– Ты почти угадала, только все наоборот. Не появилась новая сотрудница, а пропала старая.
– Кто?
– Ты!
– Я? – Я посмотрелась в зеркало над столом. – Чего это я старая?! И я вроде как на месте!
– Ошибаешься. – Петрик показательно построжал и заговорил с узнаваемыми интонациями Тигровны: – Ты, Люся, вовсе не на месте, потому что таким, как ты, Люся, самое место в местах лишения свободы!
– Это еще почему? – Я на всякий случай присела, пока не на нары – на кровать. – Что я сделала?
– Ты украла ожерелье скифского царя! – уличил меня Петрик.
Но тут же выпал из образа, чтобы посетовать:
– Боженьки, какие восхитительные были времена: хоть весь увешайся золотыми украшениями – никто не скажет, что ты не мужик!
– Минуточку! – Я заволновалась. – Ты не шутишь, мужик? Какая кража ожерелья? Вчера утром оно было в редакции, и только ленивый его там не примерил!
– Вот именно! Ты тоже его надевала и, говорят, никак не хотела потом снимать.
– Я просто ждала, пока меня с ожерельем запечатлит профессиональный фотограф! – Я шумно выдохнула и попыталась успокоиться. – Ты можешь толком объяснить, что случилось?
– Толком? В пересказе Анжелки? – Петрик скептически хмыкнул. – Ладно, попробую. Как я понял, из сейфа в редакции бесследно пропали меч и ожерелье… Хотя нет, не так: сначала из редакции пропал сам сейф!
– Сейф вынесли при пожаре, я видела, – кивнула я.
– А кто вынес?
– Не знаю, какие-то люди с замотанными мордами.
– Бедуины?!
– Офигел?! Какие бедуины?!
– Бедуины заматывают морды.
– Грабители поездов на Диком Западе тоже заматывают морды!
– Да, это явно более подходящий пример, – охотно согласился Петрик. – Короче, по всему выходит, что злая шутка с дымовой шашкой была лишь частью коварного плана. «Пожар» позволил злоумышленникам беспрепятственно вынести из многолюдной редакции сейф – его нашли на заднем дворе, за мусорными баками, уже вскрытым. А золотые побрякушки скифов пропали! И ожерелье, и меч.
– Понятно, что пропали, они были просто прелесть, – я кивнула. – Непонятно, почему в этом обвиняют меня! Ясно же, что я никак не могла упереть тяжелый сейф!
– Во-первых, у тебя могли быть здоровенные мускулистые помощники, – Петрик поиграл собственными номинальными бицепсами. – А во-вторых, ты вспомни, кто неоднократно во всеуслышание заявлял о своей готовности поджечь редакторскую, чтобы полюбоваться выносом этого самого сейфа?
– Я заявляла, но это же была шутка!
Я схватилась за голову.
– Следователю теперь это будешь объяснять, – развел руками Петрик. – В редакции все уверены, что это ты коварно сперла золото скифов и сразу же вывезла его из страны, воспользовавшись удачно подвернувшимся заграничным пресс-туром.
– Тогда не я одна, а мы вместе! – Я попыталась перевести стрелки. – Я и ты, мой мускулистый друг и помощник!
– Э, нет, не пытайся по-братски разделить со мной свой тюремный срок, – не сдрейфил Петрик. – На пожаре меня вовсе не было, и о моем отъезде в Молдову никто не знает, я даже Анжелке об этом еще не сказал. Она думает, что я дома сижу.
– Хитрый ты.
– Не хитрый, а добрый: не хотел, чтобы бедная девушка умерла от зависти.
– Так…
Я энергично потерла лоб, пытаясь пробудить сонный разум, но тщетно.
– И что мне со всем этим делать?
– А ничего, – пожал плечами мой друг. – Ты же еще не подключила роуминг? Вот и не подключай, поживи чуток без телефона. Прямо сейчас ты вне зоны доступа и никакие разборки тебе не грозят. А к тому моменту, когда мы вернемся, специально обученные служивые люди, весьма вероятно, уже найдут настоящего похитителя побрякушек.
– Неплохой план, – согласилась я, поскольку ничего лучше не придумала, да и спать хотела, как ноябрьский медведь. – Тогда давай, до свиданья! Увидимся утром за завтраком. Пламенный привет Мишелю.
