– Пятьсот рублей.
– Что? – переспросила Василиса. – Девушка, вы, наверное, не понимаете. Это очень дорогое кольцо, с редким бриллиантом. Оно стоило пять миллионов, а я прошу за него только сто тысяч. И я хочу только оставить его на время, я обязательно заберу его завтра или послезавтра.
– Женщина, это вы, наверное, не понимаете. У нас серьезное учреждение и за обычное стекло никто вам не даст больших денег. Сто тысяч, скажете! – хмыкнула девица.
– Стекло говорите?
Василиса даже не помнила, как доехала до «Горьковской», где жил «домашний» ювелир, как называл его Кирилл.
Дверь долго не открывали, но после того, как Василиса, оставив дверной звонок в покое, принялась стучать ногой и кричать, чтобы Давид Моисеевич немедленно открыл, послышался лязг замков.
– Добрый день, – поклонился ювелир, – извините, Василиса, не узнал сразу. Вас так давно не было видно в моем доме.
Рот старика улыбался, а глаза смотрели настороженно; внимательно исследовали легкое пальтишко, практичные ботинки на толстой подошве. От былой красоты остались только шикарные волосы и достаточно молодые годы.
– Давид Моисеевич, у меня к вам дело.
– Слушаю вас, Василиса. Колечко хотите заказать или колье?
– Нет, наоборот. Хочу вернуть ваше кольцо. То есть мое, но которое вы делали. Вот. – И Василиса протянула на ладони кольцо с розовым бриллиантом.
Ювелир при виде драгоценности вздрогнул и зажевал старческими губами:
– Не понимаю.
– Нет, вы все прекрасно понимаете. А вот я, хотела бы разобраться. Мне сегодня сказали, что это вовсе не бриллиант, а обычное стекло. И за это стекло мой муж заплатил вам пять миллионов. Вы даже хотели больше, говоря, что это очень редкий и чистый камень, и вы заказывали его в ЮАР. И как вы сможете это прокомментировать?
– Ваш муж мог подменить камень. У вас, кажется, материальные трудности?
– Это сейчас ни при чем.
– Именно, что причем, именно. Камень подменили, настоящий продали, вот вам и сказали, что это стекло.
– Нет, это ерунда. Кольцо было у меня все время, еще до того, как… все произошло. Кирилл не мог. И вы даже не хотите на него взглянуть? Не хотите, потому что знаете, что это подделка?
– Вы пришли в мой дом, чтобы оскорблять меня? – повысил голос ювелир. – А потом, даже если я подтвержу, что это стекло, что это изменит? И как вы можете это доказать, милая дама?
– Никак. Это вы можете сами убедиться, что камень никто не менял, не вынимал из вашей оправы. Ведь работу то свою вы узнаете?
– Без сомнения. Таких, как я уже почти не осталось в Петербурге. Старая школа.
– Ну, посмотрите же!
– Если работал хороший профессионал, по крайней мере, аккуратный, то следов практически остаться не должно. Это вам не отмычки дверные, следы искать.
– Ну, взглянуть то вы можете?
Ювелир вставил в глаз болтающуюся на цепочке лупу, и пошел к свету.
– Мог и не смотреть. И так все ясно. Оправа моя. А в оправе, – еще один быстрый взгляд на Ваську, – в оправе стекло. Ничем помочь не могу.
– Тогда купите у меня эту оправу, – жалостливым голоском, от которого самой стало противно, попросила Василиса.
– Ну, если только, как золотой лом… – мохнатые брови задвигались на крупном лице, – старого Давида все так и норовят обмануть, только Дава никого обмануть не может. Потому что не умеет. Я дам вам пятнадцать тысяч.
– Сорок! Это же уникальная работа и к тому же платина!
– Это мне в убыток, – пожевал губами ювелир.
– Не думаю, Давид Моисеевич.
– Я могу дать вам только двадцать тысяч и ни рублем больше, – прокаркал старик.
– Двадцать нас не спасут. Оставлю на память, – произнесла Василиса и резко развернувшись, покинула квартиру ювелира, куда так любила приезжать вместе с Кириллом.
Давид Моисеевич тяжело опустился на старинный кожаный табурет и прошептал: «Жадность никогда не приносила мне доход. Надо было заплатить ей сорок тысяч. Старый я дурак». Но Василиса всего этого уже не слышала.
