С должности начальника Тифлисского охранного отделения по договоренности с министерством внутренних дел он был в 1903 г. переведен на службу в военное ведомство на должность первого начальника Разведочного отделения Главного штаба. Назначение его было продуманным и логичным. Этого офицера знали в Военно-ученом комитете. Тифлисская охранка, возглавляемая Лавровым во взаимодействии с офицерами-разведчиками штаба Кавказского военного округа, активно вела борьбу с иностранным шпионажем в Закавказье – стратегическом регионе, привлекавшем внимание многих иностранных разведок[24].
Первые шаги Разведочного отделения
4 июня 1903 г. приказом по Отдельному корпусу жандармов Лавров был переведен в распоряжение начальника Главного штаба русской армии. Вместе с ним из Тифлиса в Петербург прибыли два наблюдательных агента – запасные сверхсрочные унтер-офицеры Александр Зацаринский и Анисим Исаенко, а впоследствии в составе Разведочного отделения стал работать и старший наблюдательный агент того же охранного отделения губернский секретарь Перешивкин[25].
Наличие представителей органов политического розыска в первом контрразведывательном органе России можно объяснить тем, что военное министерство не располагало специалистами, знакомыми с тайным розыском, без которого контрразведка просто немыслима.
Разведочное отделение с самого начала было задумано как негласное учреждение, так как считалось, что иначе терялся бы главный шанс на успешность его деятельности, именно тайна его существования.
Начальник Разведочного отделения пользовался довольно широкими правами в вопросах розыскной деятельности, связанной с разоблачением шпионов. Для неоднократного перехода границы в служебных надобностях Лавров был снабжен заграничным паспортом, выданным Департаментом полиции. Он имел также специальное удостоверение, которое позволяло ему при задержании какого-либо лица обращаться к чинам наружной и охранной полиции об оказании ему необходимого содействия[26].
При невозможности воспользоваться услугами полиции начальник Разведочного отделения мог лично предъявить лицу, подозреваемому в шпионаже, обвинение в государственной измене и задержать его для помощи органам следствия и суда.
Несмотря на свою малочисленность, Разведочное отделение уже к концу 1903 г. наладило наблюдение за австро-венгерским, германским и японским военными агентами и за некоторыми служащими государственных учреждений, в отношении которых были получены сигналы об их преступной деятельности.
Через внутреннюю агентуру Разведочного отделения уже 22 декабря 1903 г. стало известно о подготовке к отъезду всей японской миссии из Петербурга, о чем было сообщено царю[27]. Таким образом Разведочное отделение заблаговременно предоставило информацию для царского правительства о возможном военном нападении Японии на Россию; другое дело, что этой информации не придали должного значения.
26 декабря 1903 г. японский военный агент Акаши получил по городской почте письмо на русском языке загадочного содержания: «Буду на другой день, то же время. Ваш И.», о чем стало известно сотрудникам Разведочного отделения. Личность неизвестного была установлена. Им оказался исполняющий обязанности штаб-офицера по особым поручениям при Главном интенданте ротмистр Николай Иванович Ивков. Дальнейшим наблюдением было установлено, что ротмистр Ивков контактирует и с французским военным агентом, полковником Мулэном, и еще с каким-то неизвестным лицом, которого он два раза поджидал на Варшавском вокзале.
26 февраля 1904 г. Ивкову в помещении Санкт-Петербургского охранного отделения было предъявлено обвинение в государственной измене[28].
Значение образования Разведочного отделения состояло в том, что по своим задачам это был первый контрразведывательный орган России, хотя и назывался он «разведочным»[29]. Недостатком в организации Разведочного отделения являлось то, что оно было малочисленным, не имевшим периферийных органов, и районом деятельности его являлся в основном Петербург и его окрестности. Конспиративный, негласный характер существования отделения был выигрышным моментом только в самом начале деятельности этого органа при нанесении первого и неожиданного удара по подрывной работе иностранных военных агентов (атташе). Затем негласность положения обрекла Разведочное отделение на изолированность его от других государственных учреждений, участвовавших в борьбе со шпионами.
Японская разведка, предвидя, что с началом русско-японской войны шпионаж в самой России ей будет затруднен, стремилась заранее приобрести разведывательные позиции в других государствах (Китай, Австрия, Бельгия, Швеция, Румыния, Франция, Англия), в которых она могла бы получать сведения о военно-экономическом потенциале русских через посреднические связи. Так, упоминавшийся выше японский военный агент Акаши с началом русско-японской войны обоснуется на заранее подготовленных позициях в Стокгольме, где активно станет искать пути к развертыванию подрывной работы против России. И не без успеха для этих целей будет вербовать агентов среди политэмигрантов-националистов.
