День 8.
Продолжаю идти по дороге. Продукты на исходе, совсем мало воды.
День 9.
Опять одолевают сомнения по поводу целесообразности всего замысла. Если я не встречу какой-либо транспорт, то не смогу добраться до Минска, я не дойду, не хватит пропитания и сил.
Сегодня утром был небольшой дождь, поднялся ветер. Странно, но ни дождь, ни порывистый ветер никак не повлияли на туман, следовательно, это не просто пыль. Ухудшения моего физического состояния, здоровья пока не наблюдается, ничего такого я не ощущаю. Хотя нет, появился несильный кашель, но это, скорее всего, обычная простуда, все-таки ночую на открытом воздухе, а признаки простуды были еще до отправления сюда.
Не знаю, может, надо было просто жить, зачем мне все это нужно, тем более ради кого… Если сейчас я погибну, так ничего и не узнав, то какой смысл всех этих усилий, стремлений и всей этой философии о человеке. В таком случае живя обычной обывательской жизнью, я бы принес больше пользы. Мне всего тридцать семь, еще можно помириться с Гретой, мы могли бы иметь детей. Что уж такого я здесь хочу найти? Доказательств бесчеловечности, преступлений, какого-то всеобщего греха? Так этого хватает и без Лабрума, этого уже столько накопилось, что давно прет через край. Или может наоборот, я хочу встретить тут каких-то высокородных людей, новую расу? Ага, да, которые, еще и по воздуху летают, в драконов превращаются – смешно и грустно… Вполне возможно, что мне встретятся только еле живые и умственно отсталые доходяги, если тут вовсе есть люди, информация может ведь и не подтвердиться. По поводу растительности утверждалось, что она «вероятнее всего хилая, мутировавшая, вымирающая», а тут вот такие заросли… По-моему, я начинаю понимать этих обывателей, которых сам же и ругал: живи себе спокойно да и все, главное меньше думай о смыслах, а больше о пользе и не делай никаких выводов. Если вот так вот подумать, взять и людям от рождения оставлять только часть мозга, ту малую часть, что отвечает исключительно за жизнедеятельность, насущные вопросы, так, может быть, тогда мы будем счастливее, животные, обезьяны те же, наверное всегда счастливы. Может быть, наша мыслительная работа, наш разум человеческий – это всего лишь рудимент, так сказать, ошибка природы?
День 11.
Надежды нет. Сложившаяся ситуация не сулит ничего хорошего. Похоже, это смерть. Зачем?
День 12.
Наконец хоть какие-то изменения, пожалуй, еще не все кончено. Стали появляться примыкающие дороги, по которым, судя по всему, иногда ходит транспорт, они почищены, убраны, асфальт стал лучше. Сократил до минимума питание и особенно потребление воды, запасов катастрофически мало. Привык к лесу, вообще-то в нем спокойно, безмятежная вечность, прошлую ночь спал смело и отлично выспался. Туман все плотнее и плотнее, более рыжий, до сих пор не могу охарактеризовать его, как будто воздух окрашен матовой краской.
День 13.
Дорога, по которой шел все эти дни, вывела на более широкое шоссе, здесь точно должен ходить транспорт.
[…]
Все же грузовик остановился. Сначала я впал в ступор, стоял и не решался подойти – что же меня ждет и что я увижу… Пересилил себя, подошел, открыл пассажирскую дверь, в кабине сидел вроде самый обычный человек, мужчина лет сорока. Я несколько растерянно спросил, может ли он меня подвезти. Водитель, не поворачиваясь и не смотря на меня: «Куда?»
Я: «До Минска».
Он: «До города?»
Я: «Если вам по пути, то до города, да».
Он, медленно, с расстановкой: «Садитесь. Но вы должны понимать, что я нарушаю должностную инструкцию, подбирая попутного пассажира и вообще останавливаясь по пути».
