и мрачно сказал:
– Нужно торопиться, пока на бой пушек не слетелись обитатели этого осиного гнезда. Суши вёсла!
Матросы бросили вёсла и принялись натягивать на бочонки кусок парусины. Эстебан ещё раз осмотрел берег, и точно определив опытным глазом моряка расстояние от шлюпа до крайнего мыса, без сомнения являвшегося самой западной точкой острова, пробормотал:
– Ну, что ж подходящее место. Недалеко от берега, так, что добраться до золота будет несложно. Чтобы найти это места требуется определить самую западную точку острова – вот этот мысок и отсчитать от него два кабельтова на юг. Ну а до берега отсюда по прямой линии чуть меньше четверти кабельтова. Да и неглубоко здесь должно быть – сейчас после шторма вода мутная дна не видна, но думаю, может метра три или четыре, не больше того:
Эстебан наклонился к сундучку под ногами и извлёк оттуда карту Тортуги, перо, бутылку с чернилами, кусок твёрдого сургуча и пустую бутылку из-под рома, ту самую с коротким горлышком, которой предстоит сыграть такую важную роль в этой истории.
Эстебан откупорил бутылку с чернилами, обмакнул туда перо, и тщательно выбрав на карте место соответствующее тому, где они находились, аккуратно пометил его крестиком. Затем он стелкой соединил крестик с западной оконечностью острова и приписал «2 кабельтова к югу». Другой стрелкой он показал расстояние от крестика до берега и пометил «менее 1 четверти кабельтова». Рядом с самим крестиком он приписал «Искать затонувшую шлюпку».
Эстебан подул на свои пометки, чтобы поскорее просохли чернила, свернул карту и поместил её в бутылку из-под рома. Бутылку он положил обратно в сундучок и сказал наблюдавшим за ним матросам:
– На берегу нам следует успеть развести костёр, чтобы растопить сургуч и как следует закупорить бутылку, так что поспешим.
Заметив тревогу в их глазах, он добавил:
– Не бойтесь ничего, дети мои, помните, что вы испанские моряки и, чтобы с вами не случилось, ведите себя собразно этому.
С этими словами Эстебан встал, перекрестился, прыгнул в море и поплыл к берегу, при этом сундучок он держал над головой, чтобы внутрь не попала моская вода. Двое матросов сразу последовали его примеру. Третий же встал и нанёс несколько сильных ударов по дну шлюпки окованной железом задней частью весла. В пробитое отверстие стала быстро проникать вода. Тогда третий матрос последовал примеру своих товарищей.
Шлюпка же быстро заполнялась водой и погружалась всё больше и больше под воду. Наконец она совсем исчезла.
* * *
Спустя сорок минут четверо испанцев сидели на песке под скалой у костра. Двое матросов дремали, третий следил за берегом, а четвёртый (это был Эстебан) старательно обмазывал горлышко бутылки с картой растопленным на огне сургучом. В качестве пробки он использовал скрученный пальмовый лист.
Покончив с этим, он прислонился спиной к скале, устало закрыл глаза и задремал. Спустя несколько минут его разбудил тревожный оклик матроса:
– Сеньор!
Эстебан открыл глаза, приподнялся и… понял, что всё кончено – по пляжу в их направлении быстрым шагом шла группа людей вооружённых тесаками и мушкетами. Дымящиеся фитили мушкетов не обещали ничего хорошего. С первого взгляда можно было узнать смертельных врагов испанцев буканьеров*
* (Примечание автора – буканьер\ы – охотники на диких свиней, которые коптили мясо и продавали его, как провиант капитанам заходящих на Тортугу кораблей. Часто они сами являлись пиратами).
с Тортуги.
Без сомнений их привлекли на этот берег пушечные выстрелы. Впереди шёл обнажённый по пояс широкоплечий человек с красным платком на голове, обветренным лицом и густо заросшей волосами грудью.
В следующую секунду он увидел испанцев. Детина застыл, как охотничий пёс уловивший запах перепела. Правой рукой он очень медленно вытащил из-за пояса тесак и проговорил на ломаном испанском:
– Добро пожаловать в ад, испанские собаки!