Так как само Разведочное отделение для борьбы с японским шпионажем за границей не располагало ни финансовыми, ни штатными возможностями, то для этих целей привлекались отдельные структуры Главного штаба: военные агенты (атташе) и подразделения генерал-квартирмейстерской части. В этом же направлении иногда использовалась Заграничная агентура Департамента полиции, а также находившиеся за границей некоторые подразделения МИД и Министерства финансов. Например, военный агент генерал Десино, находившийся во время войны в Шанхае, добывал сведения разведывательного и контрразведывательного характера для действующей армии и даже вербовал для нее агентов, направляя их в подчинение русским военачальникам. В июне 1905 г. Десино направил троих завербованных американцев-шпионов в распоряжение 1-й Маньчжурской армии с разведывательными и контрразведывательными заданиями[30].
Большими возможностями в проведении контрразведки накануне и в ходе русско-японской войны обладал департамент полиции. В середине 1904 г. в департамент поступили агентурные сведения о том, что Генеральный штаб Японии направил в район Черного моря 22 морских офицера, якобы для организации диверсий против русской Черноморской эскадры. Для проверки этих сведений департаментом полиции был командирован в Турцию подполковник Тржецяк (значился в департаменте полиции под псевдонимом Цитовский). Тржецяк организовал негласное агентурное наблюдение за японцами в Турции, Греции, Болгарии, Румынии и в районе Суэцкого канала. И хотя ему не удалось установить, что японские офицеры имели диверсионные задания, зато было сделано многое для изучения японского шпионажа в Турции и соседних с ней государствах[31].
В 1904 г. Разведочное отделение столкнулось в своей работе с трудностями с той стороны, откуда меньше всего их следовало ожидать: с жесткой конкуренцией со стороны Департамента полиции. Ротмистру Лаврову и его отделению противостояли колоритные личности из департамента: чиновник особых поручений И. Ф. Манасевич-Мануйлов и ротмистр М. С. Комиссаров, назначенный к этому времени начальником спецподразделения ДП – «Совершенно секретного отделения дипломатической агентуры». Это подразделение было создано МВД для противодействия японскому шпионажу и разведкам других держав, симпатизировавших Японии в ее военном конфликте с Россией.
В мае 1904 г. агенты Лаврова, следившие за графиней Комаровской, подозреваемой в шпионаже, заметили организованное за ней параллельное наружное наблюдение. Неизвестные действовали весьма профессионально. Контрразведчики Лаврова решили прекратить наблюдение и доложить о случившемся. Как вскоре выяснилось, «перехватили» Комаровскую филеры тайной полиции. Лавров в своем отчете впоследствии напишет: «Когда факт отобрания состоялся, Департамент полиции объяснил его тем, что он устраивает свою небольшую организацию для наблюдения за морскими военными агентами ввиду оказания помощи адмиралу Рождественскому…» Аналогичные «накладки» в работе Разведочного отделения и секретного подразделения ДП МВД имели место и при разработке других лиц, подозреваемых в шпионаже. В отчете Лаврова по данным фактам было записано: «Возможность повторения подобных случаев, совершенно очевидно парализующих работу Отделения, вызвала необходимость обсудить положение дел, вследствие чего 8 июня и последовало особое по сему поводу совещание». На нем представители ДП предложили устранить образовавшуюся двойственность и объединить усилия подразделения Лаврова с контрразведкой тайной полиции, – «но только на таких началах, – пишет Лавров, – которые неминуемо должны были бы привести к передаче Разведочного отделения и всего дела в ведение названного Департамента». Ротмистр Лавров, ссылаясь на установки руководства Главного штаба, от этого решительно отказался. Тогда пошли на компромисс и разграничили сферу деятельности, установив, что Разведочное отделение занимается наблюдением за «сухопутными» военными агентами, а Департамент полиции – за морскими. Однако данное решение осталось на бумаге. ДП имел бюрократическое преимущество – поддержка шефа жандармов, министра внутренних дел Плеве, а также мощь всего аппарата общей и тайной полиции. Предвидя дальнейшее осложнение ситуации, военное руководство Лаврова пошло на своеобразный маневр. Чтобы вывести его из-под подчинения Штабу корпуса жандармов, которому по административной линии он формально подчинялся, Лавров Высочайшим приказом от 17 июля как офицер ОКЖ был уволен в запас. Одновременно подготовили документы к возвращению его на военную службу, но уже не в Корпус жандармов, а в распоряжение Главного штаба, что и было сделано приказом императора от 14 августа 1904 г.
