Коллективистскому обществу, в частности российскому, характерен прогресс, раскрывающийся как процесс перехода от менее совершенного к более совершенному уровню общественных отношений. Жизнедеятельность коллективистского общества направлена на совершенствование общественных отношений, позитивное разрешение социальных противоречий. Но каждое новое поколение не просто повторяет то, что делалось их предшественниками, а реализует свои собственные потребности, интересы и цели, что является источником общественного прогресса.
Всемирная история, по Гегелю, – основная сфера объективного духа, в которой идея свободы (идея разума как свободы) достигает (в идеальном государстве) своего практического воплощения. В доисторическом (естественном) состоянии эта идея, составляющая сущность человека, представлена лишь потенциально. Поэтому здесь царят произвол, война всех против всех и переход в «духовное человеческое царство» как раз и оказывается у него процессом всемирно-исторического развития. Этот процесс включает три главных этапа развития: восточный мир, античный мир и христианско-германский мир (последний, в свою очередь, проходит три этапа развития – начальный период, Средние века и Новое время).
Действительное открытие К. Маркса состояло в обнаружении фундаментального значения экономических механизмов истории, влияния их на общественное сознание, в том числе и на культуру. Ею Маркс интересовался в первую очередь. Тот, кто дал себе труд изучать Маркса в подлиннике и штудировал его «Философско-экономические рукописи» и другие работы по философии и истории, мог бы заметить, что он говорит о культуре не реже, а, может быть, чаще, чем о технических компонентах производительных сил. Тем не менее действительное значение культуры и ее ядра в особенности не было понято им надлежащим образом, что, впрочем, легко объясняется его собственной теорией исторической детерминации сознания.
Марксистская методологическая основа не может в полной мере нас удовлетворять, поскольку при исследовании военного прогресса важно учитывать не только экономические критерии. Марксизм мог возникнуть лишь в техногенном обществе, высшая цель которого – обретение материальных благ. Такому обществу автор противопоставляет общество традиционное, в котором само понятие прогресса не является ценностью. Отсюда, в частности, невозможность втиснуть исторические события Востока (Индия, Китай) и славянского мира в «пятичленную» марксистскую схему (рабовладельческое общество – феодализм – капитализм – социализм – коммунизм). Начнем с того, что рабовладения, подобного существовавшему в античном Средиземноморье, на Востоке и в Славянском мире, не было. Известны потуги в советское время притянуть марксизм к событиям отечественной истории.
Нельзя не упомянуть целый ряд серьезных исследователей новой волны, которые основательно изучают процессы, происходящие в различных «секторах» социального пространства, в той или иной мере затрагивая вопросы, связанные с военным прогрессом. В частности, о ситуации в области демографии (В. Тишков), об исследовании так называемой политической элиты (О. Крыштановская), о проблемах коррупции (Г. Сатаров), состоянии общественного мнения (Ю. Левада. Е. Башкирова), социальных изменениях в конкретных сферах (М.Горшков), российском социально-политическом процессе (А.С. Панарин) и др.
Мы исходим из того факта, что для объективного изучения военного прогресса необходима иная методологическая база, а именно диалектическая. Теоретизирование коллективизма предполагает объективную диалектику социальных процессов. В условиях всеобщей связи явлений процесс объективной диалектики двойствен и составляет единство временных рядов и придающих им определенность, направленность антиэнтропийных процессов. Тектологическое целое объективной диалектики предполагает его крайние точки, отделяющие тектологию от технологии. Они характеризуют целое как большее или меньшее, чем сумма частей, или часть большую, чем целое. Тектологическое целое не включает в себя технологическое целое, равное сумме частей2.
В органистической модели общество предстает как целое, определенная система, структурированная особым образом на части, к которым оно полностью не сгодится. При этом понимании человек реализует себя в зависимости от места, занимаемого им в обществе, и участия в общем процессе. Отношения людей определяются не договором или контрактом, а согласием членов общества, в котором учитываются объективные закономерности исторического развития. Например, К. Марксом была разработана концепция материалистического понимания истории, суть ее составляет положение о способе производства, который складывается объективно, т. е. независимо от воли и сознания людей. С точки зрения марксизма, производительность труда – это важнейшее, самое главное для победы нового общественного порядка. Но этот критерий – экономический, он отображает уровень развития продуктивных сил, а не общественных отношений, тем более не общественного порядка. Для марксистов данный критерий является единственно правильным, так как марксизм строится на принципах экономического детерминизма. Однако данный подход к исследованию военного прогресса не может быть применим в полной мере, поскольку экономический критерий, как показывает история мировых войн, при всей своей важности все же не может быть определяющим. Отечественная история демонстрирует множество примеров, когда боевой дух оказывается сильнее техники.
