– Вот бы всегда жить такой жизнью, – произнесла она, даже нисколько не притворяясь, и подняла глаза на Лолу.
– ВСЕ, БОЛЬШЕ НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ!
Есть! Лотти спрятала улыбку.
– Мы-знаем-что-ты-принцесса-Маррадовы-но-не-хочешь-чтобы-об-этом-пронюхали-поэтому-выдаешь-себя-за-другую-и-мы-клянемся-что-никому-об-этом-не-скажем-кроме-нас-про-тебя-знают-только-Бина-и-Саския-правда-мы-будем-молчать-ЧЕСТНОЕ-ПРЕЧЕСТНОЕ-СЛОВО! – на одном дыхании выпалила Лола.
– Лола! – в ужасе осадила ее Анастейша, но, ясное дело, опоздала.
Над столом повисла напряженная тишина. Видно было, что Рафаэль с большим трудом сдерживает смех, да и Лотти тоже. Не осознавая, как сильно накалилась обстановка, Микки перегнулся через стол и стащил с блюдца Лотти клубничину. Многие сочли бы этот жест нахальным, но, на взгляд Лотти, он лишь добавил общей ситуации комизма.
– Интересно, – медленно протянула она, сохраняя выдержку, несмотря на то что больше всего ей сейчас хотелось расхохотаться и назвать эту историю идиотской выдумкой, – но, боюсь, вы ошиблись. – От злобного взгляда Анастейши у Лотти стыла кровь. – Мне, конечно, очень лестно, но я вообще не представляю, с чего вы это взяли.
– А с того, что… – обиженно начала Лола.
– Все же очевидно! – раздраженно рявкнула Анастейша. – Надеешься скрыть от нас правду? Ты похожа на свою мать, королеву, фамилия у тебя, честно говоря, дурацкая…
Эй, поаккуратнее!
– …ты вскользь обронила, что приехала из другой страны, а когда мы начали тебя расспрашивать, замолчала как рыба.
Все, пора признаваться.
Нужно сказать правду, поняла Лотти, даже если после этого ребята перестанут с ней дружить.
– Насчет другой страны… – начала она, – вышло недоразумение. – Лотти улыбнулась, надеясь, что этим сгладит свои слова. – Я приехала из Корнуолла, и… меня действительно зовут Лотти Тыквен.
Воцарилось гробовое молчание. Глаза Анастейши, буравившие лицо Лотти, сузились до щелочек. Первым не выдержал Рафаэль. Коротко хрюкнув, он разразился хохотом. Анастейша бросила на него очередной гневный взгляд, но ему было уже все равно.
– Лотти… или как там тебя, – он сделал паузу, чтобы отдышаться от смеха, – ты – худшая обманщица на всем свете. Ты вообще не умеешь врать!
Что?
– Если хочешь сохранять инкогнито, без нашей помощи тебе не обойтись, – торопливо продолжил Рафаэль.
Да что же это такое! Лотти почувствовала, что у нее сейчас лопнет голова.
– Но… я не вру. Я вправду Лотти Тыквен.
Рафаэль согнулся в новом приступе хохота. На этот раз к нему присоединились и близнецы.
– Ох, прекрати, я сейчас умру от смеха!
Лотти едва не взвыла. Она сделала признание, выложила чистую правду, но чем больше старается убедить ребят, тем меньше ей верят. Она застонала – теперь уже вслух, – уронила голову на стол и закрылась руками.
– Мы будем молчать, честное слово, – повторила Лола. – Не волнуйся, от нас твою тайну никто не узнает.
– Спасибо, – задушенно проговорила Лотти, не поднимая головы.
Вовсе не таким представляла она себе первый учебный день.
-9-
Казалось, Лотти уже целую вечность стоит перед дверью своей комнаты. Два последних урока в ее сегодняшнем расписании были дисциплинами по выбору, поэтому она рассталась с Элли и другими учениками группы Эпсилон. Лотти уже поняла, что таких раздельных занятий будет много: сама-то она выбрала творческие предметы, а Элли – естествознание продвинутого уровня и математику. До половины шестого она просидела в библиотеке, как ей было сказано, и понятия не имела, что за сюрприз готовит для нее соседка по комнате. По крайней мере, Лотти немного пришла в себя после этой истории с «принцессой под прикрытием». Она сделала все возможное, объяснила, что никакая не иностранка и не принцесса, а если ей не поверили, это уже не ее проблема. Главное, чтобы они помалкивали, вот и все. Сейчас Лотти хотелось только одного: исправить не слишком приятное впечатление, которое она произвела на Элли.
