И в то же самое время, когда его тело содрогалось от удовольствия, в душе нарастала злость. Юная дева ласкала его не хуже опытной шлюхи. Он откинулся на спинку дивана, вбирая в себя похоть и азарт, источаемые ею, и попытался расслабиться. Не получилось.
Его раздражало все: горьковатый привкус эмоций девчонки, словно в них подмешали что-то искусственное, воспоминания о чистом вожделении, исходящим от Мираи там, в зале… и осознание того, что отныне он не сможет получить истинное удовольствие от своей обычной трапезы.
Довольно!
Лаорр намотал на кулак рыжие пряди и вошел грубо, глубоко, на всю длину. Он продолжал удерживать голову девушки в таком положении до тех пор, пока не почувствовал судорожный спазм в ее горле. С удовлетворением вобрал в себя порцию паники и ослабил хватку.
На девичьих глазах показались слезы. Вот так-то лучше. Зато теперь он получит хоть что-то настоящее. Он продолжал врываться – грубо и зло. Смотрел, как, прокладывая сверкающие дорожки на раскрасневшихся щеках, струятся из-под прикрытых век слезы.
– Ты ко всему готова? – хрипло прошептал он и с наслаждением ощутил новый прилив ее страха.
Он рывком отдернул ее голову и плотоядно оскалился. Внутри разгоралось животная ярость.
– Встань на ноги и упрись лицом в диван, – велел ей.
Девушка поспешно повиновалась. Лаорр встал позади соблазнительно изогнувшейся фигуры. Скользнул пальцами между ног. Она была влажной и слегка дрожала. Так и должно быть… Он надавил чуть сильнее. Она охнула и протяжно застонала.
Ну что ж, веселье только начинается.
Глава 8. Лаорр
Он скользнул рукой по ее спине и с мрачным самодовольством отметил, как напряглось горячее тело. В висках с бешеной силой пульсировала кровь, и в каждом ее толчке отдавалось тяжелое биение девичьего сердца.
Она боится.
Лаорр втянул ноздрями воздух, смакуя ее безотчетный страх, и с силой сжал бедра. Из груди вырвалось глухое рычание. Он скользнул членом между ягодиц, вверх, вниз. Ощутил приторно-сладкий аромат вожделения, идущий от девушки, и медленно вошел в нее. Вначале неглубоко, лишь дразня и пугая. Он почувствовал, как сжались вокруг головки мышцы, и новая порция эмоций выплеснулась наружу.
Мало, черт возьми, ну же!
Продвинулся чуть глубже, продолжая удерживать бедра девчонки. Та дрожала в его руках, негромко стонала, бессмысленно пытаясь доставить ему удовольствие. Ее жалких эмоций хватало лишь на то, чтобы усилить чудовищный голод. Слепая ярость охватила сознание Лаорра, и он, до красноты стиснув податливые девичьи бедра, с глухим рычанием погрузился в узкую расщелину.
Пространство огласил громкий жалобный стон. Мышцы судорожно сжались, пытаясь вытолкнуть его наружу, но эта жалкая попытка только усилила клокочущий в нем гнев. Лаорр почувствовал, как головка уперлась в невидимую преграду.
Юная дева формально девственна, хотя и развращена… Никто не стал бы обманывать темного в главном. Такой обман стоил бы девушке жизни.
Продолжая удерживать девушку за бедра, он резко подался вперед. Раздался утробный крик, и в воздух взметнулся горьковато-пряный аромат ужаса и боли.
Лаорр тут же поглотил мощный выброс энергии и, помедлив пару секунд, продолжил жестко вбиваться во влажную глубину. Девчонка извивалась под ним, издавая протяжные стоны, с каждым движением выплескивая наружу коктейль из новых эмоций.
Но и этого ему было мало. Он мял округлые бока девушки, погружаясь в горячую плоть до самого основания, замирал на несколько мгновений, ощущая, как судорожно сжимаются вокруг члена мышцы, а затем медленно выскальзывал наружу, чтобы повторить все снова.
Он не думал о последствиях и уже не пытался сдерживаться. Сейчас ему было все равно, что станет с девчонкой. Все, что его волновало – это утолить мучительно-неестественный голод, который с каждой новой порцией эмоций только усиливался.
