Вообще у российской власти присутствуют своеобразные двойные стандарты. Когда ей выгодно (нужно повысить на что-то цены или принять какой-либо непопулярный закон, увеличить или ввести новые налоги, запретить нечто), она ссылается на опыт развитых стран, а когда невыгодно, как, скажем, в вопросах определения стандартов бедности, она начинает говорить, что «Запад нам не указ и мы идем своим путем».
Так как же обстоит дело с проблемами бедности в Европейском союзе? Доля бедняков в ЕС составляет 17% населения, что равно почти 85 млн. человек. Больше всего бедняков в странах бывшего социалистического лагеря – Латвии (26%), Румынии (23), Болгарии (21), Литве (20), тогда как в Германии 15, а в Швеции, Дании и Австрии по 12%.
Известно, что бедными в Евросоюзе считаются те граждане, чей доход меньше 60% от среднего уровня зарплаты в стране проживания. И для того, чтобы считаться бедняком в Люксембурге, нужно получать меньше 18,5 тыс. евро в год или, по нашим меркам, примерно 63 тыс. руб. в месяц. В Дании уровень бедности – 14,5 тыс. евро (более 50 тыс. руб. в месяц), в Великобритании – 13,1 тыс. евро (около 47 тыс. руб.), в Финляндии – 11,8 тыс. евро (более 42 тыс. руб.), в Германии – 10,9 тыс. евро (более 39 тыс. руб.)5. Анализируя эти данные нельзя не вспомнить анекдот о бедной семье в Англии, в которой бедными являются не только родители ребенка, но и кухарка, садовник и шофер папы.
Бедность в Европе определяется не только по уровню доходов, но и по наличию материальных благ. «Евростат» выделяет девять видов материальных благ: возможность питаться мясом (птицей, рыбой) как минимум через день, наличие автомобиля, стиральной машины, телевизора, компьютера, телефона, возможность хотя бы недельного отпуска вне дома, наличие сбережений. Если хотя бы три компонента из перечисленных отсутствуют, то семья считается бедной, нуждающейся в помощи со стороны государства. В Германии, например, безработная семья с двумя детьми получает не только пособие (более 1,1 тыс. евро в месяц), но и квартиру до 90 м
2
В Скандинавских странах действует такая социальная модель устройства общества, при которой бедными являются лишь маргиналы (наркоманы и хронические алкоголики). Понятие «долгосрочная бедность» вообще нетипично для Скандинавских стран. У европейских бедняков хватает средств на покупку не только товаров длительного пользования (бытовая техника и даже новый автомобиль), но и на сбережения, покупку страховки, образование и медицинские услуги7.
Таким образом, в ЕС бедными считаются те, кто по российским меркам должны быть отнесены если уж не к категории богатых, то к среднему классу безусловно. ЕС демонстрирует ориентиры, к которым в борьбе с бедностью Россия должна стремиться, а не считать успехом то, что в потребительской корзине бедняков стало на килограмм больше картошки или яблок.
К сожалению, факты свидетельствуют о том, что российские власти не борются с бедностью в стране, а скорее имитируют борьбу с ней. Более того, на практике получается, что наиболее социально безответственный и скупой работодатель – это как раз государство. Известно, что основная масса тех, кто получает за свой труд вознаграждение ниже прожиточного минимума и вообще низкие зарплаты, трудится именно в госсекторе: в сфере образования, культуры, здравоохранения и др.
Далее, анализ российских реалий показывает, что нынешняя власть неспособна создать экономические условия для сокращения численности бедного населения и прежде всего обеспечить необходимые для этого темпы экономического роста. Так, по оценке специалистов, для того чтобы более или менее успешно решать социальные задачи России необходимо устойчивое развитие с годовым приростом ВВП минимум 5%. К сожалению, вследствие плохого государственного менеджмента, нарастающей невосприимчивости экономики к инновациям и тотальной коррупции этих темпов развития России достигнуть не удается. В последние годы рост ВВП в России неуклонно замедлялся, и если в 2010 г. он составлял 4,5%, в 2011 г. – 4,3%, а в 2012 – 3,5%, то по прогнозу на 2013 год рост ВВП составит всего 1,8%8.
