Артур потянулся к внутреннему телефону, набрал несколько цифр.
– Самад, ты свободен? Зайди ко мне.
– Тебе надо – ты и иди, – нагло, лениво растягивая слова, ответил парень. – Мне и тут хорошо.
– Самад, не беси меня, – с едва заметной угрозой попросил Артур, – раз я зову, значит, надо подойти.
– Я все тебе сказал. – И положил трубку, нахал.
Блондин со злостью ударил ладонями по столу, так сильно, что они заболели. Нет, будучи живым и целым, Хаджи никогда себе такого не позволял, был очень вежливым, воспитанным, хоть и проявлял свой горский темперамент, но не в таких формах и количествах. Что с ним делать теперь, вообще было непонятно, тем более что после прочитанной над ним формулы он никак не должен был так себя вести. Напротив, специально подобранные звуки, прочитанные в процессе возвращения, должны были сделать его восприимчивым к просьбам, приказам и прочим пожеланиям Артура. Однако что-то, судя по всему, пошло не так. Понять бы все-таки, что именно.
«Стоп. Куда-то меня не туда повело, – поймал себя на мысли мужчина. – Я же хотел про девчонку спросить. Надо идти, никуда не денешься».
Брюнет валялся на кушетке в своем кабинете и потягивал из высокого запотевшего стакана какой-то прозрачный напиток. Не алкогольный, разумеется, – Хаджи не любил алкоголя, – но глаза у него были, как у пьяницы, – блестящие, нездоровые, почти стеклянные.
– Самад, расскажи мне про девушку, – сразу, с порога, потребовал Артур. – Ты был у нее? Она что-то знает про твою голову?
– Какая девушка? – лениво отозвался возвращенец. – Я не помню, чтобы у меня были девушки.
Блондину потребовалось несколько секунд, чтобы удержать лицо в пределах допустимого. Определенно, этот парень бесил его уже далеко за гранью разумного.
– Расскажи мне про эту девушку с необычным именем, Самад, – терпеливо повторил он. – Олимпиада, что ли… Или нет, Олимпия, кажется… Точно, Олимпия.
Артур внимательно следил за бывшим другом. От его взгляда не укрылось, как вздрогнул тот при упоминании имени девушки. Ага, значит, все-таки что-то такое было? Надо давить дальше?
– Я понимаю, ты не все помнишь. Но девушку-то ты должен помнить. Ты у нее был все эти дни, пока ребята искали тебя в твоей квартире, да?
Самад перевернулся с бока на живот, сделал несколько больших глотков из стакана.
– Я ж сказал тебе, не знаю я никакой девушки, – повторил Самад. – Ни с нормальным именем, ни с ненормальным. Я вообще не помню девушек, кроме студенток, я тебе уже говорил.
И такое спокойное, уверенное лицо было у него при этом, что Артур бы, наверное, поверил бы, если бы не видел мелких спазмов в его теле при упоминании девчонки. Она точно в теме, в этом он был теперь уверен. И других доказательств ему больше не было нужно.
– Ладно, черт с тобой, – бросил он, позволив лицу выразить неудовольствие. – Не помнишь – так не помнишь. У тебя еще есть время.
Он вышел и аккуратно закрыл за собой дверь, потом подошел к висящему на стене коридора телефону, набрал еще один номер и коротко приказал:
– Вызови Рыжего ко мне в кабинет. Немедленно. Есть задание.
Без малого неделю после возвращения Лимы из Москвы Самад почти не разговаривал с ней. Все-таки выполнив просьбу, он вернулся в ее квартиру, но в общении отделывался лишь короткими репликами, даже когда просил о чем-то. Девушка, поначалу обрадовавшаяся тому, что с ним все в порядке, что он не попал в руки бывшего друга, не пострадал, не погиб, в конце концов, через несколько дней тоже стала впадать в хандру и меланхолию. На все попытки наладить контакт, снова вернуть уже, как ей казалось, успевшую зародиться близость, он отвечал обжигающим холодом, резкими словами, высокомерным тоном и иногда даже злыми шутками в ее адрес. Она просто не узнавала самоуверенного, вспыльчивого, но доброго и отходчивого Самада первых дней. Он словно возненавидел ее и не хотел общаться больше, чем было необходимо.