– Кстати, о Мишеле…
Петрик явно был не прочь поговорить о новом знакомом, но беспощадная я грудью выдавила его из номера.
С моей грудью это не так уж сложно.
Закрыв дверь, я вернулась в постель, немного побила подушку, мстительно представляя на ее месте сплетницу Анжелку, и легла спать.
– Кстати, сейф не обязательно было тащить со второго этажа по всем коридорам и лестницам, – без тени сна в голосе задумчиво молвил мой здравый смысл. – Он ведь стоял у французского окна, которое как раз выходит на задний двор. Вполне реально было вывалить Железного Чурбана за низкий подоконник. Пожалуй, с этим ты справилась бы даже без мускулистых помощников.
– Глядишь, и вскрывать коробочку не пришлось бы, от удара о землю она сама распахнулась бы, – против воли вовлекаясь в преступный сговор, поддакнула я.
– Но получилось бы слишком шумно, все бы услышали, – включилась в процесс планирования моя совесть. И спохватилась: – То есть это причинило бы неудобство другим людям!
– Конечно, только поэтому преступники вынесли сейф на руках! – саркастически заметила я. – Чтобы никого не обеспокоить лишним шумом! Такие добрые!
– И умные, – уважительно добавил здравый смысл. – Как ловко тебя подставили!
– Думаешь, это не случайность? То, что преступницей сочли меня?
– Ой, чую, что не случайность… – тихо прошептала моя интуиция.
Однако никаких фактов в поддержку или опровержение высказанного мнения у нас пока не было, и мы коллегиально решили отложить решение этого вопроса «на потом».
С чем и уснули.
День начался хорошо – с основательного завтрака и легкой пакости.
Шведско-молдавский стол в отеле порадовал большим выбором еды и напитков, среди которых после вчерашних дегустаций особенным спросом пользовались цитрусовый сок и крепкий кофе.
В очереди к кофеварке я оказалась перед Караваевым, который зачем-то попытался сделать вид, будто мы незнакомы, чего я, разумеется, не стерпела. Будут еще тут всякие меня игнорировать!
– Доброе утро, Михаил! – сказала я громко. – Как вам спалось? Активный Петрик не досаждал?
Вообще-то я имела в виду ту активность, которую мой друг проявил, шастая глубоко за полночь из номера в номер, но Караваев расценил невинный вопрос как гнусный намек и окрысился:
– Будь вы мужчиной, я вызвал бы вас на дуэль!
– Стреляться из-за Петрика? Ну уж нет! – Я пренебрежительно дернула плечиком. – Поверьте, лично я на него не претендую.
Караваев покраснел. В его лазоревых глазах я отчетливо, как на голубом телевизионном экране, увидела страстное желание меня придушить.
– Вот это совсем другое дело! – удовлетворенно молвил мой условно здравый смысл. – Наконец-то сильное чувство! А то смотрел как на пустое место…
Недрогнувшей рукой я налила себе кофе и, отчаливая к своему столику, наградила надутого Караваева светлой улыбкой и добрым пожеланием:
– Приятного вам аппетита… Во всех смыслах!
Эхом на мое задорное подмигивание у Караваева задергался левый глаз.
– Бессовестная ты, – с удовольствием констатировал здравый смысл.
– А? Что? Где? – встрепенулась моя совесть.
– Спать! – скомандовала я ей.
Она привычно подчинилась.
– Да, поспать еще было бы неплохо, – согласилась моя соседка по номеру и столу.
Она вселилась уже на рассвете, в восемь ноль-ноль безропотно встала по моему будильнику и, пока не заговорила, выглядела как типичный пассивный зомби. Кастинг на роль в фильме «День живых мертвецов» соседушка прошла бы с первого дубля.
– Люся, – представилась я, рассудив, что уже можно: в соседке проявились зачатки разума. – Журналист из Краснодара.
– Маша, – зевнув, сказала соседка. – То есть Катя. Блогер из Москвы.
– Кофе, Катя? – Я поставила перед сонной девушкой свою чашку, рассудив, что ей кофе нужнее.
– О да! – Зомби пугающе дернулся, сцапал чашку и присосался к ней с жадным бульканьем, более подходящим вампиру.
