– Знаешь, Жорик, что меня интересует больше всего? – задумчиво сказал Степаныч, оттеснив Костяна в угол. – Че ж ты такой спокойный-то? Не отпираешься, не просишь адвоката, не тянешь время? Сразу все признал. Облегчаешь нам работу?
– Не люблю неопределенности, – пожал плечами Жорик. – Взяли так взяли. Мне стыдиться нечего. Скрывать тоже. Я считаю себя абсолютно правым. Я наказывал зло.
– Ты же сам – зло! – заорал Костян, предусмотрительно удерживаемый прозорливым Степанычем. – Неприкрытое! Убивать людей – это правильно?
– Ну, вы же тоже убиваете людей, считая, что наказываете зло? – уточнил Жорик. – Говоря «вы», я имею в виду всю судебную систему, неотъемлемой частью которой вы, без сомнения, считаетесь.
– Это закон определяет, кто виноват! – заметил Степаныч.
– А у меня свой закон, – попытался развести скованными руками Жорик. – Чем он хуже вашего? Я такой же случайный человек, как и любой судья, со своими правдами и неправдами. Ну да, я не учился на юриста, не получал соответствующего образования, не овладевал нужными предметами, которые преподают, заметьте, такие же случайные люди. Следовательно, то обстоятельство, что у меня нет бумажки, подтверждающей мое право вершить правосудие, не дает мне его совершать?
– Они – представители закона! – отрезал Костян. – А у тебя свой закон.
– Да, – деланно понурился Жорик. – У меня свой закон. Закон правды.
– Хорошо, вот возьмем эту девушку, которую ты сегодня пытался…
– Покарать, – вставил Жорик.
– Ладно, покарать. За что?
– Она была проституткой.
– И? Она кого-то убила? Обокрала? Какое преступление она совершила, чтобы ее следовало убить? Или у тебя никогда не хватало денег на таких красоток? Слушай, а может, у тебя просто-напросто не стоит? Вот и девушки-то, небось, никогда не было?
– Была, – равнодушно сказал Жорик. – Я ее убил. Без сожаления. Каждый должен нести ответ за свои действия. Если бы все осознавали, что за душевные раны могут легко получить раны физические, думаю, жизнь стала бы чище.
– Так а эта, сегодняшняя? Она же была не замужем, кому она в этом случаем изменила?
– Виноват, вы сию минуту хотите открыть дискуссию? – процитировал Жорик профессора Преображенского. – У меня нога болит. Я устал. Можно у вас тут прилечь?
– Я вот тебе прилягу, – погрозил кулаком Костян. – Степаныч, ты же видишь, что ему нечего сказать! Он просто убивал всех подряд. Обычный маньяк.
– Вот вколет тебе Силовайский какую-нибудь хрень, будешь до конца жизни сидеть и слюни пускать, – поддакнул Степаныч.
– Профессор Силовайский? – встрепенулся Жорик. – Да ладно? Мной будет заниматься этот доктор Моро?
– Кто? – озадаченно спросил Костян.
– Товарищи, я не согласен! – Жорик загремел наручниками. – Этот экспериментатор проводит опыты над людьми! Я читал обо всех его псевдонаучных играх. Можно мне просто пожизненное? Я все признаю, на все места отведу, только не отдавайте меня Силовайскому!
– Опа, – подмигнул Костян. – Степаныч, понял, да? Может, проф не такой уж безнадежный, если его даже маньяки боятся?
– Да щас, – фыркнул Степаныч. – Это типа терновый куст.
– Чего?
– Мы с дочкой читаем сейчас сказки дядюшки Римуса. Там братец Кролик, которого поймал братец Лис, долго просил не бросать его в терновый куст. Типа, лучше ешь меня, делай, что хочешь, только не бросай. А как только Лис повелся и бросил, Кролик и свалил. Тут та же хрень.
– Начитанный, – усмехнулся Жорик. – Куст так куст. Да ладно вам. Дурка интереснее. Сбежать опять же проще. Судя по тому, что наш Моро так во мне заинтересован, у меня есть неплохой шанс. Давайте дождемся..
Глава 3
Чего хотел дождаться убийца, стало ясным через мгновение. Дверь кабинета открылась, и вошел невысокий пожилой мужчина в отменно сидящем и, наверняка, страшно дорогом костюме. За ним ввалились два типа, которые, переступив порог, замерли – точь-в-точь два волкодава, ожидающих команды.
– Константин, Алексей, я вас приветствую, – сказал мужчина мягким бархатистым голосом и снял шляпу, обнажив совершенно седую, без единого темного волоска, голову. – Профессор Силовайский, к вашим услугам. Это, как я понимаю, задержанный?
