– Ах, вот как? Ну, раз он так думает, чего же не ищет своего сына сам? – оскорбленно пробормотал собаковод, разводивший биглей и безотлагательно снарядивший собак и их хозяев на розыски. Его напарник ответил неопределенным взглядом, пожав плечами.
– Украли? Да мы самая обычная семья, живем в захолустном поселке с крестьянами и рыбаками, кому надо красть нашего сына? И зачем? – обескураженно откликнулась Ева.
– Не знаю, только я знаю, что надо звать профессионалов, я тебе уже говорил! Ты что надеешься, что нашего Гарри приведут домой вот эти? – сорвал зло Джеймс, указав на поисковые группы, наспех сколоченные из горожан; все они подтягивались к дому, поскольку подступала темнота и продолжать поиски было невозможно. Мужчины и женщины, обессиленные и удрученные, небольшими группами выходили на опушку и намеренно избегали взглядов Евы и Джеймса. Большинство обменивалось подавленными выражениями на лицах и бросало на землю карманные фонари и рюкзаки, какой-то тип громко подозвал собаку, опять побежавшую в колок за зайцем, другой зашел в оперативную часть, обустроенную в палатке.
– А что, твои коллеги и твоя начальница больше сделали? Шериф сделала что-то большее? – раздраженно ответила Ева, указывая на Элен, дававшую последние указания. Джеймс собрался ответить, но Паркер положил ему руку на плечо, требуя внимания.
– Я не хочу показаться… Джеймс, вы не обижайтесь, что я вмешиваюсь, но я не думаю, что вашего сына кто-то украл. Вы отлично понимаете, что Гарри не такой как все подростки, любой пустяк, который для других детей ничего бы не значил, как скажем падение с велосипеда, может причинить ему эмоциональную травму. Гарри может потерять ориентацию или может…
– Заткнитесь! – взревел Джеймс, резко стряхнув руку врача. Элен уже сидела за рулем своего «Чероки» и собиралась завести мотор; услышав крик, она опустила стекло и высунула голову посмотреть, что происходит. Нос Джеймса отстоял лишь на йоту от носа Паркера, Джеймс, казалось, вот-вот взорвется, и, зная насколько врач ему неприятен, Элен забеспокоилась как бы Джеймс не наделал глупостей. Несколько горожан направилось к спорщикам, намереваясь утихомирить их, Элен раздумывала, стоит ли ей вмешиваться лично.
– Мой сын вовсе не идиот, у него всего лишь болезнь Дауна! Гарри ходил один рыбачить в Пейзон-Корнер тысячу раз, он отлично ездит на велосипеде и не теряется в дурацких пяти милях. Я ясно сказал, доктор? – орал Джеймс, вдруг внезапное движение позади кучки людей привлекло внимание Элен; эти черты она узнала бы за сотню миль.
Сердце Элен бешено заколотилось. Как она и предсказала Джеймсу, горстку минут назад Гарри объявился из-за изгороди на восточной стороне дома. Он из последних сил стрелой пролетел по крутой тропе, подводившей к входу на приусадебный участок, и там остановился, тяжело дыша и разглядывая присутствующих. Он не понимал зачем все здесь собрались, но стоял и смотрел завороженно, будто в кино, и облегченно, так как его родители были тут и на первый взгляд оба прекрасно себя чувствовали.
– Слава богу, – прошептала Элен, прикрыв ладонью рот, она вышла из внедорожника и побежала навстречу Гарри, который тем временем проехал еще несколько метров и остановился перед Джеймсом. Он еще раз окинул любопытным и удивленным взглядом весь этот бурлящий цирк, потом слез с велосипеда и упал на колени, будто силы враз покинули его.
– Гарри! – воскликнула Элен, увидев, что он упал, все оглянулись, и тут же грохнул взрыв ликования, а за ним облегченное радостное рукоплескание. Джеймс первым подбежал к Гарри и буквально вырвал его из рук Элен.
– Папа, ты ведь не сердишься, правда? Я знаю, что уже поздно, но я не виноват. Я, должно быть, заснул.
– Ты заснул? – откликнулся Джеймс. – Тебя нет дома с двух часов со вчерашнего дня, а сейчас восемь вечера! Тебя тридцать часов не было, где тебя черти носили, могу я знать? – прорычал он, ухватив Гарри за согбенные плечи.
