«Би-ии-иии-иии-иии-ии», – этот постоянный писк в голове, неразборчивые крики каких-то людей. Сговорились все что ли? Почему они мешают мне спать? Я медленно встал с кровати, чтобы посмотреть, что за шум доносился с улицы, выглянул из окна и увидел машину Гарри. На первом этаже стояла Елизавета Аркадьевна, старушка, которая редко выходила на улицу, видимо, это ее голос я слышал. Но сейчас она лишь развела руками и ушла в свою квартиру. Я пошел к кровати и позвонил Гарри. Не успел я услышать первый гудок, как он ответил. Я плохо его слышал, потому что снаружи был этот звон, и он же отдавался в моем ухе, к которому был прижат мобильный.
– Гарри, перестань сигналить, ты совсем поехавший? – Звук резко прекратился.
– Проснулся, Абель? Как ты можешь игнорировать своего лучшего друга? А-аа-аа-аа? – Я подошел к окну, вылез в него, встал на пожарной лестнице и посмотрел вниз. Гарри стоял возле своей машины, в темных очках и улыбался. Я повесил трубку.
– Это было обязательным, Гарри?
– Что именно?
– Сигналить здесь и пугать прохожих?
– А как еще тебя разбудить?
– Не знаю, например, подняться и постучать в дверь, как тебе?
– Лень, мэн. Короче, ты будешь там ворчать или спустишь свой зад уже вниз?
– Простите, Елизавета Аркадьевна, этого болвана, – обратился я к бабушке. Она задрала голову, пытаясь определить, откуда доносится голос, а затем лишь покачала головой и вновь ушла.
– Дай мне пятнадцать минут, Гарри. Может, поднимешься?
– Лень, Абель, я же говорил, даю тебе двадцать.
Я оделся, повалялся на кровати еще минут пять и спустился на улицу.
– Привет.
– Ага.
– Что случилось? У тебя нет настроения, хотя сегодня «такой день», как ты любишь говорить.
– Ты вчера ушел, ничего не сказав. Ушел с этой девушкой, а я узнаю об этом через ее подругу.
– Прости, я и забыл тебе написать, но ведь ничего страшного не случилось. Не думаю, что ты сильно переживал за меня и искал повсюду.
– Нет, не сильно, но все же было неприятно. Тебе следовало сказать мне об этом.
– Ладно, прости, впредь буду более обходительным по отношению к тебе. Мир?
– Я подумаю. – Мы с Гарри посмотрели друг на друга, улыбнулись и дали по рукам. Он начал медленно отъезжать.
– Сегодня такой день, Абель, будет весело.
– Узнаю своего друга.
«Эта мерзкая слякоть и серость за окном рано или поздно добьют меня», – подумал я про себя.
Все как обычно. Остатки снега разбросаны на краю проезжей части. Грязные машины передвигаются плавно, будто застряв в этом времени. Все кажется таким медленным и полуживым. Только светофоры исправно выполняют свою работу, не обращая внимания на гнетущую атмосферу вокруг. Скоро начнется весна, скоро все вокруг будет расцветать, краски заполнят это место, будто кто-то сверху даст разрешение художнику проявить свою фантазию и сделать этот город чуточку уютнее и теплее.
– Да, это я. В восемь вечера мы начинаем принимать гостей. Сейчас мы заедем в торговый центр, там нас уже ждут. Все потому, что кое-кто не отвечает на звонки и исчезает с незнакомой девушкой. А если бы она оказалась психопаткой и задушила тебя во сне?
– Гарри, перестань, я же извинился уже, просто устал и хотел поспать подольше, не знал, что ты договорился с кем-то на определенное время.
– Устал? Она горячая? То есть, да, она определено была вчера горяча, но, а как она без одежды? Готов поспорить она – секс.
– Я не хочу об этом говорить, тем более с тобой, у тебя слишком бурная фантазия.
– Ну же, расскажи, расскажи мне, в каких позах вы это делали и как она стонала?
– Гарри, отвали, серьезно. Она не такая, по крайней мере, мне не хочется о ней говорить в таком ключе. – Я начинал раздражаться, но в то же время прекрасно осознавал, что этот парень просто так не отстанет. Лучше бы мне сразу все рассказать, чтобы затем было проще. Я растекался в кожаном сиденье, наслаждаясь теплом, исходящим от кондиционера.
