Оружейная оказалась расположена на третьем ярусе башни, что лишний раз показывало: боевое прошлое замка позади, иначе оружие держали бы поближе к выходу. Здесь было сыро и холодно, и великолепные старинные мечи и шлемы уже тронула ржавчина. На пыльном полу оставались следы. Мебель, видимо, поставленная сюда за ненадобностью, была накрыта чехлами, окна заслоняли деревянные щиты, вокруг которых по стенам расползался мох. Такко дёрнул доски на себя, чтобы впустить побольше света, высунулся в окно и огляделся. Пришлось лечь в узком проёме во весь рост, такой толстой оказалась стена.
Вокруг замка возвышалась стена, сложенная из булыжников. Взгляд привлекли белые разводы, выделявшиеся на тёмном камне. Раствор казался свежим – как будто там располагались ворота, которые по какой-то причине заложили. Под стеной в этом месте густо росла полынь.
Сколько же тайн хранил замок! Наверняка здесь были спрятанные двери и тайные ходы. В легендах, что Такко слушал, когда обозы останавливались на ночёвку, тайными коридорами спасались короли с горсткой преданных воинов, если замок невозможно было удержать. Непременно нужно будет разузнать, почему заложили ворота, и поискать тайные выходы, может быть, даже простучать стены. Но прежде – поглядеть на оружие, которым сражались предки маркграфа. Такко нахлобучил на голову шлем, тут же съехавший на уши, вытянул из ножен тяжёлый меч и не удержался от улыбки. Верен бы отдал полжизни за возможность подержать в руках по-настоящему хороший клинок, но удача улыбнулась ему, лучнику. А он ещё сомневался, идти ли к маркграфу!..
***
К ужину Такко явился с последним ударом часов, едва успев сменить рубаху, и застал всю семью в сборе. В столовой, расположенной на первом этаже между холлом и кухней, горела единственная свеча, едва освещавшая стол, уставленный блюдами. Дрова в камине почти прогорели и тоже не давали света. Отблески отражались на стрелках часов и едва очерчивали массивный буфет, стоявший в глубине столовой. В тишине отчётливо слышались мерные щелчки маятника, негромкий скрип и скрежет.
– Моя жена не выносит общества, а я не выношу сплетен, – шепнул Оллард, передавая Такко супницу. – Поэтому мы ужинаем без слуг. И не разговариваем за столом.
Такко пожал плечами. Он-то был здесь куда более чужим, чем любой из прислуги, не говоря о няне Агнет, которой тоже не было за столом. Впрочем, причуды госпожи Малвайн волновали его меньше всего: в ушах ещё стоял звон мечей, а с первым глотком супа способность связно мыслить окончательно его покинула.
Несмотря на то, что Такко вознамерился попробовать каждое блюдо и преуспел в этом, он справился с ужином быстрее всех и первым поднялся из-за стола по молчаливому кивку Олларда. Желудок раздулся, как рыбий пузырь. Такко и не помнил, когда в последний раз ужинал столь плотно. Суп был густым и сытным, тушёные овощи – нежными, пирожки с яблочным повидлом щедро сдобрены пряностями, а земляничное вино оказалось сладким и таким ароматным, что Такко наполнял кубок чаще, чем следовало. К концу ужина в ушах шумело, и его отчаянно клонило в сон.
На площадке второго яруса под ногами неприятно хрустнул песок, как в дешёвом трактире, где подметают хорошо если раз в неделю. Такко ввалился в спальню при свете фонаря, который чьи-то заботливые руки оставили на столе, и рухнул на постель. С усталым вздохом поднялся стащить сапоги и недоуменно уставился на подошву, к которой прилипли серые крупинки. Снег? Белый песок? Он поддел одну из крупинок, осмотрел и, наконец, попробовал на язык. Соль.
Думать, кто и зачем рассыпал по полу дорогую соль, не было сил. Тонкие простыни хранили едва уловимый цветочный аромат, из окна тянуло свежестью, запахом роз и мокрого сада. Такко задул свечу в фонаре, потянулся расшнуровать ворот рубахи, но не удержал равновесие, свалился на подушку и так и заснул, стиснув в руке льняное полотно.
Не услышав ни боя часов, ни как по западному коридору проследовала едва различимая в полумраке тень.
Глава 6
С утра дождь зарядил с новой силой и лил два дня, словно насмехаясь над крестьянами, спешившими собрать урожай. Как ни хотелось Такко побыстрее осмотреть окрестности и побывать на кладбище, вылазка откладывалась: когда с неба льёт как из ведра, много не увидишь. Зато под шелест воды по кровле было особенно приятно разбирать сокровища оружейной. За распахнутыми настежь окнами стелился мягкий сумрак, а со двора снова пахло цветами.
