра находился в сильном подпитии. Элегантная жена крепко держала его под руку, не давая шататься. За ними шли Александра со Львом. Тот обнимал ее за талию и крепко прижимал к себе, иногда припадая губами к белой шее. Она с надменным и гордым видом разрешала ему это делать.
Замыкал шествие как всегда трезвый и подтянутый Карлов старший, гордясь очередным удачным банкетом.
– Слушай, Макс, – пьяным голосом пролепетал заместитель мэра, – а приезжай-ка завтра к нам на все выходные. Попаримся в баньке, поиграем в бильярд, поплаваем в бассейне. Давай устроим себе настоящий уикэнд, а? Мамочка за нами поухаживает, правда, дорогая? – обратился он к жене, пытаясь дотянуться губами до ее щеки.
– Конечно, Максим, почему бы и нет. Приезжайте, – вернула та мужа в вертикальное положение и посмотрела на Карлова, одарив улыбкой, не выходящей за рамки вежливости.
Любой другой человек на месте Карлова отказался бы от приглашения. Но отчиму нравилось делать то, что вносило неудобство в чью-либо жизнь. Видя нежелание супруги приятеля, он сразу же согласился:
– С удовольствием, дорогие мои, – широко улыбаясь, с видом победителя, проговорил Карлов. – В выходные я абсолютно свободен. Могу остаться у вас до утра понедельника. От вас поеду прямо на работу.
Илью аж передернуло от подобной наглости. Мать Александры слегка изменилась в лице, но быстро справилась с собой. Александра пристально посмотрела на будущего свекра, пытаясь разгадать его намерения, но натолкнулась на честный взгляд. Решив, что показалось, она обратилась к жениху:
– Ты останешься здесь на ночь? Или поедешь домой?
– Сегодня останусь тут, – пьяным голосом ответил Лев, отчего Александра не удержалась и немного скривилась. – Не хочу садиться за руль и превращаться в убийцу на дорогах, – придурковато хихикнув, закончил он свою мысль, которая далась ему с великим трудом.
– Как хочешь, – равнодушно пожала плечами Александра.
Она высвободилась из объятий жениха и с очень прямой спиной направилась к машине, дверцы которой уже были распахнуты предупредительным водителем.
Когда почетные гости уехали восвояси, Карлов старший повернулся к пьяному сыну и произнес:
– В кого ты только уродился – такой глупый? – весь его вид выражал крайнюю степень презрения, отчего Лев сжался и казался пришибленным. – Хоть раз ты пробовал так не напиваться? С каждой рюмкой ты тупеешь на глазах, превращаешься в дауна с глазами глупой коровы, – его слова хлестали, раздавливая сына, опуская его ниже некуда. – Ты позоришь фамилию Карловых, ставишь под удар все мое дело, которое я строил годами, лично, – Илья спрятался в тени мансарды, но слышал каждое слово, произносимое металлическим голосом отчима. – Ты такой же жалкий, какой была твоя мамаша, полное ничтожество. Что только нашла в тебе Александра? Хотя женщинам не свойственно разбираться в людях, они слишком примитивны для этого, – его сын продолжал молчать, громко и пьяно сопя. – Иди спать, неудачник.
***
Лев Карлов и на следующее утро не смог сесть за руль. Накануне он явно перебрал и чувствовал себя ужасно. Голова раскалывалась, тело казалось чужим и вялым, руки безбожно дрожат… Даже процедура одевания вызвала приступ тошноты.
В доме отца долго находиться не мог, несмотря на то, что тот с утра пораньше отправился в гости. Лев предпочел воспользоваться услугами водителя отца, а свою машину доверить опытным рукам Ильи. Впрочем, с последним лично он почти не общаться. С детства опасался пронзительного взгляда названного брата. Машину Лев оставил в гараже и передал через Веронику поручение вымыть ее как следует.
Младший сын Карлова редко проводил выходные дома. Как только стал совершеннолетним, предпочитал европейский уикенд. Когда погода позволяла, улетал за границу с друзьями – такими же отпрысками богатых родителей. Вот и сегодня с утра Эдуард отправился прямиком в Париж – разгонять тоску.
Для Ильи же утро субботы началось традиционно с мытья машины, принадлежащей старшему сыну отчима, которая была похожа на него, как две капли воды: такая же большая, обтекаемая, с претензией на необычность и экстравагантность. Илье всегда казалось, что покупая такую машину, Лев хотел всем что-то доказать.
Вероника весело хлопотала по дому, наводя порядок после вчерашнего банкета. Олеся ей помогала. С моечной площадки Илья слышал, как они щебечут и смеются в доме. Сестренка проснулась сегодня в отличном настроении. Больше всего она любила такие моменты – когда в доме никого кроме них, и можно делать все что угодно. Мысль, что отчима и завтра не будет, только улучшала настроение.