И вот она, волнуясь, стояла перед дверью с номером 221, перебирала в уме приятные мелочи, которыми могла бы порадовать соседку, и в то же время гадала, не ждет ли ее за порогом какой-нибудь злой розыгрыш. Лотти уже решила, что познакомит Элли с Биной и прочей компанией, хотя сомневалась, пройдет ли это знакомство гладко.
Она вдруг представила, как Элли остается на ночевку у Анастейши и девочки мило делают друг другу маникюр. Сцена выглядела до того нелепой, что Лотти невольно захихикала. В то, что эти двое сделаются закадычными подружками, почему-то верилось с трудом.
Лотти глубоко вдохнула и медленно открыла дверь. К ее изумлению, комната сверкала чистотой. Ни пятнышка, ни соринки, ничего лишнего. Видимо, Элли совершила это чудо, возвратившись с занятий. Надо заметить, выглядела комната потрясающе: две половины, разделенные лиловым персидским ковром, смотрелись как день и ночь. Свою обширную коллекцию аудио- и видеодисков, книг и видеоигр Элли распихала по полкам, явно приложив немало стараний, чтобы все уместить. Стену почти полностью закрывали постеры культовых кинофильмов, часть полок занимала разнообразная рок-атрибутика. Над всем этим царил дух кипучей жизненной энергии, полностью соответствовавший бунтарской натуре Элли.
– Элли? – осторожно позвала Лотти, проходя на середину обновленной комнаты. Ответа она не дождалась; за закрытой дверью просторной ванной гулко бухали басы. – Элли! – крикнула она громче.
– Я тут! Ты… не могла бы мне помочь? – эхом донесся голос соседки.
– Комната просто преобрази… О боже! – Лотти поспешно зажмурилась.
Элли в одних трусиках стояла у овальной ванны; ее волосы густым слоем покрывала черная краска, по шее и плечам спускались грязные потеки, при этом медальон с волком она не сняла.
– Прости, что вломилась, – пробормотала Лотти, пылая от смущения.
– Расслабься, – непринужденно засмеялась Элли, – мы же с тобой одного пола. Я не стеснительна. – Послышался плеск воды: она включила ручной душ. – Заходи, поможешь мне смыть краску.
Удивляясь самой себе, Лотти склонилась над ванной, до этого белоснежной, и послушно принялась вымывать черную краску из волос полуобнаженной девочки, которую знала всего день с небольшим. Эти манипуляции она выполняла впервые, и весь процесс – нанесение шампуня, аккуратное массирование головы, тщательное промывание каждой пряди – казался ей глубоко интимным. А ведь еще нужно было следить, чтобы температура воды оставалась комфортной!
– Отлично справляешься, – бодро заметила Элли, когда Лотти в последний раз выдавила из тюбика шампунь. – Точно раньше этого не делала?
– Точно. Дома у меня не было подружек.
Помолчав, Элли с неожиданной грустью сказала:
– У меня тоже.
Нотки в ее голосе явно свидетельствовали о том, что она хорошо понимает Лотти.
Не говоря ни слова, девочки молча продолжили, глядя, как смешанная с водой краска собирается у сливного отверстия в грязную лужицу. К облегчению Лотти, Элли пожалела ее уши и переключилась на менее тяжелую музыку, включив альбом группы «Велвет андеграунд».
– Прости, что вчера насвинячила, – неожиданно произнесла она – тихо, но вполне отчетливо. – И что запачкала твою игрушку.
– Мистера Трюфеля, – тут же сообщила Лотти.
– Ну да, мистера Трюфеля, – слабо улыбнулась Элли.
Лотти не знала, что еще добавить. Остатки краски темными дорожками стекали по затылку и белой шее Элли. Она отвела лейку душа в сторону и посмотрела на Лотти. Сейчас – без макияжа, с откинутыми назад волосами, почти голая, жилистая и плоскогрудая – она легко сошла бы за мальчишку, однако в ней не было ничего мужского; фигура у нее была тонкая, почти бесполая.