Такко бродил по коридорам и залам, касался древних стен, и каменная громада завораживала его. Иные люди не выносили близости камня. В предгорьях Такко доводилось встречать воинов, избегавших равно гротов и сторожевых башен: ночами им казалось, что своды вот-вот рухнут. Сам он никогда не знал подобных страхов. Коридоры и залы напоминали подземные ходы и пещеры, которые он увлечённо исследовал в детстве. Отец обломал не одну хворостину, пытаясь предостеречь сына-непоседу от обвалов и неверных троп, но Такко если уж брал что-то себе в голову, то не отступался, и научился чувствовать себя в каменной толще не хуже, чем наверху.
Холодная утроба замка хранила своих обитателей, как материнское тело хранит неродившееся дитя. Кварцевые жилы пронизывали гранитные валуны, как кровеносные сосуды – человеческую плоть. Замок жил, замок дышал, и Такко многое отдал бы, чтобы услышать, о чём говорят древние камни в его стенах.
Облазав башню и пустовавшее западное крыло и не найдя ничего интересного, Такко вернулся в оружейную. Выбрал меч по руке и принялся разминаться, вспоминая заученные в детстве упражнения. Длинный имперский клинок не мог пригодиться на горных тропах, зато считался почётным оружием. Отец нанял учителя, когда Такко едва исполнилось семь, и обучали его по преимуществу вычурным турнирным приемам. Сейчас он повторял их, попутно вспоминая те, которым успел научить Верен, выламывая на стоянках по палке и обещая «показать недомерку с гор, как сражаются мужчины». Несмотря на увещевания друга, Такко не обзавелся мечом, отдав все силы стрельбе, а в ближнем бою, до которого доходило редко, полагался на нож. Но кое-что из уроков он запомнил, и теперь чередовал сложные и эффектные выпады с прямыми и сильными замахами.
– Приятно видеть, что славное оружие не скучает без дела, – голос маркграфа легко заполнил комнату, и Такко вздрогнул от неожиданности.
Оллард вошёл неслышно и наблюдал за упражнениями, стоя в дверном проёме. Протянул руку, требуя меч; Такко вложил рукоять в раскрытую ладонь и отпрянул, когда Оллард подкинул клинок вверх и ловко поймал.
– Это хороший меч, – сказал он, со свистом рассекая сталью воздух. – Помню, я упражнялся с ним, когда был чуть младше тебя. Оружие, что хранится здесь, помнит славные времена! Я не застал, когда оружейная находилась на первом ярусе. Когда я был мальчишкой, большинство этих прекрасных мечей были свалены кучей в сундуки. То, что ты видишь сейчас – заслуга Малвайн. Она наняла мастера из столицы, чтобы точно определить где и когда сделали каждый клинок, и писаря – составить опись. Придумала развесить мечи на стенах, чтобы летом их озаряло солнце.
Похоже, госпожа Малвайн трудилась на благо замка, не жалея сил. Камни в стенах наверняка помнили её лёгкие шаги и прикосновения, помнили, как по её приказу в них вбивали крюки и гвозди. Что же сделало её безвольной куклой, за ужином не поднимающей глаз от тарелки?
– Наши враги сложили легенду о том, что замок не взять, пока им владеют Олларды, – продолжал маркграф. – В деревне до сих пор рассказывают о духах-защитниках, живущих в этих стенах. Будто они насылают на чужаков слабость и отнимают ловкость в бою. Ты веришь в такие сказки?
– Я привык полагаться на свои силы, – пожал плечами Такко.
– Полезная привычка, – кивнул Оллард. Бросил меч обратно и вытянул из звенящей кучи на столе ещё один для себя. – Покажи, что умеешь.
Такко поймал оружие; тёплая рукоять сразу легла в ладонь. Надежды победить не было: несомненно, маркграф с детства проводил за фехтованием по нескольку часов каждый день. Но если удастся продержаться до лестницы и отступить по ступеням вверх, можно будет воспользоваться преимуществом по высоте. В следующий миг он получил тычок в бедро, бескровный, но чувствительный, и запоздало сообразил, что противник держит меч левой рукой.
Поди знай, как отбивать удары, нанесённые с непривычной стороны! Будь это настоящая битва, она закончилась бы с первым ударом. Маркграф атаковал снова, Такко отбился, поймал одобрительный кивок и больше не замечал уже ничего, кроме порхающего перед лицом лезвия. Один раз он всё же оглянулся – вход на лестницу был в десяти невыносимо долгих шагах, – заплатил за неосторожность тычком в бок и отступил, пожалуй, быстрее, чем следовало.
