За спиной послышались быстрые шаги, и Елизавету догнал незнакомый мужчина.
– Извините, девушка, не подскажите, как выйти на Невский проспект? – спросил он.
– Так мы уже совсем рядом, – ответила Елизавета. – Всего лишь в трёх шагах от него.
– Я из Самары приехал, спешу на Московский вокзал, на поезд опаздываю.
– Ну, тогда Вам лучше на троллейбус сесть, пешком далековато до вокзала, – Елизавета с интересом посмотрела на попутчика.
– Наверное, я так и сделаю, – согласился мужчина. – Это Вам торопиться не нужно, у Вас есть время не спеша дойти до театра.
– А Вы откуда знаете, что я в театр иду? – удивилась Елизавета.
– Да так, догадался, – улыбнулся мужчина. – А ещё Вам скоро предстоит сделать важнейшие выборы в своей жизни. Смотрите, не ошибитесь, подумайте хорошо.
– Какие выборы? Что мне надо выбирать? И кто Вы вообще такой? – вновь удивилась Елизавета.
– Просто прохожий, – засмеялся мужчина и побежал к стоявшему троллейбусу. – Счастливо Вам! – крикнул он с подножки, двери закрылись и троллейбус пропал в вихре снега.
«Вот это да, – подумала Елизавета, – прямо какая-то новогодняя зимняя сказка!» День, начатый с чтения страстей средневековой Руси, сменился любованием видами старой Москвы на картинах Серова и заканчивался в Императорском петербургском театре. И что же она там увидит? Какое будет продолжение?
Внутреннее великолепие Александрийского театра настроило Елизавету на торжественный лад, и она забыла таинственного незнакомца. Купив программку спектакля, Елизавета уселась в кресло и стала её изучать. Пьеса была поставлена по роману Л. Н. Толстого «Живой труп», главную героиню звали Елизавета. В основе сюжета лежал любовный роман Елизаветы с Виктором Михайловичем, протекавший в треугольнике: жена, муж и любовник. Основное отличие от традиционного треугольника заключалось в том, что муж являлся «живым трупом». Он, чтобы не мешать счастью своей жены, ушёл из её жизни как «усопший», оставаясь на самом деле живым. Для Елизаветы, прочитавшей много любовных романов, эта ситуация показалась столь не реальной, что она не удержалась и высказала свое неприятие вслух.
– Что-то уж больно намудрил Лев Николаевич с «живым трупом», такого быть не может.
На её высказывание откликнулся мужчина, сидевший в соседнем кресле.
– Не только может, но даже произошло в реальной жизни со знакомыми Льва Николаевича. Более того, свидетелем является реальный исторический персонаж – Николай Николаевич Суханов, по отцу – Риммер, сын этой супружеской пары. Впоследствии он стал известным революционером, журналистом и писателем.
– Не может быть, – изумилась Елизавета, – а Вы откуда это знаете?
Мужчина улыбнулся.
– Ну, это довольно известный факт, да и как мне этого не знать, – тут мужчина рассмеялся, – ведь меня зовут Виктор Михайлович, а он по сюжету пьесы является одним из главных героев.
Теперь пришло время засмеяться и Елизавете.
– А я – Елизавета, тоже главная героиня.
– Вот и познакомились, – откликнулся мужчина.
– С благословения Льва Николаевича.
– Да, для меня он очень большой авторитет, ведь я с ним в одном цеху работаю, только в разных категориях и временах.
Свет в зале медленно погас и представление началось.
В антракте Елизавета и её сосед прогуливались по вестибюлю Александрийского театра, обсуждая увиденное на сцене. Разговаривать с Виктором Михайловичем было интересно, он много знал и увлекательно рассказывал. Елизавету всё подмывало спросить, почему он пришёл в театр один, ведь не может быть, чтобы такой видный и уверенный в себе человек был одинок. Её предположение подтвердил звонок из неизвестной для неё жизни Виктора Михайловича. Он выслушал взволнованный женский голос, при этом на его лице пропала улыбка, и оно как-то отвердело.
– Извините, Елизавета, я вынужден Вас оставить, меня ждут у входа в театр.
– А как же спектакль? – растерянно спросила Елизавета.
