– О, Господи, и с этой! Андрюша, ты всё больше опускаешься. Бедненький, как мне тебя жаль! – со стоном воздела руки к небу «Гала». Они с Геннадием облегчённо переглянулись, радуясь, что произошёл перелом в их сторону и что грядущее объяснение никакими мало-мальски неприятными последствиями, им уже не грозит.
Андрей с нескрываемой злобой посмотрел на Святую Простоту, которая с полным правом могла добавить сейчас в свой арсенал ещё одно прозвище – Хуже Воровства. Вообще трудно было представить, чего она могла быть лучше. Как минимум двух шариков в её миленькой, а точнее сказать маленькой, головке определённо не хватало. Горячев понял, что любые попытки выяснения отношений теперь будут выглядеть глупо, они ничего не изменят в создавшейся ситуации. Имели значение только детали. А их не было никакой срочности обговаривать. И тем не менее… Галина ничего не стала откладывать на потом. Видимо, ей доставляло особое удовольствие резать по живому.
– Я смотрю, вы без меня так и молчали в тряпочку, – презрительно фыркнула она. – Друзья, называется. Ладно, придётся мне самой взять в руки инициативу.
Она повернулась лицом к Горячеву.
– Андрей, ты меня хорошо знаешь, раз я решилась на такое, значит, между нами всё кончено, обратной дороги нет. Измены, точнее даже трёх твоих измен, я тебе никогда не прощу. Кот ты есть, котом для меня на всю жизнь и останешься. А умрёшь – на могилку не приду, не надейся, разве что на холмик плюнуть. Свою половину квартиры я оставила не тебе, а Олегу. Если вдруг так получится, что ему совсем негде будет жить, придёт к тебе со своей наречённой. «Имущество» забрала, считаю, что так будет по справедливости. Здесь ты всегда можешь быть гостем, но только Геннадия, для меня же до конца дней своих останешься лишь пустым местом. Олег взрослый, сочтёт он возможным для себя видеться с тобой – его дело. Развод немедленно. Как видишь, – тут она показала на свой округлившийся животик, – время не терпит. Свадьба – без твоего присутствия, крестины – тоже. Вообще – любые праздники, отдых – без тебя. Кажется, всё? Теперь послушаем, что скажешь ты.
– Ничего, – пожал плечами Андрей. – Ничего не скажу. Меня вполне все твои условия устраивают.
– Хорошо, – ничуть не удивилась смирению бывшего мужа Галина. – Тогда я удаляюсь. Оставляю вас с Геннадием наедине.
Андрей, как он ни был ошарашен свалившимися на него сюрпризами, тем не менее не стал давать волю эмоциям, хорошо понимая всю их бесполезность.
– Как твои дела? – решился он наконец спросить друга. Бывшего? Это сейчас ему и предстояло выяснить. Жену он потерял точно, характер Галины Андрей успел изучить досконально, но неужели… он действительно всё потерял?
– Тебе не пора домой? – спросил он резко Неточку, видя некоторое замешательство Гринина. Им обоим хотелось объясниться без свидетелей, неужели эта дура не понимает?
– Нет пока, – ответила та столь же упрямо, резко.
– Тогда принеси папку и посиди потом немного с Галиной.
– Хорошо, – ответила ещё одна «бывшая», на этот раз – секретарша.
Геннадий, между тем, расслабился и подобрел, видя, что худшее позади.
– Дела? Как у всех. Вполне обыденные. Покончил с партизанщиной, устроился в солидное издательство – ну, то, хорошо тебе известное, что вас с Анютой издавало. Ребятам везёт, идут в гору сейчас, я им, чем могу, помогаю.
– Раньше, когда кто-нибудь из наших «усаживался в кресло», на вопрос «Чем занимаешься?» отвечал: «Гублю молодые дарования», – криво усмехнулся Андрей.
– Приблизительно так, – пожал плечами Геннадий, – с той лишь разницей, что тогда кого-то губили, а кому-то даже и помогали, ну а я сейчас гублю, топлю всех без разбора. Система отступников не прощает, а я в системе. И, по-видимому, уже до конца дней своих. Так что со мной всё в порядке, как видишь, Андрон. Поговорим лучше о твоих делах. Вот они действительно далеко не блестящи.
Андрей протестующе поднял руку.
– Нет, нет, предлагаю другой вариант: не будем перескакивать. Договорим о самом для меня важном сейчас – нашей дружбе.
