Гарри жадно схватил обернутый в простую желтую бумагу пакет, развернул его и при виде содержимого испустил радостный вопль.
– …глазам не верю! – возбужденно воскликнул он, перебирая детали одну за другой и рассматривая их на свет.
– Все прозрачное, чтобы ты снаружи мог разглядеть, что находится внутри пирамид и Сфинкса, – объяснил ему Джеймс, усаживаясь рядом, Гарри стремительно обнял его так сильно, что чуть не задушил.
– Эй, осторожно с рукой, а то опять к врачу придется идти.
– Спасибо, папа, – взволнованно сказал Гарри.
– Я знал, что тебе понравится, – довольно ответил Джеймс.
– Собрать поможешь? – с надеждой спросил Гарри.
– Ты же знаешь, что я в таких лилипутских головоломках не силен, тут надо слишком много терпения. А к тому же, это же ты у нас ученый-египтолог. Мы вот что сделаем: ты начинай собирать, а я пойду клумбы в порядок приведу, видел бы ты во что фиалки превратились. Если я их не приведу в порядок вовремя, даже и не знаю, где в этом году новогоднюю елку ставить. Когда закончишь, позови меня, и я приду посмотреть, а потом пойдем в город за очками… согласен? – предложил Джеймс.
– Согласен, – рассеянно ответил Гарри почти минуту спустя, слова отца едва доходили до него, так как он уже начал расставлять порядком детали на полу.
– Ну, я пошел, – промолвил Джеймс, но ответа не получил. Гарри уже углубился в сборку пирамид.
Элен и судмедэксперт сидели одна напротив другого в ее кабинете, Элен недоуменно продолжала изучать фотографии, сделанные тем же утром на месте обнаружения трупов. Она была совершенно уверена, что лично прочесала ту поляну в поисках Гарри, и вместе с ней по лесу прошло много других людей, некоторые даже с собаками. Она продолжала думать, что они-то уж точно заметили бы неладное; как так, что никто не увидел «Кадиллака» с откидным верхом розового цвета с двумя трупами на сиденьях? Искали глубокой ночью, это верно, но ночь была довольно светлой, и к тому же лес там не особо густой.
– Попала ты в передрягу, я тебе вовсе не завидую! – произнес Стивенсон, чтобы прервать молчание, он свое дело сделал и ждал, когда Элен отпустит его, поскольку у него было много других дел. Элен молча продолжала рассматривать фотографии, тогда он вытащил из внутреннего кармана пиджака сверток из фольги и принялся разворачивать.
– Да, хреново. Не знаю, с чего и начать! – отозвалась Элен минуту спустя. – Ты считаешь, что… – продолжила было она, оторвавшись от фотографий, но посмотрела на судмедэксперта и с отвращением умолкла: тот откусывал кусок от бутерброда с ростбифом и зеленым соусом, буроватый сочок бежал у него по подбородку и капал на рубашку.
– Что? – невинно отреагировал он.
– Ну это уж слишком! – взорвалась Элен и вскочила со стула.
– А что? Что такого? – запротестовал Стивенсон.
– Уходи! Выйди немедленно из кабинета! – прорычала Элен, она ухватила его за пиджак и подняла, протащила до двери и вытолкнула в коридор.
– Женщин на некоторые должности назначать нельзя, – с полным ртом прокомментировал из коридора Стивенсон.
– Я тебя ни видеть, ни слышать больше не хочу, – гневно ответила Элен.
– В любом случае, я на твоем месте попробовал бы найти кто звонил, – удаляясь, прокричал Стивенсон, жуя на ходу бутерброд и размышляя, что он такого сделал. Элен прислонилась к двери и медленно сползла на пол, она задержала дыхание, борясь с собственным желудком и сдерживая подступившую тошноту. На лбу ее проступил холодный пот; как только тошнота прошла, Элен открыла окно и впустила свежий прохладный воздух. Она постояла у окна пару минут; когда желудок совсем успокоился, она вернулась в кресло и нажала на кнопку переговорника.
– Да, шеф, – ответила Синди с коммутатора.
– Через двадцать минут, чтобы все были в кабинете для совещаний, – приказала Элен, не переставая чесать мизинец о грубую ткань бокового кармана брюк, зуд сделался невыносимым.
– Но шериф, почти все на выезде, – возразила Синди.
– Мне наплевать, скажи им, что у нас ЧП, пусть они бросают все, что делают.