Стон девушки приобрел другой оттенок. Боль, наконец, оставила ее тело, а вместо нее пришло наслаждение. Податливые бедра стали двигаться ритмичней, насаживаясь на твердый член все глубже и яростней. Сладковато-приторные ароматы вожделения и похоти опьяняли.
Он впитывал стоны восторга и страсти, поглощая все до последней капли, но не чувствовал облегчения. Вцепившись одной рукой в густую рыжую копну, он рывком задрал голову девчонки. Та хрипло застонала и похотливо облизнула губы. Быстро же эта кукла пришла в себя.
Вкус эмоций становился все приторней, голод не уходил. Лаорр склонился к спине девушки и, продолжая двигаться, обхватил ее горло обеими руками. Как же хотелось сжать пальцы. Задыхаясь во время соития, человек выплескивает самые изысканные эмоции – те, которые могут утолить голод любого гурмана. Такое блюдо было ему вполне по карману. Чуть больше денег семье, которая не дождется девицу домой…
Черт возьми, он не станет этого делать.
Лаорр перехватил девчонку поперек талии и крепко прижал к себе горячее тело. Вдыхая феерическую смесь разнообразных эмоций, он продолжал вбиваться в податливую плоть, грубо мял упругие груди. Рыжая стонала и всхлипывала, мотала головой, яростно насаживаясь на член. Удар за ударом, быстрее, быстрее… Пока, наконец, не достиг самого пика. Из груди вырвалось протяжное рычание, и тело сотряс мощный оргазм. Лаорр чувствовал, как густая вязкая жидкость пульсирующими толчками выплескивается наружу, пальцы судорожно впились в раскрасневшиеся бока девчонки.
Финал. Облегчение.
Но вместо обычного чувства сытости внутри образовалась странная щемящая пустота, а вслед за ней вернулся голод.
Нет! Что, черт возьми, с ним творится? Так не должно быть…
Лаорр посмотрел на девушку. Она тяжело дышала и пожирала его затуманенным страстью взглядом. Ничего личного. Просто магия темных. Люди не в состоянии ей противиться.
А что если… Если взять ее снова.
А если и этого будет мало, то еще и еще… и еще. До тех пор, пока она не останется лежать на смятых простынях неподвижной и бездыханной.
Проклятье!
С тихим рычанием Лаорр оттолкнул от себя девушку. Та, словно сломанная кукла, рухнула на диван.
– Убирайся, – просипел он едва слышно, а затем заорал: – Пошла вон!
Девчонка подняла полный ужаса взгляд, окутав его напоследок густым облаком страха, и обхватив дрожащие плечи руками, выскользнула за дверь.
Лаорр направился в ванную. Наполнил лохань холодной водой. В его замке можно было позволить себе и горячую, но сейчас это было ни к чему. Тело и без того горело. Он опустился в ледяную воду и попытался успокоиться.
Что с ним происходит?
Во-первых, он использовал и испортил игрушку, которая могла бы развлекать его и кормить еще несколько дней… А новую вряд ли подыщут быстро.
Во-вторых, он не насытился, скорее наоборот. Его голод разгорался со все большей силой. Но главное – и у него внутри все сжималось от этой мысли – он только что был готов убить девицу, лишь бы получить чуть больше энергии.
Ладно, не убил. Смог остановиться. И все же – что с ним происходит? Он не знал. А вот кто в этом виновен – знал очень хорошо.
Лаорр вылез из ванны, наскоро обтерся, набросил шелковый халат и быстрым шагом направился через весь замок – туда, где сейчас находилась причина всех этих внезапных и неприятных перемен.
Глава 9. Мирая
Еда была очень вкусной. Именно еда, потому что я понятия не имела, как называются и из чего приготовлены те роскошные блюда, которыми я наслаждалась. Оставшись одна, без пристального изучающего взгляда невозможно синих глаз, я расслабилась и смогла воздать должное мастерству местного повара в полном объеме.
Нет, это, конечно, не значит, что я в одиночку умудрилась съесть то, что было наготовлено, кажется, на двадцать человек, но по ложечке каждого блюда я точно попробовала.