Вошла Неточка, вручила Андрею папку и тотчас удалилась, зло фыркнув. Возможно, решила всё-таки поболтать с Галиной. Андрей проводил её грустным взглядом, в полной уверенности, что уж кто-кто, а «Нюсенька» точно без ужина не останется.
– О нашей дружбе? – задумчиво проговорил Геннадий. – Что я могу сказать? Всё от тебя зависит, Андрей. В семейном плане изменить что-либо невозможно. Это была не моя инициатива, но я очень счастлив и ни о чём не жалею. Как ты помнишь, я старомодный человек, в подобных вопросах мой девиз – «женщина выбирает». Будем исходить из того, что Галина выбрала меня со всеми вытекающими отсюда последствиями. В плане работы – приходи к нам хоть завтра. Такой профессионал, как ты, – кто ж откажется? Но всё с тем же непременным условием: ты играешь в команде и делаешь в точности то, что тебе приказывают.
– И что я получаю взамен? – поинтересовался Горячев.
– Немало. Вполне приличную, во всяком случае достаточную при современной жизни, зарплату. Солидное положение. Возможность публиковать свои вещи: как ты знаешь, сейчас повсюду печатают только друг друга, система совершенно сложившаяся: «ты мне – я тебе». Я уже три книжки издал, причём под своим именем. Раньше, если ещё не забыл, мне это было недоступно. Естественно, никакой самодеятельности, всё должно быть подогнано под формат издательства. Ну а если хочешь начистоту, слушай внимательнее: ты не сознаешь главного, Андрей: ты вернулся совсем в другую страну, в другой мир, в другое тысячелетие. Да, да, за такой короткий срок здесь всё в корне переменилось, хотя далеко не все ещё в этом разобрались. Хочется тебе этого или нет, но времена так называемого «бандитского романтизма» безвозвратно умчались в прошлое. Сейчас чётко определились два полюса, два мира, две сферы, вне которых нет ничего. Чистые бандиты и бандиты-чиновники. А между ними – так, всякая шушера: бизнесмены, уголовники, все сплошь подлипалы и мошенники. Ещё ниже – уже их прислужники: клерки, менты, сутяги, судейские. Или вот ещё новая разновидность – так называемые «пиарщики», модное слово, производное от английского «public relations»: самое что ни на есть наибессовестнейшее и наиборзейшее племя, к ним-то я как раз и отношусь. Ну а ты, где ты тут себя видишь? В самом низу, среди так называемого «электората», то есть в дерьме по самые уши? «На горах»? «В лесах»? В армии Ковпака? Марк Аврелий, который, как тебе хорошо известно, был не только философом, но ещё и императором, причём неплохим, говаривал: «Измени отношение к вещам, которые тебя беспокоят, и ты будешь от них в безопасности». Как ты сам понимаешь, мне нелегко было прийти к подобным решениям, но я ими проникся. С учётом этого сам делай вывод: друг я тебе или нет. Но, как я уже сказал, у тебя сейчас есть дела поважнее. Ни гроша в кармане, хотя должен был вернуться Крезом. Нет имени, хотя совсем недавно был знаменитостью. Нет никакой возможности подзаработать: всё поставлено теперь в нашем деле на профессиональную основу – с человеком со стороны никто уже не станет связываться. То есть ты можешь войти в какую-то из систем, в этом и есть для тебя единственная возможность выбора, но ты не можешь быть вне системы: здесь выбора не дано.
«Тень Гамлета, уже даже не отца Гамлета. Тень человека, который по всем статьям ещё жив, но уже не в состоянии решать, решить ни одного вопроса. Всё решено до него, за него. Быть или не быть… Даже уходом своим он не в состоянии ничего изменить. Ни в своей судьбе, ни в любой из других, чужих, судеб. Глас его, подобно гласу вопиющего в пустыне, не слышим на самой людной площади, перо его давно уже не копьё. „Моё оружие слово, ваше – бессловесность“, но где оно, такое твоё слово? Скажи! „Истина пишется кровью“, но кровью она и перечёркивается. Одной пули достаточно, чтобы стереть с лица земли и тебя, и всё, что тобой написано, сказано. Политика! Нет, теперь это уже не политика. Жизнь? Что ж, Геннадий свой выбор сделал, почему бы и тебе не определиться с собой?»
– Это тебе, – протянул Андрей Геннадию рукопись перед уходом. – Я выполнил твой заказ.
