Первой задачей для создания своей социальной системы является приобщение сознания ее участников к бытию в возможности, которым обладаешь, формирование из него целевой причины бытия их жизни. Как мы видим, это было с успехом достигнуто Иисусом. Апостолы не разбредаются по домам и встречаются регулярно, они всегда вместе с Христом. Он получает доступ к жизни этих людей. Сам образ жизни, и это важно, преодолевает пространство. Иисус понимает, что в дальнейшем преодоление времени будет задачей, тесно увязанной на выживаемость (ни одна вечность не длится дольше жизни человека), а выживание в условиях террора и гонения будет обеспечиваться мобильностью подразделений (кочевой образ жизни). Поэтому его группа не привязывается к домам, имуществу, ценностям (да и не имеет пока к этому прямой возможности), но неизменным остается ее сплоченность, единобытие. Нет штаба, все ресурсы находятся при ее членах- все свое ношу с собой. Жизнедеятельность группы обеспечивается получением радости (принцип удовольствия). Ничто не приносит большей радости человеку, чем познание, уверенность в том, в чем он хочет быть уверенным (что он самый любимый, богаты, умный, сильный и прочее), в архаичной культуре это тем более развито. Апостолы Иисуса в своей повседневной жизни лишены какой-либо радости подобного рода, они, подобно Сизифу, заняты только одним – «камнем выживания», где каждый новый день заставляет только задумываться о дне следующем. Излишки производства у них не образуются в том количестве, чтобы позволить себе праздность и, в конечном счете, приобщение к философии и так далее. Вместе с тем Иисус открывает им мироустройство, познание которого не только меняет их мир, но и в этом мире их бытие становится благополучным, радостным, без потери навыков к выживанию. В то же время есть сброс балласта – не надо больше кормить собственные семьи, родителей, платить налоги и так далее (Христос сам, давая пример, отрекается по существу от матери своей и брата своего прилюдно). В условиях архаичной культуры человек мог прокормить себя натуральным хозяйством, элементарными функциями охоты и собирательства. Новая жизнь апостолов приносит им радость, что является немаловажным фактором. Так же не забудем о таких чувствах, как собственная значимость, чувство исполненного долга и так далее. Мы сейчас не анализируем содержание учения Христа, можем лишь пока отметить, что в свете учения христианства вышеизложенное вдвойне эффективнее.
Итак, группа сформирована. Она представляет собой замкнутую систему. Это классическая парадигма бытия. При этом отметим, что Христос не ставит в известность членов группы о своих ближайших планах, зацикливая их на самобытие. Численность группы ограничена возможностями управления и самообеспечения, масштабностью задачи. Что дальше? Представьте себе, что проведена проверка группы, все работает, каждый готов умереть за Христа, достигнут надлежащий уровень мобильности, выживаемости, сплоченности, но что же делать дальше? Потерять управление, расширяя численный состав? Подвергнуться эффекту «испорченного телефона», вступить в диспут с действующей властью? Ограничиться тем, что и дальше кочевать из города в город? Что?5