Мы поехали. Я решил не лезть с расспросами, не задавать лишних вопросов, боялся, что высадит вдруг, все-таки он несколько странный. И не понял его ответа, что он имел в виду, на что намекал, платить ему нужно или что… Дорнер оказался прав, люди здесь есть, и не мутанты. Водитель смотрел только вперед, на дорогу, двумя руками держа руль, не совершал никаких лишних движений, кроме управления машиной, и не проявлял ни малейшего интереса ко мне. Машина, к слову, была с двигателем внутреннего сгорания, что меня, конечно, удивило, на транспорте такого вида и конструкции передвигались в мое детство, в Германии такие только в музеях. Находясь в некотором напряжении, я украдкой, аккуратно рассматривал водителя боковым зрением. Он показался мне вполне обычным человеком, уж точно не мутант – мужчина в рабочем комбинезоне, ну а то, что молчит – ну мало ли, может просто характер такой. Что-нибудь спросить сначала опасался, да и не знал с чего начать. Какое-то время так вот молча и ехали, скорость небольшая, я уже и забыл, когда передвигался на транспорте с такой скоростью. Но хотелось хотя бы узнать, сколько ехать, осмелился спросить: «До Минска по времени долго?»
Он: «До города? А вам зачем?»
Что значит «зачем?» – я опять не понял его ответа…
Я: «Ну в смысле долго еще до города ехать?»
Он: «До закрытия продовольственных отделов успеем. А так если, то где-то полтора часа или два».
Больше вопросов я не задавал, потому что его было не понять.
Хорошо, что обнаружились люди, что это подтвердилось. И что есть Минск (по всей видимости, это тут единственный город). Биологически эти люди, судя по водителю, ничем не отличаются от нас, психологически – еще вопрос, вступить в контакт толком не удалось. Кстати, чуть не забыл, такой момент, когда грузовик остановился, и я, после ступора этого своего, открыл дверь и заговорил, то по привычке, неосознанно начал по-немецки, несколько фраз успел сказать, пока опомнился, но водитель никак не среагировал на немецкий, просто сидел, не поворачиваясь, когда же я стал говорить по-русски, то проявил внимание (хотя так и не повернулся), потом ответил, то есть его нисколько не удивил иностранный язык.
Мы все так же ехали и молчали. По времени, насколько я мог прикинуть ориентировочно, уже должен скоро был показаться Минск. Я подумал, что лучше сразу не ехать в сам город, а выйти за городом, осмотреться сначала с окраин, ведь совсем даже не знаю как себя вести и что там у них за общество. Натянуто улыбаясь, обратился к водителю с просьбой: «Можно меня высадить, не доезжая города километра три?»
Он: «Почему? Учтите, я нарушил инструкцию, подобрав вас, и не спрашивал, что вы там делали и почему пешком. И нарушать ее второй раз не собираюсь».
Тут я немного начал понимать его логику и уже без улыбки, дерзко ответил: «У меня тоже инструкция, но я не могу вам ее раскрыть».
Он: «Надо было сказать сразу. Хорошо, я остановлюсь».
Минут через двадцать он остановился, сказал только: «Три километра до города». Я ничего не сказал ему в ответ (не знал, что сказать, нужно ли благодарить) и вылез из машины. Когда вылазил, обратил внимание, что водитель первый раз за все время немного повернулся в мою сторону и косился на мой рюкзак, показалось – он его боялся.
Минска пока еще не было видно и слышно, только густой, дремучий лес по-прежнему властвовал и теснил полотно дороги. Пошел ближе к городу, решил остановиться где-нибудь в километре от него. По пути мне встретилось несколько машин (три) и один автобус, очевидно, такой же старой конструкции, с двигателями внутреннего сгорания. Сойдя с дороги метров триста (чтобы не было заметно дыма от костра), выбрал себе в лесу место поукромнее, на небольшой светлой полянке, окруженной кустарником, разбил лагерь.
Буду ждать ночи и, как стемнеет, пойду к городу осмотреться. Но присматриваться долго не получится, в ближайшем будущем могу остаться голодным, так что надо действовать.
Сейчас думается, что не стоило описывать дорогу до Минска, бумага тоже может вскорости кончиться, а где тут ее искать потом, мусора все так же абсолютно никакого нет, хотя сложно выбирать, выделять какие-то события, отдельные мысли, определить что важнее, проще просто записывать все подряд, что кажется нужным или пришло в голову. Еще принял решение дальше писать не в прошлом времени, вспоминая, что было, а в настоящем, так мне проще воспроизводить события из памяти, хотя иногда и в прошлом лучше, в общем, стилистической грамотности не придаю большой значимости, важнее передать суть. И далее не буду обозначать «День номер» и время суток, а просто писать число, которое будет указывать количество суток, прошедших с момента начала моей экспедиции в Лабрум.