Кроме того, экономический критерий прогресса не является всеохватывающим. Таким критерием может быть общесоциологический, сущностный и общий для всех сфер общественной жизни, в частности и для определения уровня духовности общества. Тем не менее такой критерий может быть очень абстрактным – это сам человек, точнее, уровень развития личности. Этот критерий предусматривает высокий уровень гуманизации общества, достижения личностью социальной свободы, т. е. ликвидации вековой отчужденности между личностью и обществом (государством). На этом основании возможно определение эмпирически конкретных факторов общественного прогресса. Определение показателей прогресса может быть прагматическим и локализованным. Например, показатели общественного прогресса могут быть дифференцированы по сферам: экономической, технической, экологической, политической, культурной и т. п. Все показатели, которые фиксируют движение общества вперед и не являются показателями регресса (упадка, деградации), могут рассматриваться как эмпирические свидетельства общественного прогресса.
В условиях коллективистского общества военный прогресс приобретает все более ярко выраженные особенности, на которых стоит остановиться более детально. В условиях коллективистского общества единство человеческого мира представлено совокупностью взаимно предполагающих друг друга и находящих завершение друг в друге социальных норм, институтов, раскрываемых мерами совершенства. Индивидуалистическое общество предполагает единство человеческого мира в качестве реализации свободы воли, индивидуальной свободы, приоритета норм прав над всеми другими социальными нормами и социальными институтами, обеспечивающими успехи правотворчества, правопослушания, право-применения и правоисполнения. При этом личность формируется в условиях соответствующего аспекта единства человеческого мира. И, следовательно, в одном случае личность предстает как более или менее совершенная, а в другом – как более или менее свободная. В обоих случаях личность выступает как способ существования соответствующих определенному аспекту единства человеческого мира наличных общественных отношений, поскольку человек с момента своего рождения застает определенный тип общества, формируется как личность в условиях, существующих, определившихся до его рождения. И, следовательно, человек изначально формируется по линии становления в качествах свободной личности или по линии становления в качествах совершенной личности3.
Исследование военного прогресса в диалектическом содержании предполагает понимание проблем, возникающих при анализе субъектно-объектных отношений, сопровождающих социальный прогресс, в первую очередь это категориальный аппарат. Одним из первоочередных, наиболее признанных критериев различения категорий частных наук и философии многие считают степень общности обозначаемых ими явлений, отражением чего выступает сфера их научного применения4.
В соответствии с определением выделим главные теоретические признаки (характеристики) диалектического метода:
1) основанием для него служит такое понятие модели мира, которое включает в себя соотношение «образ – прообраз» и непосредственно входит в теорию сущности науки;
2) существование науки обосновано не только практикой (материальным производством), но и культурой, внутренними законами развития познавательной деятельности;
3) наука в себе самой раскрывает сущность как единство совокупности дефиниций о том, что такое научные знания, деятельность и организация.
Еще один важный аспект состоит в том, что военный прогресс как принципиальная составляющая социального прогресса имеет различное количество разных смыслов в результате применения различных логических инструментов познания. Необходимость классификации этих различных системообразующих факторов понимания истории действительно очевидна, так как необходимо определить принципиальную динамику изменения исторического смысла, без чего исследование военного прогресса будет неполным.
Для понимания сущности диалектики военного прогресса важно акцентировать свое внимание на том факте, что в отличие от реальности природы реальность общества обладает рядом особенностей. Основные среди них можно сформулировать следующим образом.
1. Изучая общественную реальность, человек познает прежде всего самого себя как особое существо со всеми специфическими проявлениями своей сущности.
2. В этом отношении он стремится к максимальной полноте и всесторонности познания всех связей общественной жизни.
3. Отсюда возникает разнообразие подходов к общественным явлениям и точек зрения на общественное развитие.
4. Будучи существом социальным, человек фиксирует в своих знаниях об обществе не только объективные свойства, события, индивидуальные действия и общественные процессы, но и свою оценку этих явлений, обусловленную его положением в обществе.