Необходимо было сформировать надежную систему верификации положений Учения. Наивысшая форма проявления воли человека, согласимся здесь с господином Ф. М. Достоевским, – это смерть. Но не просто смерть в акте самоубийства от абсурдности мироустройства, как проявление воли отрицающей, разума, понимающего, что все суета сует и нет никакой разницы, – а именно процесс самоубийства, настолько долгий и настолько мучительный, что есть еще множественность шансов все прекратить и все закончить, все остановить, но воля проходит точки своего контроля до конца. У Христа было несколько шансов спастись от смертной казни. И при задержании он мог все отрицать, и на первом допросе у первосвященника заявить, что его неправильно поняли, и у прокуратора изменить показания, и у Ирода заявить о своей реабилитации, и обратиться к толпе, требующей его распятия. Но Христос не делает всего этого, он не ведет никакой защиты. Если Сократ пытался оправдаться и доказать, что обвинения против него есть в сущности недопонимание его учения, того чем он занимается, то суд над Христом – это часть плана самого Христа. Это проявление такой веры и такой воли, которой не может быть наделен человек обычный (прибавим сюда автоматизм понимания обычности в то время). Это проявление Бога в нем. Это не сиюминутное желание расстаться с муками и броситься вниз, повеситься, – нет, это финал долгого пути. И с каждым шагом ситуация Христа, как подследственного, ухудшается, но взамен он получает то, что каждое его слово, сказанное накануне, на «Тайной вечере» превращается в предзнаменование, в пророчество, а необычность его поведения при телесных наказаниях, допросах, вызывает изумление и приковывает к нему внимание каждого участника процесса над ним. В мире, где homo homini lupos est появляется подсудимый, спокойствие и превосходство которого над государством обусловлено не психическим заболеванием, не неподсудностью его дела, а его внутренним знанием о том, что все, что происходит с ним и вокруг него, управляется им же. Ничто не ломает его воли, ни упрека, ни просьбы, ни слова в свою защиту. Только одно – молитва о тех, кто убивает его мучительной и страшной смертью. Проповедь с креста. И это не бравада закоренелого преступника, выкрикивающего проклятия в адрес своих палачей, отрицающего и доказывающего, это все та же кротость, что и ранее на проповедях среди толпы, это все та же ясность мысли, та же улыбка, те же истины. Где же сила государства? Где рычаги системы, которые позволяют управлять, если какой-то безродный сын плотника доказал, что даже над ним нет у Рима никакой власти, и что бы с ним не сделали, он счастлив в своей Новой вере? Вера, которая дает абсолютную власть над Римом, против Рима! Христос в рамках своей судьбы продемонстрировал, что только Бог может иметь влияние на его судьбу, что только мысль Бога, только его откровения с Богом имеют значение при любых обстоятельствах.6
Стоит ли говорить о том, что такая смерть пробуждает любопытство по отношении к тому Учению, которое позволяет претерпевать такие муки именно таким образом? Легко, безбоязненно, с радостью? Сейчас это звучит кощунственно, но в архаичной культуре, дохристианской, отношения с Богом носят исключительно деловой характер. Жертва богам приносится именно как плата за что-то, во имя чего-то. Пожертвовавший и сегодня нередко предъявляет счет и жалуется на перипетии судьбы; а в то время жертва практически считалась «авансом успешности» (самая близкая аналогия сегодня- взятка по конкретному делу). Все было в плену богов, любое действительное истолковывалось мистически. Надо ли говорить, что принесение себя в жертву именно таким образом, с предвидением этого накануне и прочее, и прочее, с последующей медиатизацией этого события апостолами, заставляла задуматься о том, что такой «аванс» сделан ради намного большего выгодоприобретения.
Прибавим к этому последующий запрет Христианской церкви на самоубийство, обязательность присутствия священника при казнях в форме физических истязаний и расправ, доступность священника в больницах, тюрьмах и прочее. Религия не есть форма познания Бога, религия есть форма причастия к Богу.