– Хорошо, шеф, сделаю, что смогу.
Элен отключила переговорник и взяла отчет рядового Марио Бенелли, прибывшего первым на место происшествия. Она вздохнула и в десятый раз перечитала отчет, не переставая все яростнее царапать палец.
Джеймс сразу же прикинул, что на возрождение клумб потребуются недели. Хотя в эти декабрьские дни погода стояла, по сути, летняя, условия для садоводства были не идеальными. Ветер в последнее время дул главным образом с моря, и воздух был слишком пропитан солью, а к тому же был он горячим и влажным, и перепад дневной и ночной температуры был изрядным. Погибла, по крайней мере, одна треть из осмотренных им цветов, Джеймс с сомнением взглянул на немногие былинки, которые ему удалось милосердно распрямить, и подумал, что, если из них выживет хоть половина, это уже будет чудом. Он обреченно признал, что в этом году елке придется искать другое место. Вдруг Джеймс ощутил пристальный взгляд за спиной. В отдаленном уголке его сознания зазвонил сигнал тревоги, по спине пробежали мурашки. Глядя в землю Джеймс различил тень, безмолвно приближавшуюся сзади, кровь у него в венах вскипела, так как тень заносила над его головой руку и готовилась ударить его же лопатой. Джеймс кувырком отпрыгнул вперед, уходя из-под удара лопаты, и вскочил на ноги, готовый защищаться, но к своему огромному удивлению, увидел перед собой Гарри. Сын смотрел на него пронизывающим взглядом, но на самом деле ничего не видел. Джеймсу показалось, что Гарри как бы впал в оцепенение. Нижняя губа его слегка подрагивала, из правой ноздри текла струйка крови и капала на желтую футболку.
– Гарри… – позвал Джеймс вполголоса, но Гарри пристально смотрел на него, ни разу не моргнув.
– Гарри, – в смятении повторил Джеймс. Он обошел сына сбоку, намереваясь крикнуть Гарри в ухо чуть погромче, тот не проследил за ним взглядом. Гарри смотрел в пустоту, его нижняя губа выпятилась еще больше и затряслась сильнее, потом неистовая дрожь охватила все его тело, Джеймс смотрел на сына, не зная, что предпринять, он не решался трогать его и не знал, надо ли трогать. Джеймс вспомнил, как он прочитал где-то, что, если вывести «нормального» человека из транса рывком, то на его психику это может подействовать трагически, значит, подумал он, если он встряхнет Гарри, это просто погубит его. Вдруг, когда Джеймс уже почти запаниковал, Гарри дернулся еще сильнее и дрожь прошла.
– Папа, – воскликнул он, увидев наконец Джеймса, словно пробудился ото сна, и Джеймс облегченно вздохнул.
– Гарри, что с тобой, ты хорошо себя чувствуешь?
– Ну да, хорошо, почему ты спрашиваешь?
– А что с тобой было?
– Ничего, а что могло быть?
– У тебя кровь из носа, – сообщил ему Джеймс, вытирая кровь носовым платком, потом он закинул голову Гарри назад, чтобы остановить кровотечение. Закидывая голову, Джеймс заметил малюсенький рубец у него за ухом и удивленно отметил, что не помнит, когда его сын поранился в том месте.
– Я не заметил, – ответил Гарри, беря у него из рук платок.
– А лопата тебе зачем?
– Лопата? А, ну да, ты ее забыл на кухне, когда заходил попить, вот я тебе ее и принес, – ответил Гарри, бросая лопату на землю, – …а что ты на меня так смотришь? – спросил он.
– Не важно, не обращай внимания. Ты уже собрал макет?
Гарри тряхнул головой, снова уходя в себя, и Джеймсу показалось, что он опять вот-вот впадет в транс.
– Гарри? – тревожно окликнул его Джеймс.
– Мне жаль за твои созданьица, знаю, как ты ими дорожишь, – сказал сын, назвав цветы так, как их называл Джеймс. – Думаешь, что сможешь их оживить? – спросил он и присел разгладить повядший цветок.
– Попытаться ничего не стоит, так ведь? – ответил Джеймс словами, которые начинали набивать оскомину. Он попытался улыбнуться, но Гарри поднялся, не ответив, и уставился вдаль с посерьезневшим выражением на лице. Они постояли несколько минут один подле другого, глядя на поле подсолнухов, протянувшееся по всему склону близлежащего холма, потом Джеймс убедился, что Гарри вроде полностью пришел в себя, и стал подбирать садовый инвентарь, переходя на другую клумбу.
