Даньелл поспешно вскочила и присела в идеальном реверансе, который разучивала много дней.
– Миледи…
– О, пожалуйста, – дружелюбно перебила женщина, оказавшаяся ростом чуть пониже, чем Даньелл. – Садитесь.
– Спасибо, – ответила девушка, забеспокоившись, что потенциальной нанимательнице не понравится ее французский акцент. Война закончилась два года назад, но Даньелл хорошо знала, какая неприязнь осталась между англичанами и французами.
Блондинка улыбнулась. Взгляд у нее был добрым.
– Я леди Дафна Кавендиш, – объявила она. Ее английский выговор напомнил Даньелл о матери. Сердце пронзила острая боль.
– Рада познакомиться, миледи, – ответила Даньелл, кусая губы и боясь отыскать признаки неодобрения на лице дамы.
– В агентстве сказали, что у вас прекрасные рекомендации, – заметила леди Дафна.
– Oui… то есть да.
Даньелл было противно слышать запинку в собственном голосе, но теперь, оказавшись наедине с леди Дафной, она поняла, что нервничает сильнее, чем думала. Если она не получит должность, все пропало.
Леди Дафна дернула за шнур сонетки, и в дверях появился дворецкий в дорогой ливрее. Леди вежливо попросила чая. Чай, который подают претендентке на звание камеристки? Очевидно, виконтесса хорошо обращается со слугами. Даньелл очень это понравилось. Она, наконец, свободно вздохнула. Работа в прекрасном лондонском доме – далеко не худшее, что ей пришлось пережить. Возможно, это даже будет… приятно.
– Вы раньше работали у леди Бирмингем, в Брайтоне? – спросила леди Дафна, внимательно изучая девушку.
Это ей в агентстве сказали?
– Э… да, миледи, – выдавила Даньелл, заерзав на стуле. Она не привыкла к такой… почти слежке. Обычно аристократы едва смотрели на слуг. И уж конечно, не глазели на них так пристально! Даньелл почему-то ощущала, что леди Дафне она небезразлична. Это выводило ее из равновесия.
– И вы были вынуждены уволиться? Почему? – осведомилась леди Дафна, явно сгорая от нетерпения получить ответ.
Даньелл нервно потеребила складки юбки.
– Мне необходимо жить в Лондоне, миледи. Моя мать… больна.
Знатной леди, разумеется, была безразлична болезнь ее матери, но Даньелл сказала чистую правду, а она давно усвоила, что чем меньше уклоняется от правды, тем лучше.
– У вас прелестный французский акцент.
Даньелл моргнула трижды, прежде чем сумела найти подобающий ответ на столь удивительный комплимент.
– Спасибо, миледи. Далеко не все в Лондоне очарованы моим акцентом.
– Вздор. Война давно закончена, и каждому известно, что французы знамениты хорошим вкусом во всем, что касается фасонов платьев и причесок. Французские камеристки сейчас в большой моде в Мейфэре.
Даньелл снова моргнула. Ей следовало бы предположить нечто подобное, когда Гримальди попросил ее сыграть на французском происхождении.
– Ужасно рада слышать это, миледи, – сказала она, прежде чем снова присесть. Девушка проклинала себя за то, что сказала такую банальность, но звонкий смех виконтессы показывал, что она ничуть не сердится.
– Вы жили в Париже, не так ли?
– Да, мадам. Я там родилась.
– Почему же решили приехать в Англию?
От ответа на этот вопрос Даньелл спасло появление дворецкого с чайным подносом. Спина мужчины была прямой, как палка. Перчатки сверкали белизной. Он поставил поднос на блестящий столик розового дерева.
– Спасибо, Генри, это все.
Леди Дафна кивнула дворецкому, и тот ретировался. Однако Даньелл подметила, как улыбаются его глаза при виде хозяйки, и поняла, что он очень любит свою госпожу. Поэтому она зачарованно наблюдала, как само совершенство с прямой спиной покидает гостиную. Интересно, Генри – его имя или фамилия?
Леди Дафна разливала чай, и каждое ее движение было исполнено невыразимого изящества. Даньелл на мгновение представила себя на ее месте. Она, конечно, опрокинет чайник и побьет чашки. Конечно, она многое умеет, но изящество и грация, свойственные леди, ей не присущи. Будет чудом, если ей предложат эту должность, не говоря уже о том, что ее, вне всякого сомнения, выгонят через две недели. Но пусть все идет по порядку. Сначала ей должны предложить должность, а уж потом увольнять.