– Надеюсь ещё вернуться, – её собеседник улыбнулся, глядя на её опечаленное лицо. – Человек должен жить надеждами на лучшее, иначе зачем жить?
Виктор Михайлович поцеловал руку Елизаветы и быстрым шагом направился вниз к выходу.
«Ну как ему рассказать, что надеждами на лучшее она живёт уже почти тридцать лет, а это «лучшее» всё не приходит и не приходит. Что же, тогда и жить не стоит?» – обречённо подумала Елизавета и направилась в зрительный зал.
Её сосед так и не появился. Свободное кресло сперва излучало надежду на приход своего хозяина, подбадривая Елизавету, но затем пропала и она.
Из театра Елизавета возвращалась домой пешком на Васильевский остров. Очень хотелось подышать свежим морозным воздухом и спокойно подумать о своей дальнейшей жизни. В квартиру она вошла под полуночный бой часов. Дом излучал тепло и уют. На столе лежала раскрытая рукопись. Елизавета захлопнула папку. На ней шариковой ручкой была написана фамилия неизвестного ей автора. Его инициалы были В. М.
Аввакум вспоминает свою жизнь
«Тяжёлые думы бродили в голове Аввакума, ожидавшего в придворной появления царя. Впервые увидел он Алексея Михайловича в далёком 1648 году от Рождества Христова, когда пришлось спасаться от своей негодующей паствы. Прибежал он тогда к царскому духовнику, протопопу Стефану Вонифатьеву, тот и свёл его с царём. Милостиво принял его Государь, проникся в его заботу о неуклонном бдении церковного устава, долгие службы которого не хотел принимать православной люд. Им, людям, всё хочется по-быстрому, не вникать в суть обращения к Богу, а постоять немного в церкви, перекрестить лоб и бегом к скоморохам, бесовским радостям придаваться. Однако тут им Аввакум помеха – прогоняет пинками скоморохов, ломает их дудочки и бубны, а шутовских медведей в лес отсылает. За такие действия мужики берутся за оглобли, бабы за колья, гонят попа вон из церкви, а его семью из села.
«Помог тогда Алексей Михайлович, да будет он благословен в своих делах!» – Аввакум несколько раз перекрестился и вновь предался воспоминаниям. Да и на новом месте не сладка была аввакумова жизнь. Там тоже паства не хотела воспринимать рьяного в своём православном старании попа. И били его, и палили в него из ружья, и топили в Волге-матушке, но Аввакум был непреклонен. За чистоту православной веры он боролся с паствой и с собой. Ведь и сам он грешен, как другие люди-человеки, и его посещают непутные мыслишки и желания, но к себе он ещё более суров, чем к другим грешниками. Вспомнил Аввакум, как пришла к нему молодая блудница, покаялась в своих грехах и попросила врачевать её от пакостной жизни. Да он как врачеватель оказался не на высоте лекарского искусства. Глядя на красоту девушки и слушая её покаяния, возгорелся он в своей плотской страсти и возжелал блудницу. Чтобы прогнать свою грешную страсть запалил Аввакум три свечи и подставил под огонь свою правую руку. До сих пор помнит он запах палёного мяса и боль нестерпимую, но боль эта прогнала постыдное желание. Вот тогда он понял первую истину, помогавшую в дальнейшей жизни бороться за чистоту православной веры: Бог болью не наказывает, а врачует, помогает человеку найти правильный путь к Нему. «Сладки горькие мучения ради Христа! Быть всем за Божьей помощью!» – Аввакум несколько раз осенил себя широким православным крестом. Вот и теперь, ожидая царя, говорил Аввакум себе: «Любил, протопоп, со знатными знаться, люби же и терпеть, горемыка, до конца. Писано ведь в Евангелии от Матфея: «не начный блажен, но скончавай». И он будет терпеть и набираться смысла жизни, чтобы к её концу достичь блаженства Божьего.
