– Ты гений, Камми! – сказал он, обнимая жену. – Ее просто не узнать.
Джорджия скорчила гримасу и повела себя так, словно была недовольна, но Брир понимала, что это не так. Муж сказал, что она выглядит великолепно. Чего еще нужно?
– Хочешь еще вина? – спросила хозяйка.
Гостья уловила интонацию, с которой она произнесла «еще». Джорджия в своем репертуаре. Судья Джорджия.
– Да, пожалуйста, – сказала Лила, перехватив взгляд Чарли, когда ее подруга взяла бутылку. – Немного побольше. Ты что, перешла к методистам или есть другие причины?
Чарли рассмеялся, возможно, слишком громко. Они всегда ладили. На свадьбе Чарли и Джорджии они вместе танцевали на столах, а потом жених вылил бутылку «Серого Гуся»[9] в рот Лилы, и в результате ее стошнило на собственное роскошное платье подружки невесты. Однако она никогда не позволяла себе быть нелояльной к Джорджии. Она любила приходить к ней в гости. Любила ее кухню, длинную, теплую и безопасную, наполненную двустворчатыми окнами и ароматами готовящейся пищи – в общем, в ней имелось все, чтобы чувствовать себя комфортно. Лила просто обожала здесь находиться. Она не хотела, чтобы Джорджия перестала ее к себе приглашать.
Теперь Лила протянула руку мужу.
– Иди сюда, малыш, – нежным голосом, с улыбкой позвала она его.
Руперт поставил бокал на стойку и подошел, чтобы обнять ее за талию.
– Чего ты хочешь, Камми?
– Ничего. Только тебя. – Лила посмотрела в потолок у себя над головой. – Слышите?
– Что? – спросила Джорджия. – Что ты такого услышала?
Снова послышался какой-то высокий звук, и гостья захихикала.
– Это… Нэнси?
От лица Джорджии отхлынула кровь, а Лила уже хохотала в полный голос. Она и не помнила, когда в последний раз ей было так смешно.
– Это Нэнси и как-там-его!
– Ш-ш-ш, – сказал Ру. – Я хочу послушать.
– Ну, ты извращенец! – рассмеялся Чарли, который тут же стал прислушиваться. – Сделай музыку потише, Джорджия!
Его жена закатила глаза, но она и сама хотела знать, что происходит в гостевой комнате, поэтому выполнила просьбу Чарли. Они стояли, застыв в центре просторной кухни Джорджии, и ждали.
– Может быть, они закончили? – предположила хозяйка.
Долгий пронзительный крик заставил всех четверых рассмеяться.
– Как ты думаешь, это она или он? – спросил Чарли, когда немного пришел в себя.
– Если бы ты его видел, не стал бы спрашивать, – улыбнулась Джорджия.
– В самом деле? – удивился ее муж, наливая себе пива и предлагая бутылку Ру.
«Он выглядит усталым», – подумала Лила, хотя не винила его за это. Двадцать четыре часа Джорджии могут утомить кого угодно.
– Ты уверен, что хочешь пива, Чарли? – спросила хозяйка таким голосом, что ответ не вызывал сомнений.
Лила захихикала. У Чарли будут неприятности.
– В холодильнике есть отличное белое вино.
– Да, не сомневаюсь, – сказал супруг, не оставляя возможности для споров. Лила попыталась перехватить его взгляд, чтобы улыбнуться ему. – А теперь расскажите мне про мужчину, который наконец сумел приручить Нэнси Грейдон. Мне следует начать ревновать?
– Он в форме? – спросила Брир.
Все партнеры Нэнси, с которыми ее видела Лила, были красивыми, но никогда – сексуальными. Множество очень чистых парней с тяжелыми челюстями и волосами, как у куклы Кена. До того как Лила забеременела, она останавливалась у Нэнси в Бостоне, и ее поражало, какими скучными оказывались парни подруги. Однажды она спросила об этом, когда они возвращались на такси из бара, где скучный партнер Грейдон угощал их выпивкой и потчевал рассказами о себе, после чего заплатил по счету. «Огромный член», – деловито ответила тогда Нэнси.
– Да, – сказала теперь Джорджия. – Тут надо отдать ей должное. Он особенный.
– Ух! – рассмеялась Лила. – И почему мы сразу зациклились на этой парочке?
– Эй! – с улыбкой возмутился Чарли. – Я на пике физической формы, большое вам спасибо. Как и Ру!
