Внезапно стало очень много денег. И я не знал, что с ними делать. Мы с Женькой оделись в самые дорогие шмотки, которые смогли найти тогда в районных магазинах. Периодически ездили на такси в Боровое – в Казахстанскую Швейцарию. Брали с собой совхозных девчонок и угощали их в ресторанах самыми дорогими блюдами и напитками. На большее фантазии не хватало. Так продолжалось недолго. Я пришёл в сельпо за очередной доверенностью. И застал там сильно расстроенного начальника.
– Звонил председатель райпотребсоюза. Ты за три месяца выбрал годовые фонды на пиво всего района. Он в ярости. Грозится меня уволить, а тебя порвать. Требует доставить тебя к нему в район.
Быть порванным каким-то злым дядькой совсем не входило в мои планы. Я закрыл остатки задолженности в кассе сельпо, сдал пустые бочки в совхоз, собрал вещи и, попрощавшись с Женькой, уехал в Целиноград.
Глава 13. Энергия денег
Отношение к деньгам – очень важный аспект нашей жизни. Деньги – это энергия, которую нужно учиться уважать с ранних лет. В детстве мне внушали, что у семьи нет денег. Лет с десяти отец регулярно говорил, что я ему должен за то, что он меня кормит, поит, одевает, обувает. Конечно, он хотел этими словами привить мне ответственность перед ним, уважение к его заботе обо мне. Но моё детское восприятие транслировало в мозг совершенно другую информацию.
Первые деньги я заработал летом после четвёртого класса, трудясь в школьной бригаде по озеленению. Сорок рублей за месяц. Получать зарплату самостоятельно отец мне запретил. Сказал, что это не мои деньги. И с тех пор, пока мы жили вместе, всё заработанное мною получала мама. Она поступала мудрее. Получив очередную мою зарплату, спрашивала у меня разрешения и совета, на что потратить: отцу нужно купить новый костюм, младшим братьям, которых у меня двое, – куртки. Мне было очень приятно осознавать, что я помогаю семье. Но презрение к деньгам из-за отцовской позиции росло с каждым годом.
Когда я перешёл в шестой класс, моя школа заключила хозрасчётный договор с совхозом и взяла в управление один свинарник на четыреста голов. Ученикам с шестого по восьмой класс было предложено вступить в рабочие «звёздочки», чтобы один раз в месяц работать на ферме. Сначала желающих было много, но уже к концу второго месяца моя «звёздочка» ходила на работу почти каждый день, потому что остальные пионеры сдулись.
На третий месяц часто бывало, что в пять утра я оказывался на ферме один. В одиночку за три часа успевал почистить весь корпус, раздать корм, налить воды. Работа была тяжёлой, ещё и аммиачный запах свинарника въедался в кожу настолько, что от него невозможно было избавиться. Со мной никто не хотел сидеть за одной партой, когда я прибегал на занятия к девяти утра после фермы. Так сильно от меня воняло. Зимой зарабатывал до шестидесяти рублей в месяц. Летом, за полный рабочий месяц, – до ста восьмидесяти. Мама, завуч в школе, получала меньше. Но по решению отца, сколько бы я ни зарабатывал, это были не мои деньги. Такое отношение к заработку ребёнка – самый верный способ отбить у него уважение к деньгам. К концу школы я думал только об одном, что когда-нибудь смогу доказать родителям: деньги – это мусор. Я заработаю столько, что они не смогут у меня всё забрать, потому что некуда будет тратить!
Приехав в Целиноград после краха «пивной империи», я поселился в самом центре города – в гостинице «Ишим». Стандартный номер стоил десять рублей в сутки. Я мог себе позволить жить там несколько месяцев. Снова тусить с мажорами мне не хотелось, и в поисках новой компании я познакомился в баре гостиницы с местными культуристами – Эдисом и Атласом.
Модно одетые качки выделялись из серой городской толпы. Они были странными: тренажёрка, стероиды. Питание и качалка. Вот и все интересы. Но девчонкам нравились, аж жуть. Я тоже был одет по последней моде: джинсы-бананы, яркая куртка реглан. В общем, мы нашли что-то общее. Днём я с ними ходил в качалку. Вечером гуляли по центру, знакомились с девчонками, сидели где-нибудь в кафе или у меня в номере, курили траву и болтали о всеобъемлющем.