Своей второй истины Аввакум достиг в одиннадцатилетней ссылке в Сибирь, куда отправил его царь-батюшка не паству блюсти, а под велением воеводы Афанасия Пашкова быть. Уж как над ним воевода не изгалялся, что только не творил: за исповедование им истинного православия кнутом нещадно бил, огнём жёг, в сырую яму его больного бросал. Всё ожидал, когда Аввакум ему скажет: «Пощади!». Но уже тогда Аввакум знал первую истину: кого любит Бог, того и наказывает. Этим и тешил себя. А познав вторую истину, перестал Аввакум гневаться на своего мучителя. Он понял, что не Афанасий всё это злодейство творил, а Диавол, вселившийся в него. И покуда Господь Бог даёт ему силы, будет Аввакум бороться с Диаволом. Поэтому и повторяет Аввакум всем слова святого Павла: «Воля господня да будет! Аще живём, господеви живём; аще умираем, господеви умираем». Под этими словами и спрятал свой страх Аввакум перед своими мучителями».
Мужчина становится Проводником Высших Сия
Полночь принесла в дом на 9-ой линии Васильевского острова страх ожидания новых мучений. Человек сидел на разобранной кровати и боялся предстоящих грозных сновидений. Он не знал, к кому обратиться за помощью, любой разумный человек сразу пошлёт его к психиатру, а тот начнёт пичкать различными психотропными лекарствами.
– Не надо никуда ходить и просить помощи, – услышал он вдруг внутри себя голос. – Ты один из немногих, живущих сейчас на Земле, имеешь прямой доступ к Разуму, вечному и непостижимому. Ты можешь к нему обращаться и получать ответы, если он сочтёт это нужным.
Человек вздрогнул, его сердце сжалось, и, казалось, замерло.
– Почему я? За что мне это? – каким-то необычным, квакающим голосом спросил человек и сам испугался своего же голоса.
– Не бойся, самое неприятное для тебя позади. Ты сейчас находишься на самом нижнем уровне допуска к Разуму, и мы его будем в дальнейшем повышать. Почему выбран ты – мы не знаем.
– А что я должен делать? Я ничего особенного не умею, – опять таким же квакающим голосом спросил человек.
– Поймёшь сам и всё сможешь. Теперь ты станешь Проводником Высших Сил, – прозвучал в его голове ответ.
– А как я могу к Разуму обращаться?
– Как обращаешься к своему сознанию. Когда ты захочешь привлечь к своим делам Высшие Силы, ты должен просить у Разума разрешение. Если его получишь, то Высшие Силы помогут осуществить тобой задуманное.
Человек вздрогнул.
– А в чём же тогда моя задача?
– Проявить желание, – внутренний голос на короткое мгновение умолк и потом добавил. – Пока всё, мы тебя покидаем.
Человек почувствовал в теле лёгкость, как будто его действительно покинуло что-то материальное и физически давившее. Он встал с кровати, подошёл к зеркалу и сразу понял: у него изменились глаза. Они стали другого цвета, больше и выпуклые. Он вздрогнул. Это были не его глаза.
Елизавета рассуждает о вчерашних встречах. Случайность или Провидение?
Сжатая со всех сторон в переполненном вагоне метро, Елизавета ехала на работу. Она вспоминала вчерашний день и старалась понять логику произошедших событий. Ей казалось, что вчера кто-то с определённой целью вёл её от события к событию, затем оставил на перепутье, предоставив возможность самой сделать выбор. Вот это как раз и было не понятно. Что от неё требуется дальше? Ей нужна подсказка, или может она её пропустила и надо ждать ещё? Эти вопросы перемежевались воспоминаниями о вчерашнем соседе в театре, о разговорах с ним и его внезапном исчезновении. Где его можно теперь встретить в многомиллионном городе? По теории вероятности это просто невозможно, но вчера почти весь день состоял из цепочки маловероятных событий, в том числе и встреча с таким интересным собеседником. Елизавета впервые общалась с человеком, который так много знал буквально по любому затрагиваемому вопросу. Да не просто знал, а мог увлекательно рассказать. Чувствовалось, что и в других областях жизни он мог себя прекрасно проявить. Таких людей называют одним словом – Мастер.
Как всегда вовремя, Елизавета без одной минуты девять появилась на рабочем месте.
– Всем привет! – поздоровалась она с сослуживцами. – Как живёте-можете?
– Живём, но не можем, – отозвался известный пессимист Володя. – Дома жена не даёт, на работе – начальник.
– Жена по закону обязана дать, – заржал Костик. – А вот начальнику ты должен.
Тема для пикировки появилась, теперь можно было спокойно заняться своим делом, не ожидая вопросов о прошедших выходных или о работе. Начальник с утра на «пятиминутке» у руководства, так что час-полтора можно заняться рукописью. Елизавета открыла тетрадь и углубилась в чтение.