– Я… как со вчерашнего дня? – недоуменно спросил Гарри, пытаясь найти объяснение, но не знал, что ответить, и виновато взглянул на отца. Глаза его увлажнились, губы задрожали, он заплакал, так как был уверен, что никто ему никогда не поверит.
– Хватит, не видишь, что он плачет? Оставь его в покое! – вскрикнула Ева и оттолкнула Джеймса. Потом взяла Гарри за руки и помогла ему подняться.
– Успокойся, родной, все хорошо! Давай, пойдем в дом, – шепнула она ему и заботливо обняла. Кивком головы Ева позвала за собой Паркера, а Джеймс ошарашенно смотрел, как они идут к дому. Он хотел пойти с ними, но не мог и пальцем шевельнуть: облегчение от нервного напряжения наступило в виде внезапно навалившейся усталости, волна которой унесла в море все остававшиеся силы. Вдруг из камышей за кустами позади дома выскочил пес Гарри и, виляя хвостом, побежал ему навстречу.
– Тоби! – воскликнул Гарри и протянул руку, чтобы погладить его, но внезапно пес остановился в нескольких сантиметрах от Гарри, тотчас попятился и отошел на метр, чтобы тот его не коснулся. Пес поднял морду, прижал уши и округлил спину, спрятав хвост между задними лапами. Снова понюхал мальчика и отошел от него еще дальше, потом вмиг вздыбил шерсть на спине и зарычал на Гарри, оскалив зубы. Наконец пес сжался, готовясь наброситься.
– Тоби… – разочарованно пробормотал Гарри, протягивая псу руку, Джеймс догадался, что теперь случится, и бросился к ним, чтобы предотвратить худшее.
– Тоби, да какого черта… – едва проговорил Джеймс, как пес бросился на Гарри, сбил его с ног и укусил в руку, которую Гарри неосознанно поднял, чтобы уберечься, затем псиный оскал замер в сантиметре от лица Гарри, злобно рыча. Джеймс пристегнул пса и приподнял его с земли, чтобы обезвредить, но почувствовал, что тот вырывается с такой силой, что вот-вот выскользнет. Ощущение капель крови известило его, что сильная шотландская овчарка задними когтями расцарапала ему правую ногу.
– Заходите с Гарри в дом, скорее, он сейчас вырвется, – прокричал Джеймс Еве. Она помогла Гарри встать и бегом затащила его в дом, Паркер схватил кожаную сумку и поспешил за ними. Джеймс отпустил пса, тот лайкнул пару раз, поцарапался в уже закрытую дверь и тотчас забился в деревянную конуру, где просидел, скуля и воя, довольно долго. Джеймс намеревался задать псу взбучку, но, сделав шаг в его сторону, передумал из-за сильно болевшей ноги.
– Только взбесившейся собаки нам не хватало… – ошеломленно пробормотал он, почесав в затылке. Чехарда эмоций лишила его сил.
Было поздно, и горожане сильно устали, но Элен все равно приказала сворачивать палатки, поскольку снаряжение понадобится, если вдруг где-нибудь еще случится тревога. Когда закончили сборы, она поблагодарила принявших участие в розысках и отпустила всех, кроме водителя скорой помощи, его отпустит доктор Паркер, если установит, что Гарри чувствует себя хорошо. Поскольку Джеймс все еще сидел в отупении, Элен подумала поставить велосипед в сарай, она знала, насколько Гарри дорожит им и как он рассердится, если обнаружит поутру, что велик валяется на газоне. Элен наклонилась, поднимая велосипед, и увидела в траве часы мальчика; она подумала, что они скорее всего спали с руки, когда Гарри бросился на колени, Элен засунула часы в кармашек форменной рубашки, намереваясь при случае передать их Джеймсу. Она взялась за руль и заметила, что он покрыт каким-то тончайшим светящимся голубоватым порошком, она инстинктивно попыталась счистить порошок ногтем мизинца, но малюсенькая ранка на пальце причинила ей такую боль, что Элен тут же с проклятием отдернула руку, она пожала плечами и покатила велосипед к сараю. Джеймс собрался с силами и подошел к Элен, когда она уже дошла до ворот железного сарая.
– Ну, что я говорила? – сказала ему Элен, широко улыбаясь.
– Как всегда, ты и на этот раз угадала, – признал Джеймс, – только я чуть не помер со страху. Псина вот, тоже… видела, как набросился? Еще вчера он на Гарри ни за что бы не бросился.