Решив, что разговоры можно отложить, ибо негоже отвлекать полутруп от нелегкого процесса возвращения в мир живых, я молча уткнулась в свою тарелку, и мы позавтракали с той приятностью, которую мне никогда не дарит общество болтливого Петрика.
Потом всю нашу группу загнали в автобус и повезли осматривать достопримечательности в окрестностях Кишинева.
Экс-зомби Катя села рядом со мной, направила себе в лицо струю прохладного воздуха, низко надвинула капюшон толстовки и почти сразу уснула. Отгороженная ее телом, я оказалась в некоторой изоляции и с легкой досадой наблюдала, как в передней части автобуса формируется ядро компании.
Оно рождалось, как планета: из пылегазового облака, притянутого молодой звездой. В роли звезды по собственной инициативе выступала игривая белорусская блогерша. Газом и пылью вокруг нее вились жаждущие женской ласки мужчины, на болтовню и смех подтягивались остальные – журналисты люди общительные.
В пылегазовом облаке я с удивлением заметила Петрика. Он не обхаживал Караваева, уединившегося в хвосте автобуса, сменив тактику вместе с амплуа: сегодня мой друг играл рубаху-парня, который заливисто хохочет над чужими байками и мастерски травит свои. Наверное, предполагалось, что надутый сыч Караваев из своего темного угла следит за этим шоу, проникаясь восхищением в адрес нашего самого обаятельного и привлекательного.
Я обернулась и посмотрела.
Надутый сыч Караваев зыркнул на меня на редкость злобно и тут же отвернулся к окну.
– М-да, непохоже, что эта черствая личность вообще способна проникнуться нежными чувствами, – отметил мой здравый смысл.
– Да ну его к черту! Ой, прости, Господи, – я сконфуженно оборвала ругательный пассаж, потому что мы как раз подъехали к очередному монастырю.
– Молдавский Гранд Каньон – так в шутку называют эту местность местные, – сообщил гид. – С древних времен здесь река точила известняк, и образовались стены семидесятиметровой высоты. В них множество пещер, действующая часовня и кельи скального монастыря.
– Мужского или женского? – тут же деловито поинтересовался кто-то из экскурсантов.
– Ай, да какая разница! – взмахнул ухоженной ручкой Петрик.
– Тебе-то точно никакой, – пробурчал угрюмый голос в хвосте автобуса.
Я обернулась и укоризненно посмотрела на Караваева.
– Что? – спросил он с вызовом. – Не нравлюсь?
– Ой, да мне-то зачем, вы и так уже при поклоннике, – съязвила я, обидевшись на грубость.
Вот не собиралась же хамить, а как удержишься?
– А мы пойдем в пещеры? Я очень люблю пещеры! – закатила глаза белорусская блогерша.
Ее свита тут же загомонила, что пещеры – это действительно круто и маршрут нашей экскурсии непременно должен быть проложен через них.
Гид морщился и неубедительно лепетал про опасных коров, которых местные жители пасут на ближних подступах к пещерам. Мол, коровы дикие, дружелюбия чуждые, политесу не обученные, и приближаться к ним не рекомендуется, так что в пещеры мы ни ногой, чтобы не попасть на рога.
На самом деле мегарадушные, в отличие от соплеменных коров, организаторы молдавского пресс-тура составили такую насыщенную программу экскурсий, что любое отклонение от намеченного маршрута могло сорвать весь график. Гиду же явно не хотелось нарушать расписание.
Мрачный тип Караваев, впрочем, придумал другое объяснение.
– Не удивлюсь, если в этих пещерах местные жители прячут какую-нибудь контрабанду или в промышленных масштабах тайно гонят самогон, – сказал он, пересев со своей Камчатки на место позади меня.
– Вы всегда думаете о людях плохо? – поинтересовалась я, кротко посмотрев на ворчуна через щель между креслами.
– О вас я думаю хорошо, – заверил он меня (по-моему, недостаточно искренне). – Я думаю, вы умная девушка, способная понять и принять выгодное предложение.
– Петрика убивать не буду! – предупредила умная и догадливая я.
– Зачем же сразу убивать? Просто держите его как-нибудь подальше от меня, вот и все!
– А что мне за это будет? – я не забыла, что предложение рекламировалось как выгодное.
– Ну, например, я не стану требовать, чтобы вы оплатили ремонт моего помятого BMW…
Я тихо выругалась.