Руперт оторвался от телефона.
– Что?
– Что ты делаешь? – спросила Лила.
В последнее время муж часто так поступал. Присоединялся на несколько минут к разговору, затем отвлекался и замолкал, покидая беседу, и вел себя так, словно в комнате больше никого нет.
– Сообщения с работы, – ответил он.
– В пятницу вечером? – поинтересовалась Лила.
– У Чарли все то же самое, – вмешалась Джорджия. – И не имеет значения, вечер это или выходные, ему постоянно кто-то пишет сообщения. Ты помнишь, Чарли, я нашла тебя, когда ты в наш медовый месяц прятался в ванной комнате, где обсуждал с кем-то свое выступление? О, забыла: Ру, Лила показывала мне фотографию Иниго – он просто твоя копия.
Джорджия всегда так поступала. Снимала напряжение. Вставала между Лилой и ее мужем, разводила их в стороны, не позволяя начать ссору, чтобы они не могли сказать друг другу что-нибудь очень плохое. Лила не собиралась требовать, чтобы Ру показал ей свой телефон, и кричать на него за то, что он ее не слушает. Наверное, Джорджия думала, что она оказывает им услугу, и Лила представляла, как вечером она сидит в своей постели и спрашивает: «Я правильно сегодня поступила с Лилой и Ру?» И Чарли отвечает, что да, потому что было бы глупо возражать, – но он ошибается.
Лила и Ру нуждались в скандалах. В противном случае получалось, что они постоянно живут в напряженных, жарких и душных днях, как перед грозой. Они не могли существовать без постоянных перемен погоды. Им было необходимо кричать, ругаться, произносить вслух слова ненависти, которые у них накопились. Они часто ссорились. Точнее, все время. Даже в начале отношений. Вот только прежде все ссоры заканчивались одинаково – она обхватывала ногами его талию, а он вцеплялся руками в ее волосы. Ру был не слишком хорош в сексе, если уж быть честной до конца, но страсть, гнев и досада заметно улучшали ситуацию.
Сейчас Руперт не станет ссориться. Он просто скажет, что не в настроении, а если она будет настаивать, просто возьмет ключи и уйдет. Лила понятия не имела, куда он едет в такие моменты, а время, которое требовалось, чтобы одеть ребенка и разобраться с коляской, лишало ее возможности последовать за ним. Иниго словно приковывал ее цепями на лугу посреди травы. Может, и есть иллюзия свободы движений, но на самом деле ее загнали в ловушку.
Лила подняла бокал и направилась к тому месту, где сидел муж.
– Рупл, – сказала она, используя прозвище, которое ей изредка нравилось употреблять.
– Что?
– Могу я посидеть у тебя на коленях?
Брир скупо улыбнулся. Он любил, когда она сидела у него на коленях.
– Давай, – сказал он, словно делая ей одолжение.
Джорджия одарила их напряженной улыбкой, и Лила поняла, что ее неудовольствие только усилилось. Почему? Она рассчитывала показать подруге, что ей не следует беспокоиться, что они с Ру всем довольны и она не намерена монополизировать Чарли на целый вечер, как иногда случалось в прошлом.
Но все пошло не так. Джорджия явно решила, что Лила хочет показать ей, как она счастлива. Жаль, что она не знает правды. В этом состояла главная проблема Джи. Она ничего не видела дальше очевидного – просто принимала на веру все, что ей говорили. У нее никогда не возникало подозрений, как у Лилы или у Нэнси.
Иногда Лила думала, что, если бы Джорджия просто спросила, хотя бы однажды, она бы ей рассказала. Разве настоящие друзья поступают не так? Например, мамочки в детских группах, когда речь идет об их малышах. Они только и делают, что жалуются и твердят, как им тяжело. Что дети никогда не спят, что ни на что не хватает времени. Если Лила не оставит попытки поговорить с Джорджией и будет продолжать общаться с ней и Чарли, то однажды может выйти за рамки историй о ребенке. И что тогда? Поступят ли они, как подруги из фильмов и сериалов, которые сидят на кухне, пьют чай и спрашивают друг друга о том, как обстоят дела в их браках?
Но Лила понимала, что Джорджия ничего не хочет знать. Подруге нравилось находиться на поверхности, катиться по жизни на коньках и никогда не прикасаться к темной стороне вещей, которые могут нарушить покой в ее идеальном мире. Таким было соглашение, которое определяло их дружбу. Джорджия будет рядом, спокойная, надежная и безопасная ровно до тех пор, пока Лила не откроет рот, чтобы нарушить правила. И только позже Лила начала спрашивать себя, так ли все должно быть.