– Собаки – звери особые, скорее всего на Гарри был какой-то запах, который пришелся псу не по нраву. Ты сейчас не мозгуй больше, чем надо, главное, что твой сын вернулся и самое главное, что с ним все в порядке.
– И то верно… только хотел бы я знать, где он был все это время… ты представляешь сколько для меня длились эти тридцать часов?
Элен не ответила, но она знала это не хуже Джеймса, поскольку всегда чувствовала необъяснимую привязанность к мальчику.
– Не беспокойся, рано или поздно он тебе все расскажет. Ты же его знаешь, не торопи его, а то он поднимет неприступный щит и замкнется в себе… потерпи, пусть Гарри сам решит, когда тебе все рассказать, – посоветовала Элен Джеймсу, она слегка пожала ему руку, чтобы ободрить, и, как случалось каждый раз, когда тела их сближались, там, где они коснулись друг друга будто электрическая искра проскочила. Джеймс сконфуженно отвел руку, потом неуверенно кивнул, так как умирал от любопытства и хотел бы немедленно расспросить сына и узнать, что тот натворил за все это время.
– Я не могу больше задерживаться, уже очень поздно. Отдохни несколько деньков, у тебя страшно усталый вид, – произнесла в конце концов Элен.
– Не знаю, подумаю.
– Что значит подумаешь?
– Ты же знаешь, если я буду сидеть дома больше одного дня, я с ума сойду. А потом, Гарри тоже будет полезно чем-то заняться, что бы там не случилось. Я уверен, что чем скорее он вернется в лагерь бойскаутов и к своим привычкам, тем лучше для него и для нас.
– Ну и?
– Думаю послезавтра выйти на работу, – уточнил Джеймс, Элен бросила на него укоризненный взгляд, но она знала, что не может заставить его надолго отлучаться с работы.
– Ну, сам решай, только побудь с ним, – ответила она, и Джеймс снова кивнул.
– Ева завтра выйдет на работу?
– Зная ее, думаю, что да, я и тут ее понять не могу. Мне иногда кажется, что на наши с ней отношения ей вовсе наплевать.
– Зачем ты так, ты же знаешь, что не все одинаково выражают свои чувства. В любом случае, пока все не обустроится, ты на работе не показывайся, иначе я тебя домой отправлю, – заключила Элен, поставив велосипед, потом закрыла ворота сарая и ушла.
Возвращаясь к дому, Джеймс увидел выходящего врача и подбежал к нему.
– Доктор Паркер… Адам… – окликнул он его, Паркер замедлил шаг.
– Не беспокойтесь, Джеймс, все нормально. Я хорошенько осмотрел Гарри, и, за исключением укуса собаки, на нем нет ни царапины. Я ему немного забинтовал руку, но Тоби – пес здоровый и привитый, и от укуса ничего не случится, – сообщил ему врач, направляясь к своему «Гуцци».
– Ну да, собака… по-вашему, что этого пса взяло? – спросил его Джеймс, шагая рядом.
– Ведать не ведаю, я же не ветеринар, – сухо отозвался Паркер. – В любом случае, я дал Гарри капель, и он скоро заснет, вам следует пойти к нему немедленно, а то он вот-вот захрапит, – добавил врач, остановившись около мотоцикла.
– Он что-нибудь рассказал? – наставал Джеймс.
– Он немного не в себе, говорит, что ничего не помнит. Мне надо бежать, мне только что пришел вызов от Розиз, – положил конец разговору Паркер, показывая мигающую лампочку радиотелефона.
– Спасибо за все, доктор. До свидания.
Паркер ответил блуждающей улыбкой, и Джеймс собирался было уйти, но, сделав пару шагов, остановился.
– Доктор Паркер? – окликнул он, врач обреченно вздохнул; сдавалось ему, что Джеймс не намерен его отпускать.
– Послушайте, я… в разговорах не силен, только… мне жаль, что…
– Ничего, все в порядке. Идите сейчас к сыну, – отрезал Паркер, и Джеймс повиновался.
Паркер кивком головы дал понять шоферу скорой помощи, что тот может ехать, потом бросил сумку с инструментами в коляску своего «Гуцци-спорт пятнадцать» 1937 года. Вытащил из багажника замшевую тряпку и смахнул с седла налет влаги, минуту спустя он уже грохотал по дороге.