День 14.
Вот он город. По периметру, где кончается лес – начинается насыпь, довольно высокая, метров десять – пятнадцать, земляной вал, вероятно, идет кольцом вокруг всего города, поэтому отсюда я вижу лишь освещенное небо и слышу шум транспорта. Но город там, он существует! Вчера дошел только до этого вала, побоялся, что насыпь для охраны и может сработать сигнализация или заметят следы, если лезть. Однако лезть все равно надо, дождался вечера, чтобы, набравшись смелости, сделать вторую попытку. Еще немного постою и рискну. В сам город пока не пойду, не сегодня точно, на сутки провизии должно минимально хватить, лучше как следует осмотреться. Воду же приловчился добывать из луж и небольшого озера (большая лужа) в лесу – отравления не наблюдается, а другого выбора, чем утолять жажду, попросту нет. В озере удалось даже слегка искупаться, ополоснуться. Вода на первый взгляд и вкус обычная, ожидаемо чуть пахнет болотом, других посторонних привкусов не ощущаю. Заметил, что над озером туман слегка плотнее и есть едва уловимое восходящее движение, но на воду пыль не оседает, никаких инородных частиц в ней не видно, кроме песка и обычного лесного мусора (отфильтровываю это через фильтр, сделанный из рубашки).
[…]
Лезу на этот вал,
[…]
Хорошо, что я не среагировал на оклик! Почти уверен был, что это охрана, что меня заметили. Лежал, уткнувшись лицом в землю, и ждал выстрелов. Но их не последовало, голоса удалялись… Поднял голову: это была компания молодых людей, два парня и две девушки, они пришли со стороны города, перелезли насыпь и пошли в лес. Почему-то у меня в голове сложилось такое ощущение, что люди из города не могут выходить в лес, покидать границу города, не знаю, почему так подумал, и вот из-за этого был невнимателен, а сейчас еще волнуюсь за свои вещи там в лесу, особо ведь не прятал, да и костер, наверное, еще дымит. Правда, они направились левее моего лагеря. […] после вала метров триста – пустырь, и дальше начинается непосредственно город. Лежу, смотрю на город, отсюда все неплохо просматривается. Картина в чем-то мистическая. Вот он какой, он есть, здесь живут люди! Бетонный, ровные одинаковые дома, семи-, девяти-, двенадцатиэтажные; деревьев нет, газонов тоже не замечаю отсюда; он не бурлит, как наши мегаполисы, очень тихий, движение есть, но транспорта и людей не много; все как-то заторможенно, машины движутся медленно, люди идут медленно, причем ходят они несколько прямоугольно, будто по четко заданному маршруту; есть светофоры, дорожная разметка, но не видно вывесок магазинов, чего-нибудь такого, рекламы; сейчас уже темнеет и в окнах появляется тусклый желтый свет. Серый бетон, черный асфальт, и все это покрывает рыжий туман, который тут кажется еще плотнее. Какое-то неторопливое, сонное существование, погруженное в ржавое болото. И пахнет тухло, вроде по-болотному, но не так, как в лесу, запах ближе к химическому, чем к природному.
15.
Раньше боялся леса и одиночества, теперь боюсь людей, а в лесу наоборот чувствую защиту. Ночью почти не спал, прислушивался, ждал, вдруг кто-нибудь идет, вдруг меня обнаружат, вдруг ищут… Может быть, зря не взял с собой никакого оружия, хоть спокойнее было бы.
Побаиваюсь идти в город. Жизнь там явно отличается от нашей, явно имеет иной уклад. Впрочем, выбора уже нет, утром с нервов доел все те крохи, что оставались, надо пополнять запасы. Сегодня останусь голодным, но еще не пойду, буду более обстоятельно осматривать с бруствера окраины города, надо определить лучшее время, наметить цели, составить план.
А вообще говоря, уже есть чувство некой победы, результата, может и промежуточного, но результата. Дошел, добрался, жив, уже видел людей, город. Это что-то невероятное, не верится в то, что видишь, словно бы другое измерение, хотя отдаленно, в детских воспоминаниях город имеет сходство с теперешним, по крайней мере архитектура та же и транспорт из того времени.