Прошло достаточно много времени, прежде чем я насытилась и с трудом встала из-за стола. Думаю, опасения служанки были совершенно напрасны. Если все время так питаться, то очень скоро от того, что она называет худобой, и следа не останется. Я побрела к выходу из зала, на ходу пытаясь сообразить, как добраться до своей комнаты. Никто меня не удерживал… Значит можно? Темный велел поесть. И только. Распоряжения ждать его здесь не было.
И только я ступила в коридор, тут же нос к носу столкнулась со служанкой, которая, как выяснилось, так и ждала меня у двери.
– Пойдемте, отведу вас в ваши покои, – со вздохом сказала она и окинула меня таким взглядом, как будто дела мои очень плохи.
Я хотела спросить, в чем дело, но она пошагала вперед, и мне пришлось следовать за нею. Да и вести беседы в коридорах замка что-то не хотелось. Вести беседы вообще нигде не хотелось. Но, только дверь моей комнаты затворилась за нами, женщина заговорила сама:
– Убежал, значит? – она покачала головой. – Даже обедать не стал! Видать, ты ему совсем не понравилась… Ну моей вины тут нет, я сделала все что смогла.
Я вспыхнула. Казалось бы, ну какое мне дело до того, понравилась я ему или нет. Нет? Так даже лучше… Но почему-то было неприятно это слышать.
– Может быть, просто спешил куда-то… – зачем-то начала оправдываться я.
В конце концов, откуда она может знать, почему он убежал?
– Еще как спешил, – усмехнулась женщина и прошла через всю комнату к кровати. – Не успел уйти, тут же повелел девицу доставить.
– Девицу?
– А то как же! – ответила она, взбивая подушку. – Красивая, фигуристая!
Это было новостью для меня. Впрочем, для меня все было новостью.
– Значит, тут есть еще девушки? Ну… которые… – Я не закончила, но она меня и так поняла.
– Девиц хватает. Каждую неделю меняются… – женщина оставила в покое одну подушку и принялась за вторую. – Только те вроде как вольнонаемные. Доставили, он развлекся, получил свое – да и домой! – стукнув последний раз в мягкий подушкин бок, она обхватила ее обеими руками, прижав к животу, и посмотрела на меня с жалостью. – Таких, как ты, еще не было.
– Что значит – таких, как я? – переспросила я с испугом.
– По древнему соглашению которые. Ты-то уйти никуда не сможешь. И соглашение это уже никак не отменить. После того, как он свое получит, может, на кухню отправят, – она окинула меня оценивающим взглядом и вздохнула: – Да уж больно ты слабая, помрешь еще там, котлы тягаючи…
Женщина махнула рукой и отвернулась, пристраивая подушку в изголовье кровати. А у меня от этих ее слов: «он свое получит», мурашки побежали по коже. Что она имеет в виду? Какое такое «свое»? Надо было расспросить об этом, но я почему-то сказала совсем другое, глупое, неуместное:
– Видимо, из вольнонаемных девиц тоже никто особо не нравится, раз ни одну из них больше недели не держит!
Женщина удивленно выпрямилась:
– Ты придуриваешься или и правда не знаешь?
Я пожала плечами. Откуда мне знать особенности личной жизни темного?
– Чего не знаю?
Та покачала головой.
– Темный с человеческой женщиной один раз только может быть. Пока она еще девица, вроде как защита у нее от его темных чар. А вот если уже после на какую позарится, да оприходует – тут же и выпьет ее до дна, до самой смертушки.
Я похолодела. Вот значит как…
– Наш-то еще ничего, – задумчиво пробормотала женщина, ловкими движениями расправляя одеяло. – От него все живыми уходят. А слыхала иным темным до того и дела никакого нет. Пользуют бедняжек, пока те живы…
Я опустилась на диван. То, что она говорила, не могло быть правдой. В нашем мире! Где есть суды… Законы… Где убийство карается как самый страшный проступок. Хотя… Я ведь знала, что темные способны на все, что им многое сходит с рук. Сама слушала страшные истории о них. И все-таки хотелось верить, что сказители привирают…
Оказалось – нет. Даже недоговаривали.
– Да и с господином Лаорром девы тоже никогда не знают: то ли после всего с хорошим приданым под венец пойдут, то ли в землю лягут, – равнодушно, как о чем-то привычном, сказала женщина и, закончив расстилать постель, выпрямилась, потирая спину. – Риск всегда остается…
– А почему же девушки соглашаются на это?