– Вспомнили, где меня видели, значит…
– Ну! – Мрачный тип заметно повеселел. – Вас выдала склонность к эффектным головным уборам!
Тут я безмолвно прокляла кумачовую косынку с логотипом родного медиа-холдинга, которую по причине ветреной погоды лихо повязала на пиратский манер. Белый кружок логотипа пришелся аккурат на середину лба, и я досадливо постучала по нему кулачком:
– У-у-у, я сглупила!
– Не убивайтесь так, ведь так вы не убьетесь, – своеобразно успокоил меня отвратительно наблюдательный Караваев. – Ну, мы договорились? Спасите меня от этого вашего Петрика, и мы начнем знакомство с чистого листа.
– Люся, – вздохнув, я просунула в щель между креслами ладошку.
– Миша, – пожал мою лапку Караваев. – Предлагаю выпить за знакомство.
В амбразуре между сиденьями показался круглый бок бутылки. По запомнившейся этикетке я опознала продукцию местного винзавода. Ничего так продукция, надо признать…
– Да не капризничай ты, все же к лучшему: за разбитую машину ты ничего не должна, одним обвинением меньше, – подбодрил меня здравый смысл.
– Осталось откреститься от поджога офиса и кражи ожерелья, – добавила совесть.
Уж лучше бы молчала! Настроение мое, едва поднявшись, снова упало.
– А наливайте, дядя! – неожиданно включилась в разговор моя соседка Катя. – Что ж такое, я уже полдня в стране, которую ООН объявила столицей винного туризма, и до сих пор трезва как стеклышко!
– Чего это я вам дядя, я еще не такой старый, – заворчал Караваев, но бутылку послушно откупорил.
Пластиковые стаканчики у него тоже нашлись, и, пока наш гид безуспешно отбивался от любителей побродить по пещерам, мы с Мишей и Катей распили бутылочку чего-то красного.
Вот так и вышло, что в катакомбы я вошла слегка нетвердой поступью и с поплывшим взглядом. А в катакомбах этих царила вечная тьма, да и под ногами отнюдь не паркет был, так что пришлось мне хвататься то за стены, то за кого-то бредущего рядом.
По причине отсутствия электрификации посмотреть в катакомбах было особо не на что. Только одна пещера, наиболее легкодоступная и, видимо, обязательная для посещения, была оснащена многочисленными церковными свечками. В неверном свете подрагивающих огоньков тускло поблескивали оклады икон и монетки в каменных ямках на стенах.
Разнокалиберных монеток было много, местами они покрывали камень – как встопорщенные чешуйки драконий бок. Я подивилась тому, что дедуля монах, хозяйничающий в скальной часовне, не собирает денежный урожай, как это делают смотрители фонтанов в Риме, например. Все микроскопические ямки-кармашки метра на два от пола были заполнены монетками, в некоторых уже высились денежные столбики. Я с трудом нашла отверстие, в которое затолкала свой честный рубль – гид сказал, это приносит удачу.
– Не думаю, что размер удачи зависит от номинала монеты, но исключать такую вероятность нельзя, – подал голос мой здравый смысл. – Поэтому не жлобься, у тебя в отделе для мелочи есть десятирублевки, давай-ка, раскошеливайся.
– Удача тебе пригодится, – поддакнула интуиция, и я послушно озаботилась тем, чтобы щедро нафаршировать скальный камень своими кровными.
Для этого пришлось пройти подальше в глубь катакомб, куда еще не добрались туристы в массе своей.
Стоило отойти от освещенной часовни шагов на десять, как стало совсем темно и очень неуютно, но я не сдрейфила, потому что знала, что не одна тут. Рядом, периодически толкаясь в узком пространстве локтями, экономно подсвечивая себе мобильниками и иногда приглушенно – из уважения к святому месту – чертыхаясь, возились мои коллеги.
Очевидно, всем нужна была удача. И у всех было полно неликвидной мелочи.
Старательно процарапывая ребром монеты кармашек в податливом сыром известняке, я упустила момент, когда осталась совсем одна и в полной темноте. Мой собственный мобильник лежал в сумке, я не использовала его как фонарик, экономя заряд: в этой поездке айфон мне нужен был главным образом для того, чтобы делать снимки.