Посуду выдавали исключительно пластиковую, включая бутылки. На входе стояла рамка, выдающая противное «пииииии» на металлические предметы. некоторым посетителям приходилось выкладывать целые арсеналы. В итоге для них завели шкафчики, как в раздевалке. Дескать, пусть лежит, а вы расслабляйтесь без смертоубийств.
Компания сидела в самом центре. Чуть поодаль находилось некое подобие сцены с пилоном, вокруг которого извивалась толстозадая стриптизёрша. Её потасканным видом соблазнился бы только самый спермотоксикозный первокурсник, да и то лишь до момента, когда она нависнет всеми своими красотами над ним, словно лавина над зазевавшимся лыжником в горах…
На фоне завывала третьесортная певичка, пытающаяся копировать старые советские песни. Над её головой мерцала тусклая лампочка – единственная на всю люстру. Бабёнка в процессе издавания стрёмных звуков, виляла бёдрами и прочими частями тела, напоминая то хреново отлаженный механизм, то червяка, извивающегося на асфальте после дождя.
Сеня пытался думать о хорошем и не дышать носом. Местный смрад и дым дешёвых самопальных папирос лишил обонятельной невинности каждый рецептор в его носу. Глаза слезились, и парень их украдкой вытирал, чтобы не выглядеть слабаком. Тем временем, его старший товарищ накатил 50 граммов, и решил перетереть со старым знакомым.
– Колян, что с тобой стряслось? От тебя пахнет, как от банки рижских шпрот семьдесят пятого года, да и выглядишь не лучше.
Стас был традиционно прямолинеен, потому что количество аргументов побывавших на его мужественном лице, выработали иммунитет к любым методам физического воздействия. Сеня помалкивал, потягивая поочерёдно водочку и синтетический яблочный сок с витаминами. Он давно перестал понимать, что происходит, осознавая одновременно тщетность любых попыток это изменить.
Беззубый быдло-гопник вытер скупую и явно притворную слезу засаленным рукавом, и поведал свою историю:
– Я с ростовскими тусил. Они платили сперва нормально. Туда-сюда, принеси-подай. Потом они прознали, что я корешил с омичами. Вломили мне хорошенько. Зубы выбили, ребро сломали. Сказали, что если увидят ещё на районе, будут мне гайки. Меня кнетлонги подобрали. Честное слово, Стас, лучше бы добили… Как от них дохлятиной прёт, писец…
– Вот, чья бы корова мычала, гладиолус ты хренов. Мылся когда в последний раз? Эх… Короче, идёшь сейчас со мной. В душевой отсек дуешь. Носки – штаны и какую-нибудь менее вонючую шмотку я тебе точно найду… А то, что на тебе – сжечь, как после чумы. Это жесть полная. Как можно было скатиться в такое днище? Ты же нормальным мужиком был!
Николай, понимая, что жалеть его и не планируют, признался:
– Да я ссал выходить из подполья несколько месяцев. Отлавливал лохов, сбивал мелочь, курево, бухло. Потом тебя встретил. Есть таки справедливость на свете!
– Угу. И она была в тот момент, когда тебе ростовские дали люлей. Всё остальное – твои личные страдания хернёй. Если ты и жертва, то исключительно плохой контрацепции родителей.
– Стас. Ну чё ты? Я тебе бабок должен? Бабу твою увёл?
– Денег ты мне реально должен. Но лингам с тобой. А бабы у меня не было так давно, что я уже и забыл, для чего она нужна. Кстати, – обратился он к Арсению, – Вот тебе живой пример, что я ещё нормально живу и нихрена не маргинален.
– Не лучший пример для сравнения, – парировал Сеня, ожидая реакции Коляна. Тот шмыгнул носом, покосился на интеллигента, но промолчал, понимая, что не в тех нынче условиях.
На фоне пьяный мужик в шестой раз заказывал «Оренбуржский пуховый платок», а его товарищи играли в желания. Одному из них выпало намекнуть бармену на нетрадиционную ориентацию. Половина посетителей приготовилась смотреть, как бедолага вылетает с пинка из заведения. Вот, когда секунды реально казались часами.