– Хороший замысел, – кивнул Оллард, направляя Такко к площадке с прямо-таки оскорбительной лёгкостью. Такко мысленно проклял свой план, когда понял, что маркграфу ничего не стоит оттеснить его вниз, и исход поединка будет решен одним ударом. Но Оллард отвёл меч в сторону изящным приглашающим жестом, и Такко проскользнул на лестницу, воспользовавшись унизительной уступкой.
Должно быть, в замке давно не сражались. Должно быть, воины, чье оружие скучало на стенах, сейчас наслаждались поединком. Такко бился в полную силу, но уворачиваться от ударов приходилось чаще, чем наносить. В тесноте лестницы было не замахнуться, клинок как по волшебству тыкался в стены. Такко едва не вывернул запястье, в очередной раз пытаясь отбиться, и с досадой вскрикнул: не смог удержать меч, и он со стуком покатился по ступеням. Оллард легко коснулся остриём шнуровки на его вороте, обозначив победу, и опустил оружие.
– Неплохо! – Маркграф улыбнулся и прислонился к стене чёрным бархатным плечом. – Я сомневался, что ты из хорошей семьи, но теперь вижу, что тебя учили сражаться. Из тебя вышел бы недурный фехтовальщик, уделяй ты больше времени тренировкам. Ты ловок, быстро соображаешь и готов проиграть, но не отступить. Мне нравится.
В ответ Такко самым неучтивым образом поморщился. Должно быть, вид у него был совсем унылый, потому что Оллард рассмеялся и хлопнул его по плечу:
– Отдохни. На этой лестнице доводилось терпеть поражение и более опытным воинам. Ты не бывал раньше в замках, верно?
Такко покачал головой.
– Если бы бывал – заметил бы, что мой замок построен особым образом. Лестница закручена не в ту сторону. Большинство наследников нашего рода рождались левшами, и на этой лестнице, как ты мог заметить, удобнее сражаться левой рукой. Если бьёшь правой – задеваешь стены. Теперь ты знаешь, что за силы защищают наш замок.
Удивление затмило обиду. Такко попытался прикинуть, сколько сил и материала ушло на строительство замка. Приспособить каменную махину под особенность владельцев, да ещё столь редкую… Невероятно.
– Этот замок – плоть нашего рода, – негромко сказал Оллард. – Раздели нас – и мы оба падём.
– Агнет тоже левша, – вспомнил Такко.
– Да, – подтвердил Оллард. – Глупая шутка природы, знающей, что моя дочь даже в крайней опасности не возьмётся за меч. И вместе с тем знак, что именно Агнет суждено владеть замком после меня.
Замок и его владельцы подходили друг к другу как ключ к замку. «Раздели нас – и мы оба падём». Такко прикрыл глаза, успокаивая дыхание, и увидел внутренним взором вереницу людей на ступенях. Снизу напирали воины – кто в чём, в дорогих латах или в плотных куртках, а сверху стоял одинокий воин в чёрном бархате и с холодной усмешкой раскидывал врагов. Затем перед глазами встали портреты предков маркграфа. И как Такко не заметил, что каждый из них нёс меч на правом бедре? Наверняка не всякий наследник рождался левшой, и многие проводили мучительные часы, отрабатывая удары непослушной рукой…
– Я должен был догадаться, – с досадой сказал Такко, открывая глаза. – Я же видел портреты. И по лестнице прошёл раза три только за сегодня! Хотя я всё равно не смог бы сражаться левой рукой.
– Портреты… – повторил маркграф с неожиданной горечью. – На этих портретах запечатлены славные воины. Жизни моих предков были до краёв наполнены славой. Я бы дорого дал, чтобы поговорить хотя бы с одним из них. Но нам, живым, стоит радоваться, когда ушедшие оставляют нам хотя бы свой облик, правда?
Такко кивнул, не вполне понимая, к чему клонит маркграф, но тот неожиданно сменил тему:
– Ты хорошо двигаешься. Неужели за твою долгую жизнь тебе удалось обойтись без переломов и вывихов?
– Нет. Но я не жалел денег на лекарей.
– Что ты ломал?
– Руки пару раз… И ребра, но это не в счёт.
– Суставы?
– Нет.
– Это хорошо. В замке сыро. Не хотелось бы наградить тебя ломотой в костях.
Такко вдруг ощутил, как промозгло было в башне. Сердце стучало, гоня по разгорячённому телу кровь, но по позвоночнику полз противный холод. Маркграф почти сливался с тёмным камнем стены, его глазами будто смотрела сама башня, и Такко передёрнуло от странного цепкого взгляда.
– Меня ждут дела, – маркграф шевельнулся, разгоняя морок. – Агнет не вполне оправилась после дороги и не готова сегодня стрелять. Но скучать тебе не придётся – оружейная по-прежнему в твоём распоряжении.