Основывая новое учение, конкурирующее с правом определения меры должного и возможного, начиная от размера налогов и заканчивая мерой отношения к собрату, Иешуа обрек его на успешность, устранив для его последователей самое главное – страх преследования за его проповедование и причастность к нему. 95% составляющей наказания – виновность преступника. Нельзя наказать невиновного, наказание – это всегда отмщение. Вина – необходимая составляющая, как для терпящего наказание, так и для наказывающего, иначе это садизм, болезнь, отклонение. Систематические гонения на христиан в отсутствии к тому их какой бы то ни было формально-юридической виновности, сыграли роль развивающего фактора, так как они были изначально предусмотрены самим Иешуа. Каждый распятый христианин проходил путь Христа и получал при жизни точное знание о смерти, определенной смерти, превращая как и Христос свою казнь в коммуникацию с неперсонифицированным кругом лиц (тогда не было свободы митингов и собраний). Будучи по своей сути религией надежды, кооптируя в свои ряды наиболее массовую прослойку населения – нищих, преступников, больных и так далее, христианство было конкурентно способнее любого известного к тому времени культа, требовавшего определенного имущественного ценза для любого, кто желал кооптироваться в него. Но, самое удивительное и гениальное было в том, что формальная причина бытия жизни христианина давала ему превосходство над предельностью влияния на него любого государства, ранний христианин не боялся быть принесенным в жертву, он желал этого. Христос точно уловил как организован был мир тогда – на страхе смерти от рук властей и на страхе Бога, поменяв два этих организующих начала управления, системно продемонстрировав, что власть не имеет над ним никакой власти, а Бог есть любовь, а не страх, Христос изменил социальную систему, христианство затем ее заменило. Прекрасный пример проектирования социальных систем.
Теперь рассмотрим подробнее (людологически) парадигму бытия христианства как социальной системы, начиная с Иешуа и заканчивая настоящим временем.
9
Социальная система всегда существует как парадигма бытия. Парадигма бытия, состоящая из взаимоувязанного бытия в возможности и бытия в действительности – элементарная частица любой системы. Систему образуют связи парадигм, их отношения доминирующего и подчиняющегося звена, виды форм конгломератов парадигмы и прочее. Об отдельной системе можно говорить лишь там, где формы сочленения парадигм бытия обеспечивают цикл жизнедеятельности человека. В зависимости от того, каков этот цикл, можно отдавать предпочтения той или иной системе, но основное качество неизменно, человек должен в этой системе выживать, иначе это система по уничтожению человека, и социальной ее можно назвать в относительном смысле этого слова. Другими словами, целевой причиной социальной системы всегда является жизнь человека, человек в этой системе предполагается как субъект мыслительной деятельности, ибо бытие не существует вне мысли, а мысль вне бытия. Промежуточные жертвы и тому подобное (классификация по субъектам, например) в данном случае конечной роли не играют.
Поскольку жизнь, это то, что происходит, пока мы строим планы (Дж. Леннон), следует понимать, что акция универсального анализа и в особенности философского всегда купирована в рамках бытия в возможности субъекта познания. В области познания всего три эффективных формы познания предельных основ бытия.
1.Познание мира в целях установления представления о мире в целом. Это философия. Здесь мир как форма сочленения и сцепления парадигм, состоящих из области бытия в возможности и области бытия в действительности, располагается с одной стороны и представляет для познающего предмет исследования, а сам субъект познания с другой стороны. Таким образом, мир в отношении познающего предстает в двух формах – как собственно продуцируемое знание о мире и как мир, предмет познания. Собственно – продуцируемое знание о мире в дальнейшем может быть ретранслировано неперсонифицированному кругу лиц, составить основу идеологии, реформы и тому подобное. Представление о мире, полученное подобным образом, является базовым и первым шагом к построению социальной системы, но, как правило, жизни отдельно взятого человека хватает только на то, чтобы продуцировать такое представление. Это наиболее распространенный путь развития общественного, который предусматривается самим обществом (функция мессии и так далее);
2. Вторая форма более сложная. Для того чтобы быть счастливым, – мало знать, как осчастливить других. Многие знания рождают печаль. Познать мир, сообщить миру о том, что он заблуждается, или о том, как он устроен, – есть форма собственно удачной жизни. Жизнь людей познания всегда печальна и грустна. Будучи носителями отвлеченных форм бытия в возможности, практически не применимых в повседневности, они либо совершенно выключаются из области повседневного, что ведет к гибели (нищета, голод и так далее), либо погибают от рук представителей традиционных взглядов, в попытке донести свое видение до ответственных лиц, просто до каких-либо лиц. Познать себя для них означает познать себя вместе с этим миром, осознание себя всего лишь как социальной аномалии, труды которой, возможно, в будущем будут признаны и оценены (посмертно, разумеется), является не для всех знанием по силам, поэтому самопознание становится стадией, непреодолимой для многих. Или же это выливается в какие-то причуды восприятия, граничащие с психическими расстройствами. В любом случае, любое, даже самое куцее представление о мире в целом, проходя через стадию самопознания субъекта, трансформируется в неизбежность восприятия деяния. Субъект начинает требовать реализации собственности знания.