«Просто прощание с иллюзиями, – подумала она, выходя на гудящий проспект. – Странно, но я, ни о чем не жалею. Надо бежать к Танюшке, может, можно что – нибудь сделать без ста тысяч. Я могу за нее поручиться. И сегодня я расскажу ей все про мою жизнь. Не буду больше врать и прятаться».
На улице бежали люди с озабоченными лицами, со своими делами и проблемами. Первые легкие снежинки упали с тяжелого серого неба. Василиса поймала одну языком и подмигнула смешному мальчишке с россыпью рыжих веснушек на курносом носу.
Светлана
– Мам, давай к нашему дому еще пририсуем помещение, – в комнату вбежала Маришка с листом ватмана в руке, на котором рос и ширился индивидуальный проект семейства Кротовых.
– Цель назначения?
– Что? – переспросила Маришка.
– Для чего тебе еще одно помещение? Вон, какой он у нас широкий получился.
В обсуждение проекта включилось все многочисленное семейство, включая бабушек. Каждый высказывал свое тайное пожелание. Получалось, что о большом доме мечтали все, и сейчас торопились высказать свои пожелания, чтобы успеть до приезда Павла. Словно в день его появления начнется грандиозное строительство.
– Я сегодня в школе случайно узнала, что у одной нашей девочки дома живет морская свинка. Ну, очень славная! Она даже свистит по утрам и будит девочку в школу.
– И что? Ты предлагаешь построить для морской свинки большую комнату?
– Ну, я подумала, что вместе с ней у меня уже будет собака и хомячок и котенок и, если папа разрешит, рыбки в аквариуме. А с морской свинкой это уже перебор получается для одной моей комнатки?
– Марин, а ты не хочешь уменьшить свой зоопарк? – строго спросила Светлана.
Она понимала, что зря раздражается на дочку. И весь этот проект – это просто игра, чтобы занять чем – то мысли, пока нет рядом Пашки. Но с самого утра не могла успокоить волнение.
«Как перед свиданием, – улыбалась она про себя. – Это, потому, что мы с ним долго не расставались. Жили себе вместе, притерлись друг к другу, а сейчас даже холодно без него. И так пусто! А ему там, наверное, и скучать было некогда. Дела сдавал, вещи наши собирал. Надо было с ним поехать, помогла бы. Маришка, на следующий день уже здорова была. Как специально, что – то меня дома удерживало».
Света взглянула на себя в зеркало и нахмурилась: «Муж завтра приедет, а я словно кирпичи на стройке таскала. Волосы потускнели, руки красные, щеки ввалились, – надо сходить почистить перышки в парикмахерскую».
– Ладно, милая, рисуй свой свинарник, а я побегу красоту наводить к папиному приезду.
– Я тоже хочу, – запрыгала девочка.
– А ты у нас и так самая красивая, – закружила дочку по комнате Светлана.
– А мне одна девочка в нашем классе сказала, что я похожа на моль, – грустно прошептала Маришка.
– Глупости, какие! Скажи ей, что ты – Снегурочка самая настоящая. И на Новогоднем утреннике будешь помогать Деду Морозу.
– Снегурочка?! – Маришка сделала большие глаза и, взглянув на свое отражение в зеркале, выпрямила спину и гордо вскинула белокурую головку. – А Денис тогда кто?
– Денис? Снеговик, только очень маленький из первого снега.
Василиса
– Почему мне кажется, что вам нужна именно моя помощь? – раздался сиплый голос.
Грузный старик с эффектной тростью смотрел на нее суровым взглядом, хмуря седые брови.
Василиса даже вспомнила его имя – Владилен. В последнее время он стал заглядывать в красный уголок, хотя раньше она его там не замечала. Он почти не выходил из своей комнаты; сидел на стуле, повернувшись к окну.
Виолетта сказала, чтобы Вася его не трогала: «В лучшем случае не ответит».
– А в худшем?
– В худшем – может послать.
– Он производит впечатление успешного господина, эдакого барина: фигура, стать, взгляд волевой. А что за трагедия привела его в наш приют?
Виолетта скривила рот, отчего на ее правой щеке появилась ямочка, она не любила когда называли приютом дом престарелых.
– Да он таким и был. Знаменитый адвокат. На процессы с его участием приезжали посмотреть из других городов.