– Они скоро спустятся вниз, – сказала Джорджия, стоявшая теперь возле плиты. – Так что, ради бога, давайте больше не будем о них говорить, ладно?
Настроение у нее испортилось в тот самый момент, когда прозвенел звонок в дверь. Он был старомодным и пронзительным – Джорджия купила его на складе, расположенном неизвестно где, потратив четыре часа на поиски. Она сразу отправила Нэнси и ее приятеля наверх, и остальные слышали лишь их тихие голоса. Она даже не дала им зайти и поздороваться.
Лила поерзала на стуле, поднесла бокал к губам и посмотрела на светло-желтую жидкость, пытаясь решить, что бы она хотела сделать, когда на кухню вошла Нэнси.
– Так как его зовут? – спросил Ру. – Что-то жуткое, вроде Дьюк или Кейден?
– О, все совсем не так плохо, – послышался из-за спины Лилы низкий голос с американским акцентом.
Она соскочила с колен мужа, и ее глаза остановились на огромной фигуре в дверном проеме. Брир слишком громко рассмеялась, пытаясь исправить положение. Проклятье, какой потрясающий красавчик! Как Нэнси это удалось? Настоящий великан. Смуглая кожа. Блестящие глаза. Рядом с ним Руперт напоминал переваренные макароны.
– Ру, ты такой грубиян! – Лила пересекла комнату и обняла незнакомца, почувствовав тепло его тела через футболку, и слегка втянула в себя воздух, рассчитывая уловить запах долгой дороги или какое-нибудь другое несовершенство. Однако не удалось. От него пахло лишь чистотой.
– Я Лила. – Она улыбнулась, пытаясь превратить грубое замечание Ру в британский юмор.
– А я Бретт. – Новый знакомый улыбнулся ей, глядя сверху вниз, и протянул огромную руку ее мужу, которому хватило ума выглядеть смущенным.
– Я так рада с тобой познакомиться, – улыбнулась Лила. – А это Ру.
Супруг выпятил грудь.
– Я муж Лилы, – заявил он, сделав неприятное ударение на слове «муж». Он казался раздраженным, как будто хотел сам всех познакомить. – А это муж Джорджии, Чарльз.
Никто из них никогда не называл Чарли Чарльзом. Однако сейчас его имя прозвучало именно так. Чарли и Руперт, выпятив то, что у них называлось грудью, заняли позиции по обе стороны Бретта, и Лила подумала, что еще немного – и они начнут мочиться на все подряд. Ее взгляд переместился с полного непринужденности Бретта к Чарли и Ру, образцам скучной безупречности химчистки. Их рубашки и брюки из твида прежде не казались ей смехотворными, но теперь Лила увидела, как глупо они выглядят. С тем же успехом они могли надеть школьную форму.
– Неужели никто не нальет Бретту выпить? – оживленно спросила Лила.
– Он не пьет, – заявила Нэнси, протискиваясь на кухню мимо бойфренда.
Лила замерла на месте, так и не успев сделать глоток из своего бокала. Теперь она жадно разглядывала Грейдон. Обтягивающие, словно кожа, джинсы переходили в такие высокие каблуки, что даже Лила вряд ли смогла бы долго на них ходить. Волосы Нэнси блестели, как зеркало. Вокруг глаз появились первые предвестники морщинок, а кожа на шее показалась подруге подозрительно натянутой, но в остальном она была все той же Нэнси. Не прибегающей к оправданиям и не склонной к смущению. Иными словами, прежней.
Сидеть с ней в одной комнате было странно. Еще более странно, чем предполагала Лила. Впрочем, в последний раз они встречались два года назад. И конечно, Брир видела фотографии. Ежедневные обновления в трех разных социальных сетях – темные волосы Нэнси то распущены, то стянуты в узел для занятий фитнесом, длинное мальчишеское тело заключено в спортивный костюм, который ей неизменно шел, или в вечернее платье, которое совсем не годилось. Все фотографии тщательно подобраны, чтобы создать впечатление худобы и молодости.
У Лилы был выбор. Она могла остаться на своем месте и подождать, когда Грейдон подойдет к ней, чего та наверняка хотела бы, или воспользоваться моментом. Она выбрала второй вариант. Так и должны поступать друзья.
