Золото скифов
Крымский карамболь
Андрей Воронин
© Андрей Воронин, 2023
ISBN 978-5-4493-6843-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Дорога в Крым
Изнывающим от жары пассажирам временами начинало казаться, что солнце сошло с ума и неподвижно остановилось в зените, испепеляя беспощадно палящими лучами бескрайнюю пыльную степь и такую же бесконечную, страдающую от невыносимой жары вереницу автомашин, обречённых ползти в совместном беспрестанном движении по трассе М 4 «Дон». Раскалённый воздух повис знойным маревом над просторами выжженных до черноты кукурузных полей и стеной пожухшего подсолнуха, создавая там в дали, у горизонта, апокалипсическую завесу искажающего реальность мистического миража, поглощающего в пугающую неизвестность ленту плавящегося асфальта, а вместе с дорогой и бесчисленное множество машин и людей, стремящихся к спасительному Чёрному морю. Цифры температуры за бортом на электронной панели приборов автомашины показывали невероятные плюс 47 градусов по Цельсию и даже не смотря на работающий на полную мощность климат-контроль, горячее солнце, палящее прямо в лобовое стекло, очень досаждало человеку за рулём. Казалось ещё немного и пластиковые детали передней панели машины, не выдержав неимоверной жары начнут размягчаться и плавиться. Наконец, после полудня, трасса М-4 осталась позади. Роман Рейнгольд оставив в стороне Краснодар, свернул на Темрюк и вскоре остановился в спасительной тени акаций у непримечательного придорожного кафе. Выйдя из машины, молодой человек предусмотрительно надел матерчатые перчатки, после чего аккуратно поднял капот серого «Merсedes» W212 и осторожно выкрутил пробку клапанной крышки, видимо предполагая за время не продолжительной остановки предоставить возможность раскалённому мотору немного остыть и продышаться. Затем Роман сходил в придорожное кафе, где приобрёл холодную бутылку «Pepsi», отрыв которую присел на скамейку за небольшим столиком среди акаций и наслаждаясь относительной прохладой, принялся читать пропущенные сообщения и просматривать последние новости на экране iPhone. Некоторое время спустя, опустошив небольшими глотками оригинальную бутылку, молодой человек вернулся к автомобилю, где остерегаясь случайно прикоснуться к раскалённым деталям двигателя открытой поверхностью руки, осторожно вытащил измерительный щуп и проверил уровень моторного масла. Вскоре вернув щуп и клапанную пробку на штатные места, Рейнгольд бросил последний взгляд на двигатель, оценивая общее состояние машины, прикрыл капот и видимо удовлетворённый проделанными манипуляциями, вытер матерчатой тряпицей отпечатки рук на серой эмали. Судя по сопутствующему описанию маршрута на Яндекс картах, молодой человек проехал от столицы почти тысячу триста километров, впереди лежали Славянск-на-Кубани, Тамань и Крымский мост, за ними Керчь, а там оставалось уже рукой подать до солнечной и гостеприимной Феодосии.
Непредвиденная поездка в Крым смешала все планы Романа Рейнгольда на предстоящий август, но отказываться от столь неприлично заманчивого предложения не имело ни коммерческой, ни репутационной целесообразности. Сумма, прописанная заказчиком в контракте на выполнение работ, сама по себе представлялась беззастенчиво соблазнительной, а венчающая результативную часть числа аббревиатура US, в принципе исключала любые разумные возражения. Хотя содержание и форма обращения незнакомца к адресату представлялись несколько странными, а в самом тексте имелась масса необъяснимых противоречий и нестыковок, но такие обстоятельства никогда не смущали молодого человека, который слыл в определённых кругах решительным и добрым малым, говорил всегда только то, что думал и делал то, что должно. Здесь пришло время обозначить уважаемому читателю, что мой давнишний приятель Роман Генрихович Рейнгольд по роду деятельности являлся обладателем довольно специфичной, а главное редкой в России профессии частного детектива. Казалось бы, что может один человек противопоставить действующей правоохранительной системе целого государства и в частности такому важному органу исполнительной власти как полиция? Однако применительно к российской реальности, к бытовой стороне жизни среднестатистического обывателя, в данном конкретном вопросе определённо следовало принять во внимание негативное мнение подавляющего большинства граждан о столь уважаемом органе, обозначенном на профессиональном геральдическом гербе железным щитом и карающим мечом правосудия. Вспомним хотя бы часто употребляемое по данному поводу выражение: «От сумы и до тюрьмы не далеко» или подобный же постулат предвещающий: «Если вы ещё не сидели, то это ни ваша заслуга, а наша недоработка». Памятуя былые неурядицы, умудрённые жизненным опытом граждане добровольно обращаться за помощью к правоохранителям не имеют ни малейшего желания, разумно полагая принять меньшее из двух зол и претерпеть. Люди же состоятельные, осознающие двойственную суть уголовного процесса, заключающегося в борьбе противоположностей, волею