– Папа…?
– Что?
– Я не соврал, я и вправду ничего не помню!
– Ты мне уже говорил, и я тебе ответил, что верю, – заверил его Джеймс, он смотрел сыну прямо в глаза, давая ему понять, что тревожиться не о чем. – Теперь мне надо поработать еще немножко на клумбах, потом пойдем покупать очки, – добавил он, собираясь отойти.
– Папа, я боюсь! – вдруг воскликнул Гарри таким тревожным тоном, что Джеймса охватил страх, рука его вдруг ослабла, и ящик с инвентарем бухнулся на землю.
– Да чего тебе бояться? – тревожно спросил он.
– Не знаю, знаю только, что мне приснился странный сон. Сначала было интересно, я летал и мог проходить сквозь предметы как привидение, потом вдруг все сделалось голубым, и знаю, что сон стал совсем нехорошим, только не помню… я ничего не помню. Я проснулся, и коленки у меня были ободраны, но мне было не больно, и они почти сразу же зажили, – рассказал Гарри.
– Может ты ошибся. Может ты и ободранные коленки во сне видел, может ты просто чего-нибудь испугался и… – в недоумении предположил Джеймс, но на полуслове умолк, так как Гарри снова задрожал.
– Я не ошибся! – порывисто выкрикнул он. – Значит, ты мне не веришь! Посмотри на мои коленки! – разъяренно добавил он, и Джеймс посмотрел. Он заметил на коленях маленькие рубцы, как после падения сколько-нибудь дней назад, но Джеймс знал, что в прошлые дни Гарри коленок не обдирал. Гарри принялся шагать взад и вперед, непрестанно повторяя свои последние слова, Джеймс молчал, он знал по опыту, что теперь надо подождать, пока Гарри успокоится сам. Пять минут спустя Гарри стих, он остановился и посмотрел Джеймсу в глаза.
– Я боюсь, что этот сон приснится снова! – признался он, в голосе его слышался такой испуг, что отца охватил ужас, но в то же время он ощутил нежность к сыну. Слишком часто Джеймс забывал, что несмотря на свои почти шестнадцать лет, Гарри был как малое дитя, и как у всех детей, у него были собственные причины для страха.
– Не приснится, я обещаю, – решительно прошептал ему на ухо Джеймс и крепко обнял его.
Ева открыла дверь амбулатории, и Тоби вбежал, махая хвостом, он ткнулся пару раз в руку доктора Паркера, тот задумчиво стоял перед географической картой, висевшей на стене, карта была нарисована тушью на бараньей коже, настолько ветхой и выцветшей, что походила на карту сокровищ. Нарисовали карту мира много лет назад, очертания земель были необычными, а в центре Атлантического и Тихого океанов залегали мифические острова Атлантида и Пацифида. Ева заперла дверь на три оборота.
– Ты пришла с опозданием, скоро пациенты придут, – заметил Адам, оборачиваясь к ней, потом откликнулся на бурное требование пса погладить, рассеянно похлопав его, пес счастливо закатался по ковру кверху брюхом. Ева не ответила, она повесила сумку и жакет на вешалку и со вздохом упала в кресло в зале ожидания. Она вытянула ноги и скрестила лодыжки, потом вытащила бархатный мешочек для монет и принялась поигрывать им.
– Ты пришла с опозданием, – повторил доктор Паркер, ожидая оправданий, он нервничал, так как в конечном итоге вынужден был терпеть госпожу Марфи, в амбулатории все еще веял гнилой запах ее китикета.
– Мне страшно жаль, но очередная утренняя ругань с Джеймсом потребовала больше времени, – отозвалась Ева. Паркер не ответил, он уселся в кресло напротив нее и вопросительно посмотрел угрюмым взглядом. В ответ она протянула ему бархатный мешочек и пригласила открыть. Он порылся внутри двумя пальцами и вынул металлический шарик, рассмотрел его на свет и улыбнулся, так как в начинавшийся наперекосяк день хоть это дело провернуть им удалось.
– Я все думаю, как же ты и на этот раз не ошибся, – сказала Ева.
– Нам просто повезло, – усмехнулся Паркер, поправляя бабочку, подобранную в тон к рубашке.