– Он же обвиняемый, – хмуро сказал Костян. – Он же уже фактически признавшийся в убийствах. Георгий Краснов, прошу любить и жаловать.
– Господа, я забираю его, – в ответ на протестующе раскрывшего рот Степаныча, из портфеля мужчины на свет появилась некая бумага. – У меня есть ордер. Ваш начальник, Николай Павлович, уже дал мне добро. Проверьте электронную почту, письмо с соответствующим распоряжением уже должно быть у вас в ящике. Мы перевозим досточтимого Георгия Георгиевича в наше отделение психологической экспертизы.
– А теперь и такое есть?
– Есть.
– Но пока вина не доказана…
– Как же не доказана? Именно доказана. Господа, вы же сами сказали – он во всем признался. Вы же признались? – профессор внимательно посмотрел на Жорика, который пожал плечами.
– Поверьте, в ваших интересах подтвердить это сразу и при свидетелях, – мягко сказал Силовайский. – Да, мы потеряем время, но в конечном итоге Георгий Георгиевич все равно попадет ко мне. А я не люблю терять время. И каждую упущенную минуту, господа, я буду вынужден записать на ваш счет.
– Он мне угрожает, – наигранно сказал Жорик оперативникам. – Ай-я-яй, не отдавайте меня ему, и все такое.
– Никоим образом, – профессор искоса посмотрел на Костяна. – Я разве угрожал?
– Вы не угрожали, Василь Василич, – басом сказал один из подручных профессора.
– Холуям слова не давали! – заметил Жорик. – Да в чем проблема, я их всех убил, хоть письменно вам дам показания, хоть песню спою, хоть станцую. В каком виде вам показания нужны?
– Любезные мои, вот как мы поступим, – Силовайский скрестил пальцы. – Я оставляю вам эту бумагу, и в ближайшее время вы получите подробнейшим образом составленное признание Георгия Георгиевича со всеми необходимыми подписями и печатями, включая аудио- и видеозапись. Дальше мои проблемы.
– А ему разве не нужен адвокат? – спросил Степаныч.
– Адвокат будет присутствовать при признании, – ответил профессор. – И я вам обещаю, что если будет нарушена хотя бы одна формальность, или же будет присутствовать хотя бы намек на возможную ошибку в отношении подозреваемого, вы его тут же получите назад.
– А я специально ошибусь! – дерзко сказал Жорик. – Мне у вас в лечебнице сидеть нет резона. Я лучше в отдельной камере всю жизнь проведу. Не отдавайте меня ему, дяденьки милиционеры!
– Позвольте, а что вам может у нас не понравиться? – удивленно сказал Силовайский. – У нас все очень цивилизованно. Удобные палаты. Кормят лучше, чем в тюрьме. Все условия для проживания, даже пожизненного.
– Может, еще и кабельное с интернетом? – издевательски спросил Костян. – У вас прямо курорт, а не психушка.
– Позвольте, – снова удивился профессор, – а кто здесь говорит о психушке? У нас специальное лечебное учреждение, в котором мы изучаем поведение таких особей, как Георгий, чтобы понять, что ими движет, и как мы можем это изменить…
– Ага, и сделать из них полноценных членов общества?
– Нет, боюсь, из таких, как он, может не получиться. Но мы можем предотвратить появление новых Георгиев Георгиевичей, внедряя результаты наших исследований в институты образования и воспитания, равно как и в медицинские учреждения. Убедительно?
– Ну, раз так, – Степаныч развел руками и подал профессору ключ от наручников. – Костян, что думаешь?
– Пусть забирают, – вздохнул тот. – Доктор, вы поосторожнее с ним. От таких, с виду тихеньких, всего можно ожидать. Особенно если учесть, сколько народу он порешил. Хотя бы оставили нам его до утра. Мы бы с ним культурно пообщались, подготовили бы.
– Позвольте с вами не согласиться, – заметил Силовайский, наблюдая за тем, как с Жорика снимают наручники. – Знаю я, как вы общаетесь с задержанными, господа. Вон как голову ему рассадили.
– Это он сам, – ненатурально соврал Костян.
– Сам, сам, – кивнул Жорик. – Люблю, знаете ли, на досуге головой обо что-нибудь побиться. Мысли приходят самые разнообразные. Вы не против?
Он вынул из кармана плеер и нажал на кнопку. Из наушников раздалось хрипатое рычание.