судьбы оказавшиеся в неприятной жизненной ситуации, также вряд ли сочтут благоразумным полагаться на благосклонность незрячей Фемиды, считая более разумным заранее понимать возможный результат. Под результатом в таком случае конечно следует иметь ввиду те самые кому, за что и сколько. Такие предусмотрительные граждане предпочитают оплатить результат заранее, не доводя до крайности. Вполне очевидно, что столь не однозначное переименование Советской милиции на европейский манер в полицию, также не добавило данному органу благозвучного восприятия. Спешка со сменой вывесок, однако ни когда до добра не доводила. Это слово до сих пор непривычно для слуха русского человека и невольно вызывает негативные ассоциации из далёкого детства, связанные с отрицательными персонажами книжки Джанни Родари, гадким принцем Лимоном и жадным синьором Помидором, поломавшими домик бедного дядюшки Тыквы. Я уже не говорю про отношение к процессу перевоплощения наших правоохранителей в полицаев, моего деда, старого солдата, прошедшего последнюю Отечественную войну, которое вообще не предполагало двусмысленного толкования, а выражалось вполне определённо, одним довольно грубым, но точным словом ненормативной лексики на жужжащую согласную. А ведь в былые времена, название данной специфической, но в принципе такой необходимой для общества профессии, призванной по сути просто порядок соблюдать, звучало почти по-домашнему и даже, ни к ночи будет сказано, мило, – милиция. А может быть, в прошлые времена, люди относились друг к другу добрее. Вы не помните?
Однако допустив некоторое отступление от сюжета своего повествования, продолжу. Нашего героя привлекло в работе детектива вовсе не противопоставление собственной личности правоохранительной системе, а вероятнее всего неосознанное желание приобщиться к романтике рассказов Артура Конана Дойла, навеянных on Baker Street 221 b сырыми британскими туманами и терпким табачным дымком из трубки знаменитого сыщика. Или, что более вероятно, тот просто больше делать ничего другого не умел. Выучили на опера, так будь любезен, иди по юридической части. И в самом деле, не в коммерсанты же в таком случае подаваться?
Служил Роман Генрихович в прежние годы оперативником РУБОП по городу Москва, прошёл Чечню и поучаствовал в других разнообразных опасных приключениях. Как говорится, наш пострел везде поспел. Вот правда, с медными трубами у нашего молодца до сего времени, не всё обстояло должным образом и свою лебединую песню Роман Рейнгольд ещё не пропеть не успел. Бог миловал, но может это и к лучшему. Да и песня та скорее всего могла получиться поистине специфической, потому что особых способностей к голосовому жанру у нашего героя не наблюдалось и ко всему прочему, как поют прощальную песню эти самые птицы-лебеди, нам доподлинно не известно.
Однако настала пора представить читателю с моего героя. Роман Генрихович Рейнгольд, слоган фамилии которого допустимо перевести на русский язык словосочетанием «чистое золото», по рождению считался таджикским немцем. Семья дедушки мальчика поселилась в Душанбе в годы претворения в жизнь грандиозных и героических планов ГОЭЛРО, после 1924 года, когда Советское правительство пригласило немецких инженеров помочь молодой республике в возведении гидроэлектростанций на наших великих реках, озаботившись Ленинским указом об электрификации всей страны и грандиозными пятилетними планами строительства светлой дороги к коммунизму. Дорога данным проектом предполагалась светлая и прямая, но, как часто на Руси случалось и до этого, что-то там пошло не так, то ли сметы перепутали, то ли место неудачно выбрали. Нет, конечно в итоге намеченные грандиозные плотины возвели и нужные гидроэлектростанции построили, и даже лампочку, ту заветную Ильича, где положено вкрутили и зажгли. Только шли годы, менялись чередой всенародно избранные партийные лидеры и президенты, но всё никак не могли они достроить эту самую светлую дорогу к всеобщим достатку и справедливости. Однако, не будем между строк огород городить в архисложном вопросе классового неравенства и запутанной теории обращения-невозвращения капитала, пока ненароком, не обнесли печатным словом кого-то из неприкасаемых, важных персон истеблишмента власть предержащих и благоразумно вернёмся к повествованию нашей довольно простой, но от этого не менее увлекательной истории. Тут следует раз и на всегда, выбрать для себя одно из двух, или на баррикады, или читать детектив.
Так вот, приглашённым на строительство немцам, в стране Советов выделили ордера на хорошие квартиры, которые по иноземным проектам и строились, начислили высокие зарплаты и другие льготы, по праздникам вешали ордена, а те, привыкшие там у себя в неметчине работать хорошо, стали и в стране Советов работать, как их учили, потому что по-нашему не умели. Селились добровольные переселенцы обособлено, отдельными анклавами и так в восточном средневековом Таджикистане, в городе Душанбе, появился целый немецкий квартал.