16.
Лезу на вал. В том же месте, что и вчера, точно запомнил, где залезал, но нет моих следов, а наследил я порядочно, тем более ведь ползком. Может, все-таки это охранное укрепление. На всякий случай спускаюсь обратно и отхожу в сторону около пятидесяти метров. Вновь забрался наверх, осмотрелся: все спокойно, город по-прежнему такой же заторможенный и вязкий, внутренний склон насыпи чуть более крутой – аккуратно сползаю, чтобы не покатиться кубарем. Переживаю по поводу одежды, вдруг буду сильно выделяться. По пустырю иду быстро и пригнувшись, все-таки открытое пространство. Оглядываюсь по сторонам и назад, не привлек ли внимание, не наблюдает ли кто-нибудь, кажется, вот-вот должна раздаться сирена, и меня станут догонять, ловить. Приближаюсь к городу, вот он момент истины, сильно волнуюсь.
Ступаю на тротуар, ощущаю себя в некотором роде как астронавт на далекой, неизведанной планете, и по сюжету космического триллера сейчас ужасная, уродливая тварь внезапно должна схватить меня за ногу и потащить, и сожрать… Людей мало, в основном одеты в рабочую одежду, комбинезоны, но разные, неодинаковые, некоторые одеты вполне обычно, самая простая одежда, так что нормально, не буду так уж разительно отличаться. Здесь кругом сплошь один бетон, все каменное, ни деревьев, ни газонов, ни травы, ни клумб каких-нибудь. Улицы освещены слабо, тусклый желтый свет редких фонарей. Люди, особенно те, что в комбинезонах, похожи по поведению на того водителя грузовика: смотрят перед собой, идут целеустремленно, как по намеченному плану, не глядя по сторонам, не проявляя эмоций, как роботы из фильмов, или как зомби. Те редкие, что одеты повседневно, ведут себя более раскованно, хотя в целом тоже неторопливо, обреченно как-то. Окна домов имеют затемненные стекла, поэтому свет из них тусклый, красновато-оранжевый, но большинство зданий, по-видимому, нежилые, там нет света совсем, а вокруг них нет уличного освещения. Вывесок магазинов, табличек, указателей, рекламы – ничего этого не видно. Один серый бетон, тусклый свет и зомбиподобные жители. Я, стараясь копировать их поведение, хожу по менее освещенным тротуарам, аккуратно приглядываюсь, сегодня нужно осмотреться, что и как, ну и вообще-то важно найти еду, кушать хочется уже нестерпимо. Обратил внимание, что люди слегка покашливают, периодически, не сильно, и вспомнил сразу о своем таком же кашле, на который уже не обращал внимания – значит, это отнюдь не простуда. Кстати, здесь совершенно отсутствуют металлические конструкции, чтобы туман где-то оседал, один бетон, камень и кирпич.
[…]
Где же все-таки магазин или склад… Мне кажется, этому обществу кроме всего должно быть свойственно
[…]
и сразу пошел к этому скоплению, не просто так они толпятся. Ага, вот и первая вывеска, которую тут вижу: «Продовольственный отдел. Пункт выдачи № 17». А выше нее, над входом в этот пункт висят большие механические часы, стрелки показывают без пяти восемь, я так понимаю, «выдача» будет, наверное, в восемь. Вот только встает вопрос: как выдают, какие деньги, может быть по спискам, по документам?..
В восемь действительно началась выдача, открыли входную дверь и люди по очереди, по пять человек, входили внутрь и выходили с набитыми сумками. Становлюсь в очередь, посмотрим там внутри, по какому принципу выдают, потому что жрать охота зверски, только и сумки-то у меня никакой нет, не предусмотрел очевидного момента – буду надеяться на удачу… Рассматриваю людей в очереди: аккуратные такие, стоят ровно, организовано, молчат, слегка как бы сонные и безразличные; но замечаю и других, несколько личностей явно отличаются от остальных: более живые какие-то, развязные, переговариваются между собой, смеются даже, вместе с тем вид у них определенно нездоровый (мешки под глазами, припухшие лица, красноватые белки глаз). Интересно…