По-прежнему стояла жара не свойственная июню. Илья обливался потом, отмывая машину брата. На огромной площадке не росло ни единого деревца. Солнцу не за что было спрятаться, и оно палило нещадно, делая еще темнее и без того смуглую кожу Ильи.
После мытья машины предстояло стричь газон. Это Илья проделывал два раза в неделю, чтобы ярко-зеленое покрытие выглядело безупречно. Он помнил, как высаживался этот газон. Мама тогда только вышла замуж. Дом уже построили, и Карлов как раз приступал к благоустройству территории. Все заботы по приглашению дизайнеров, размещению сада с постройками и устройству газона мама взяла на себя. Она любила копаться в земле. Олеся унаследовала это от нее. Газон явился завершающим этапом ландшафтных работ.
Раньше за газоном следил садовник. Раз в год из Москвы приезжал специалист от дизайнерской фирмы и занимался специфическими работами в саду. Специалист приезжает и сейчас, а роль садовника теперь выполняет Илья. Карлов решил, что так будет целесообразней.
Сидя на газонокосилке, Илья медленно передвигался по зеленому ковру, делая тот ровным, пушистым. В такие моменты он чувствовал себя Форестом Гампом из одноименного фильма, с той лишь разницей, что герой Тома Хенкса занимался этим ради удовольствия, а Илью вынуждала необходимость. Хотя, ситуация даже забавляла его. Он отчетливо представлял себе, как выглядит со стороны, словно всадник на огромной черепахе, и боролся с приступами смеха.
Он уже собирался развернуться, как передумал это делать, заслышав за спиной цокот каблучков. Узнать посетительницу по походке оказалось не трудно, и встречаться с холодным и надменным взглядом Александры желания не было. Илья продолжал двигаться по газону спиной к девушке, как услышал какой-то звук, очень похожий на падение, и негромкий вскрик. Вот тогда он резко обернувшись и увидел, что Александра сидит на мощеной дорожке. Одна нога ее была нелепо вывернута, коротенькая юбка задралась, открывая взору розовые ажурные трусики. Девушка безуспешно пыталась выдернуть тонкий каблук, застрявший в стыке плиток.
Илья выключил мотор газонокосилки и поспешил к Александре. Когда подошел ближе, заметил, как по щекам девушки бегут слезы. Она молча отчаянно размазывала их по лицу, не прекращая попыток вытащить злополучный каблук. Илья присел и аккуратно высвободил ногу из красной лакированной туфли. Затем ощупал ее умелыми руками хирурга. Коснувшись внутренней поверхности бедра, немного дольше, чем положено, задержал руку, так ему понравилось ощущение гладкой как шелк кожи. В какой-то момент Александра вскрикнула. Илья посмотрел в зеленые глаза, затуманенные болью и слезами, и спросил:
– Здесь болит? – он притронулся к стыку голени и стопы. Тихонько застонав, Александра кивнула. – Кости вроде целы, но возможна трещина. Нужно сделать рентгеновский снимок, – Илья аккуратно положил ее ногу на дорожку и поправил юбку, прикрывая трусики. Даже несмотря на боль, девушка густо покраснела. – Сиди тут, только не двигайся, я мигом, – с этими словами он забежал в дом предупредить Олесю с Вероникой, что ненадолго отлучится. Вдаваться в подробности не стал.
Александра в точности следовала указаниям – сидела, боясь шелохнуться. Илья резким движением выдернул каблук из стыка плиток и помог ей подняться на ноги. Нежный цветочный аромат ее духов окутал его невесомым облаком. Она ими всегда пользовалась, и Илье нравился этот запах, только не сочетался он, по его мнению, с надменным образом красавицы.
После первой же попытки ступить на правую ногу Александра приглушенно охнула и невольно оперлась на Илью. Тогда он подхватил ее на руки и понес к своей машине.
– Я отвезу тебя в ближайший травпункт. Там тебе помогут, – сказал он всхлипывающей на груди девушке и борясь с противоречивыми чувствами. С одной стороны, его переполняла жалость, с другой – не верилось, что именно ее он держит сейчас на руках.
Александра даже не пыталась сопротивляться, лишь попросила слабым голосом:
– Возьми, пожалуйста, мою машину, – она указала рукой на серебристо-голубой Опель, припаркованный возле забора. – А потом, если тебе не трудно, отвези меня домой.
Она смотрела с такой трогательной мольбой, в ее больших глазах застыли слезы, и Илья не рискнул возразить.
– Хорошо, – только и сказал он, усаживая ее на переднее сидение и пристегивая ремнем безопасности, думая лишь о том, какая она мягкая и нежная.