Под тёплым таджикским солнцем и на чистом горном воздухе мальчик Рейнгольд рос физически развитым и крепким, говорил на трёх языках, немецком русском и фарси. Подросток считался заводилой среди местных мальчишек, ходил с ними в горы, купался в холодной ключевой воде мутных арыков, первым вступал в схватку в дворовых драках, где имел славу верного и надёжного товарища. Ровесники таджики уважали чужака за твёрдый, бесстрашный характер и за крепкий кулак, а местная ватага по праву избрала немца своим вожаком.
Окончив школу и попав по призыву в Советскую армию Ромка отслужил срочную честно, от звонка до звонка, в должности механика-водителя танка. Помнится, как-то на учениях, в летних лагерях под Новой Вилгой, в озёрном краю Карелии, Рейнгольд по случаю встретил своего земляка немца, авторитетного к тому времени старослужащего, обмывавшего очередной день рождения шнапсом, переданным в посылке из дома с разными другими вкусными вещицами. И на правах земляка, с позволения старослужащего, молодой солдат так успешно принял под копчёные колбаски и домашние плюшки, что в итоге завели земляки с тоски под звёздным Карельским небом бравурные маршевые немецкие песни. Да так молодцы оглушительно вопили, не щадя живота своего, во все их лужёные глотки, что вскоре волки в глухом Карельском лесу с непонятки глубокого отчаяния и в предчувствии неизбежной беды, начали подвывать голосившим немцам, видимо вымаливая пощады. А дежурный по полку офицер, который не понаслышке знавал буйный и не обузданный нрав старослужащего немца, не решился на свою ответственность прервать необыкновенный концерт в палаточном лагере. И хотя тот офицер очень волновался по случаю того, чтобы начальство не прознало о ночном инциденте и не сослало бедолагу ещё куда-нибудь подальше на Север, но очевидно скорого на расправу во хмелю старослужащего немца офицер почему-то опасался ещё больше, винимо имел к этому веские причины. Всю ночь славный гвардейский полк, войсковой части 45486 на Вилге страдал от бессонницы и ворочался с боку набок на деревянных нарах в казённых войсковых палатках, не смог сомкнуть глаз и по вынужденной необходимости приобщался к арийскому песенному жанру. Но по благоразумию или нерешительности, никто из служивых не посмел громогласно возмутиться и вспомнить славное взятие Рейхстага, или среди спящих пацанов в палатках просто буйных не нашлось. И звучать бы этой арии до самого рассвета, если бы вдруг среди ночи, крепкий шнапс наконец не победил молодого Рейнгольда и его старослужащего земляка и из палатки немцев раздался бравый и молодецкий храп, к долгожданной радости и всеобщему удовольствию измученных необыкновенным концертом сослуживцев. Но конечно в армии кроме этого забавного случая с моим приятелем Романом Рейнгольдом, как из каждым из вас, кто туда непременно попадал, по доброй воле или по причине служебной необходимости срочного призыва, произошло ещё много интересного и когда-нибудь он мне об этом обязательно расскажет.
Однако, как тому и положено, ровно через два года срочной службы Рейнгольд демобилизовался на гражданку. Но долго дурака не валял, а наскоро освежив полученные в школе знания, поступил в высшую школу милиции в стольном городе Москва, после окончания которой, через пять лет, получив первые лейтенантские погоны и сдав попутно экзамен на краповый берет, прошёл конкурсный отбор в СОБР РУБОПА, откуда вскорости и загремел в Чечню…
Родители моего приятеля в эти годы эмигрировали с младшей Ромкиной сестрой в Германию, на постоянное место жительство, став участниками программы репатриации соотечественников. Переселенцы получили на родине предков хорошую квартиру и подъёмные пособия. Отец и мама звали потом Рейнгольда к себе в неметчину, но тот, увлечённый своей войной и неписаными законами боевого братства, без устали колесил по горным серпантинам на броне БТР и ходил через день на зачистки чеченских аулов. Между делом мой тогдашний приятель участвовал в боевых спецоперациях, штурмовал горные перевалы Большого Кавказского хребта в окрестностях Итум-Кале, щемил чехов в предгорьях Грузии и мстил за павших в боях пацанов, как ни где чувствуя себя там на войне, на своём месте. Так бы и продолжала идти служба Рейнгольда своим чередом, по накатанной в Чечне горной дорожке, до шальной пули или звезды Героя, но по воле случая, во время одного из марш-бросков в горные районы Шали, Ромкин БТР подорвали, его самого серьёзно контузило и нашего бойца-молодца после больнички списали в запас, выдав ветеранское удостоверение в его неполные 38 лет и начислив надбавку к воинской пенсии, аж в три тысячи рублей боевых.