– Не скромничай, везение не в твоем репертуаре.
– Ты же знаешь сколько людей приходит сюда лечить синуситы и хроническую мигрень, даже не подозревая, что они вызваны вот этими штучками, которые серые пришельцы вводят им в полости без их ведома. Добыть одну из них оказалось легко, и когда мы вели ее Гарри, дело сделано. Принимая во внимание, что серые всегда возвращаются к тем же абдуктированным, было легко предположить, что рано или поздно, с этим передатчиком в теле у Гарри, они наткнутся на него, – объяснил Паркер, наслаждаясь собственной гениальностью.
– Рано или поздно? У нас была единственная возможность, а те два непрошеных гостя в лесу едва не… – забрюзжала Ева. Паркер знал, куда она клонит и тотчас прервал ее.
– Помолчи! Я тебе уже тысячу раз объяснял, что я задумал это только, чтобы у нас был запасной вариант, если что-то не сложится. У нас все в порядке, мы без затруднений доведем дело до конца, и ты это знаешь, но, если нам понадобится, теперь, благодаря Гарри, мы заполучили сведения о них. Что же касается неприятного присутствия «людей-в-черном», скажи спасибо Авели, – с досадой возразил он на ее жалобы, – это она не смогла удержать их на расстоянии.
– Значит, ты тоже считаешь, что те двое – агенты… – удивленно спросила Ева.
– Не нахожу другого объяснения и, в любом случае, предпочитаю не думать о них. Кто бы они ни были, они уже не смогут нам навредить, – отрезал он. – Как у тебя с мужем? – спросил он немного более мягким тоном, чтобы перевести разговор на другое.
– День за днем все хуже, – напрямик сообщила Ева.
– Потерпи еще немного, – ободрил Адам, заключая ее лицо в свои руки в редком приливе нежности. Она бросила на него ласковый взгляд и тут же, фыркнув, отстранилась.
– Тебе легко говорить, это ведь не ты с ним живешь. Каждый день все труднее, и чем дальше, тем больше мне кажется, что цель, с которой мы все это делаем, не оправдана… я даже боюсь, что, забыла, что это за цель, – задумчиво прошептала Ева.
– А я тебе напомню: что, по-твоему, с нами сделают, если вдруг кто-нибудь узнает, кто мы на самом деле? – ответил Паркер, переменившись в лице.
– Не считай меня дурой, думаешь сама не знаю? – резко ответила Ева.
– В любом случае, говорить об этом бесполезно, хочешь ты или нет, мы на последнем витке… к тому же, еще не сказано, что все это действительно надо.
– Что ты имеешь в виду?
– Я только что звонил Авели, она сказала, что у ученых надежд мало. Мы в этом захолустном городке живем как в скорлупе, но природа уже давно восстает против человека. Каждый день новые стихийные бедствия, и все будто летит к чертям, пока сделали-то мы все правильно, но ничего конкретного у нас еще нет.
– И что с Землей будет? И когда?
– Не знаю, Авель ничего не сказала точно. Скорее всего, у нас остается несколько дней, после чего ни реванша, ни второй возможности не будет.
– Если положение настолько серьезно, чего Авель ждет?
– Думаешь, ей легко?
– Нам понадобится много везения, – долго поразмыслив, отозвалась Ева.
– На везение надеяться не приходится, ты сама сказала, – заметил Паркер.
– Так, начнем, – объявила Элен, когда все подчиненные расселись по местам.
– Почему ты нас заставила прибежать сюда рысью? – спросил сержант Дауэр, вежливо подняв руку, как в школе. Элен решила без вступления перейти к делу.
– Если вдруг кто-то еще не в курсе, сообщаю, что у нас два трупа, нашли сегодня утром в машине, без номера и без документов. Доктор Стивенсон только что провел вскрытие и причину смерти не установил, к тому же, тела обнаружили на участке леса, по которому прошлой ночью мы проходили много раз, когда искали сына Джеймса. Судмедэксперт клянется, что пара лежала там уже холодная по крайней мере с позавчерашнего дня, как же так, что никто из нас ее не заметил?
– Странно, – проговорил гигант Джо утробным голосом.
– Вот именно, – согласилась Элен.
– Значит, они не там умерли, а их туда привезли сегодня ночью, – предположила Кларетта Джонс едва слышным от застенчивости голоском.
– Невозможно, их машина не заводится, – объяснила шериф.