Четверо испанцев, словно завороженные следили за тем, как широкое лезвие тесака медленно плывёт вверх. Звук голоса буканьера вернул их к действительности и они, сорвавшись с места, утопая по щиколотку в мелком песке, кинулись к спасительным зарослям. Буканьеры схватились за мушкеты. Раздались выстрелы.
Толчок в бедро швырнул Эстебана на песок – на штанине быстро расплывалось алое пятно. Ломая ногти, Эстебан торопливо выкопал в песке довольно глубокую ямку, положил туда бутылку, которую всё это время не выпускал из рук, быстро засыпал её песком и, уже теряя сознание от потери крови, жары и усталости, из последних сил пополз прочь, стремясь отползти от этого места как можно дальше.
Он не слышал ни выстрелов, ни торжествующих воплей победителей, ни криков добиваемых матросов.
ГЛАВА 4
Тортуга 1997 год
Скрипнули и повернулись какие-то невидимые колёса, время продвинулось на три века вперёд, и вот нашим взорам опять открылся тот самый пляж в западной оконечности острова Тортуга.
Около пяти часов дня. Самый конец рабочего дня. Небольшой экскаватор медленно, словно нехотя черпал ковшом песок. Рядом опёршись на лопаты, стояли несколько босоногих рабочих. И пляж, и экскаватор, и рабочие с лопатами – всё в этой сцене было щедро залито солнечным светом. Поверхность жёлто-зелёного моря с тёмными пятнами водорослей на мелководье отражала солнце всей своей поверхностью и напоминала жидкое серебро.
Вот ковш вошёл в песок, подгрёб его снизу, черпнул, пополз вверх и поплыл в сторону. Песок высыпался и ковш, пуская отполированной поверхностью солнечных зайчиков, поплыл обратно, опустился и вновь вонзился в песок. На этот раз он обнажил какой-то потемневший от времени предмет.
Из песка показалось опутанное корнями стелящихся по пляжу растений и покрытое слоем маленьких ракушек горлышко старой запечатанной бутылки. Ковш не подхватил его, а лишь снял слой песка в нескольких милиметрах, обнажив бутыль примерно на треть.
Находка была слишком ничтожной, чтобы обратить на неё внимание, но тут один из рабочих махнул рукой, чтобы привлечь внимание оператора:
– Эй! Выключай свой аппарат! Конец работы!
Экскаватощик остановил ковш (который завис прямо над торчащим из песка горлышком бутылки чудом, не раздавив его) и, повернув ключ в замке зажигания, заглушил двигатель. Посмотрев на часы, оператор высунулся в окно кабины и, хмыкнув, поинтересовался:
– Ума не приложу, как ты всегда так точно угадываешь пять часов дня, Усташ. Ведь у тебя никогда не было часов. Я даже не уверен в том, что ты умеешь определять время на циферблате!
Усташ осклабился и ответил:
– У меня имеются две пары часов, и я прекрасно знаю, как они работают. Вот одни, – он похлопал себя по животу, – эти часы дают мне знать, когда пришла пора закусить. Чуть ниже этих у меня ещё одни часы. Эти с кукушкой, они напоминают мне о том, когда пора навестить мою подружку Миранду. Кукушка никогда не ошибается, точно в назначенный час она просыпается и говорит мне: – «Заканчивай работу, парень! Пора навестить краснощёкую Миранду!», – Видишь, я никак не могу сбиться со времени.
Рабочие захохотали и, побросав лопаты, направились к старому ржавому пикапу, припаркованному прямо на краю пляжа в тени банановых пальм. Бутылка осталась торчать из песка. Никто так и не обратил на неё внимания. Тени пальм на песке становились всё длиннее, постепенно они исчезли совсем. На небе загорались звёзды. Наступила жаркая карибская ночь.
* * *
Ранним утром следующего первыми на пляже появились два босоногих мальчугана Пабло и Флорес. Они торопливо, почти вприпрыжку продвигались вдоль моря. Пабло не без труда удерживал одной рукой двух порядочного размера свежевыловленных рыбин, а Флорес был загружен рыболовными снастями.