Кульминация затягивалась – бармен куда-то свалил за очередной порцией бормотухи. Смертник терпеливо его ждал, обдумывая формулировку и попутно представляя собственные похороны.
Когда волосатый кавказец в потной майке – борцовке показался из проёма, что едва вмещал его могучий торс, бедолага смирился со своей печальной участью.
– Гоги!
– Чего тебе? – спросил бармен, наливая в гранёные стаканы непрозрачное вонючее пойло.
– Ты вечером что делаешь? Мы бы могли того… Ну ты понимаешь…
Грузин перегнулся через стойку и тихо шепнул на ухо помирающему от страха мужику, – Захады в адынадцат часов! Буду тэбя ждат, дарагой!
Сложно сказать, что страшней – назвать гомиком двухметрового здоровенного дядьку или угадать и назначить ему свидание…
Мужичок побелел, и на подкашивающихся ватных ногах пополз к своему столику. Если бы его на входе сбил гравиджип какого-то обдолбанного москвича, расклад бы его вполне устроил. Главное – сразу, насмерть.
– Это любовь, с ней рядом амур, крыльями машет, – запела бабёнка на фоне, и бедолага разрыдался, не стесняясь друзей.
Сява
Гравиджип с номерным знаком «СЯВА» протаранил урну и распугал хронов, побросавших чекушки. Дверцы распахнулись, хотя по всем правилам должны были подняться вверх. Не каноничная техника означала одно – ностальгирующего по земному прошлому бандюгана. таких в машине набралось целых четыре штуки, одинаковых с лица, словно четыре однояйцевых близнеца. Отличались они небольшой разницей в росте и количеством золота, напяленного на их здоровенные туши.
Один из них закинул толстенную цепочку за спину, сплюнул на землю и схватился за ржавую ручку двери кабака короткими и толстыми пальцами – сардельками.
Когда его физиономия протиснулась внутрь, народ притих, а Гоги полез под стойку за деньгами. Крыша всегда приезжала в разное время. Принципиальный вопрос. Так они часто отлавливали в рыгаловке должников и прочих персон, требующих воспитательной работы. Держиморды ввалились в заведение, и расталкивая боязливых местных, проследовали в дальний конец помещения, перетереть с владельцем.
Сеня вжался в стул, понимая, что ничего хорошего в этом раскладе не светит. Колян позеленел, словно в очередной раз отравился палёной водкой.
Стас продолжил уничтожение остатков спиртного на столе. Его подобные моменты беспокоили меньше всего. Деньги и этих мужиков он не брал, а значит, интереса для них не представлял.
Мужик с блестящей и гладкой лысиной вылез из каморки Гоги с деньгами. Он повёл носом, будто заправская охотничья собака, оглядел зал, выискивая, кому испортить отдых. Взгляд остановился на центральном столике. Что именно не понравилось в нём? То, что он стоял ровно посреди зала или то, что лица не показались знакомыми, знает лишь высший космический разум.
Он неспешно поковылял к потенциальным жертвам. В тот самый момент Стасу приспичило справить малую нужду, и он поднялся со своего колченогого стула, чтобы окропить влагой местный клозет-гадюшник. Скорость ветеринара явно превышала желание бандита создать проблему, а потому, дверь сортира благополучно закрылась изнутри, и матёрый уркаган, забитый «правильными» наколками оказался у столика, где остались Сеня с Коляном.
В голове первого на нервной почве крутились детские песенки из старых мультфильмов, второй сидел в ступоре, пялясь на полупустой пластиковый стаканчик.
– Чёто я вас тут раньше не видел, – пробасил этот кусок мяса, опираясь на край стола так, что тот даже чуть накренился, хотя и был надёжно прикручен к полу.
Мелодия в голове прервалась, словно плёнка в магнитофоне порвалась, и Арсений поднял глаза. Судя по эмоциям на его лице, произошло нечто из ряда вон. Потому что бандит с Коляном в недоумении переглянулись.