– И как он у нас оказался? – Василиса даже перестала жевать яблоко.
– Как и большинство наших подопечных. Дети сдали.
– Не может быть? Такую важную персону! А как он сам это объясняет?
– Ты что? Я к нему даже не подходила с таким вопросом. Пока сам не захочет рассказать, как все тут. А такой, как он, вряд ли будет рассказывать. Он целый год вообще из своей комнаты не выходил, на кровати лежал. Но кое – что я узнала. Банальная история, в общем – то. Известный адвокат влюбился в молоденькую подзащитную, оставил больную жену, детей и бросил все свои сокровища к ногам преступницы. Снял с нее все обвинения, купил дом в солнечной Италии и собирался начать новую жизнь с молодой женой.
– А она обобрала его до нитки и кинула, – продолжила Василиса.
– Она пыталась его отравить, но организм у нашего старика оказался крепким, пострадали только голосовые связки. Когда он тихо говорит, это еще терпимо, а вот громким голосом произносить речи уже не в состоянии.
– Ужас, какой!
– Жена его умерла, дети поделили квартиру, и измены отца не простили. Так, что он из больницы прямиком в наш дом и оформлялся.
– Владилен Львович, вы – моя последняя надежда, – Василиса с отчаянием смотрела на старика. – Моя подруга сейчас в тюрьме, а у меня нет денег на выкуп. Может, подскажете, что можно сделать.
– Позвольте вас сопровождать. Разберемся на месте.
– Васька, ты приехала из – за меня? Бросила детей, свою Испанию, – расплакалась Таня, когда увидела подругу в компании статного старика.
– Я тебе потом все расскажу, Танюш. А сейчас давай про твое.
– Вы, барышни, подождите меня здесь, – просипел Владилен Львович, – а я пообщаюсь с властями, полистаю дело.
Статной походкой старик прошел в кабинет, оставив притихшее окружение. Через десять минут он вышел той же царственной походкой в сопровождении красного Ганина и с бумагой в руках:
– Пройдите в кабинет, гражданка Пупсоева.
В кабинете Ганин попросил Таню оставить список всех адресов и телефонов, по которым ее можно будет найти и извинился за задержку.
– Вы можете быть свободной.
– Совсем свободной? – обрадовалась Татьяна.
– До выяснения… – пробурчал Ганин.
– Что вы ему сказали? – обратилась с восторгом Таня к Владилену Львовичу.
– Разбил его доказательную базу, – просипел старик с улыбкой. – Да и базы то никакой не было. Он до сих пор не опросил потерпевшую, представляете? Даже не знает точно, в какой она больнице. Все доказательство – это звонок анонимного свидетеля. Бред! Кто так работает?
– Я такая голодная, – простонала Таня. – Давайте пойдем куда – нибудь поедим. Я угощаю. А то я ничего не соображаю.
Они перешли улицу и неспешно пошли вдоль сквера с прозрачными деревьями. Холодный ветер работал всю ночь, старательно приводя город в порядок, снимая с веток все желтые сухие листья. Те грустно падали на землю, укрывая ее своим тяжелым покрывалом.
Танюша представила, как хорошо и уютно сейчас дома, захотелось туда, на свою кухню. Надеть Мишину старую рубашку и готовить ему что – нибудь вкусное на ужин, а после рассказывать обо всем, что с ней произошло.
– Вась, дай телефон, пожалуйста, – Таня даже остановилась посреди улицы, – мой разрядился, а Миша ничего не знает.
Василиса протянула свой телефон и с удивлением посмотрела на подругу.
– Вась, но у тебя он тоже разрядился! – чуть не заплакала Татьяна. – Ладно, наверное, надо говорить, глядя в глаза, а не по – телефону. А вот и ресторанчик и как раз то, что надо. Обожаю грузинскую кухню.
В помещении было тепло, горел живой очаг, пахло приправами. Уютно устроившись за столиков в углу небольшого зала, Таня со своими спутниками заказали настоящий пир: хачапури, пхали, бастурму и люля – кебаб.
– Как давно я не посещал подобные заведения в компании таких прекрасных дам, – улыбнулся адвокат.
– Да и мы сюда давно не заглядывали, – тихо добавила Василиса. – Танечка, я должна перед вами извиниться.
– За что, Василиса? Я тебе так благодарна, – Таня уже откусывала приличный кусок от горячего хачапури.