Не удается добиться сокращения численности слоя бедного населения страны и путем создания высококвалифицированных высокооплачиваемых рабочих мест. Более того, за период с 2005 г. экономика потеряла свыше 3,9 млн. рабочих мест, из которых свыше 195,4 тыс. составляли потери в производстве машин и оборудования, 269 тыс. – в металлургии, 201,5 тыс. – в выпуске электрооборудования, 289,8 тыс. – в производстве транспортных средств и 168 тыс. – в химической промышленности. При этом значительный рост наблюдался в посреднической деятельности (388 тыс.), финансовом секторе и спекулятивных операциях (268,4 тыс.), а также государственном управлении и обеспечении безопасности (338 тыс.)9.
Подобные цифры свидетельствуют о том, что в России, вместо процессов модернизации экономики, отхода ее от сырьевой зависимости идет процесс деградации и свертывания производств в таких важных отраслях как машиностроение, обрабатывающая промышленность, транспорт и связь.
Оговоримся, что количественные изменения в структуре рабочей силы могут быть детерминированы разными причинами, в том числе и позитивными. Например, сокращение занятых в той или иной отрасли может быть вызвано внедрением новых производственных технологий, улучшением менеджмента, повышением производительности труда, перемещением рабочей силы в современные отрасли и наукоемкие производства и т.д. Но, к сожалению, мы таких позитивных сдвигов в экономике, несмотря на многолетние разговоры на эту тему, по сей день так и не наблюдаем.
В последнее время руководство страны постоянно говорит о необходимости создания до 2020 г. 25 млн. квалифицированных рабочих мест, что, безусловно, способствовало бы существенному сокращению бедных слоев в российском обществе. Однако пока не очень понятно, в каких отраслях они будут создаваться, откуда возьмутся сотни миллиардов долларов инвестиций на их создание, где и как будет обучать кадры для этих рабочих мест и т.д.
Способствует консервации бедного большинства в России и высокий уровень инфляции, который нивелирует и даже нередко превышает скромные прибавки властей к заработной плате бюджетников и пенсионеров. Здесь складывается довольно странная ситуация. С одной стороны, власти заявляют о позитивном тренде падения год от года инфляции. Так, было заявлено, что в 2012 г. инфляция впервые в постсоветской истории России составила ниже 7% (6,58%). Но, с другой стороны, государство ежегодно повышает стоимость услуг своих монополий значительно выше инфляции, задавая алгоритм всей инфляции в стране. Так, например, Газпрому, гордящемуся тем, что по чистой прибыли он занимает первое место в мире, разрешается ежегодно повышать цены на газ на 15–17%. Значит, либо Газпром наращивает и без того свои огромные доходы за счет населения (при этом корпорация цинично провозглашается «национальным достоянием»), либо инфляция в стране минимум в 2 раза выше объявленной и тогда становится понятным, что повышения расценок на газ призваны компенсировать монополисту инфляционные издержки.
Еще в большей степени способствует росту бедности и ее консервации неконтролируемый государством безудержный рост тарифов на коммунальные услуги. В большинстве российских регионов прирост коммунальных тарифов значительно опережает инфляцию и темпы роста доходов населения. За последние пять лет накопленный уровень инфляции в стране составил 63%, а коммунальные тарифы в среднем выросли на 117%10. В результате такой политики в сфере ЖКХ, по данным ВЦИОМа, сегодня более 40% жителей страны тратят на оплату коммунальных услуг от 25 до 50% общих доходов семьи, а каждое седьмое домохозяйство – от половины до трех четвертей.