– Дядя Егор! – радостно выдал Сеня, вскочил из-за стола и бросился обнимать ничего не понимающего рэкетира. Тот хлопал ресницами, пытаясь сообразить, что происходит
– Вы что, не узнаёте? Это я, Сенька, вы с папой моим работали и борьбой вместе занимались. Вы мне ещё в детстве железную дорогу подарили. Помните?
Мужик краснел с каждой секундой всё сильнее, ощущая задницей, что его товарищи пристально смотрят в спину, недоумевая, какого хрена их лидер, командир «бригады» обнимается с мужиком посреди комнаты.
– Сенька, сел быстро на место, – прошипел он, – Ишь ты… развёл тут телячьи нежности. Я теперь не дядя Егор, а Сява Хриплый. Мы с корешами типа того… контролируем территорию от имени мытищинских.
Троица в кожанках подошла поближе, – Чё, Хриплый, на пацанов перешёл? – хохотнул один из них.
– Если перейду, твоя жопа будет первой, – парировал дядя Егор, стараясь не выдать волнение, – Это сын старого корефана. Мы с его папашей огонь и воду прошли. Запомните его. Если кто тронет – лично закопаю.
Колобки – качки согласно покивали, дескать, нам-то без разницы, кого торцевать. Этого нельзя, вон, рядом сидит ещё кандидат. Колян, понимая, что он остался крайним. Ситуацию спас пришедший из Сортира Стас.
– О чём сыр-бор, – спросил он с традиционным пофигизмом, словно рядом стояли не профессиональные выбиватели духа из всего живого, а четверо школьников.
Хриплый с мужиками потянулись куда-то под куртки, и хрен знает, чем это могло закончиться, если бы не Сеня, радостно сообщивший, – А мы с дя… Хриплым должны срочно обмыть встречу! Станислав Борисович, это давний и очень близкий друг моего отца. Все дружно выдохнули, а Гоги принёс ещё водки и закуси.
Через полчаса Егор надрался так, что начал приставать к стриптизёрше. Той, конечно, было лестно внимание успешного и богатого мужчины, но она отлично представляла сцену с утра, после которой её может спасти только прыжок из окна. Только вот, шансов пролезть, а потом ещё и выжить было меньше, чем у Коляна стать рулевым. Потому бабёнка оказалась в тупиковой ситуации. С одной стороны, отказать Хриплому – подписать себе смертный приговор. С другой – та же хрень при согласии. Бармен решил принять огонь на себя, попытавшись отвлечь гостя рассказом о том, как ростовские покушаются на мытищинское имущество, и что негодяев нужно срочно проучить.
Горе-танцовщица попыталась улизнуть, подскользнулась на луже пролитого кем-то пойла, и рухнула всем своим весом на Гоги. Тот не устоял, и завалился, как срубленное дерево на Хриплого. Тот неловко упал и зацепился головой за край стола. Этого хватило, чтобы мужик вырубился, а его товарищи бросились щупать пульс.
Свет в помещении мигнул несколько раз, а затем механический голос объявил, что Ковчег обнаружил новую систему, в которой имеются экзопланеты. Рулевые предлагали обитателям отправиться в экспедицию, чтобы попутно собрать воду, кислород и другие припасы.
Вся компания, кроме лежащего без чувств Егора, переглянулась, и дружно ломанулась к выходу, чтобы успеть к пункту сбора добровольцев.
– Мы что, так его тут и кинем? – спросил Сеня.
Стас почесал репу, – Не, он, конечно, не омич, но русские своих не бросают. Поможешь? – обратился он к Коляну, понимая, что сам Арсений разве что барсетку этого кабана поднимет.
Вдвоём они вытянули тело из кабака, кое-как запихнули в джип и запрыгнули сзади. Благо, семиместное чудо техники оказалось достаточно просторным.
– Ну, что, за освоение новых планет? – спросил Стас, доставая из-под полы бутылку, утянутую под шумок с чьего-то стола.
Готовность № раз
Толпа у пункта сбора добровольцев собралась такая, что джип пришлось припарковать метрах в трёхстах от входа. Помимо представителей человеческого вида, притащились и прочие обитатели Ковчега. Они ссорились между собой, обменивались ксенофобскими шутками и оскорблениями, но до драки не доходило – камеры быстро засекали нарушение и выдворяли хулиганов за территорию комплекса.