Понимая, что не все даже в их отношениях зависит от нее, Лима загрустила и отпустила ситуацию, оставив попытки сократить дистанцию между ними хотя бы на пару шагов. Вместо этого она продолжала прощупывать Леднева, выясняя, насколько они могут верить ему, и ездила с ним каждый вечер по местам, где могла бы, как думал Алексей, оказаться голова Самада. Разумеется, результаты были нулевыми, и мужчина тоже мрачнел день ото дня. Но он все-таки добился того, что Лима, помучившись и посоветовавшись с Виктором, решила признаться ему, что все это время знала о местоположении так желанной для всех головы Профессора Хаджи. Правда, время и место для этого она пока так и не выбрала, малодушно отложив на потом.
Ей не хватало сил. Всегда веселая, оптимистично настроенная, легкая в работе и общении, она физически ощущала, что стала совсем другой буквально за несколько дней. С той самой злосчастной командировки все пошло наперекосяк не только в отношениях с Самадом, но и, кажется, в базовых основах ее физиологии. На работе приходилось записывать не только какие-то ключевые вопросы, а абсолютно все, иначе она забывала. И спать, ей постоянно хотелось спать. Она стала пить сладкий кофе литрами, иначе рисковала уснуть прямо за проверкой счетов или составлением сводных таблиц. Несмотря на то что девушка и раньше частенько мало спала по ночам, такого состояния тотального коматоза у нее не было никогда. За всю неделю Лима ни разу не вышла никуда «в свет», отказалась от всех приглашений друзей. Она возвращалась домой после «дежурных» поездок с Алексеем, ухаживала за колючим, словно дикобраз, Самадом, легко ужинала, падала на диван, успевала прочесть пару страниц книги и засыпала прямо с ней. А утром с большим трудом поднимала себя с постели и заставляла куда-то идти.
– Это не я, – говорила она себе. – Не знаю кто, но точно не я. Кажется, я осталась в Москве, меня подменили и прислали что-то другое, вялое и полуживое. Узнать бы еще, какая скотина это сделала, ноги бы повырывала.
Но шутки шутками, а состояние было совершенно неадекватное. И зреющий нарыв должен был в один прекрасный день прорваться.
В пятницу она пришла домой поздно, так как пришлось задержаться на работе. Сдавали тираж в типографию, что-то опять не клеилось, доводили проблемные моменты буквально на коленке. Компьютеры, телефоны и факсы в издательстве, казалось, раскалились добела и вот-вот вспыхнут. Люди были примерно в том же состоянии, хоть и успели за много лет привыкнуть к подобному стилю работы. Соответственно, когда все закончилось, Лима ощущала себя кокосовым орехом, который не только раскололи, выпили сок и соскребли изнутри стружку, так еще и сверху ободрали, забрав всю койру2 для наполнения матрасов, – словом, одна тонкая скорлупка только и осталась. Будучи уверенной, что вернется домой именно такой, она заранее попросила Виктора забежать к ней после службы и проведать Самада, а заодно напоить его и немного пообщаться – хотя бы так, как сможет. Девушка видела, что отсутствие нормального общения делает Профессора еще мрачнее и депрессивнее, а тут он еще и с ней не общался, так что жить с ним под одной крышей было уже просто невозможно.
Она совсем не ожидала, что в ее квартире опять будет аншлаг.
Дверь была взломана. Снова. С ужасом хозяйка шагнула за порог, боясь даже подумать, что ее может там ждать. Коридор был в беспорядке, на полу лицом вниз лежало трое незнакомых парней откровенно бандитского вида, еще двое «отдыхали» в тех же позах в кухне. Все были связаны подручными материалами. И над этой прекрасной картиной коршунами возвышались Виктор и Иван, а где-то за их спинами, на холодильнике, маячил непривычно возбужденный Самад.
– И что это опять за твою мать? – обреченно спросила Лима. Не иначе как от шока, в голове ее крутилась только одна глупая мысль: это же опять замки менять нужно, Витю просить уже неудобно…
– Молодые люди немножко попутались, – прокомментировал Панов, прикладывая заметные усилия, чтобы не пнуть ближайшего к себе нежданного гостя. – Ворвались, начали вещи выбрасывать, беспорядок наводить – похоже, что-то искали. Но вот что, – добавил он, все-таки не выдержав и поддавшись своему желанию, – этого они нам рассказывать не хотят.