– Большинству здешней публики все преподносится на блюдечке с голубой каемочкой, – сказала она с неожиданной серьезностью. – Они даже не понимают, как им повезло попасть сюда. Знай я, что ты учишься за счет социальной стипендии, я бы… – Голос ее дрогнул, она убрала с лица упавшую прядь. – Ты не такая, как остальные.
Лотти поймала себя на мысли, что как-то не думала в этом ключе. Всю жизнь она полагала, что исключительным людям полагается совершать исключительные поступки. Во время долгой и упорной подготовки к поступлению в Роузвуд ей было некогда размышлять, насколько легко оно далось другим ребятам. И хотя своей фразой «Ты не такая, как остальные» Элли сделала ей комплимент, Лотти услышала в этих словах лишнее доказательство того, что она неудачница.
– Ты отличаешься от прочих, потому что собственным трудом заработала право учиться в этой школе. Ты ценишь эту возможность и можешь извлечь из нее реальную пользу. – Элли широко улыбнулась. – Я рада, что нас поселили вместе.
Лотти окончательно растерялась. Весь последний год она отчаянно пыталась доказать, что достойна привилегии обучаться в Роузвуде наряду с остальными ребятами. Больше всего она мечтала стать им ровней, а теперь эта сумасбродная девчонка утверждает, что, наоборот, они должны тянуться за ней. Нет, такой подход Лотти не устраивает; она не вправе проявлять самодовольство и не позволит Элли противопоставить ее всей школе. Мало ли, что там себе напридумывала соседка! Тем не менее, вслух она произнесла:
– Я тоже.
Девочки обменялись улыбками; в душе каждая надеялась со временем переубедить другую.
– Да, и если кто-нибудь хотя бы намекнет, что тебе здесь не место, я его поколочу! – Согнув руку в локте, Элли продемонстрировала бицепс, как это делают культуристы, хотя этим лишь подчеркнула хрупкость своей фигурки.
– Спасибо, конечно, но лучше не надо, – засмеялась Лотти. Глядя на притворно-обиженную мордочку Элли, она тоже напрягла бицепс, повторив ее жест. – Я и сама кого хочешь поколочу.
– Ладно, не буду трогать богатеньких деток. Пусть живут, – язвительно фыркнула Элли, тяжко вздохнула, как будто делала невероятное одолжение, и снова склонилась над ванной.
Лотти завороженно глядела, как стекающая вода постепенно светлеет и делается прозрачной. Если говорить о волшебных зельях, укрепляющих дружбу, то краска для волос оказалась весьма действенным средством.
Отправляясь на ужин, обе чувствовали, что атмосфера изменилась. Девочки решили не рассиживаться в столовой, а набрать еды в буфетной и вернуться в комнату, чтобы провести вечер вдвоем и пораньше приступить к домашней работе. Каждое утро буфетная факультета Айви пополнялась свежим ассортиментом всевозможных закусок, а также набором продуктов для приготовления простых блюд вроде пасты или сэндвичей. Лотти, впрочем, сильно подозревала, что многие ученики ни разу в жизни себе ничего не готовили.
К ночи последнее напряжение между соседками по комнате рассеялось. Рядом с Элли было легко и уютно, почти как дома. К своей радости, Лотти убедилась, что в ее компании не нужно ничего доказывать, следить за словами, то есть можно просто… быть самой собой. Счастливая, Лотти погрузилась в сон, даже не догадываясь, что ждет ее дальше.
***
– Лотти, просыпайся!
Лотти вздрогнула и подскочила в кровати. Над ней, ухмыляясь во весь рот, стояла Элли; белки ее глаз светились в темноте каким-то безумным огнем.
– Я кое-что натворила, – запыхавшись, будто после пробежки, сообщила она. – Вставай, быстро!
Лотти села в постели. Воображение прокручивало самые худшие сценарии: Элли устроила пожар, убила директора, опять превратила комнату в хлев…
– В чем дело? Который час? – сонным шепотом спросила Лотти. По коридору загрохотали тяжелые шаги, причем с каждой секундой они приближались. – Элли, ради бога, скажи, что стряслось?