Интернет-опрос, осуществленный в январе-феврале 2013 г., в котором приняли участие 112 492 человека, показал, что 87% респондентов считают тарифы ЖКХ «чрезмерно высокими», еще 10% – «дорогими» и лишь 3% – «приемлемыми»11.
При этом власти время от времени имитируют заботу о гражданах, требуя снизить тарифы в сфере ЖКХ. Так, в январе 2013 г. премьер-министр поручил правительству и главам регионов пресекать попытки завышения тарифов в сфере ЖКХ. В феврале 2013 г. уже президент потребовал навести порядок в сфере ЖКХ. Подобные показательные призывы и требования население видит регулярно: власти требуют снизить цены то на бензин, то на лекарства, а в результате цены как росли, так и продолжают расти и на бензин, и на продукты питания, и на услуги ЖКХ, демонстрируя неспособность власти найти эффективные механизмы борьбы с инфляцией.
Не вызывает сомнений тот факт, что официальная статистика занижает данные об инфляции. Так, по оценкам независимых экспертов, инфляция в России в 2012 г. составила от 25 до 31% [4], что, естественно, привело к падению жизненного уровня значительной части населения и удержания ее в страте бедных.
А между тем численность бедных слоев можно было бы относительно быстро значительно сократить, приняв три крайне необходимых и справедливых решения. Первое связано с тем, что следует положить конец по сей день существующей позорной ситуации, при которой минимальный размер оплаты труда (МРОТ) находится ниже прожиточного минимума (ПМ). Кроме всего прочего это прямое нарушение Трудового кодекса РФ, согласно статье 133 которого, «минимальная зарплата не может быть ниже величины прожиточного минимума трудоспособного населения». С 1 января 2013 г. МРОТ повышен на 12,9% с 4611 руб. до 5205 руб., и составляет лишь 76% от ПМ. А между тем даже уже в такой, скажем прямо, не очень богатой постсоветской стране, как Украина, МРОТ превышает ПМ и составляет 106,9% [1, с. 184]. Решена проблема преодоления разрыва между МРОТ и ПМ и в Казахстане, Латвии, Литве, Эстонии.
Перенос решения этого вопроса в России в 2008 г. еще можно было хоть как-то объяснить начавшимся кризисом. Но очередное откладывание его решения в условиях улучшившейся ситуации в 2011–2012 гг. можно объяснить лишь отсутствием у руководства страны политической воли и пренебрежительным отношением к судьбам миллионов граждан. Для сравнения отметим, что если в 2013 г. МРОТ в России составлял 5205 руб., или примерно 170 долл. США, то в Швейцарии – 2400, Франции – 1720, США – 1320, Польше – 450, Турции – 420, а в Латвии – 330 долл. В феврале 2013 г. президент США Б. Обама в целях борьбы с бедностью внес в Конгресс закон о повышении минимальной оплаты труда на 20% с 7,25 до 9 долл. в час, или примерно до 1600 долл. в месяц. Одновременно для финансового обеспечения этого решения президент предложил сократить военные и управленческие расходы, а также повысить налоги на доходы богатых слоев общества [6].
Второе решение, направленное на сокращение страты бедных в России, связано с необходимостью произвести научно обоснованную оценку труда, который у ряда категорий граждан явно недооценен. Известно, что в различных отраслях экономики производительность труда в России сегодня отстает от американской и европейской в среднем приблизительно в 3 раза, а оплата труда в 5–7 раз. Представляется, что и российские ученые, и российские профессора в своей массе не очень уступают в уровне знаний и способностях своим западным коллегам. Тем не менее их оплата труда в 5–10 раз ниже, чем у их коллег из развитых стран.
И наконец, значительно улучшить положение бедных могло бы повышение пенсий. Сейчас существует совершенно унизительный уровень пенсий – 24% от средней зарплаты. При этом минимальная норма коэффициента замещения, зафиксированная в конвенции МОТ, – 40%.