Так проходили дни, недели, месяцы. У меня стали заканчиваться деньги. Рассказал об этом Эдису, который был на пять лет старше меня. Мы с ним уже обсуждали, что надо придумать какую-нибудь «тему» и начать зарабатывать. Все идеи Эдиса сводились к криминалу, я был против. Но придумывать легальные способы заработка было лень. Тут Эдис предлагает:
– Поехали в Киев!
– Зачем?
– Дорога сделает всё! Она нам ответит, чем заняться, – выдал он гениальную мысль.
– В Киев так в Киев, – сказал я, и мы, взяв билеты на поезд, отправились в путь.
Глава 14. Зверь
В Киев мы ехали весело. Угощали попутчиков травой, питались в вагонах-ресторанах. По приезде в этот прекрасный город обнаружили, что денег у нас осталось на две тарелки супа в столовой. Только выйдя на перрон железнодорожного вокзала, мы с Эдисом переглянулись и одновременно произнесли:
– Зачем мы сюда припёрлись?
Это был риторический вопрос, ответ на который нам неинтересно было знать.
– Что будем делать? – спросил меня старший товарищ.
– Давай найдём ночлег.
Мы вышли из здания вокзала и увидели на стене вывеску: «Помощь в заселении. Гостиницы, квартиры, койко-место».
Зайдя под вывеску, нашли там небольшую толпу агентов, которые принялись наперебой предлагать нам жильё.
Из всех золотовалютных резервов у нас осталось только моё массивное золотое кольцо. Так как дело близилось к ночи, нам его было не продать. Предстояло договориться о проживании в долг. Что я и предложил набросившимся на нас маклерам.
– Нужны два места на пару ночей. Деньги завтра.
Агенты, скривившись, разбрелись в стороны.
Оставалось ждать чуда. Подходили новые агенты, но, услышав наше предложение, теряли к нам интерес. В первом часу ночи подошла худенькая женщина лет сорока пяти с красивыми, но уставшими глазами.
– Что, ребят, никто не селит? Откуда вы?
– Из Казахстана. Только что приехали.
– И без денег?
– Ага.
– Зачем приехали?
– Хороший вопрос. Не знаем. Но мы рассчитаемся, вот, – показал я кольцо. – Завтра продам, и всё отдадим.
– Ну пойдёмте со мной. У меня комната для постояльцев есть – шесть коек. Как раз два места свободны.
Её дом находился недалеко от вокзала, в районе Батыевой горы.
Зайдя в тёмный коридор квартиры, я ощутил резкий запах мочи и фекалий. «Что за хрень?» – сморщившись, переглянулись мы с Эдисом. Но вежливо промолчали.
Проследовали в конец коридора большой квартиры. Хозяйка попутно показала нам кухню, ванную и открыла дверь в гостевую комнату. Кивнув на наши кровати, пожелала спокойной ночи и ушла. В гостевую комнату зловонный запах не просачивался, и мы, решив не пижониться с душем, сразу завалились спать.
Проснулись утром, когда другие постояльцы уже разбежались. Приняв душ (проскочили до него и обратно на задержке дыхания), мы оделись и направились к выходу: надо было побыстрее продать кольцо и расплатиться за ночлег.
Комната хозяйки была заперта. Проходя мимо пустого зала, я вдруг услышал лязг – как будто кто-то тряс дверь в милицейском «обезьяннике». Заглянув в зал, я увидел в глубине проход в смежную комнату. Дверной проём между нею и залом разделяла решётка. Из-за решётки на меня смотрел зверь. Голый, обросший, нечеловеческого вида мужчина, поймав мой взгляд, принялся рычать и остервенело трясти крепкую металлическую преграду. Я сначала испуганно замер, но любопытство взяло верх, и я подошёл поближе. Оставаясь на безопасном расстоянии, стал разглядывать комнату за решёткой: голый деревянный пол, обшарпанные стены, разодранный матрац. Пол, стены, решётка и сам зверь были измазаны фекалиями. На полу отчётливо виднелись лужи мочи. Зверь снова начал рычать и биться об решётку. Я с опаской отступил.
