Великий князь был весьма сведущ в женской красоте. Он выбрал своему сыну суженную
– «Лепоты ради ея лица и благообразия возраста, наипаче же целомудрия ради». Девочку воспитывали по-европейски, готовя в жёны кому-нибудь из монархов или князей.
Свадьба была сыграна всего через четыре месяца после развода Василия третьего с первой женой, Соломонией Сабуровой. Брошенную супругу, как и полагается, по канонам того времени, насильно постригли в монахини, а как же иначе. Народу прилюдно объявили, что причина развода – бесплодие великокняжеской жёнки.
Молодой супруг желая понравиться жене, «налагал бритву на бороду», без какой-либо оглядки на вездесущих бояр, сменил традиционное московское одеяние на модный польский кунтуш и стал носить красные сафьяновые сапоги с загнутыми вверх носками.
Замечу тебе, дорогой мой читатель, что в те стародавние времена брадобритие могло быть запросто приравнено к ереси или того хуже, к посягательству на образ Божий в человеке. В одном из благочестивых сочинений того времени прямо писалось: «Смотрите, вот икона страшного пришествия Христова: все праведники одесную Христа стоят с бородами, а ошуюю бусурманы и еретики, обритые с одними только усами, как у котов и псов. Один козёл сам себя лишил жизни, когда ему в поругание обрезали бороду. Вот, неразумное животное умеет свои волосы беречь лучше безумных брадобрейцев!»
Такие перемены в поведении наследника представлялись его окружению как срамное попрание вековых русских традиций; а виновница в том, конечно она – Глинская, более ведь некому
Глава 2
Увы, но не было в ту пору на Руси ещё домов высокой моды. (Как на мой взгляд, так их и сейчас в наших краях почти не сыщешь). Моду того далёкого времени диктовали конечно же правители. Глядя на наряды наследника и его супруги в белокаменной стали появляться многочисленные щеголи, которые не только брили бороды, но и выщипывали себе волосы на лице, обувались в расшитые шёлком яркие сапоги. Стали пришивать к кафтанам драгоценные пуговицы. Дошло до того, что юноши, аки бабы, стали вешать на шею ожерелья, нанизывали на пальцы различные перстни. Выходя на люди мазались благовониями, переступали короткими шажками и за чем-то подмигивали при разговоре. Придворный летописец писал в то время «Царям подобает обновлятися и украшатеся всячески». Сдаётся мне, что все эти модные чудачества Василий проделывал исключительно из желания понравиться своей прелестной супруге, в которую влюбился как мальчишка, до безумия, до беспамятства.
Шли годы, а молодая супруга так и не производила на свет столь нужного стране наследника.
Наконец на четвёртом году совместного проживания на свет появился мальчик Иван Васильевич – вымоленный в долгих стояниях перед алтарём плод.
30 октября 1533 года у Василия и Елены родился и второй сын – Юрий Васильевич.
Однако радость счастливого отца продолжалось недолго, спустя пять недель после этого знаменательного события князь Василий умер, поговаривали, что от заражения крови.
Это был первый в истории государства российского случай, когда московский престол посадили малолетку, мало того, опекуншей к нему назначили почти, что чужестранку.
Мать нового правителя России прекрасно сознавала всю шаткость своего нынешнего положения. В первую очень Елена позаботилась о том, чтобы все права на престол её сына были закреплены шумной публичной церемонией.
Многочисленные присутствующие из различных сословий пропели многолетие и подходили к новому государю с подарками. По городам и весом так же своевременно разослали гонцов с приказом воеводам приводить людей к присяге великому князю Ивану Васильевичу.
Таким образом законность власти юного правителя была обеспечена.
Однако этого было недостаточно. Матери и опекунше не на кого было опереться. Практически у Глинской не было друзей. Её родственники и близкие люди скорее были тайными врагами и соперниками, чем помощниками. Своевременно созданный ещё при жизни великого князя Василия опекунский совет как мог стремился править от имени малолетнего государя игнорируя её волю.
Совсем ещё не старая правительница нуждалась в надёжном и сильном мужском плече.
Согласись, дорогой мой читатель, что умная и богатая женщина обязательно получит, то что ей требуется, иначе и быть не может. Так в скорости в её окружении оказался князь Иван Федорович Телепнев- Оболенский.
Я не нашёл никаких документов, свидетельствующих о том, что внезапное возвышение этого человека стало следствием его давней связи с Еленой, или же они стали близки только после смерти Василия. Судьбой этим любящим сердцам отводилось слишком мало времени. В любой момент тайна их союза могла раскрыться.
При самом непосредственном участии князя Телепнева- Оболенского героиня нашего повествования совершила по сути государственный переворот. Она смогла отстранить от власти назначенных её супругом, опекунов (регентов) и сделалась номинально правительницей большой страны.
Полагаю, что Елена Глинская стала первой после великой княгини Ольги женщиной правительницей государства российского.
Глава 3
Были при её правлении и войны и дворцовые интриги, и много ещё чего было, но на мой взгляд
важнейшим моментом в её правлении стало проведение денежной реформы.