Алексей Михайлович и Аввакум обсуждают церковную реформу
«После церковной вечерней службы Алексей Михайлович чувствовал себя душевно умиротворённым. Так было всегда. Его духовник, протопоп Стефан Вонифатьев, подбирал приятные для царя молитвы и не делал вечернюю службу утомительной. Он понимал тяжесть государевой работы и старался в меру сил помочь царю подготовиться к следующему дню. Стефан также следил, чтобы после вечерни у царя не было неприятных встреч, которые могли бы его расстроить и не дать выспаться. В данном случае он отошёл от своих правил и не протестовал желанию царя поговорить с Аввакумом. Они были единомышленниками в борьбе за чистоту православной веры, и Стефан, видя, как Алексей Михайлович склоняется в сторону нынешнего греческого вероисповедания, надеялся, что Аввакум сможет удержать царя от опасного для Руси крена.
– Здравствуй, Аввакумушка, – милостиво обратился царь к протопопу. – Давненько мы с тобой не беседовали, не делился ты со мной своими обидами и замыслами.
– Будь здоров, всемилостивейший Государь, – Аввакум склонился перед царём, – и пусть будет здрава вся твоя венценосная семья.
Лёгкая тень окутала лицо Алексея Михайловича. Здоровьем его семья похвастаться не могла. Царица каждые год-полтора одаривала его наследниками, но только квёлые они какие-то, не живут долго, умирают. Вот и последыши – Фёдор, Симеон и Иван совсем слабые, да и жена после рождения Ивана занемогла.
– Спасибо, Аввакумушка, за добрые пожелания. Будем надеяться, что услышит их Господь Бог.
– Непременно услышит, как ему не услышать, ты столько делаешь для процветания православия на русской земле.
– Да, много надо сделать для нашей православной веры, и не только на русской земле, но и в иноземных краях, – Алексей Михайлович после взаимных приветствий перешёл к делу. – Но не все понимают, препятствуют расширению влияния русской православной церкви.
– Кто же может воспрепятствовать, милостивый Государь? – Аввакум понял намерение царя. – Исконно русское вероисповедание является истинно правильным, и его должны воспринять иноземные православные страны. А если не хотят взять его за основу, то пусть не лезут в наши дела, Бог нас рассудит.
Алексею Михайловичу не понравилось заявление Аввакума. Хитрый протопоп, понимает, что от него хочет царь, но не идёт ему навстречу. Не признаёт никаких послаблений.
– Бог-то рассудит, да и мы сами должны быть не лыком шиты, – Алексей Михайлович зашёл с другой стороны. – Сам знаешь, какие грамотеи наши священники и вся паства в целом. Нельзя нам отходить от Запада, у него знаний набираться надо, страну грозную создавать. Басурмане, разрушив второй Рим, наше православие хотят изничтожить. Мало сил у Руси, чтобы ей одной простоять против них. Помощь христианских западных стран нам нужна. А для этого православная вера единой должна стать. Пойми ты это, Аввакум, и помоги мне в таком святом деле.
– Бог не выдаст, басурманин не съест, – Аввакум оставался непреклонен. – А чтобы Бог не выдал, нужно правильно к нему обращаться, как наши предки учили, как они просили у Бога помощи в борьбе с татарами. И Он помог нам, разбили татарву, Московскую Русь построили, твой род на престол возвели.
Вот это Аввакум совсем зря сказал. Уж очень не любил Алексей Михайлович напоминаний, что Романовы стали царствовать с благословения Собора представителей всех сословий русского государства. Не они, людишки разные, поставили Романовых царями, а сам Бог Всемогущий повелел им так сделать. Поэтому власть царская должна стать на Руси святой. И если этого не понимают русские духовные пастыри, то дело совсем плохо. Надо пастырей учить любить царскую власть не как земную, а как святую. А не захотят учиться, то силой заставить. Тогда они эту любовь русскому народу будут прививать.
– Ну что же, протопопушка, Бог тебе судья, – Алексей Михайлович поднялся с кресла. – Ступай с Богом, молись за меня, да не обижайся, коли что не так будет. У Бога проси милости, Он всё может.