– Не такая? А какая она, Абель? Какая? Растолкуй мне, – Гарри следил за дорогой и вел этот монолог с самим собой, он был похож на старого зануду, пытающегося чему-то научить молодое наивное дитя. – Хотя, постой, можешь не говорить, я уже знаю, о чем думает наш романтичный наивный принц. Разуй, наконец-то, глаза, они все такие. Девушка уехала с тобой домой, зная тебя всего час. Какая она? Или это была любовь с первого взгляда? Возможно, ты их как-то гипнотизируешь, а? Порой ты меня бесишь своей сентиментальностью.
– Я не сентиментальный, Гарри, просто верю еще во что-то. Хотя с каждым прожитым днем все меньше и меньше. А ты, как змей искуситель, пытаешься мне навязать обратное. Ты Иуда, Гарри. Позволь мне сохранить хотя бы мой романтизм и веру в людей, веру в любовь. Иначе в чем между нами будет разница? – Я начал ерзать на сиденье, пытаясь найти убежище от этих нравоучений. Повернувшись вправо, я глядел в окно, стараясь максимально абстрагироваться от диалога, происходившего внутри машины.
– Ладно, но рано или поздно ты скажешь, что я во всем был прав. И когда ты опустишь свою голову на колени и начнешь плакать, я буду рядом, поглажу тебя и скажу: «О, мой блудный сын, ты наконец-то узрел то, о чем тебе рассказывал твой мудрый отец».
– Кретин.
– Вот увидишь, так и будет.
С Гарри мы пообедали в кафе, а затем отправились в наш любимый магазин, где нас ждал Саша – наш стилист и по совместительству хозяин бутика. Сделав пару покупок, Гарри завез меня обратно домой, дал указания насчет вечера и уехал.
Ссора
Опоздав на два часа, я еле нашел свободное парковочное место среди калии машин. Энтузиазм внутри меня нарастал с новой силой. Я сделал глоток свежего воздуха и направился к двери. Из окон падал свет, освещая дворовую территорию и обнажая туман под ногами. Внутри вечерние платья чередовались пиджаками, пышные прически сменяли зализанные волосы, отражение огромных люстр и собственного силуэта сопровождало меня в гранитной плитке. Я повернул направо, намереваясь продолжить движение в гостиную, откуда доносилась основная волна музыки, но меня окликнули:
– Абель, ты здесь.
Гарри стоял на втором этаже, опираясь на перила, приветствуя меня своей белоснежной обворожительной улыбкой. Часы сверху него показывали двадцать два часа. Игнорируя любопытство присутствующих, я плавно начал подниматься по лестнице.
– Привет.
– Гарри.
– Ну как тебе?
– Как обычно, за гранью. Я, конечно, подозревал, что будет что-то в таком духе, но даже моей фантазии не хватило. Я думаю, ты слегка переборщил.
– Расслабься. Это не перебор, это хороший уровень сервиса. Не парься ни о чем. Хотя бы этой ночью. – Гарри хлопнул меня по плечу. – Пойдем к бару, нужно освежиться.
Спускаясь по лестнице, я ловил десятки любопытных взглядов. Мне было немного не по себе, ведь я не знал никого вокруг, находился в знакомом месте, которое заполняли незнакомцы. Дальнее окружение Гарри соответствовало его уровню жизни: милые беседы, фужеры в руках, свежесть и беззаботность на лицах присутствующих. Каждый вел себя так, будто уже добился всего в жизни, приложив к этому максимальное количество усилий. Все высокомерие сконцентрировалось на потолке. Каждый шаг приходилось вымерять до идеала, из-за страха потерять равновесие.
– Как ты?
– Все отлично. Все как всегда. – Мы шли вдоль больших подоконников и направлялись в сторону арки, за которой скрывалась основная часть гостиной.
– Если как всегда, то тебе стоит выпить и влюбиться на ночь в какую-нибудь из этих прекрасных дам. Промоутер одного клуба пообещал мне самых красивых, и не соврал. Еще бы, я заплатил за это немаленькую сумму.
Действительно, все вокруг было похоже на сказку. На такую вечеринку попадаешь в лучшем случае пару раз за свою жизнь. Причина скрывалась в антураже и ощущениях, которые я испытывал. В предвкушении, в ожидании, когда твоя скромность обнажится перед другими людьми. Самая волнительная часть любого мероприятия.
– Хочешь сказать, что эти девушки здесь на работе?