Она взяла фарфоровую чашку, протянутую леди Дафной, провела пальцем по нарисованным по краю розам. Чашка и блюдца стоили больше, чем она зарабатывала за месяц в той, прошлой жизни.
– Простите, что спрашиваю, – начала она, пытаясь остановить дрожь рук. Не дай бог, прольет чай на безупречно чистый ковер! – Что именно вы ищете в камеристке?
Леди Дафна замерла, не успев поднести чашку к губам.
– Меня еще никогда не спрашивали об этом так прямо, – рассмеялась она.
Даньелл мысленно прокляла себя. Ей не стоило задавать подобные вопросы. Леди Дафна может посчитать ее чересчур дерзкой.
– Я слышала, что французы – люди откровенные, и мне это нравится, – продолжала леди Дафна.
Даньелл удивленно приоткрыла рот.
– Правда?
– Именно так. Мы, англичане, часто слишком учтивы, что нам же и вредит. Вот, например, что вы думаете о моих волосах?
Колокола тревоги зазвенели в ушах Даньелл. Она поднесла чашку к губам и сделала большой глоток, раздумывая, как ответить на столь деликатный вопрос. Волосы леди Дафны были чудесного цвета, и сама леди – красавица, но прическа показалась девушке старомодной и не оттенявшей ее прелестные черты.
– Я так восхищаюсь вашим узлом волос! – продолжала леди Дафна. – Мне никогда не удается добиться такой прически! А мисс Андерсон… Что же, она была весьма милой, но боюсь, не слишком умела укладывать волосы!
– Мисс Андерсон?
Еще немного времени выиграно!
– Моя бывшая камеристка.
Даньелл поставила чашку и потерла ладони, решив, что лучшим ответом на вопрос леди Дафны будет отсутствие ответа. Даньелл была не из тех, кто тратит время на укладку волос или носит модную одежду, но полагала, что, поскольку выросла во Франции, обладает, как большинство француженок, врожденными вкусом и чувством стиля. Стоит поблагодарить тетушку Мадлен за то, что многому ее научила.
– Хотите, я покажу вам мою любимую прическу? – спросила она, заговорщически улыбаясь леди Дафне.
– Разумеется, – тоже улыбнулась та.
Даньелл поднялась и поспешила встать за спинку стула леди. Наконец-то, она хоть на что-то пригодилась.
Девушка вынула шпильки из светлых локонов, стараясь не дергать за волосы. Длинные пряди волос виконтессы рассыпались по плечам. Потом она разделила волосы на прямой пробор и свернула сначала одну половину, потом другую. Свела обе половины вместе и перевила их, уложив в не тугой узел на затылке. Закрепила прическу шпильками и взмахнула рукой:
– Volia[4]!
Ее немедленно охватила паника. Даньелл прикусила губу и огляделась. А вдруг леди Дафна ужаснется тому, что ей делали прическу днем, да еще и в гостиной?! Неужели она все испортила?
Дафна встала, потрогала затылок, проверяя новую прическу.
– Что же, по крайней мере, быстро.
Встав, она подошла к буфету, где висело зеркало. Долго изучала свое отражение, сначала правую сторону, потом левую.
– Положительно, очаровательная прическа! И что мне нравится больше всего – не пришлось сидеть целый час, пока вы втыкаете в меня булавки. Это я не выношу!
Слава богу! Она не сердится!
Даньелл уставилась в пол, чтобы скрыть легкую, гордую улыбку.
– У такой леди, как вы, должно быть, есть дела поважнее, чем ждать полдня, пока ей сделают прическу.
– Совершенно верно.
Леди Дафна повернулась к ней лицом, улыбаясь и все еще приглаживая узел на затылке.
Дверь гостиной открылась, и на пороге появился высокий, стройный, очень красивый блондин с голубыми глазами и ямочкой на подбородке. Даньелл многое узнала об этой семье. Например, что леди Дафне не нравится проводить много времени за туалетом. Что муж миледи во время войны был знаменитым шпионом, известным, как Виконт Шпион. Вот только она не знала, как он красив. Ничего не скажешь, леди Дафна настоящая счастливица.