Это нормально, так как в первой форме связи выглядят следующим образом.
Здесь все бытие субъекта сведено к движущей причине парадигмы бытия, к тому какое орудие он избирает для формирования картины мира (проповеди, тексты и так далее), какой образ жизни ведет, когда занимается построением картины мира и прочее. Следует отметить, что именно от выбора организации формальной причины зависит вообще успешность реализации всей парадигмы. Некоторые всю жизнь что-то делают в целях достижения картины мира, умерев на этом пути. Мы просто о них мало что знаем. Само по себе познание – великий труд, который надо пережить (не покончить с собой, не убить себя алкоголем и депрессиями, не искать подсознательно смерти, не впадать в одиночество, ну, и так далее).
Но следует понимать, что вышеизложенная схема в формуле выглядит следующим образом.
…(Vx – Dx) = (V3D) – DV1 -…
где:
«-» – переход бытия в возможности в действительность с различной степенью алеантности.
Vx – множественность знаний о мире, бытие в возможности мира, обеспечивающее его существование в беспредельности (любое индивидуальное бытие в возможности уже общественного).
Dx – множественность предметов мира, начиная от продуктов жизнедеятельности человека, включая процессы, циклы, и заканчивая объектами природы, опосредованными мыслью (для познающего нет разницы, является ли гром проявлением гнева богов, или электрическим разрядом).
V3D – результат собственности восприятия хаоса мира, урезанная отрицанием приобщения к такому миру, несогласие. 3D – это три области действительного, которые неизменно реализуются таким бытием в возможности для познающего, являются автоматическим редуцированием, не требующим участия воли: отрицание, необратимость стремления, сомнение. Именно постоянное несогласие с миром, необратимость стремления к формированию нового представления, вечное сомнение относительно своих способностей, приводит в конечном счете к формированию собственного представления о мире. При этом субъект сам, как выраженное противоречие миру, каждое из его состояний – воплощенное в действительность противоречие миру.
DV1 – результат, бытие в действительности, которое в данном случае может быть представлено, как текстом (самореализованное бытие в возможности), так и просто уверенностью; главное здесь, что полученное таким образом представление обладает для субъекта однозначностью, отсутствием противоречия (которое для субъекта всегда в данной ситуации субъективно), является для него истинным.
Вместе с тем D1 – это только представление, которое в дальнейшем продуцирует с необходимостью непосредственно новую парадигму бытия, так как само является бытием в возможности не только для любого стороннего наблюдателя, но, спустя какое-то время, и для самого субъекта реализации.
…{(Vx – Dx) = (V3D) – DV1} – V1- (?)
Где:
V1 – собственно продуцированное представление о мире.
И вот именно здесь субъект либо переходит ко второй форме познания, становясь субъектом реализации собственно – продуцированного бытия в возможности (меняет хотя бы свой modus vivendi согласно своим истинам), либо становится просто автором, распространителем и тому подобное. Но кто поверит в твою веру, если сам ты не живешь ею? В первом случае создается новая парадигма бытия стандартного вида.
– V1- D1-
Данная форма готова к тиражированию и связям с другими парадигмами (вместо многоточия переходы обозначены «-»), то есть чего-то пришло, во что-то превратится, но в рамках жизни человека (хотя бы одного) уже существует и определяет его повседневность (2-я форма творческого познания).