Естественно, возникает вопрос: а где взять деньги на все эти меры? Здесь может быть лишь комплексное решение финансирования этих архиважных социальных проектов, призванных перевести борьбу с бедностью в практическую плоскость. Отвечая на этот вопрос, прежде всего необходимо констатировать, что российское государство далеко не бедное. И если у него есть возможности для наращивания до огромных размеров золотовалютных резервов, если оно легко прощает многомиллиардные долларовые долги многим странам от Кубы и Ирака до Вьетнама, если у него достаточно денег для затрат на престижные проекты типа сочинской Олимпиады, для повышения в разы оплаты труда чиновников, силовиков, для золотых парашютов менеджерам государственных компаний, то при изменении приоритетов социальной политики, можно было бы попытаться изыскать средства и для решения названных выше задач.
Далее, можно получить сотни миллиардов и даже триллионы рублей, существенно сократив коррупцию, если действительно начать с ней бороться. По данным КРУ, ежегодно разворовывается более 1 трлн. руб. только в процессе госзакупок12. Астрономическая сумма была банально разворована при строительстве олимпийских объектов в Сочи. В результате на Олимпийские игры будет потрачено более 51 млрд. долл. притом, что в США на проведение зимних игр в Солт-Лейк-Сити в 2002 г. было потрачено 2,45 млрд. долл., в Италии на Олимпиаду-2006 в Турине – 4,37 млрд. долл., в Канаде на Олимпиаду-2010 в Ванкувере – около 2,45 млрд. долл.13.
Таким образом, затраты на Сочи чуть ли не в 20 раз превысят суммы, потраченные другими хозяевами олимпиад – и это в условиях относительной дешевизны рабочей силы и ряда других ресурсов в России. Необычайная дороговизна олимпиады в Сочи связана с беспрецедентными масштабами коррупции и воровства при реализации олимпийского проекта, потери от которых, по подсчетам экспертов, составили 27,6 млрд. долл.14.
И подобных примеров можно привести десятки и сотни. Когда виновников фантастического воровства ловят за руку (а это происходит неизмеримо реже, чем должно быть), они чаще всего подвергаются «высшей мере наказания» в виде увольнения, а вопрос о возвращении украденного даже не поднимается. Так, в 2012 г. Счетная палата выявила расхищение средств в размере 700 млрд. руб., а вернуть в казну удалось лишь 2,1 млрд. руб., или 3,3% от украденного15.
Для пополнения бюджета можно было бы и попытаться вернуть деньги, украденные ранее. Необходимо, наконец, поинтересоваться: откуда у майора полиции или главного врача больницы вилла за 2–3 млн. долл.? А в случае отсутствия вразумительного ответа на этот вопрос виновного посадить в тюрьму, обратив его имущество и счета в банках в доход государства. В развитых странах широко распространена практика конфискации незаконно нажитого имущества. Так, например, в Италии только за последнее время было конфисковано незаконно нажитого имущества на 20 млрд. евро16. Что касается России, то закон о конфискации незаконно нажитого имущества в ней практически не работает. Так, согласно данным Генпрокуратуры, в 2012 г. судебные решения о конфискации имущества по коррупционным делам были приняты лишь в отношении 271 осужденного (в 2011 г. – 112 осужденных). Вместе с тем в 53 субъектах РФ суды вообще не принимали решения о конфискации имущества коррупционеров17.
Рано или поздно России придется все-таки вернуться и к вопросу о законности некоторых приватизационных сделок с тем, чтобы поискать наиболее справедливые пути национализации приватизированных с нарушениями предприятий, с последующей их приватизацией по рыночным ценам, как это было, например, сделано в Украине с известной «Запорожсталью». Подобные акции могли бы не только дать серьезные деньги для повышения уровня жизни населения, но и улучшить нравственную атмосферу в обществе, поскольку подавляющее большинство общества (по данным ИС РАН, 84% респондентов) по сей день считают приватизацию грабительской и несправедливой.