Даньелл настороженно следила за каждым его движением. Он едва заметно прихрамывал на левую ногу, легкая сеть морщинок вокруг губ указывала на боль, которую виконт испытал в прошлом. Возможно, много боли. И все равно он двигался легко, бесшумно, и она подумала, что когда-то этот человек и впрямь был непревзойденным шпионом.
Она села прямее. Одобрит ли он кандидатку на должность личной горничной жены? Может быть, он из тех мужчин, которые любят принимать за супругу все решения?
– О, Дафна, я не хотел мешать. Просто ищу…
– Рейф, вот и ты! Познакомься, это мадемуазель ла Кросс. Мадемуазель, это мой муж, лорд Рафферти Кавендиш.
У мужчины хватило вежливости прервать свои поиски и дать знать кивком, что он заметил ее присутствие. Даньелл повернулась и низко присела. Он снова кивнул и тут же принялся искать то, за чем пришел.
– Как тебе нравится то, что она сделала с моими волосами? – улыбнулась Дафна, повернувшись, чтобы муж увидел новую прическу.
Муж улыбнулся в ответ, и на его щеке появилась симпатичная ямочка.
– Дафна, дорогая, твои волосы могли бы представлять собой крысиное гнездо, и все же ты выглядела бы первой красавицей в мире.
Парочка обменялась взглядами, из которых стало ясно, как они преданы друг другу. Такие красивые, счастливые, молодые…
Даньелл тихо вздохнула. Как редко встречаются подобные пары!
Встав, она подошла к маленькому столу рядом с дверью.
– Мадемуазель ла Кросс предъявила превосходные рекомендации, – добавила леди Дафна.
– Рад это слышать.
Лорд Кавендиш похлопал себя по карманам и продолжил шарить в буфете.
– Она почти не потратила времени на мою прическу. Поразительно!
– Звучит неплохо.
Лорд Кавендиш обратил взор на стол перед их креслами и принялся искать там.
Даньелл сунула руку под газету, лежавшую на столике, рядом с которым она стояла. «Черный Лис снова наносит удар», – гласил заголовок. Она быстро схватила предмет, который заметила со своего места, и повернулась.
– Вы не это ищете, милорд? – спросила она, протягивая виконту золотые часы.
Тот остановился, выпрямился и широко открыл глаза.
– Собственно говоря, да. Где они были?
– Здесь. Под газетой.
– Боже. Даньелл, я даже не слышала, как вы встали! Ходите, как кошка, – покачала головой леди Дафна. – И вы увидели часы с того места, где сидели?
– Всего лишь догадка, – пояснила Даньелл в надежде, что леди Дафна не придаст слишком большого значения ее способности отыскивать вещи. – Я заметила, что вы похлопали себя по карманам, и предположила, что вы ищете что-то маленькое, что обычно носите с собой.
Лорд Кавендиш прищурился и тоже улыбнулся:
– Так оно и есть. Спасибо.
Леди Дафна подбоченилась:
– Полагаю, вам удалось дважды произвести на нас впечатление. Мой следующий вопрос: когда вы сможете приступить к работе?
Глава 4
Театр был не из тех развлечений, которые занимали воображение Кейда. Он предпочитал прокуренный, забитый людьми игорный дом или выпивку до утра в кабачке, заполненном женщинами, продающими свою благосклонность за деньги. С которыми можно переспать и забыть об этом наутро. Но сегодня он сделал исключение. Брат просил его поехать, да и Дафна разве что не умоляла. Большую часть прошлого года – с тех пор, как он бесцеремонно ввалился в их дом, – они старались сделать из него респектабельного джентльмена. И даже были готовы забыть скандал с Амандой Джоунз, ставший скорее семейной шуткой, чем поводом стыдиться. Но все равно, разве возможно сделать из Кейда респектабельного джентльмена?! Вряд ли это удастся, черт возьми! Но он восхищался их стараниями и в редких случаях, вроде сегодняшней ночи, шел на уступки.
Кейд, разумеется, был в городе по своим причинам, которые только сейчас начинали оправдываться. Сегодня утром, в клубе, когда Рейф увидел газету и упомянул имя Даффина Оуклифа, в желудке Кейда все перевернулось. Сколько всего брат знает о нем?