До травматологического пункта они добрались сравнительно быстро. В субботу в это время суток пробок в городе не было. В больнице Александре сделали снимок. Диагноз поставили ушиб мягких тканей и растяжение связочного аппарата голеностопа. Наложили давящую повязку на десять дней и рекомендовали подержать ногу на холоде, чтобы избежать появления гематомы.
Под действием болеутоляющего, Александра немного пришла в себя, отчего вид ее стал почти привычным – гордым и надменным. Разве что она все еще немного стеснялась собственной беспомощности.
Илья усмехнулся про себя, когда увидел ее, выходящую из кабинета с «нормальным» выражением лица. Александра напряглась, когда Илья обхватил ее за талию и намеренно сильно прижал к себе, помогая идти до машины. Он не переставал тайком потешаться, догадываясь, каких трудов ей стоит казаться невозмутимой.
Александра жила отдельно от родителей, в уютном районе, в небольшой двухкомнатной квартире.
Всю дорогу до ее дома они молчали. Илью ситуация забавляла и раздражала одновременно. Он видел, как Александра борется с собой, пытаясь выглядеть вежливой и благодарной. Срабатывала привычка смотреть свысока на таких, как он, – ниже стоящих на общественной лестнице. Обычно Илью это не волновало, но сейчас почему-то задевало за живое. Раньше он относился к Александре, как к живой кукле, не задумываясь о внутреннем содержании. Сегодня же, сам того не желая, разглядел в ней живого человека. То, что увидел, ему понравилось. Захотелось заставить ее уважать себя.
Уже в квартире, усадив ее в мягкое кресло, Илья спросил:
– Ты зачем приходила-то? Отчима дома нет, да и жениха твоего тоже, – вопрос прозвучал резче, чем планировал.
– Вчера я забыла у вас телефон. В итоге, опять его не забрала, – с досадой ответила она и отвернулась к окну.
Такая реакция развеселила Илью.
– Ладно, работать ты все равно пока не можешь. Врач сказал, что тебе нужен покой. Завтра у меня дневная смена. Часов в семь утра завезу телефон, а ты за это напоишь меня кофе, – весело произнес он, на что Александра только угрюмо кивнула, продолжая смотреть в окно. – Отдыхай, Снежная королева, – с этими словами он развернулся и вышел, не заметив ее удивленного и оскорбленного лица.
Домой Илья отправился на метро, потом на автобусе. Такси было непозволительной роскошью. Всю дорогу он думал об Александре. Ее трогательное и заплаканное лицо стояло у него перед глазами. Он вспоминал нежность ее кожи, запах волос, упругость тела. Ему хотелось еще раз прижать ее к себе и долго-долго не отпускать.
Илья знал Александру уже почти год. Она часто появлялась в их доме. Но никогда раньше он даже не разговаривал с ней. Чаще она вообще не обращала на него внимания. И, естественно, никогда эта холеная красавица не затрагивала в нем подобных чувств.
Он пытался стряхнуть с себя наваждение, но ничего не получалось, образ Александры возвращался и опять вставал перед его мысленным взором.
Дома он удовлетворил любопытство сестры и Вероники по поводу внезапного отъезда, и рассказал вкратце про падение Александры.
– И эта кукла позволила тебе оказать ей помощь? – со смехом спросила Вероника.
– А куда ей было деваться? – сдержанно ответил Илья. Почему-то слово «кукла» неприятно резануло слух. – Когда болит, выбирать не приходиться.
Олеся искренне разволновалась. К Александре она испытывала двоякое чувство. С одной стороны, та ей нравилась, с другой – смущала уверенным и доведенным до совершенства обликом. Илья поспешил успокоить сестру, что с Александрой все будет хорошо.
Вероника удивленно смотрела на него, но ничего не говорила. Она подозрительно щурила глаза. Илья заметил это и, чтобы избежать ненужных расспросов, пошел заканчивать стрижку газона.
Вечером, когда они собрались за ужином в вычищенной до блеска кухне, у Олеси случился припадок. Она резко выпрямилась за столом и произнесла чужим голосом:
– Кто разлил зеленку? Ужасно воняет!
Илья с Вероникой переглянулись и вскочили из-за стола. Не прошло и двух секунд, как последовал припадок: Олеся вскрикнула, остекленевшими глазами глядя на противоположную стену, и потеряла сознание. Илья подхватил ее, сел на пол и прислонил спиной к себе. Дыхание ее замедлилось, лицо посерело, на нем проступили синие жилы. В следующее мгновение руки и ноги, а потом и вся она начали подергиваться. Зрачки ее широко раскрытых глаз увеличились, лицо налилось кровью, кожа покрылась потом и изо рта начала выделяться слюна. Припадок длился не более двух минут, которые Илье с Вероникой показались вечностью. Все это время Илья поддерживал голову Олеси, следя, чтобы та не прикусила язык или щеку во время припадка.