Колоссальная по значимости работа проходила в три этапа: 1535 г., 1536 г. и 1538г.
В начале весны, в марте 1535 года появился царский указ о повелении Новгородскому и Псковскому монетным дворам приступить к чеканке новгородок по новой стопе. Вес новой монеты стал равняться 86,6% веса старой. Указ правительницы предписывал новые деньги «начаша делати» месяца июня 20 день, и «накрепко беречь» от «безумных человеци, чтоб они деньги нимало не исказили и старые злые обычаи оставили, и пришли на покаяние». При этом монеты в перечеканку принимались по курсу выше прежнего номинала.
При этом Елена, нимало не сомневаясь продолжала регулярно подписывать царские указы о применении лютой казни к всякого рода фальшивомонетчикам. Им было велено лить в рот олово и отрубать обе руки, да бы более никогда не повадно было.
На основе указа 1535 г. новгородка получила название копейка, так как великий князь был изображён на ней не с мечом, как прежде, а с копьём.
Второй этап реформы оформлен указом от 24 февраля 1536 г., согласно которому велено «новыми торговати с копьём», что стало возможным после выпуска достаточного для обращения количества денег.
С марта по август 1536 г. в Новгороде и Пскове введены новые деньги. Из обращения изымались резанные и низкопробные монеты, затем «старые новгородки», последними были запрещены «старые московки».
И последний этап этой великой реформы. 1538 год – все изменения в денежной политики государства. Ранее принятые изменения были распространены на столицу -город Москву.
Повсеместно запрещалось обращение старых «московок» и объявлено о чеканке в Москве новых денег по три рубля из гривенки (в то время как раньше, до этого, из гривенки – серебряного слитка в 204 г. чеканились монеты общей стоимостью 2,6 рубля). Таким образом, указ для Москвы был таким же, как и для Новгорода и для Пскова. В результате реформы проведённой этой удивительной женщиной в стране впервые была установлена единообразная система денежных знаков на основе серебряного рубля весом 68 г. Новой общегосударственной монетой стала копейка весом 0, 68 г. Деньга и полушка заменяли «московки». Московский рубль XVI века был равен 200 «московкам» (полуденга – 0,34 г серебра) или 100 новгородкам (денга – 0,68 г серебра). Самой мелкой денежной единицей была полушка – 0,17 г серебра.
В Российском государстве вводилась единая монетная система, обязательная для всех русских городов, деревень и прочих поселений. В белокаменной был учреждён монетный двор, деятельность которого контролировало исключительно правительство. Новая система была основана только на серебре. Она отказалась от чеканки медных пул. При этом, снизив вес денег, реформа не затронула качества серебра. Западное серебро проходило на Руси дополнительную очистку. Вплоть до 1640-х годов Европа не имела более высокопробной серебряной монеты. Денежный двор принимал серебро по весу, проводил очистительную «угольную» или «костяную» плавь и только после этого чеканил деньги. Не исключено, что благодаря этому введённая нашей героини денежная система продержалась вплоть до реформы Петра первого.
Меж тем на границах её государства строились новые крепости – Мокшан, Буйгород, Балахна, Пронск. Города Владимир, Ярославль, Тверь, Кострома, Вологда укреплялись заново. Практически все внутренние враги были повержены, а внешние как-то не особенно и досаждали.
Правь царица, да радуйся. Однако 3 апреля 1538 года, во втором часу дня, Елена Глинская скоропостижно скончалась. Ни в одной из дошедших до нас летописей, я не нашёл ни одного слова, что она страдала какой-либо хворью. Ходили в то время слухи, что великую княгиню отравили бояре. Погребение произошло на удивление быстро. В тот же день правительницу упокоили в Вознесенском девичьем монастыре, где находилась усыпальница царских особ женского пола. Нет в старинных книгах и упоминания, что митрополит московский совершил над ней отпевание. Ни люд московский, ни тем более бояре не проявили в те дни ни малейшей скорби. Оплакивали её только сын Иван да князь Оболенский.
Прошла всего неделя, и «боярским советом князя Василия Шуйского и брата его князя Ивана и иных единомысленных им» князь Оболенский был взят – «и посадиша его в палате за дворцом у конюшни и умориша его гладом и тягостию железной».
– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — —
Саркофаг Елены Глинской вскрыли в 1999 году. Наши археологи и антропологи однозначно утверждают, что лежащая там женщина была отравлена ртутью или смесью ртути с мышьяком.
А теперь дорогой мой читатель, не сочти за труд загляни в свой кошелёк. Видишь там копеечку,
конечно современная копейка совсем не то, что та старинная, но всё же отдай должное Елене Васильевне Глинской, ей богу она это заслужила.
Как выпить стакан воды
Пожилая дама в чёрном старомодном, закрытом под самое горло, платье второй час тихо сидела в приёмной Министра иностранных дел Советского Союза. Миловидная стройная секретарь с любопытством рассматривала ордена и медали, украшавшие грудь посетительницы.