– За то, что скрывала от вас свою жизнь, точнее, то, что произошло с моей семьей за два года. Что живу сейчас в спальном районе на съемной квартире и работаю в доме престарелых и еще успеваю наводить порядок на кухне в детском саду, куда моего Ваню взяли из жалости ко мне. Кирилл потерял свой бизнес и уехал в неизвестном направлении, и от него нет никаких вестей. Единственная светлая новость в моей печальной истории это то, что у Сашки обнаружился редкой красоты голос, и она теперь учится в школе при нашей Консерватории. Так что скоро фамилия Юрьева вновь будет звучать на всю страну.
– Вась, а почему ты нам не говорила? Мы с Мишей могли бы вам помочь. Так, сегодня же переедешь с Ванечкой к нам и…
– Нет, Танюшка, спасибо. Но я уже привыкла к своей новой жизни и даже нахожу ее в чем – то привлекательной. Она простая и понятная. Не надо ни перед кем играть роль. У нас все хорошо, правда.
– Как интересно, – просипел Владилен Львович. – Жизнь зачем – то дала нам с вами посмотреть ее обратную сторону. Сначала вознесла до небес, а потом сбросила к подножию. Не ценили мы ее что ли? Или ошибок много совершали? Ну, мне, то понятно. Я иногда таких особей возвращал в общество – самому неприятно становилось. А ну, как встречу одного из них в темном переулке?
– А зачем вы это делали? – спросила поникшая Танюшка. – Мне всегда было интересно, как можно защищать преступников.
– Работа, девушка. Да и преступники разные бывают: кто – то попадает в такие обстоятельства, что не убить просто невозможно, кто – то совершает преступление от слабости. А тех, у кого души нет – я не брал.
– А как же – не убий? Это же один из смертных грехов, а вы говорите – обстоятельства, – не унималась Татьяна.
– А это, девушка, не моя епархия. Это высший суд, там свои адвокаты и обвинители.
– Может, мне самой найти ту, которую я сбила? – задумалась Татьяна. – Но я честное слово не почувствовала, ни удара, ни столкновения. Да и скорость я на том участке не превышаю никогда. Там такое место – все ползут медленно, подряд два перекрестка, светофоры, дорога узкая. Какая, уж скорость.
– А почему вы так уверенно говорите именно о том месте? – поинтересовался Владилен Львович.
– Мне следователь сказал, – пожала плечами Таня.
– Вам я советую ничего не предпринимать и с потерпевшей не встречаться. Уж, поверьте старому бывалому адвокату. А вот следователь ваш должен был уже опросить ее и в протокол занести. А то… – старик скривился и махнул рукой.
– Владилен Львович, а у вас книги есть? – вдруг оживилась Василиса.
– Какие именно вас интересуют?
– Ваши, которые вы написали? У вас же такой опыт, есть чем поделиться с молодыми юристами.
– Много раз планировал сесть за воспоминания. Но, то времени не было, то личная жизнь мешала, потом настроение не позволяло…
– А сейчас? Сейчас у вас найдется время для своих мемуаров, а я помогу вам их издать. Мне кажется, это будет интереснее детективного романа!
– Вы так думаете? – оживился старик, и глаза его оживились.
Татьяна
Таня поехала домой на маршрутке, мечтая скорее оказаться на своей кухне.
«Как же Василиска может жить, потеряв свой любимый дом и Кирилла, и жизнь свою, по сути? Я бы так не смогла, умерла бы сразу на пороге, только бы не расставаться с Мишей, с дорогим моему сердцу домом».
Таня поежилась, вспомнив рассказ подруги. Но поговорить они так толком и не смогли. Как то неудобно было в присутствии постороннего человека обсуждать, спрашивать и причитать.
«Как же Кирилл не удержал свой бизнес? Он всегда был таким уверенным в делах, знал в каком направлении нужно двигаться, каких подводных рифов опасаться. И Миша ничего не говорил. Неужели не знал? Странно!»
В маршрутке было шумно: молодой узбек громко говорил на своем языке по телефону, чему – то радостно улыбаясь; два школьника постоянно закатывались в звонком смехе, вызывая улыбки окружающих. Хмурые лица пассажиров разгладились, став не такими напряженными. Таня тоже засмотрелась на мальчишек и проехала свою остановку.