– А мы очень хотим узнать, какого хрена к тебе опять врываются, – с кровожадным выражением лица закончил Иван.
Лима ужаснулась всему и сразу. И очередному нашествию парней Артура – это были, без сомнения, именно они. И в который раз учиненному в ее квартире беспорядку. И тому, что головы Самада, которую все так искали, по-прежнему никто, кроме нее, не видел. И тому, что кошмар в ее жизни, похоже, никогда не закончится. А еще тому, каким злым и жестким стал после возвращения ее красивый, легкий и иногда чуть глуповатый, но одновременно очень добрый Иван. Артура теперь хотелось не просто побить, его убить хотелось, поняла девушка. И ужаснулась заодно еще и этому.
От страха и гнева ее тело вновь пробила неудержимая дрожь.
– Да когда ж эти люди наконец оставят меня в покое? – воскликнула она. – Никаких же уже сил нет! Ну как на работу ко мне ходят – то одни, то другие, то третьи… Как же вы меня все достали!!!
Она, продолжая ужасаться, изо всех сил пнула ногой по ребрам одного из лежавших, да так сильно, что ее мужчины, как по команде, подлетели к ней и подхватили под руки с двух сторон.
– Лимка, ты чего? – заорал Панов. – Успокойся немедленно, ты его так убьешь или покалечишь. Тебе что, в тюрьму захотелось?
Девушка обвела царящий вокруг беспредел мутным взглядом, зацепилась глазами за удивленные глаза своего «бестелесного» друга и изменившимся, низким, страшным голосом сказала:
– Как мне это все надоело! Такое ощущение, что мы находимся где-то в стеклянном аквариуме, и кто-то невидимый и большой ставит на нас опыты, как на лабораторных крысах. То один геморрой подкинет, то другой. И смотрит, наблюдает, записывает, как мы будем реагировать, выживем ли, оставим ли потомство… Нет уж, хватит с меня этих игр!
Парни отпустили ее руки и с не меньшим ужасом смотрели на подругу, ожидая, что будет дальше.
– Я больше никого покрывать не буду. И сама решать не касающиеся меня проблемы – тоже. Пусть этим занимаются специально обученные люди. Парни, – обратилась она к Виктору и Ивану, – наблюдайте за ними. А я пойду к соседям и вызову милицию.
– Ну наконец-то! – выдохнул Панов, и на лице его расцвела одобрительная улыбка.
Самад со своего насеста на холодильнике только удивленно хлопал ресницами.
Глава 23. Фиаско
Примите тот факт, что иногда вы голубь, а иногда и статуя.
Д. Брансон
Наряд милиции прибыл на удивление быстро, Лима даже не успела толком соскучиться. Напротив, все это время она едва удерживалась, чтобы не начать пинать поверженных врагов ногами, и, если бы блюстители порядка где-то задержались, кто знает, долго ли она смогла бы противиться своему нездоровому желанию. Когда в домофон позвонили, девушка впустила патрульных в подъезд, а Виктор, для профилактики треснувший по макушке одного из обезвреженных нападавших, вышел коллегам навстречу.
– Пусть лучше сначала они увидят меня. Покажу удостоверение, объясню ситуацию, а то мало ли что… – объяснил он друзьям свое решение. – Не хотелось бы, чтобы за преступников приняли нас.
Лима понимала его: в существующей мизансцене без подготовки сложно было понять, кто преступник, а кто жертва, – а потому только обрадовалась тому, что Панов такой активный, предприимчивый и сообразительный. Сама она до такого нипочем не додумалась бы.