Поравнявшись с экскаватором, Пабло углядел тёмный предмет под ковшом и метнулся туда. Он ухватил горлышко свободной от рыбин рукой и, вытащив бутылку из песка, поднял её над головой:
– Гляди, Флорес. Я чего-то нашёл!
Флорес только махнул на ходу рукой и ускорил шаг:
– У нас нет времени играть, пошли скорее.
Но Пабло побежал за ним, не выпуская бутылки из рук:
– Смотри, что я нашёл!
– Подумаешь старая бутылка. Какой-то дрянью заросла. Наверное, долго пролежала тут. Брось ты её, Паблито. Какая от неё польза! Побежали лучше, пока рыба не протухла, а то ведь никто не купит её у нас. Вот, если бы вместо пустой бутылки ты нашёл старый пиратский сундук с золотом. Побежали!
Мальчики припустились бегом. Пабло при этом не бросил бутылку.
ГЛАВА 5
В лавке Старого Джейсона всё было завалено рухлядью, которую хозяин гордо называл антиквариатом. Пыльные книги лежали прямо на прилавке вперемежку с пустыми бутылками разных форм, бусами, крупными раковинами, ящичком с медными монетками. На стене висел тесак с зазубренным и изъеденным ржавчиной лезвием. В углу пылились парочка туземных копий и старый якорь.
Хозяин заведения Старый Джейсон был увлечён разговором с толстым американцем самого добродушного вида, какой только может быть у туриста. На самом деле Старый Джейсон не столько болтал, сколько изо всех сил пытался сбыть туристу колоду игральных карт.
Турист вертел их в руках и с сомнением говорил:
– Хм. Так говоришь эти карты старинные. Что-то не похоже.
– Мистер, эти карты пролежали у меня лет тридцать. В молодости я увлекался дайвингом и самолично вытащил их с потонувшего пиратского корабля.
– С пиратского корабля! – с сарказмом повторил турист, – Нет, вы только послушайте! С пиратского корабля! Ну, конечно, откуда ещё!
Хозяин энергично кивнул.
– А как же они так хорошо сохранились в солёной водичке, а? – турист решил, что поставил этим вопросом своего собеседника в тупик, то Джейсон был тёртый калач:
– Э-э-э… отличный вопрос, мистер. Сразу видно, что вы человек неглупый. Но я вам отвечу. Старый Джейсон ответит на любой ваш вопрос. Это оттого, что они были в кармане у одного из матросов. Как видно они вели игру, ну и перед тем как судно принялось тонуть, один сукин сын успел прихватить картишки со стола и сунуть их в карман.
Турист с сарказмом:
– Это всё объясняет.
Хозяин скорчил гримасу и ухмыльнулся.
– Представляю себе, сколько ты выпил перед тем, как сиганул за картами. Вернее сказать перед тем, как тебе это приснилось.
Старик осклабился. В это время в лавку вошёл новый посетитель. Им оказался Пабло всё ещё сжимающий в руках найденную им на пляже бутылку. Он подошёл к хозяину и выжидательно посмотрел на него.
Лавочник нехотя отвлёкся от разговора с туристом:
– Чего тебе?
Пабло показал ему бутылку. Джейсон взял её, повертел в руках и заключил:
– Пять гурдов
– Десять!
– Десять гурдов за пустую бутылку?! Это же целых два доллара! Санта Мария! Ты хочешь меня разорить!
– А может она не пустая.
– Ну да в ней песок. Если бы там было хоть немного рома, я заплатил бы тебе больше. Но рома тем нет ни капли. А песок есть наверняка. Пять гурдов и ни одним сантимом больше!
Но родившегося в бедном гаитянском квартале и с раннего детства привыкшего бороться за кусок хлеба Пабло было не так-то просто сбить с толку. Он обратил внимание на карты в руках у туриста. Его лицо стало хитрым, и он тихонько поинтересовался:
– Знакомые картишки. Это не те, в которые ты обычно играешь с Кзавье и Домиником?
Турист прислушался. Хитрый старик позеленел от злости, но проговорил сладким голосом:
– Ну, что ты, Паблито! Те карты совсем другие. Вот, Паблито, возьми десять гурдов, купи себе, что-нибудь.