Колобки – рэкетиры, во главе с успевшим оклематься Хриплым, Сеня, Колян и Стас заняли очередь за долговязым хуулитом. Судя по фиолетовому выросту на макушке, это был мужик. Хотя, как-то Стасу попался такой же, «почти фиолетовый». Хуулитская баба очень обиделась на форму обращения, выбранную землянином. Но юмор в том, что их язык не предусматривал нейтрального бесполого обращения, как такового.
Внешний вид этих созданий в первые несколько месяцев заставлял его ржать всякий раз, когда одно из них попалось по пути. Будто кто-то поймал богомола, нагадил на него сверху, а потом облепил мелкими колючками. Всё-таки, если есть во вселенной кто-то вроде Бога, то с юмором у него всё в порядке. Единственное, что радовало – запах.
Несло от расы хуул не дерьмом, а чем-то, вроде свежих огурцов со спиртом. Вот, как если бы лосьон «Огуречный» вылили на его тело, да в таком количестве, чтобы хватило на всю жизнь.
Рядом стояла ещё одна компания людей с необычным акцентом. Вроде и русские, только словечки некоторые непривычные. Не то сербы, не то ещё кто. К ним подрулила компания белорусов. К последним Стас относился положительно. Народец добродушный, но пить не умеет совершенно. Он как-то одного минчанина обучил хитрой штуке.
Когда сильно набухаешься, лезешь в телепортатор. Тот тебя расщёпляет, а с обратной стороны собирается твоя трезвая, как стёклышко копия. Можно идти домой или садиться за руль.
Стас долго пытался понять, в чём фишка, пока не заметил ещё одну особенность – чувство голода после переброса. Техника хитрожопых рулевых собирала только то, что считала частью человека. В общем-то, знакомая тема еще с первой части «Терминатора». Но там речь шла только о шмотках, а перемещение происходило во времени, а не пространстве.
В общем, если ты поел и выпил, на обратной стороне появишься трезвый и голодный. Так что затеяли белорусы! Они ужирались в хламину, а потом устраивали покатушки на другой конец Ковчега. Там заливались местным пойлом, и транспортировались обратно. Такие гастроли могли продолжаться сутками. В чём братскому народу не откажешь, так это в смекалке. Самое интересное, что не попались они ни разу.
К слову, чехи, финны и ирландцы, как показывала практика, бухают ничуть не меньше жителей постсоветской части населения Ковчега. Только первые и вторые редко лезут в драку. Зато какой-нибудь ирландец, перебравший потина, мог устроить в одиночку заварушку на весь район.
***
Очередь двигалась медленно, словно в пробке на МКАДе. Народ понемногу разбредался – кто в «кусты» по малой нужде, кто за едой. На третьем часу ожидания сдался Хриплый:
– Да ну нах эти высадки. Я жрать хочу. И вообще, у меня травма, – показал он на шишку, украшающую бритый затылок.
Коллеги посмотрели на него, как на врага народа, поясняя всем своим видом, что никуда валить не собираются, а его уход будет рассматриваться, как трусость, дезертирство и вообще не пацанский поступок.
– Ё-оооо… – процедил дядя Егор и прикинул, сколько ещё сможет так простоять. Расклад получался не в его пользу. Обычно он за это время успевал накидаться два раза и поесть трижды. А тут выходил мини-пост, способный затянуться еще на несколько суток с учётом высадки. Паёк он в счёт не брал – водку в нём не выдают.
Не то чехи, не то сербы с белорусами, разложили поляну и активно квасили, закусывая драниками и какой-то непонятной кашей. Для максимальной эпичности картины не хватало только мужика с куском сала и бутылкой горилки.
Часам к шести вечера по местному времени Стас и компания таки попали внутрь. Сначала их хотели разделить, но Хриплый сказал веское «мы – бригада» и кнетлонг – инструктор решил, что лучше не спорить с кем-то, кто выше и тяжелее тебя в три раза. Он показал на кабины подготовки, где лежали вещи, скафандры и всё необходимое для спуска.