– Ну, зачем ты так. Они не на работе, а на курорте.
– Ах, ты в своем амплуа, рожденный для праздника. С тобой никогда не бывает скучно. Спасибо тебе за это. И спасибо, что терпишь меня.
– Терплю? Ты мой лучший друг. Порой меня раздражает твоя мечтательность и легкая грусть, но я вовсе не терплю тебя, ты это прекрасно знаешь, поэтому не говори так.
Помощник бармена, заметив Гарри, сразу же перестал разливать напитки ожидавшим гостям, и стремительно направился в нашу сторону.
– Вермут, будь так любезен. – Легкая улыбка озарила мое лицо, он достаточно хорошо меня знал, а еще мне всегда нравились его манеры: говорить и вести себя, как джентльмен. Мы всегда так делали, показывая, насколько мы воспитаны и утончены в разных вопросах.
Насколько я понял, всю мебель с первого этажа убрали: кожаные диваны и кресла, старые антикварные шкафы, столы и прочую утварь. Вместо этого здесь было ничего в буквальном смысле слова. Гарри организовал две барные стойки и расставил табуреты вокруг них. Он создал максимальное количество свободного пространства.
– Сейчас будет сделано, сэр.
– Сэр, – переспросил я, бросив взгляд на Гарри. – Ты их тренировал к этому вечеру?
– Нет, лишь сказал их менеджеру, как стоит себя вести. Хочу, чтобы все были максимально любезны.
– Ты неподражаем.
– Весьма польщен. А теперь прости, мне нужно откланяться. Тут столько красивых девушек, и все они хотят познакомиться со мной. – Гарри взял стакан и медленно направился вглубь гостиной. Взяв свой напиток и сделав глоток, я поплыл в свое любимое место.
На террасе валялись кресла-мешки и стояли низкие столики, а в больших корзинах лежали пледы. Я накрылся одним из них и огляделся вокруг: было немноголюдно, какая-то парочка сидела рядом и, покуривая кальян, мило беседовала. В другом конце сидели три парня и что-то бурно обсуждали.
– Покурить не желаете? – Спросил парень, появившейся из ниоткуда.
– Да, пожалуй. Сделайте что-нибудь свежее и не очень крепкое.
– Конечно.
Я раскрыл прозрачную упаковку, в которой лежал мундштук и, расплывшись в кресле, начал смотреть на улицу. Зеленый газон, который летом так радует глаза, сейчас был покрыт снегом. Серым, грязным снегом, начинавшим отступать. Вокруг дорожек светились фонари. Вечнозеленые туи, можжевельники и прогуливающиеся люди – я как будто был не в Минске.
– Ваш кальян. – Парень вставил мундштук, который болтался у него на веревочке вокруг шеи. Сделав пару тяг, он протянул трубку мне.
– Недурно, мне нравится. Спасибо.
– Пожалуйста, если что-нибудь понадобится, обращайтесь. – Утвердительно кивнув, я начал дымить, глядя на небо. На улице было максимум два градуса тепла. Плед и алкоголь позволяли терпеть эту температуру чуть дольше положенного. Я ни о чем не думал и одновременно думал обо всем, такой мятежный поток разных мыслей, который толком не дает ни на чем сконцентрироваться. Телефон зазвонил – это была мама. Поговорив с ней пару минут и обменявшись стандартными вопросами-ответами, мы замолчали. Такое неловкое молчание, когда знаком с человеком довольно долго и знаешь о нем все. Когда просто становится слегка лень ворочать своим языком и неинтересны подробности жизни собеседника. Обычно такими собеседниками становятся родители. Они, погруженные в обыденность бытия, со временем перестают быть интересными. Работа, дом, какие-то хлопоты – все это не так привлекательно, как жизнь молодых и амбициозных людей, у которых глаза все еще горят огнем, которые жаждут приключений, стремятся попробовать жизнь на вкус, не подозревая, что она может быть весьма горькой и неприятной. Попрощавшись с мамой, я снова устремился в свои мысли. Думаю, что просидел так где-то час, почти не чувствуя холода, будто впавши в летаргию. Ни сердцебиения, ни дыхания, лишь трубка и мои мысли. Вот на улицу вышла какая-то девушка, по ее походку можно было заметить, что она довольно зла.
– Урод! Долбанный мудак! – Ого! Представление начинается, наверное, поссорилась со своим парнем. Каково же было мое удивление, когда вслед за девушкой вышел Гарри.