Она усмехнулась:
– А ты почему пошла?
– У меня обстоятельства, – хмуро ответила я.
Рассказывать ей о сестре я не хотела. Да и зачем? Что-то мне подсказывало, что слухи о причине моего появления в замке сюда уже долетели.
– Вот и у других обстоятельства, – женщина подошла ко мне и, скрутив мои волосы в узел на затылке, закрепила их там большой шпилькой. – Значит так. Сейчас платье снимем – ступай в ванну. Чтоб была свежа как майская роза. И благовониями умастишься. Кружевную сорочку я тебе приготовлю на постели, а ежели еще понадобится, то возьмешь сама вот тут…
Она шагнула к шкафу и распахнула дверцу. Я ахнула. В прошлой жизни вся наша с сестрой одежда заняла бы максимум одну полочку такого шкафа, а здесь… Сверху донизу прозрачной радугой сияло тончайшее кружево, нежная шелковая вышивка и еще нечто воздушное, невиданное, чему и названия не подберешь. Это же сколько мастериц пальцы себе кололи, чтобы такую красоту создать?
А тем временем служанка уже расстегивала бесконечный ряд пуговок у меня на спине.
– Выйдешь из ванной, волосы расчеши. Да не наспех, а как следует, – поучала она, – Расчесывай медленно, сверху донизу, пока не заблестят. Да не рви и не дергай. Запомни: волосы всегда должны быть ухоженными. Тело – чистым и ароматным. Лицо – свежим да приветливым. Одну и ту же рубашку дважды не надевать!
– Это еще почему? – спросила я.
– Потому! – отрезали из-за спины. – Ты в любой момент должна быть готова к встрече с господином. Он не спрашивает, когда прийти, а ты всегда должна быть хороша собой.
– Сегодня-то точно не придет, – сказала я, – раз уж другая девица у него…
Почему-то голос мой прозвучал очень грустно, хотя, казалось бы, я должна была радоваться. Может быть, дело в том, что эта, безусловно, доброжелательная женщина в своей простоте уже много раз повторила, что я недостаточно хороша?
– Тебе же и лучше, – судя по всему, служанка была со мной согласна. – Ты устала, тебе выспаться надо. Глядишь, поспишь – и хоть немного похорошеешь!
Ох! Опять!
Она помогла мне выпутаться из платья, еще раз показала, где, как и чем пользоваться в ванной, и ушла к огромному моему облегчению.
Я наскоро сполоснулась, стараясь расходовать воду экономно.
Вряд ли я когда-нибудь смогу привыкнуть к этой дворцовой расточительности. У нас с соседями по-другому заведено было. Когда кто-то топил баню, со всей округи к нему мыться шли. Кто попал первым, тому тепло. А для последних уже и воды мало, и замерзнуть можно, если не будешь поторапливаться.
Да и когда пахнешь после такой бани далеко не розами, а дымком и травами. Приятно!
Перенюхав кучу скляночек, я выбрала ту, что пахла травами. Горьковатый запах, хороший. И все-таки совсем не тот, что дома.
Чистая постель, белоснежное белье, сорочка, расшитая шелком и кружевами… Я улеглась, накрылась одеялом, уверенная, что после всех тягот и волнений сегодняшнего дня сразу же усну. Но сон не шел.
Перед внутренним взором стоял тот самый ненавистный образ: бездонный омут пугающих синих глаз, которые прожигали насквозь, играющие желваки на красивом, словно высеченном из белого мрамора лице, сжатые в тонкую линию губы.
От этого образа по телу разлилась сладостная истома.
Я обхватила руками дрожащие плечи и жалобно всхлипнула. То, что случилось там, в зале – ненормально. Я не должна была испытывать наслаждение. Страх, ненависть, отвращение – все, что угодно, но только не наслаждение.
Волнующие воспоминания обрушились на меня лавиной. Я почти физически ощущала, как сильные руки снова и снова ласкают мои соски, заставляя тело замирать от восторга, как нежная ладонь темного прокладывает дорожку от моего пупка к самому сокровенному месту. Бессовестные ласки, которые заставляли меня сгорать от стыда и удовольствия…