– Владимир Семеныч, – прокомментировал Жорик, вооружаясь наушниками. – «Белое безмолвие», слышали? Хотя Летов, кстати, весьма неплохо перепел. Душевная тема.
– Ладно, милые мои, – вздохнул Силовайский, глядя, как его подопечные выводят прихрамывающего Жорика за дверь, – я ничего не видел. Исключительно потому, – неожиданно сказал он, – что сам бы врезал этому подонку пару раз. Но, – доктор патетически развел руками, – не навреди. Удачи вам. Завтра к вечеру все получите. Палычу привет.
И он вышел, аккуратно затворив за собой дверь.
– Фигасе, – ошеломленно сказал Степаныч. – Это он так про нашего полкана? Его же даже генералы на «вы» называют да по имени-отчеству.
– Но привет-то передадим, – кивнул Костян. – Может, очков заработаем.
– Главное, чтобы в очко не заработать, – почесал в затылке Степаныч. – Вдруг люлей получим за то, что отдали Жорика. А шеф шутить не любит.
– Давай до завтра доживем, – Костян выключил ноут. – Три утра уже. Хоть бы пару часов давануть.
– Тогда пошли по домам, – Степаныч вынул из стола ключ, и оба оперативника вышли. Ключ глухо лязгнул в замке.
Они подошли к машине Степаныча, оперлись о нее спинами.
– Да, ночка нехреновая вышла, – усмехнулся Костян. – Щас в душ и спать скорее. Устал я что-то. Рядом с этим шизанутым дышалось трудно. Как будто весь воздух из кабинета вытянул.
– Твоя-то что, ждет? – спросил Степаныч, закуривая и вполголоса чертыхаясь – он чуть не опалил усы. Костян тоже вынул пачку.
– Какое там, – Костян щелкнул зажигалкой и непроизвольно чихнул, когда непрошеная струйка дыма залезла ему в нос. – Спит, наверное, без задних ног.
– А моя ждет, прикинь, – Степаныч улыбнулся. – Дочку уложит и вяжет. Дурочка, каждое ночное дежурство переживает. Хотя сколько мы с ней уже?
– Шесть лет, даже я помню. Мы ж на твоей свадьбе гуляли, когда я только перевелся из районного.
– Ох, время летит! И ведь каждый раз так, ночью вернешься – сидит в кресле, вяжет носок какой-нибудь, сериал смотрит, и часы рядом.. Иногда бесит, конечно, но в целом приятно. Хорошо, когда дома ждут.
– Эх, Николай ты Степаныч, – Костян затянулся посильнее и выдохнул дым, лукаво погладывая на напарника. – Вот тебе уже под полтинник, усищи отрастил, как веники, а все туда же – дома его ждут! А как же рыбалка, гараж, ну, какая-никакая мужская воля? Подкаблучник ты, вот что я скажу!
– Та-а, все мы подкаблучники, когда баба хорошая достается, – подмигнул ему Степаныч. – Сам рад таким быть. Все равно все ради них делаем. А вот подвернулась бы какая мозгоклюйка, сразу бы и в гараж, и на рыбалку – куда угодно, только чтоб такую не видеть.
– Согласен, братан, – и опера пожали друг другу руки.
Костян решил не говорить Степанычу, что последние две недели его жена тоже не спит по ночам. Говорит какую-то ерунду, что во сне уже несколько раз видела, как Костяна убивают. Причем каждый раз одинаково. Темная фигура подходит сзади и бьет в спину ножом с такой силой, что его кончик высовывается спереди между ребер. С него срывается капля крови и медленно падает на землю. Причем ее падение вызывает такой грохот, что Машка каждый раз просыпается. Когда Костян приезжал домой, она бросалась ему на шею, зареванная, и каждый раз просила звонить с ночного. И он каждый раз забывал.
Вытащив мобилу, Костян нашел номер Машки и ткнул пальцем в сенсорный экран. Степаныч удивленно поднял брови.
– А вдруг не спит? – ответил на его немой вопрос Костян. – Она на беззвучный ставит все равно, не разбужу.
В телефоне щелкнуло. Степаныч дурашливо поднял руки и отошел в сторону.
– Маш, привет, это я, – буркнул Костян в трубку. – Да, уже еду. Не, ниче, все нормально. Кстати, прикинь – мы наконец-то душителя поймали. Так точно, Хаоса. Со Степанычем, конечно. Да все хорошо у нас, я тебе говорю. В дурку отправили, сейчас приеду, расскажу. Все, давай.
Он выключил телефон и еще раз затянулся.