Резким движением Элли что-то сунула под подушку Лотти и плюхнулась на ее кровать как раз в тот момент, когда входная дверь распахнулась. От яркого света, хлынувшего в комнату из коридора, Лотти пришлось зажмуриться.
– Мисс Вулф! – прогремел грозный голос.
Лотти осторожно приоткрыла глаза и, к своему ужасу, увидела заместительницу директора и по совместительству декана факультета Айви. Профессор Девайн в широкой белой ночной сорочке стояла на пороге в неком подобии нимба, созданного льющимся снаружи светом ламп. Ее волосы клочками торчали во все стороны, как будто она только что скатилась с кровати.
– Потрудитесь объяснить, что вы делали в буфетной Айви в три часа ночи?! – гневно вопросила профессор Девайн.
Лотти прикусила язык, чтобы сдержать поток крепких выражений в адрес Элли.
Да, идиотка великовозрастная, что ты там делала?!
Элли притворно зевнула во весь рот, как будто только что проснулась.
К чему это кривляние? Профессор ни за что тебе не поверит!
– А? Что? В чем дело? – сонно спросила Элли.
Лотти удивилась, насколько правдоподобно у нее это вышло. Она явно не впервые проделывала подобные фокусы.
– Ха! – Циничный смешок профессора Девайн прозвучал скорее как утверждение. – Держите меня за дуру, мисс Вулф? – Несмотря на суровый тон, в ее глазах Лотти заметила озорные искорки.
Элли в упор посмотрела на профессора. Ей попался достойный соперник.
– Вы обе, идемте со мной.
Обе? Так нечестно!
– Да, Элли, и не забудь шоколадки, которые ты спрятала под подушкой Лотти.
Девочки растерянно переглянулись, недоумевая, каким образом профессор Девайн могла об этом узнать.
В угрюмом молчании они последовали за деканом: Лотти – в розовой ночнушке с диснеевскими принцессами, Элли – в пижаме с героями «Звездных войн». В барочных декорациях тускло освещенного коридора процессия смотрелась весьма странно.
Лотти представляла все виды ужасных наказаний, которые их ждут. Как же это все несправедливо! Она преспокойно спала в своей постельке, она ни в чем не виновата. Словно почувствовав ее отчаяние, Элли вытянула шею и прошептала ей на ухо:
– Я всего-навсего хотела устроить ночной пир, ну, чтобы скрепить нашу дружбу, и все такое…
Лотти смерила соседку по комнате самым выразительным взглядом из серии «ты-что-издеваешься?», на какой была способна, но получилось не очень, потому что обе начали давиться смехом, изо всех сил стараясь не расхохотаться в голос над своим нелепым положением.
В том крыле корпуса, по которому они сейчас шли, Лотти прежде не бывала. Коридор был шире, его отделка – более изысканной и богатой, нежели в других. В конце, над дверью в комнаты декана, висел огромный портрет в золоченой раме, изображавший улыбающегося женоподобного мужчину в маленьких прямоугольных очках. Лотти узнала в нем основателя школы Роузвуд-Холл, Уильяма Тафти.
Профессор Девайн отперла дверь и жестом пригласила девочек войти. Лотти ожидала увидеть величественный кабинет с массивной темной мебелью – идеальное место для вынесения порицаний и выговоров, – но, к своему изумлению, оказалась в самой очаровательной комнатке из всех, какие ей доводилось видеть. На полу, покрытом мрамором нежного персикового оттенка, лежал большой пушистый ковер, в центре возвышался изящный кофейный столик светлого дерева. Стеклянную поверхность столика украшал затейливый орнамент из сплетенных роз, по обе стороны от него стояли два двухместных диванчика с роскошной резьбой, обитые золотистой парчой с розовым кантом. Мягкий свет, струящийся из-под шелковых абажуров, создавал в комнате некое волшебное сияние, которое будто перекликалось с естественным светом, исходившим от профессора Девайн. Стоя посреди этого великолепия в одной ночнушке, Лотти чувствовала себя совершенно чужой, почти боясь, что комната оживет и откажется пускать их с Элли из-за неподобающего внешнего вида.
– Присаживайтесь, барышни.
Девочки устроились рядышком; Лотти нервно сцепила руки на коленях, Элли, в свою очередь, непринужденно откинулась на спинку, явно чувствуя себя более комфортно, чем предполагала ситуация.