Орден Ленина, два других ордена и ещё медали.
Орден Трудового Красного знамени, Орден Ацтекского орла. Это мексиканский орден – секретарь слышала о таком, когда училась в МГИМО. «И ещё Большой крест ордена Святого Олафа, это точно какой-то скандинавский орден, скорое всего Норвежский, – подумала девушка. – Да, бабулечка эта много чего повидала на своём веку, раз смогла собрать такой иконостас. И почему же министр её не принимает. Странно все это».
Мысли секретарши оборвал звонок начальственного телефона.
– Там у тебя в приёмной посетительница сидит, – рокотал в трубку министр. – Сделай так, чтобы она ушла. Я все равно её сегодня не приму. Занят я. Понятно? Давай. Расстарайся. Чему тебя в дипинституте учили, вот и примени свои знания на практике. – В трубке послышались гудки отбоя.
Девушка медленно опустила трубку на рычаг. Помолчала с минуту, потом повернулась к посетительнице.
– Александра Михайловна, к большому сожалению, министр не сможет вас сегодня принять. У него чрезвычайно плотный график. Разве что завтра или лучше послезавтра, я вас запишу, хотите? А сейчас я вызову для вас дежурный автомобиль, он доставит вас домой.
Женщина поднялась, поправила и без того идеальную причёску, затем решительно открыла дверь в кабинет министра.
– Андрей, – обратилась она к министру, пропуская обычные в таких случаях слова приветствия. – Через неделю у меня юбилей. Ты вероятно об этом факте еще не информирован. Однако тебе должно быть известно, что я обитаю в квартире, не дающей возможность принять всех моих друзей и знакомых. Посему, я убедительно прошу тебя незамедлительно дать распоряжение о предоставлении мне на один вечер Дома приёмов, того самого, что на Спиридоновке.
Впервые за многие годы министр не нашёлся, что ответить. Он встал и молча слушал эту решительную даму.
«Парадигма, валькирия. Ей богу валькирия», – подумал он, а вслух произнёс:
– Александра Михайловна, вы не волнуйтесь, пожалуйста. Я один этот вопрос решить не могу, мне надо посоветоваться с товарищами. Искренне надеюсь, что просьба ваша будет удовлетворена.
На его столе зазвонил спасительный телефон. Министр с явным облегчением взял трубку. Наконец-то он имел возможность не смотреть в глаза этой удивительной женщины.
***
В своей автобиографической книге Александра написала: «Маленькая девочка, две косички, голубые глаза. Ей пять лет. Девочка как девочка, но если внимательно вглядеться в её лицо, то замечаешь настойчивость и волю. Девочку зовут Шура Домонтович. Это – я».
В те уже далёкие от нас годы гороскопами особо не увлекались. Сдаётся мне, что обыватели просто не подозревали об их существовании. Родись наша Александра на век позже, по всей вероятности она написала бы в своих дневниках гораздо лаконичней: «Я – Овен! И этим всё сказано».
У маленькой генеральской дочки было практически всё – персональная комната, няня-англичанка, великолепные, а главное, приходящие на дом учителя. Понятное дело, будущее у нашей героини было более чем определённое – блистать на балах, удачно выйти замуж за молодого человека из своего сословия, ухоженные, сытые дети, поездки в загородную усадьбу и, конечно же, на воды, за границу. Однако всем известно, что человек предполагает, а господь располагает. В свои семнадцать лет юная мадмуазель отказала молодому генералу, императорскому адъютанту Тутолмину.
«Мне безразличны его блестящие перспективы. Я выйду замуж за человека, которого полюблю». Ни в тот момент, ни когда-либо после, слова нашей героини не будут расходиться с её делами.
Обаятельная Шурочка, будучи в Грузии, познакомилась с будущим офицером Владимиром Коллонтаем и, не обращая внимания на бурное негодование родителей и прочих родственников, взяла да и вышла за него замуж. Молодой супруг оказался человеком чрезвычайно порядочным и к тому же весьма перспективным, но главное его достоинство заключалось в том, что муж души не чаял в своей спутнице жизни. Казалось бы, живи да радуйся, что ещё требуется для простого женского счастья, но не тут-то было. Закадычная подруга, а по совместительству большевичка Елена Стасова, убедила Александру, что семья и тюрьма – по сути своей одно и то же. И только постоянно занимаясь революционной работой, можно обрести полное и абсолютное счастье. Слушая Елену, Александра решила для себя, что любовь к сыну – простой эгоизм, а любовь к законному супругу, так это вообще непозволительная роскошь и пустая трата времени.
Вернувшись из МИДа домой, Коллонтай облачилась в свой старый, но всё ещё сохраняющий подобие экстравагантности халат, заварила себе чаю и опустилась в потёртое кресло, стоящее у такого же старого письменного стола с резными ножками. Открыла толстую коленкоровую тетрадь с пожелтевшими от времени листами.
«Итак, начнём с того, что семейная жизнь мне совсем опостылела», – начала она перечитывать давным-давно написанные строки.