При изучении гегелевской исторической диалектики необходимости и свободы бросается в глаза характерный для него рост и прогресс историзма в постановке и разработке проблемы. В диалектическом значении государство выступает как нечто, включенное в систему других социальных институтов по принципу институционального единства человеческого мира. В этой системе имеют место социальные институты, которые специально формулируют, разрабатывают и реализуют идеологию в повседневной практике. Так что идея государства и идеология неотделимы друг от друга: самореализация государства и других социальных институтов представляет собой объективную диалектику, тогда как самореализация идеологии выступает как субъективная диалектика – основа единоумия и единомыслия. Именно эти факторы формируют представление о военном прогрессе в нашей отечественной традиции.
На примере исследования военного прогресса особо проявляется недопонимание двух типов общества – коллективистского и индивидуалистического, которое ведет за собой осуждение иного типа общества. Фундаментальные основы указанного недопонимания: у каждого из двух типов общества своя модель мира, в системе которой каждое общество самоутверждается. Схематически основания понимания мира как связи между природой и человеком, закрепленные в ментальности, можно представить следующим образом:
• на Западе: мир – это возникновение порядка из хаоса, силы зла укоренены в природе, отдельный человек может обуздать зло, подчинив себе природу через познание, благодаря собственному разуму и индивидуальной активности;
• на Востоке: мир изначально совершенен, гармоничен, зло потенциально содержится в деятельности человека, поэтому обузданию подлежат источники зла, насилия в отдельном человеке, подавляемые через коллективные установления, закрепленные в традиции;
• в славянских культурах: добро и зло вплетены в ткань мироздания, и человек своими действиями может усиливать или ослаблять каждую из них через способы взаимодействия с обществом. Природа как основа мира человеку не подвластна.
Военный прогресс ясно и последовательно отражает ценности и стандарты новейшего западного сознания индивидуалистического типа общества. Такие модели и концепции, как «конец истории», «конфликт цивилизаций», «золотой миллиард человечества», «пределы роста», выгодны тем, кто сегодня устроился наилучшим образом и пытается навечно закрепить статус-кво, лишая будущего народы «периферии». Важно подчеркнуть, что служить Отечеству могут только пассионарии, исполненные в делах своих искренними помыслами политической добродетели. Для элиты социальный прогресс не является целью. Следуя идеалам технократического детерминизма, элита изобретает законы становления общества, тогда как социальный авангард коллективистского общества следует естественным законам общественного развития. Он создает благоприятные условия для социального прогресса5.
Характерное состояние социальной системы, по мнению авторов теории социальной энтропии, – это неравновесность, нестабильность, вызванная беспрестанным колебанием между порядком и хаосом, организацией и дезорганизацией, тенденцией к смерти и тенденцией к выживанию. Отсюда – особый интерес к таким явлениям, как экономическое и социальное неравенство, конфликты и социальные противоречия.
Социальный порядок – это мир социального неравенства: в способностях, возможностях, экономическом положении и т. п. Такая дифференция и рождает социальную динамику, движение вперед. В свою очередь, утопические идеи уничтожения социального неравенства рассматриваются в этом контексте как путь к хаосу и энтропийной смерти. Энтропийная модель социума, где все равны, а материальные блага и социальные возможности равномерно распределены между индивидами, рассматривается как аналог состояния дезорганизации в тепловом хаосе (однородность и разупорядоченность). Это более примитивное состояние системы, в которое она впадает сомопроизвольно, переставая сопротивляться энтропии.
Подвергая энтропийному анализу общую социальную эволюцию и состояние современного общества, один из авторов теории социальной энтропии Форсе считает, что главная опасность для развития общества заключается не в усложнении конфликтов, а в энтропийной тяге к инертности, усреднении и гомогенности. И если в начале ХХ века общество боролось с такой угрозой преимущественно экономическим способом (инфляция, безработица), то с наступлением эры «массового потребления» критерии социального различия все больше выступают как характеристики образа жизни, культуры, нормы, поскольку сама система ценностей стала объектом персонального выбора. Отсюда можно сделать вывод, что «порядок и беспорядок не противостоят один другому, т. е. энтропийный хаос не обязательно является хаосом в общем смысле слова, так как имеет место «стабильная иерархия». Другими словами, требование стабильности ведет к структурным неравенствам. Следовательно, неравенство (негэнтропийный порядок) неизбежно в обществе, стремящемся к однородности и устойчивости (энтропийный хаос)»6.