– Ребята, не подходите близко. Пойдёмте на кухню, я вас чаем напою, – услышал я голос хозяйки.
Мы сели ошарашенные за кухонный стол, не зная, что сказать.
– Это мой сын, – начала рассказ хозяйка. – Четыре года назад его таким привезли из армии. Мне не удалось выяснить, что случилось. Самая правдоподобная версия, что отравился какими-то химическими парами при очистке цистерны. Отравление было настолько сильным, что он впал в кому. Была клиническая смерть. Но, слава богу, выжил. Четыре года я пытаюсь вернуть его к нормальной жизни. Пришлось бросить работу, продать всё, что было нажито: машину, дачу, ковры, хрусталь. Живём на пенсию сына по инвалидности да койко-места сдаю. Муж не выдержал, ушёл два года назад.
Хозяйка рассказывала и рассказывала нам, куда она обращалась, что пыталась делать, сказала, что сейчас ей надо достать «струю кабарги» – по мнению женщины, она точно должна помочь.
– А у вас в Казахстане нет струи кабарги?
– Не знаю, – ответил я, – но спрошу.
Меня больше всего поразило то, как она воспринимала своего сына: считала его абсолютно нормальным. После четырёх лет бесполезных усилий и хождений по врачам она ни на грамм не потеряла решимости и не собиралась отступать.
Я смотрел на эту измождённую, хрупкую женщину, поражаясь её внутренней силе и такой беззаветной любви. Ей, чтобы помыть сына, приходилось приглашать санитаров, которые втроём едва удерживали его. И за все четыре года у неё ни разу не было мысли сдать сына в психдиспансер, чтобы облегчить себе жизнь.
– Так он нормальный! Это лишь временные трудности.
Я поневоле вспоминал слова своей мамы, когда в старших классах, в самый пик моего бунтарства, она уговаривала меня лечь в психбольницу, будучи абсолютно уверенной, что моё внезапное и жесткое сопротивление насилию отца вызвано психическим расстройством.
В тот день мы продали кольцо, рассчитались с хозяйкой и, потрясённые её историей, приняли решение ехать дальше – в Беларусь. Эдис вспомнил, что у него там живёт дядя, которого надо позвать партнёром в наше предприятие. Какое именно предприятие – не уточнил. Да это было и не важно! Ведь главное – дорога.
Глава 15. Конопляный угар
Беларусь – красивейшая страна. Калинковичи, Мозырь, Жлобин запомнились мне снежной кашей, густыми туманами и тишиной. Безветрие, столь нехарактерное для казахстанских степей, произвело на меня сильное впечатление. Дядя Эдиса жил в Калинковичах. Не знаю, чего Эдис ему наобещал, но на второй день после очередной встречи с дядей он принёс десять тысяч рублей. Большие по тем временам деньги. Мы ещё пару дней поизучали окрестности, попили вкуснейшего мозырьского пива и вернулись в Целиноград.
По возвращении сняли два номера всё в той же гостинице «Ишим» и стали думать думу – чем заняться.
В те времена гостиничные номера повсеместно превращались в офисы. Странного вида люди, гордо именующие себя брокерами, сновали из номера в номер с толстыми блокнотами, полными торговых предложений – от жвачек до бериллия на условиях «предоплата 100%, самовывоз из различных городов СНГ». Я поначалу вдохновился такими темами, но быстро понял, что это на 99% продавцы воздуха. Вычленять из них процент реальных коммерсантов было лень.
Постепенно у нас сформировался распорядок дня: до обеда спим, потом двигаемся по городу, вечером сидим с девчонками во Дворце целинников. Ближе к ночи, накурившись травы, устраиваем мозговой штурм. Атлас и Эдис даже качалку забросили, настолько у нас пёр креатив.