– Нет, это не моё, ты за всё сполна со мной расплатился. Не стану скрывать, я заработал на тебе кучу денег, так что это лучше оставь себе.
– Ты даже не хочешь хотя бы чуть-чуть пошелестеть страницами?
– Зачем? Я и так знаю, что передо мной шедевр.
– Ладно, пока. Но не надейся так просто от меня отделаться. Я не перестану считать тебя своим другом ни при каких условиях.
– Что ж, очень рад, вот только боюсь, что нашей дружбе суждено будет, и довольно скоро, подвергнуться ещё одному, пожалуй, самому серьёзному, испытанию.
Глава 3
– Верю, охотно верю, – спокойно кивнул Андрей, уютно устроившись в кресле и вытянув перед собой ноги. – Было бы смешно предположить, что у директора такого огромного издательства день не расписан по минутам. Можете не проверять, – тут он с шутовским вздохом развёл руками, – моей фамилии действительно нет в книге приёмов. Да и вообще я не человек – скорее фантом, дух.
– Вы так и не сказали, как вам удалось проникнуть сюда. Обманули охрану? – секретарша постоянно порывалась нажать заветную кнопку вызова дежурного по этажу держиморды, но что-то всё-таки её удерживало.
Андрей посерьёзнел.
– Ладно, как говорится, шутки в сторону. Вам не кажется, что вы сейчас несколько превышаете свои полномочия? От вас требуется только одно: доложить Светлане Владленовне, вашей непосредственной начальнице, что я прошу её принять меня. И сообщить моё имя: Андрей Горячев. Сообщить, а не решать. Я ясно выразился?
– Да вас таких тут по сто на дню ходит, – презрительно фыркнула секретарша, многозначительно покосившись на толстенную папку в руках Горячева. – Кто вы ей? Может, скажете? В чём цель вашего визита?
Андрей не выдержал, поманил цербершу пальцем к себе поближе.
– Любовник. Самый обыкновенный любовник. А в чём цель? Рассказать? Или сами в замочную скважину подсмотрите?
Секретарша опять задумалась. Если бы не одежда, не причёска, не свежий загар… А что если и в самом деле? Нет, лучше не рисковать. Заодно можно и ещё один «капитал» приобрести: рассказать о странном визите одному очень и очень заинтересованному человеку.
Андрей был впущен без промедления. Светлана, к концу дня выглядевшая бледной, усталой, посмотрела на Горячева без особого удивления. Как видно, этого визита она рано или поздно ждала. Но оба, не сговариваясь, сделали вид, что они совершенно не знакомы.
– Здравствуйте! Светлана Владленовна? Моё имя – Андрей Горячев. – Андрей встал, будто бы для того, чтобы пожать Светлане руку, но тут же шутовски спохватился, сконфузился, уселся обратно в кресло. – Вот рукопись Вам принёс: слышал, что вам нужны новые авторы.
– Хорошо, – скупо улыбнулась Вольнова-младшая. Она великолепно смотрелась как в своём кабинете, так и в новой роли. – Нам действительно просто позарез необходимы свежие таланты. Да и кому они сейчас не нужны? Зарегистрируйте, пожалуйста, Вашу рукопись в приёмной у Софьи Леонидовны, я сейчас её приглашу. Это роман?
– Да, причём замечательный. Друзья, родственники, все читали, все в полном восторге.
– И что же там? Убийства?
– Нет, что вы. Любовь. Необычайная любовь. Но героиня…
Светлана откинулась в кресле и долго задумчиво смотрела на Андрея.
– Ладно, давай сначала. Зачем ты явился? Знаю, что приехал, осведомлена, что без гроша в кармане. Всё о тебе знаю. Даже согласна купить у тебя эту пачкотню. Но при двух условиях: ты теряешь все права на эту вещь. – Тут она перешла на монотонное причитание: – Она может быть перепродана, выйти под другим именем, названием, растаскана по частям, ну и так далее, не тебе объяснять, ты не новичок в нашем деле. Ну и второе: ты больше никогда на моём пути не попадаешься. Заплачу по-царски. Как, устраивает?
Горячев отрицательно покачал головой.