– А я Светке звонить не буду, – цыкнул зубом Степаныч. – Че ее баловать? Приеду, там и поговорим.
– Как хочешь, – Костян щелчком пальца отправил окурок в урну, не попал и досадливо поморщился.
Глава 4
Дебилы, самые настоящие дебилы.
Так думала Яна, глядя с тоской на своих беснующихся коллег. Сколько счастья из-за того, что рабочий день объявили коротким из-за вечернего корпоратива. И ладно бы дали премию в размере двух окладов, или корпоратив был бы не в стенах любимой работы, а где-нибудь в Египте. Так нет, всё как обычно. Сядем за накрытые столы в одном из кинозалов, потом понесутся дежурные тосты, каждый из отделов покажет сценку или споет песенку под фанеру, ну и, наконец, танцы-обжиманцы.
– Янка! Дууууу! – подскочил и задудел ей прямо под нос из дурацкой вувузелы кадровик, вечно улыбающийся неизвестно чему толстяк Толик. – Круто! Отдыхаем!
– А то ты прямо такой заработанный, – вздернула нос Яна.
– Ну, знаешь, работы у меня хватает! – оскорбился Толик, и вувузела его поникла. – Но когда есть возможность бухнуть, да еще в приятной компании…
Он набрал в рот воздуху и вновь мерзко и пронзительно задудел.
– Когда, интересно, ты упускал такую возможность? – подошел сзади Санек, вихрастый остроглазый паренек из юротдела. – Вчера от тебя такой фан был, когда ты к нам с утра зашел!
– А кто тебе сказал, что была приятная компания? Может, я один надрался? С горя?
– Да уж конечно, один, – хмыкнул Санек и покосился в угол, где красилась хорошенькая, но глупенькая Леночка, помощница Толика по подбору персонала.
– Ты на что это намекаешь, подлец? – загремел Толик, но глаза его смеялись.
– Я не намекаю, я всегда говорю правду, потому как юрист.
– Юрист, а юрист, – Толик игриво хлопнул Санька по плечу, – сам-то что ушами хлопаешь? Вот хотя бы Янку взял в оборот, а то она у нас одна да одна..
– Между прочим, у меня есть парень, – гордо сказала Яна. – Не чета вам, не курит, не пьет, спортом занимается.
– Ага, и телефоны рекламирует, – кивнул Толик. – Хью Джекманом звать.
Яна покраснела.
– И ничего похожего! Никакой не Хью. Его Егором зовут! Нормальный парень..
В этот момент телефон Яны заиграл тему «Шерлока».
– Вот! – Яна триумфально помахала трубкой. – Слопали?
Она вскочила и унеслась на кухню.
– Врет? – спросил Толик у Санька.
– А то, – кивнул тот. – Брат у нее есть старший, вот он как раз и есть этот Егор. Я их видел как-то вместе, он за ней после работы заезжал.
– Точно брат?
– Ну, знаешь, любовники так себя не ведут, – туманно объяснил Санек.
Впрочем, Толик быстро потерял интерес к братской любви Яны. Он уже несся в сторону кабинета замдиректора, надсадно трубя из вувузелы.
– Сеньор Лижизад, – прокомментировал Санек, глядя, как Толик, распахнув дверь начальницкого кабинета, вовсю расписывает красоту и внешность Инессы Алексеевны.
– Санище! – услышал он сзади и обернулся как раз вовремя, чтобы хлопнуть по подставленной руке Лехи-айтишника. – Гуляем? Ты с кем седня? С Валькой?
– Пока не знаю.. Сам знаешь, я недолго. Валюха может и забежит на пять сек, а потом мы вместе свалим.
– Пятница-развратница, – подмигнул Леха и потер тронутую ранней лысиной голову. – Ну что ж, дело молодое… Развлекайтесь, детишки. Стройте планы на будущее, там, нари-нари. А дядя Леша уже пожил, повидал свое, ему эти длительные отношения уже во где!
– Понятно, грязный ты старикашка, – кивнул Санек. – Опять Яну клеить будешь?
– Неприступные крепости – мой конек, – Леха насупился и скрестил руки на груди. – Казань брал¸ Кемь брал, Яну не брал..пока.
– Ну ты смотри, а то ей брат звонил, опять приедет ее забирать, только и видали твою Казань.
– Нее, я буду нежен, – хищно сузил глаза айтишник. – Сяду рядышком, поухаживаю, шампанское там, нари-нари, потом потанцуем. Глядишь, и выйдет чо.
– Чтобы боком не вышло, гляди, – заметил Санек. – А то, как в прошлый раз, домой приведешь, а там бывшая!