В какой-то момент к нам прибился ещё один странный персонаж – Юра по кличке Хохол. Приехал из Хмельницкой области Украины к своему дяде-кооператору. Поселился в соседнем номере. Мы любили обсуждать идеи при открытых дверях – юношеские понты требовали от нас, чтобы все видели и слышали, какие крутые перцы здесь живут. Так Юра к нам и забрёл. Представился «честным вором с Украины». С его участием обсуждаемые нами темы быстро скатились к махровому криминалу. Накурившись марихуаны, мы мечтали об ограблении банков и ювелирных магазинов. Придумывали, как грабить «комки»2, которые начали открываться по всему городу. Довольно быстро меня такие разговоры стали утомлять.
В это же время я познакомился с Наташкой – студенткой третьего курса музыкального факультета Целиноградского пединститута. Она вечерами с подругами подрабатывала гардеробщицей во Дворце целинников. Мы почти каждый вечер пробирались в гардероб и, пока шёл сеанс, травили анекдоты, играли в карты, выпивали, укрывшись от посторонних глаз за шубами и куртками.
Мы с Наташкой как-то сразу выбрали друг друга. Она была необыкновенной девушкой. Высокая, с большой грудью, яркий макияж и не менее яркая одежда. Дочь военного, исколесившая с родителями весь СССР, приехала поступать в Целиноградский пединститут из Кишинёва, где в то время служил командиром части её отец.
Один мой знакомый дал на пару месяцев ключи от малосемейки. И у нас с Наташкой закрутился роман. Для меня это был первый серьезный сексуальный опыт. Наталья, на два года старше меня и гораздо более искушённая в этих вопросах, открыла мне невиданные доселе источники эндорфинов. Бывали дни, когда мы сутками не вылезали из постели. Не знаю, любовь это была или только сексуальное влечение. Но мы привязались друг к другу.
И очень быстро всё остальное перестало меня интересовать. Я реже приходил в гостиницу на «мозговые штурмы». Заглянув туда в очередной раз, покурив с парнями, слушал их очередной гениальный план. «Мы придумали, как грабить поезда! Дело за малым – нужна тачка и два калаша», – восторженно выдал мне Эдис.
Я смотрел на них сквозь дурман конопли и не мог поверить в реальность происходящего. Было ощущение, что от бесконечного курения травы у нас высохли мозги. Я попытался сказать что-то умное, но не смог: обкуренный мозг отказывался работать. Это разозлило меня.
– Парни, вы гоните! Пойду-ка я лучше к Наташке, с ней интересней.
Я решил больше сюда не возвращаться и завязать с курением анаши.
Они всё-таки пошли дальше мозговых штурмов – стали промышлять грабежами. И занимались этим до тех пор, пока все не сели.
Вот так встреча с Наташкой уберегла меня от глупостей, последствия которых могли дорого мне обойтись.
Проведя вместе пару месяцев, мы уже не хотели жить врозь и взяли комнату в общежитии её института. Совпадение, но это было общежитие, в котором я родился. Своими руками я сделал в комнате ремонт и смастерил всю мебель, собрав её из подручного материала, найденного в пустых комнатах. Мы стали настоящей семьёй. Мне, главе семьи, нужно было решить, как зарабатывать деньги.
Глава 16. Уютный мирок недолго продержался
Я быстро перезнакомился с соседями по общежитию. В комнате напротив жила молодая семья. Она – однокурсница моей Наташки, он – проводник поезда Целиноград – Москва.
Парня звали Дима, и мы с ним быстро нашли общий интерес – рок-музыку. В перерывах между его поездками обсуждали новинки, слушали старые треки – Deep Purple, UDO, Motorhead, Guns N` Roses. Раскладывая мысленно композиции на инструментальные партии, вслушиваясь в немыслимые соло Эрика Клэптона или Джимми Пейджа, мы получали настоящий кайф безо всяких стимуляторов. На этой волне Димка предложил мне начать ездить с ним. Он закупался в Москве сигаретами, часть реализовывал по дороге, часть допродавал в Целинограде. Чистый доход с одной поездки – 300 рублей. Отличные деньги.
– Но у меня нет оборотки, на что я буду закупать?
– Я тебе дам.
И мы поехали.
Возили сигареты, конфеты, жвачку – всё, что пользовалось спросом. Димка скидывал товар в «комки», я, чтобы максимизировать прибыль, торговал сам на перекрёстках и стихийных рынках. Дела быстро шли в гору. Но мои частые поездки стали злить Наташку.