Организация контрразведки во время русско-японской войны
На Дальневосточном театре во время войны с Японией правовое регулирование борьбы со шпионажем и сама организация русской военной контрразведки имели некоторые особенности. Еще в мирное время с учреждением на Дальнем Востоке из Приамурского генерал-губернаторства и Квантунской области Особого наместничества[32] при последнем был создан Временный военный штаб. Разведывательное отделение этого штаба в качестве одной из обязанностей должно было осуществлять борьбу со шпионажем. С началом военных действий в русской армии вступило в силу «Положение о полевом управлении войск в военное время», которым не было предусмотрено создание какого-либо специального органа по ведению контрразведки. Этот факт дал в свое время повод некоторым исследователям заявить, что русская контрразведка в войне 1904–1905 гг. себя почти никак не проявила. Думается, что это излишне негативная оценка, связанная с общими военными и политическими неудачами в ходе данной войны.
Условно всю борьбу с японской разведкой на театре военных действий (ТВД) можно подразделить на два основных направления: борьба со шпионажем в действующей армии и в ее тылу.
Борьба с подрывной деятельностью японской разведки в действующей армии приобретает наиболее четкие организационные формы с октября 1904 г., когда все сухопутные войска на дальневосточном театре были разделены на три отдельные маньчжурские армии.
Общее руководство контрразведкой в действующей армии стало осуществляться штабом главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке. По свидетельству архивных материалов[33], в данном штабе за борьбу с иностранным шпионажем на театре военных действий отвечало разведывательное отделение управления генерал-квартирмейстера. Этот орган не был чисто контрразведывательным. Его основной задачей являлось руководство и осуществление войсковой и агентурной разведки. В то же время разведывательное отделение управления генерал-квартирмейстера штаба главнокомандующего проводило значительную работу и по линии контрразведки. Оно занималось обобщением и анализом особенностей подрывной деятельности японских спецслужб и вырабатывало для штабов армий соответствующие циркулярные указания, рекомендации и инструкции по борьбе с противником. Так, в июне 1905 г. штабом главнокомандующего была направлена в штабы армий инструкция для агентов-резидентов, занимавшихся контрразведкой против Японии[34].
Штабы армий являлись нижестоящим, по сравнению со штабом главнокомандующего, звеном организации контрразведки в действующей армии на дальневосточном театре военных действий. При каждом штабе армии Положением о полевом управлении войск в военное время предусматривалось создание для ведения агентурной разведки и контрразведки разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера. Постановка контрразведки в армиях показана К. К. Звонаревым на примере III армии.
Основным элементом контрразведки в армии являлись агенты-резиденты, которые располагались в больших населенных пунктах на важных дорогах. Они вели контрразведку в ближайшей прифронтовой полосе. При отходе русских войск агенты-резиденты оставались на этой территории и уже выполняли функции разведки, сообщая о передвижениях японских войск. Агенты-резиденты осуществляли контрразведку через осведомителей, которые добывали первичную информацию о японских шпионах. К проведению контрразведки привлекались также и агенты-ходоки. В штабе III армии с мая по август 1905 г. работали в интересах контрразведки 21 агент-резидент и 46 агентов-ходоков.
Контрразведка в I и II армиях в общих чертах была такой же, как и в III армии.
Низшим звеном организации контрразведки в действующей армии, как об этом свидетельствует опыт русско-японской войны, являлись штабы корпусов, дивизий и некоторых частей.
В корпусах и дивизиях за организацию контрразведывательной работы отвечали непосредственно сами начальники штабов, а в частях – их коменданты. Начальники штабов соединений и тем более коменданты штабов частей не располагали, согласно утвержденному штату, какими-либо подразделениями, которые бы специально занимались борьбой с иностранным шпионажем. Эту работу указанные выше лица должны были проводить, в буквальном смысле слова, собственными силами, являясь одновременно и организаторами и исполнителями данного рода деятельности. Однако по инициативе наиболее предприимчивых начальников корпусов и отдельных отрядов и с ведома вышестоящего военного начальства в некоторых соединениях (корпусах и отдельных отрядах) создавались «бюро» по борьбе со шпионажем. Во главе этих органов были поставлены офицеры Генерального штаба или военноопределяющиеся – бывшие студенты института восточных языков. Агентурная сеть некоторых «бюро» по своей численности и качеству не уступала агентуре штабов армий.