Теперь, когда тревога улеглась, Джеймс почувствовал такую усталость, какой никогда раньше не ведал. При взгляде на лестницу он ощутил головокружение, и вынужден был ухватиться за перила, чтобы не упасть. Чтобы подняться на верхний этаж, ему понадобилось время, показавшееся Джеймсу вечностью, он дотащился до двери комнаты сына и робко заглянул внутрь. Гарри лежал на кровати с закрытыми глазами, Ева сидела на краю и выводила у него на лбу указательным пальцем невидимые круги, чтобы помочь ему расслабиться. Джеймс взглянул на копию в натуральную величину золотой маски фараона Тутанхамона, висевшую на противоположной стене, потом пробежался взглядом по строке иероглифов, пока не наткнулся на снимок долины Гиза, сделанный со спутника, а рядом с ним трехмерный плакат воспроизводил Сфинкса. После чего взгляд Джеймса перешел на модель солнечной ладьи, стоявшей на полке, и заскользил по течению Нила, начертанном на стене, которое донесло его до жены.
– Раз ты не голоден, тогда хоть поспи немного, доктор сказал, что тебе надо отдохнуть, – говорила она сыну. Джеймс зашел, и Ева смерила его укоряющим взглядом за то, что он налетел на Гарри, потом она подвинулась, чтобы дать ему место, и Джеймс осторожно присел рядом с ней. Он взял забинтованную руку Гарри и приподнял ее, тот удивленно открыл глаза и неуверенно посмотрел на отца, опасаясь, что отец вновь примется корить его.
– Ну как ты, Профессоренок? Сильно болит? – ласково спросил его Джеймс, Гарри облегченно вздохнул, потому что, когда отец сердился, он не называл его Профессоренком.
– Значит ты не сердишься на меня? – спросил все же Гарри для полной уверенности.
– Да, нет же, не сержусь, – сказал Джеймс и слегка улыбнулся. Гарри тоже улыбнулся, и глаза его засияли.
– Я и до этого не сердился, только вот… – собирался добавить Джеймс, но Ева ущипнула его в ногу и недобро посмотрела, Джеймс дернулся, так как она ущипнула прямо в то место, где его поранил пес.
– …только мы сильно переживали… – поправился Джеймс, опустив голову.
– Мы с папой страшно испугались за тебя, вот и разнервничались, – объяснила Ева Гарри.
– Да, мама верно говорит, – согласился Джеймс, – мы переволновались за тебя.
– Я вам не хотел… только… – заговорил Гарри, но тут же умолк, подкатившийся ком в горле не дал ему продолжить, и он злобно ударил кулаками по краю матраса, срывая досаду.
– Не беспокойся, теперь все хорошо. Не будем больше говорить об этом, ладно? – предложил Джеймс, подмигнув сыну. Гарри снова улыбнулся и посмотрел на созвездие Ориона, нарисованное на потолке специальной желтой светящейся краской, отчего звезды по ночам сверкали.
– Значит, в Египет мы все равно поедем? – спросил у родителей Гарри, набравшись храбрости. Джемс вообразил, что случится, если его сын потеряется в какой-нибудь касбе или на уличном рынке, кишащем туристами, и подумал, что, скорее всего, они никогда его не найдут; Джеймс нахмурился. Сердце у него сжалось, он окинул взглядом буклеты, засунутые между двумя томами в шкафу, потом, не зная, что ответить, обернулся к Еве.
– Ну, конечно, поедем, если я не ошибаюсь, мы же решили, что это будет твоим рождественским подарком, – подтвердила она.
– Здорово, – восторженно отозвался Гарри. – Спасибо, – добавил он, притягивая родителей к себе короткими, пухлыми руками.
– Но тебе надо будет покорно слушаться и делать все что мы говорим! – уточнила Ева, и Гарри кивнул головой.
– Обещай, – добавил Джеймс.
– Клянусь Амоном-Ра, – торжественно подтвердил Гарри.
– Молодец. А теперь мы пойдем спать, мы еле на ногах держимся, и ты тоже уснешь. Договорились? – предложила мать, поднимаясь, Джеймс тоже встал.
– Договорились, – сказал Гарри.
– Спокойной ночи, Профессоренок, – пожелал ему Джеймс, наклонился и поцеловал в лоб.