Лила прыгнула вперед, обняла Нэнси за плечи и притянула к себе. У ее подруги оказались сильные руки – мускулистые, а не тонкие. Обладание стройным телом давалось Грейдон легко, ей хватало только одного – не есть. А вот упражнения требовали дополнительных усилий и упорства. Нэнси хотела быть в тонусе и достаточно сильной задолго до того, как это вошло в моду. Джорджия и Лила предупреждали, что у нее будут руки как у Мадонны, но она каждый вечер упорно продолжала делать сотни отжиманий и приседаний рядом с кроватью.
– Хочешь выпить чего-нибудь безалкогольного? – спросила у Бретта Джорджия.
Она использовала специальный мягкий, застенчивый голос всякий раз, когда встречала нового человека и хотела произвести на него хорошее впечатление.
– Выпей пива, – предложил Чарли, в веселом голосе которого слышался лед.
Бретт проигнорировал хозяина и повернулся к его жене. Лила ощутила укол ревности, когда увидела, как широко он ей улыбается.
– Содовой, если есть, – сказал он.
– Это газировка, – объяснила его спутница.
– Ты серьезно, Нэнси? – улыбаясь, спросила Джорджия. – Я бы никогда не догадалась. А тебе известно, что теперь у нас есть водопровод? И даже центральное отопление.
Грейдон улыбнулась и показала ей средний палец. Джорджия ответила тем же, и обе рассмеялись. Ухмыляющийся Ру стоял у распахнутой задней двери и курил, выдыхая дым в сад. Хотя слово «сад» тут совсем не годилось. Джорджия покрыла симпатичную лужайку искусственной травой, которая, по ее словам, выглядела как настоящая, но это не соответствовало действительности.
– У вас ничего никогда не меняется? – спросил Руперт. – Вы ведете себя как мальчишки-школьники.
Джорджия подождала, станет ли Нэнси его поправлять – и скажет ли, что способность дразнить друг друга не делает их менее женственными. Это было бы их первой ссорой за вечер. Но прежде чем атмосфера успела накалиться, ситуация изменилась.
– А знаете, – заявил Бретт, обращаясь ко всем сразу, – когда меня представляли, произошла небольшая ошибка. Я не друг Нэнси. – Мужчина сделал паузу. – Я ее жених. – Он произнес это слово протяжно, с ударением на втором слоге.
Никто ничего не сказал. Шум жарящихся овощей внезапно стал очень, очень громким. Лила вскочила на ноги. Почему все ведут себя так нескладно?
– Как замечательно! – вскричала она. – Нэнси? Бриллиант?
Грейдон выглядела смущенной, но Лила не сомневалась, что все это полнейшая фальшивка, потому что после помолвки все хотят только одного: показать кольцо. Нэнси вытянула перед собой руку. Короткие ногти цвета красного вина и фальшивый загар, о чем никто не догадывался последние десять лет. Но массивный бриллиант на левом безымянном пальце был новым. Совсем новым.
– Обалдеть, – сказала Лила. – Он огромный.
Нэнси вновь изобразила смущение, но теперь оно было более искренним.
– В США используют более крупные камни для таких колец. Там так принято.
Джорджия подкралась и взяла руку подруги в свои ладони.
– Оно ошеломляющее, Нэнс, – произнесла она.
– Да, ошеломляющее, а если ты ударишь кого-нибудь этой рукой, он, наверное, умрет, – сказала Лила.
Неужели ей показалось или Джорджия действительно бросила взгляд на свой безымянный палец?
– Обошлось без жертв, – сказала Нэнси, изменив голос. – Бретт знал, как это для меня важно.
– Чтоб тебя! – воскликнул Руперт, глядя на кольцо и подталкивая Бретта локтем. – Тебе пришлось продать почку или еще что-нибудь?
– Ру! – взвизгнула Джорджия. – Лила, скажи своему мужу, что нельзя говорить такие вещи.
– Все в порядке, – улыбнулся Бретт. – Ведь мы среди друзей. Я уверен, Нэнси не будет против, если я скажу, что кольцо купила она. Я всего лишь начинающий писатель, а эта штука стоит на уровне годовой ренты.
Лила не помнила, чтобы Грейдон когда-нибудь краснела в ее присутствии, во всяком случае по-настоящему. А сейчас даже грудь подруги покрылась красными пятнами. Лила и представить себе не могла, что кожа способна так откровенно выражать стыд.