С этими словами он вручил Пабло несколько монет, проводил его до выхода и оглянулся на туриста. Увидев, что тот с интересом разглядывает принесённую мальчуганном бутылку, Джейсон отвесил Пабло пинка:
– Ах ты, хитрый маленький змеёныш!
После этого старик торопливо вернулся к туристу, и взялся было за колоду карт, но американец разбил все его надежды:
– Так, те карты совсем другие?
– Какие карты?
– Которыми ты обычно играешь с Домиником.
– Совсем другие, мистер. Абсолютаменте. Ничего похожего. Совершенно другая колода.
Турист помахал рукой, дескать, хватит мне морочить голову:
– Покажи-ка мне лучше эту бутылку, которую тебе принёс только, что этот славный мальчуган. Гляди-ка, в самом деле, старинная бутылка. Вот это неплохой сувенир. Сколько хочешь за неё?
Лицо хозяина стало хищным.
– Мистер, эта бутылка очень ценна. Сразу увидев, её я понял, что это большая редкость. Тем более что она запечатана. Это делает её особенно ценной. Попробуйте, найдите старинную бутылку с уцелевшей печатью…
– Сколько?
Выражение лица хозяина – превратилось в синтез алчности и хитрости.
– Сорок пять долларов.
– Турист положил бутылку на прилавок и решительно направился к выходу.
– Я хотел сказать, что сорок пять долларов это максимальная цена. Вам, сеньор, я готов отдать её даром. Лишь страх, что вы обидитесь, заставляет меня просить за неё пятнадцать долларов.
– Пять!
– Семь и бутылка ваша.
Турист вернулся к прилавку и выудил из кармана бумажник.
– Я беру её только из-за того, что она вся заросла ракушками.
– Не открывайте её сеньор. Рома там всё равно давно не осталось (Старый Джейсон горько вздохнул), а вся ценность именно в том, что она закупорена.
– А вот в этом ты, кажется, совершенно прав.
ГЛАВА 6
Десять лет спустя.
2007 год. Нью-Йорк сити
Летний день клонился к вечеру. Сумерки ещё не начали сгущаться над Нью-Йорком и красноватый в лучах предзакатного солнца город-монстр вытянулся вдоль залива словно гигантский зверь отдыхающий после тяжёлого дня.
Лёгкий океанский бриз приятно сквозил по улицам между домами обступившими пляж расположенного на юге Бруклина полуострова Кони Айленд. Ветерок обдувал кирпичные стены, дворы, проходы между домами и чувствовался даже на улице Брайтон Бич расположенной не менее, чем в сотне метрах от бруклинского пляжа. Всегда многочисленные здесь прохожие ощущали сквознячок и жадно подставляли ему свои разгорячённые после дневной жары физиономии.
Бруклин жил своей предвечерней жизнью словно не подозревая о том, что где-то совсем рядом захлёбывался суетой Манхеттен, а Бродвей готовился разом включить все свои ночные огни, а по мостам Верразано и Вильямсбург неслись нескончаемые потоки автотранспорта.
Патрульный полицейский автомобиль свернул с бульвара Оушен Парквэй на авеню Нептун, поехал прямо и свернув в боковую улицу оказался в типичном спальном районе южного Бруклина.
– Как насчёт кофе, Джеф? – поинтересовался полицейский, который управлял автомобилем у своего напарника. Тот отрицательно махнул головой.
На одной из разбегающихся в обе стороны от бульвара Оушен Парквей улочек, на лужайке перед частным коттеджем стоял заваленный всяким безделушками стол. За столом сидела пожилая дама. В разгаре был гараж сэйл или попросту говоря частная распродажа. Гараж сэйлы популярны повсюду в Америке, это часть истории этой страны.
Обычно распродают всякий ненужный хозяевам хлам, который, впрочем, может оказаться полезным для других. На этих распродажах за всего за несколько монет можно приобрести старый, но вполне приличный велосипед, «почти новый» велотренажёр, старинный фарфоровый сервиз, картину в резной дубовой раме, плёночный фотоаппарат, вполне исправные лыжи или неплохие наручные часы. Цены символические – цель гараж-сэйла не столько в продажах ради продаж, сколько в возможности лишний раз посидеть на солнышке и поболтать с покупателями – обычно это соседи и прохожие.