Несколько минут спустя трое здоровых мордатых парней в форме шагнули в квартиру и с интересом уставились на необычный «коврик» в коридоре, а когда увидели его продолжение еще и в кухне, заулыбались, переглядываясь. Они ожидали этого. Следующий за ними Виктор справился с задачей, успев подготовить патрульных к тому, что они должны были увидеть. Но Лима понимала, что разговаривать с милиционерами все равно придется ей, она же была хозяйкой квартиры. Неожиданно накатило ощущение нереальности, погружения в очередной кошмарный сон. Земля словно уплыла из-под ног. Тем не менее, ей удалось внятно и четко изложить факты, почти не дрожа внешне, хотя внутри нее то и дело поднималась паника. Старший группы – если Лима правильно могла определить, старший сержант – покачал головой и сказал, обращаясь к коллегам:
– Надо везти всю эту банду в отдел, пусть ими занимаются те, кому положено. Только вот всех не разместим. Сань, – приказал он одному из них, – вызови по рации, кто там из наших поблизости, пусть помогут.
Тот кивнул и ушел к машине. Старший обратился к присутствующим:
– Вы слышали, надо ехать в отдел. Напишете заявление, дадите показания. Документы у всех с собой?
Панов пожал плечами – свои он сегодня уже показывал. Лима кивнула и быстро сбегала в комнату за паспортом. Иван только пожал плечами:
– Я шел в гости к подруге, паспорта не брал. Не думал, что понадобится. Но могу принести, я живу в этом же подъезде.
– Принесите, – благодушно согласился мужчина, с интересом изучая документ Виктора, и сделал знак коллеге: – Сходи с товарищем, чтобы не заблудился.
Иван в сопровождении милиционера ушел за паспортом. Почти сразу же вернулся ушедший ранее Саня и сообщил, что минут через пять подъедет еще один экипаж и поможет перевезти подозреваемых. Валяющиеся на полу парни стали подавать голос, но их никто слушать не хотел. Патрульным было ни к чему, не их головная боль. Лима прекрасно видела, как хочется им быстрее разделаться со всем этим и поехать себе дальше.
Когда вернулись Иван с сопровождающим, следом за ними в квартиру вошла пожилая соседка Лимы, Антонина Ивановна, с которой у девушки были теплые отношения и к которой она постоянно бегала звонить по телефону. Женщина причитала на ходу, то и дело всплескивая гладкими полными руками:
– Лимочка, деточка, да что ж опять тут у тебя такое творится?
Патрульные переглянулись.
– С этого места подробнее, пожалуйста, – принимая из рук Ивана паспорт, попросил старший.
Лима вздохнула.
– Это не первый раз, когда ко мне в квартиру врываются и устраивают погром.
Милиционеры переглянулись. В их глазах желание поскорее сдать этих загадочных людей кому-то из дежурных оперов в отделении читалась легко и без усилий.
– Офигенно, – сказал старший сержант. – Только этого нам еще и не хватало. Чего ж Вы раньше нас не вызывали, девушка?
Лима пожала плечами.
– Понятно, – кивнул мужчина. – Значит, Вы что-то знаете о том, кто эти люди и чего им от Вас надо.
– Ничего я не знаю! – огрызнулась она. – Я хочу жить спокойно и чтобы всякая шушера не лезла ко мне в дом.
Мужчина скептически посмотрел на нее, но ничего не ответил. Пенсионерка подошла к девушке и обняла, неодобрительно посмотрев на патрульного.
– Значит, так, – решил тот. – Мы едем в отдел, и по пути Вы как следует подумайте о том, что будете рассказывать нашим операм.
Пенсионерка ахнула, прикрыла рот пухлой ладошкой.
– Как же так? Девочку-то в милицию за что? – запричитала она.
– Гражданочка, Вы только не волнуйтесь, – изобразил улыбку милиционер, – девочку Вашу никто не обидит. – Он снова обратился к Лиме: – Постарайтесь вспомнить, когда к Вам уже врывались, что Вы видели, что слышали, кто это мог быть и что искать. Чем больше Вы расскажете, тем лучше Вам смогут помочь.
Лима, обнимая соседку в ответ, окинула взглядом квартиру, куда могла дотянуться. Самада в пределах видимости не было – наверное, перенесся от греха подальше куда-то, где его точно не могли заметить даже случайно. Или в комнату, или на балкон, а может, к себе в квартиру или к Ване. Хотя, зная это любопытное существо, можно было предположить, что он вряд ли забрался бы куда-то далеко, так что, скорее всего, он все-таки был в комнате.