– Игорь, надпись можно поместить куда угодно, – сказала она скептически. – Как ее найти, м-м?
– Это должен быть предмет, – сказал я уверенно. – Он сам по себе, типа, послание. Что-то на виду.
Она вздохнула, нагнулась и полезла в недра прикроватных тумбочек. С одной стороны кровати, с другой. Развела руками.
– А, может, в самой кровати? – сказал я, обходя это огромное ложе любви.
Она усмехнулась, потащила покрывало за угол, обнажая внутренности постели.
– Хотите – ищите сами.
Не-не, спокойно. На фиг мне такой расклад? Хотя порыв Полины я оценил.
Она взяла подушку, потискала ее, демонстративно потрясла и бросила. Потом развалилась на постели, подперев голову рукой. Вот что за женщина! В голову мне снова полезла эротика, и попробуй ее отгони!
– Вы лучше ему ответное послание напишите, – сказала Полина язвительно. – Если он хочет, чтобы вы квест прошли, пусть дает подсказку. Ох! – Она прикоснулась ладонью ко лбу. – И что я только говорю? Сумасшедший дом.
– Я думал, вы привыкли.
Я перевернул стул и сел на него верхом, стараясь не смотреть на ее голую ногу.
– Слушайте, – сказала Полина задумчиво. – А правда… Вдруг это не алхимик?
– Это как? Кто-то под него косит, что ли?
Она молчала, теребила покрывало. Покусывала губу, нахмурившись.
– Погодите… Что за бред там про любовь был…
– «Спроси у его жены на ложе любви: того ли она любит?» – Я этот долбаный текст знал уже назубок. – «Ложе любви» – не просто так. Вот я чую.
– Матрац вспарывать будем? – снова сказала она игриво, но мне было не до юмора. – Можно пальму выкопать еще. Пальма на ложе не тянет, м-м?
Я покосился на пальму в кадке, в углу спальни. Подошел, зачем-то потрогал землю и ствол деревца. Затем выволок стул на середину комнаты и перевернул в надежде обнаружить что-то снизу сиденья. Болт я там обнаружил на тридцать два, ага.
– Знаете что, Игорь? Здесь ничего нет. Мы гадаем, кто сюда мог зайти, а никто и не заходил.
– Этот «никто» уже подбросил клоуна в кабинет Александра Ильича.
– Клоуна… И в чем там послание?
– Я думал, вы подскажете.
Она фыркнула. Даже фыркала она так, что хотелось ее тут же завалить и раздеть.
– А алхимик мог вообще сюда попасть? – спросил я.
– Ему сюда нельзя, что вы!
– Комнату закрываете?
– Нет, но Дима должен следить.
– Не сам же Александр Ильич это устроил?
Легкая пауза. Полина молчала и даже в молчании своем была адски сексуальна.
– Вы идите, Игорь, – сказала она. – Я еще посмотрю позже.
Я покорно встал со стула и замер.
Мой взгляд уперся в картину на стене над изголовьем. Обычная такая картина: горы, лес, облака, тропинка… – только висела она чуть криво. Самую малость, сразу и не заметишь.
– Нравится? – спросила Полина, грациозно извиваясь на покрывале.
– Еще не знаю, – пробормотал я, приближаясь к стене.
Я вскарабкался на кровать – она была высокая – прополз на коленях мимо Полины к изголовью, привстал на колене, обхватил картину, намереваясь понять, как она закреплена. Ее нижний край чуть отошел от стены, и на покрывало выскользнул лист. Обычный лист формата А4 с рисунком, нарисованным карандашом. Похоже, из блокнота дядюшки. Я сел на кровати, уставясь на рисунок. Полина подползла ближе, и я ощутил ее неровное дыхание.
– Что это? – спросила она одними губами.
На рисунке была изображена эта спальня. На постели двое занимались сексом. Женщина сидела верхом на мужчине, и в ней однозначно узнавалась Полина: черты лица, белокурые волосы, стройная фигура… Полинушка, стопудово. Но мужчина не был Комовым – явно моложе, выше и сильнее. Нарисован он был так, что лица его не было видно.
– Эт-то… что за дрянь?! – выпалила Полина дрожащим голосом.
Она схватила листок, поднесла к лицу, посмотрела на меня. Лицо у нее было испуганное, ни грамма игривости. Она стала сминать листок в руках.
– Нет! – выпалил я, выхватывая рисунок и расправляя его.
– Отдай!
– Полина… Две секунды.
Я вынул из кармана телефон и включил камеру.
– С ума сошел! Дай сюда эту мерзость!
– Да подождите вы..
Я перехватил ее руки и ощутил, как она дрожит всем телом. Перевернул рисунок и сфотографировал код на обратной стороне.
– С-скотина!.. – прошептала Полина, сгребая рисунок. – Что он себе позволяет?
Теперь сомнений не оставалось: автором квеста был Комов Второй. И судя по всему, его послания были адресованы не только мне. Ай да алхимик! Что ж ты удумал, сукин сын?
Полина яростно комкала рисунок. Щеки ее порозовели, а дыхание сбилось. Как преобразилась самочка! Однако, пора было сваливать.
Я свесил ноги с кровати, и тут дверь в спальню распахнулась. Мы оба замерли.
В комнату ворвался Бершин и резко стопанулся, словно Титаник, налетевший на айсберг. Возникла интересная немая сцена. Бершин водил глазами по мне и Полине, и улыбка сползала с его лица все ниже и ниже, куда-то к животу. Полина закрыла глаза и помотала головой. Уж не знаю, что у этих двоих крутилось под черепушками, но я лично подумал: почему Бершин не постучал?