– Нет. Считай, что это был всего лишь предлог, чтобы тебя увидеть. Меня интересует другое. Ответишь правду – и я просто подарю тебе свой опус, делай с ним, что хочешь. – Он помолчал, затем спросил тихо то, что в эти три года было для него самым важным, истерзало его душу: – Почему? Почему ты вдруг так резко переменилась ко мне? Я ни на что не претендую, в том числе и на то, чтобы мы остались друзьями, и всё-таки как ты могла так легко перечеркнуть всё, что между нами было, даже не поздоровалась со мной на презентации?
– Поздно, Андрей, – в тон ему так же тихо ответила Вольнова-младшая. – Как сказала одна небезызвестная тебе героиня, «но я другому отдана; я буду век ему верна».
– Ты не ответила на мой вопрос, – покачал головой Горячев. – Я не спрашиваю о том, что есть. Я спрашиваю о том, что было.
– Ах, не ответила? – Светлана резко придвинулась к нему, едва удерживаясь от того, чтобы не вцепиться ему в лицо ногтями. – Может, ты мне ещё скажешь, что любишь меня, не можешь без меня жить?
– Скажу, а что? – спокойно ответил Андрей.
Тут уж Светлана не выдержала, терпению её наступил предел.
– Хорошо, а это что? – трясущимися пальцами она потыкала ключом в дверцу сейфа, затем всё-таки открыла его и швырнула на стол перед Андреем видеокассету. – Это любовь? Да, любить ты умеешь. Со мной, во всяком случае, никогда таким прытким не был. Я звала тебя, звала помочь мне! Ты приехал?
– Звала надсмотрщиком? Полосовать кнутом спины своих непослушных «книггеров»? Самому писать за них?
Светлана наконец взяла себя в руки, нервно достала из пачки сигарету – как видно, курение стало уже неотъемлемой её привычкой.
– Твоё дело было не рассуждать, а бросить всё и мчаться на крыльях ветра.
Андрей, как ни странно, тоже успокоился, он просто млел от счастья, что находится в этом кабинете, рядом с той, которую он любил больше всего на свете, несмотря на обвинения, которые она бросала сейчас в его адрес, и ни о чём не мечтал, кроме того, чтобы это продлилось как можно дольше.
Но Светлана уже разгадала его состояние.
– Ладно, – холодно сказала она, раздавив в пепельнице окурок. – Визит окончен. Надеюсь, что мы больше никогда не встретимся. Не забудь свой роман.
Андрей поднялся.
– Пожалуй, лучше оставлю. Прочитай хотя бы. А может, и на условия твои соглашусь. Кто знает, как жизнь прижмёт? Я действительно сейчас далеко не в самом лучшем положении.
Глава 4
Стоило ли прилагать столько усилий, сбивать себе ноги, обивая пороги, чтобы убедиться в справедливости слов Геннадия о «перемене декораций»? Собственно, а что ему оставалось делать? Рассеянно глядя в окно еле плетущейся электрички, Горячев внимательно перебирал в памяти детали сегодняшней, уже восьмой по счёту, поездки в поисках работы и всё больше отчаивался. Главное – никто ему не отказывал, всегда находились какие-то варианты, но суть их была одна: «войти в обойму», стать послушным винтиком. Да и таких вариантов скоро не будет, обоймы заполнятся. Как же теперь ему существовать? Оставаться на веки вечные сторожем? «А, тогда тебе такая работа в самый раз». Понимал бы ты что-нибудь в нашем ремесле, хозяин-барин! Что я могу «сотворить» после бессонной ночи? Я ведь не поэт, и не журналист. А что – может, как раз и податься в журналисты?
Войдя в квартиру, Андрей так и обомлел, услышав со стороны кухни звуки, не оставлявшие никаких сомнений в том, что готовится ужин. Галина вернулась? Или забрался какой-нибудь бомж? Но недоразумение, к счастью, быстро развеялось: на звук хлопнувшей двери выглянул его сын, Олег.
– Привет, па! – ухмыльнулся он. – Решил вот к тебе заглянуть, а то общага совсем заела! Эй, Василина, не можешь поскорей? Хозяин вернулся, голоден, как сто и один далматинец.
Андрей удивился:
– Ты что, с невестой? Не ожидал. И она у тебя готовить умеет? Значит, не из современных?
Олег ухмыльнулся ещё шире.
– Ага, с невестой! Куда уж мне! У нас в семье и так всё перемешалось, почти как «в доме Облонских»!
– У меня всё готово! Олег, помоги, – послышался вдруг слишком хорошо знакомый Горячеву голос.