– Истеричка, шизанутая стерва, ты укусила меня. – Он стремительно надвигался на нее, девушка начала отбиваться, махая руками в разные стороны, а Гарри, словно обезумевший, орал на нее и толкал. Я вскочил с кресла, чуть не опрокинув кальян на пол, быстро пробежал по лестнице вниз и вышел на улицу. Там уже было достаточно зрителей, наблюдавших этот спектакль.
– Гарри! – рявкнул я. – Что тут происходит? – Я направился в его сторону, схватил под руку и оттащил от девушки.
– Да она больная! Поцарапала мне лицо. Вот видишь? Еще и укусила меня до крови, идиотка!
– Не надо было ко мне лезть долбанный, избалованный урод! Я тебе не проститутка, чтобы так обращаться со мной!
– А кто ты? Ты гребаная проститутка! – Я стоял между ними и слушал эти унижения, с болью понимая, что, скорее всего, это Гарри довел все до такой ситуации. Не могла девушка просто так начать кусаться и царапаться. Гарри не принимал отказы и воспринимал весь женский пол, как свою вещь, как очередную игрушку, которая не вправе спорить. Я посмотрел на нее, она была высокого роста, в коротком платье, вся зареванная и испуганная, тушь растеклась у нее по лицу.
– Гарри, прекрати. Остынь.
– Остыть? Почему ты защищаешь ее? Ее, эту мерзавку. Провинциалку. Дешевую потаскуху. – Девушка начала рыдать взахлеб.
– Гарри, закрой свой поганый рот! Это человек! Ты совсем обезумел? Это же девушка. Как ты можешь ее оскорблять так?!
– Да мне все равно. Ты гребанный рыцарь в сияющих доспехах, ну и бери себе эту шлюху. – Я вышел из себя и сильно толкнул его, от этого толчка Гарри не устоял на ногах и упал на снег.
– Да как ты посмел? Ты, ты! Ты должен быть на моей стороне, а не на стороне этой твари! Я, я твой друг!
– Ты совсем сошел с ума, Гарри. Мне стыдно, что я вообще тебя знаю. Строишь из себя джентльмена, а сам способен на такое. Ты перепил, давай вставай. – Я протянул ему руку, чтобы помочь подняться, но в ответ он ударил меня по ладони и встал своими силами.
– Нет! Ты мне никто! Ну что, ты доволен? Доволен, Абель? Устроил здесь шоу! Все внимание досталось тебе, спас маленькую принцессу из рук чудовища! Проваливай, катись к черту, мудак! Видеть тебя не желаю, и прихвати с собой свою сучку! – Я посмотрел на Гарри глазами, полными обиды и непонимания, как будто бы глядел на другого человека. Он стоял весь озлобленный, красный и дрожащий от гнева. Я не узнавал своего друга, в него вселился дьявол или это итог? Итог его развития, пути, который он выбрал. Цинизма, в котором он так преуспел. Той жестокости и надменности, которые в нем воспитывала его мать. Или он просто жертва тех обстоятельств, которые складывались вокруг него, того окружения, в котором он рос.
Я ничего не ответил, да мне и нечего было ответить, я не знал человека напротив меня, это был не мой друг. Я всегда боялся, что наши пути с Гарри рано или поздно разойдутся. Но я думал, что мы сможем находить компромиссы и сглаживать углы и никогда бы не поверил, что все закончится вот так.
Я его унизил? Наверное, так он думал, его лишь задевала собственная гордыня. Я огляделся вокруг: люди были повсюду, все гости вышли на улицу и наблюдали за происходящим. Сделав пару шагов в сторону девушки, я прочитал в ее глазах смешанные чувства, они были полны благодарности и в то же время недоверия. Она дернулась от страха, почувствовав мою руку у себя на плече, у нее была истерика.
– Не бойся, я уведу тебя отсюда. – Она опустила руки на мои плечи и уронила голову на грудь. Я обнял ее правой рукой и мы начали движение вдоль зевак, наблюдавших за нами. Кто-то из толпы протянул плед. Я накинул его ей на плечи и крепко обнял уже двумя руками. Она стояла на улице и сражалась с монстром, который не понимал, что делает, адреналин наполнял ее кровь, а когда перестал выделяться, она начала клацать зубами. Мы прошли вдоль всей лужайки, вошли в дом, оставили позади гостиную и остановились возле гардероба.