Вот Рейф был респектабельным членом высшего общества, служащим министерства обороны, и на его образ жизни и саму жизнь могли повлиять дела и проблемы брата. Кейд жалел, что не может поделиться своими секретами с Рейфом, но так будет правильнее. Рейфу не должно ничего грозить. Чем меньше он знает, тем лучше.
Целью жизни Кейда было отомстить за все, что претерпел брат в руках французов. Но он скорее умрет, чем признается в этом Рейфу. К тому же Кейд давно смирился со своей ролью паршивой овцы в семье.
В любом случае, брат любезно позволил ему остаться в его доме. Поэтому Кейд просто обязан попытаться делать то, что ожидает от него виконт. Даже если эти занятия будут чертовски утомительными. Вроде посещения театра.
Все трое вошли в личную ложу Рейфа. Кейд так и не привык к тому, что многие люди называют его близнеца Рейфа милордом и с недоумением переводят взгляд с одного брата на другого. Когда Кейд находился за пределами Лондона, никто не принимал его за родственника Рейфа. Кроме одного случая. В Лондоне же это происходило ежедневно, а иногда и ежечасно. Правда, когда они были вместе, на них, конечно, глазели, но никто не задавал назойливого вопроса.
– Что ты думаешь о Даньелл? – спросила Дафна мужа, садясь в переднем ряду.
– А я должен что-то о ней думать? – удивился Рейф. – Она чертовски помогла мне с карманными часами, нужно отдать ей должное. У этой женщины зоркий глаз.
– Кто такая Даньелл? – спросил из вежливости Кейд. Все это время он исследовал взглядом сидевшую в партере публику. Здесь ли человек, с которым он позже должен встретиться?
– Моя новая камеристка. Я наняла ее сегодня, – пояснила Дафна, посылая Кейду сияющую улыбку. Подобно Рейфу, она была умна, любезна, сердечна и полна надежд. Какой контраст с Кейдом! Кейд был слишком хорошо знаком с темной стороной этого мира. Надежду и сердечность лучше оставить людям, испытавшим в жизни больше радости, чем боли. Но он был искренне рад, что брат нашел свое счастье, хотя понимал, что подобное никогда не случится с ним самим. Любовь не для людей вроде него. Это брат был способен на глубокое чувство, верность, ответную любовь и неравнодушие.
Кейд тоже мог отвечать на любовь, скажем, на протяжении одного чрезвычайно приятного вечера, но требовать преданности на более долгий срок – это уже слишком. Нет, он ни в коем случае не предназначен для порядочной маленькой аристократки, вроде Дафны. Его, скорее, можно назвать ценителем дам, любивших дарить и принимать наслаждение, не задавая лишних вопросов о том, чего от него ждать утром. Именно это Кейд и предпочитал. Клятвы верности, титулы и лондонские дома причитаются брату, примерному сыну их семьи.
А паршивая овца Кейд будет находиться в городе, пока не получит необходимую информацию. Это уже заняло куда больше времени, чем он предполагал, а модная одежда и необходимость притворяться светским джентльменом действовали на нервы. Но в конце концов все образуется. Газеты разыскивали Черного Лиса, и Кейд договорился о свидании с человеком, с которым собирался потолковать. Скоро все решится. А потом он уедет туда, где ему самое место, то есть куда угодно, кроме Лондона.
– Она француженка, – пояснил Рейф.
– Кто именно? – спросил Кейд, все еще оглядывая огромную толпу, едва поместившуюся в театре.
– Моя новая камеристка, – ответила Дафна, расправляя пунцовые юбки. – Вы хотя бы слышите меня? Рейф? Мне нравится, что она француженка. Только взгляните, какую чудесную прическу она мне сделала!
Она кокетливо повернула голову, давая братьям полюбоваться.
– Ты знаешь, что я небольшой почитатель французов, – ответил Рейф. Горечь сделала его голос резким.
Кейд сжал кулаки. Он знал причину этой горечи. Во время войны Рейфа и брата Дафны Дональда, тогдашнего графа Свифдона, послали во Францию, выполнить одну из многочисленных миссий. Их поймали и подвергли пыткам. Дональда убили. Кейд знал, что больше всего на свете Рейф сожалеет о том, что не смог спасти брата любимой женщины.