Глава 1
День первый
Прохладным октябрьским утром Влад ехал на работу на своей почти новенькой иномарке. Он любил свою машину, три года назад он приобрел ее в автосалоне, но ему еще не надоел ее дизайн, приятный серебристый цвет. Все его машины были похожих оттенков, первая – «опель-рекорд» была цвета голубой металлик, вторая, «опель-омега» – бежевый металлик. Но все они были сильно подержанные, на новые тогда не хватало денег. И только последний автомобиль был «нулевый», собранный в Германии «форд-фокус» с автоматической коробкой передач, светлым велюровым салоном и «полным фаршем» в комплектации.
Влад вырулил на Щелковское шоссе и влился в постоянную в это утреннее время пробку. Машины еле тащились, иногда разгоняясь, но средняя скорость потока никогда не превышала 20-30 километров в час, что неумолимо показывал компьютер на приборной доске. Влад, как большинство мужчин, любил мощные скоростные автомобили, но в глубине души никогда не понимал смысла иметь такую тачку в Москве. Его Форд разгонялся до максимальной скорости 175 километров в час, и только однажды он смог «втопить» до максимума на ночном МКАДе, да и то ненадолго. Кроме того, после очередного повышения штрафов и появления в Москве камер видеонаблюдения, устраивать гонки было не только глупо, но и небезопасно для кошелька.
Сегодня с утра сильно похолодало, и Влад впервые после лета включил отопитель. Несмотря на климат-контроль, установленный на двадцать градусов, в машине было ощутимо зябко. Из-за снизившейся скорости остро захотелось курить. Влад нажал кнопку стеклоподъемника, опустив стекло наполовину и нажал на прикуриватель. С удовольствием затянувшись легким «Винстоном», в который раз почувствовал укол совести: он давно хотел расстаться с этой дурной привычкой, но силы воли не хватало.
По лобовому стеклу застучали капли дождя. Они стекали словно слезы, будто девушка Осень плакала, расставаясь со своим горячим любовником Летом и предвидя скорую встречу с депрессивной, холодной подругой Зимой. Влад включил «дворники» и пыль на стекле тут же превратилась в грязь. Это напомнило ему тушь, размазанную на лице плачущей женщины.
Нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере. Опять укол совести: секс с пышной блондинкой, который все-таки произошел, удовольствия не доставил. Дело в том, что, как и все мужчины, Влад любил глазами, к тому же художественное образование с годами сделало его эстетом, а Анечка, кажется, так ее звали, хороша была только до груди, правда эта часть тела была действительно выдающейся. Познакомился с ней Влад, как и с большинством женщин в последнее время по интернету. Это был самый простой и популярный в столице, да и не только в столице, способ «закадрить» женщину. Еще несколько лет назад Влад только смеялся над виртуальными знакомствами, как и над всякими агентствами, бурно расцветающими в современной России и эксплуатирующими проблему одиночества, как мужчин, так и женщин. Но годы берут свое, люди меняются, и в последнее время он все чаще ловил себя на мысли, что уже лень, да чего греха таить, как то неудобно стало приставать к девушкам на улице или в каком-нибудь кафе. Женщины стали осторожно-агрессивными, в штыки воспринимали любую попытку войти с ними в контакт. Нельзя сказать, что Влад не нравился женщинам. Не Бандерос, конечно, но для своих, «далеко за тридцать», он выглядел моложе своего возраста. И если бы не потерявший былую упругость живот, можно было быть вполне довольным своей внешностью: симпатичный, высокий, зеленоглазый брюнет. Но процент удачных атак постоянно снижался и редкие победы уже не приносили прежнего удовольствия, как в молодости. Не солидно сорокалетнему мужчине выступать в роли просителя женского внимания, решил Влад и как большинство, смирился с «виртом».
Выбрав самый популярный сайт знакомств, он разместил там свою фотографию, заполнил анкету и уже год удивлялся количеству женских особей, самого разного возраста и экстерьера, желающих устроить свою судьбу, и по всему видно, страдающих от одиночества.
Вчерашняя встреча, как и многие предыдущие, состоялась по давно установившемуся сценарию. Увидев фото смазливой блондинки, Анечки, как она себя называла, Влад кликнул по ней мышкой, наискось прочитал анкету и написал: «Привет! Пообщаемся?». Его немного насторожило, что не был указан вес, только рост, но телефон свой девушка сообщила сразу, вечером была свободна и готова к встрече, что и решило дело.
Когда он увидел ее, входящую в кафе, где они договорились встретиться, Влад захотел спрятаться под столик, но его уже заметили и все восемьдесят килограмм красоты опустились в кресло напротив, которое жалобно скрипнуло под ней. Сидя и затянутая в какой-то корсет девушка выглядела неплохо и возможно, для кого-нибудь она могла быть предметом ночных мечтаний. Но Влад был, на свою беду, противником больших объемов ниже талии, хотя какая там талия…
Но, следуя поговорке: «бог увидит – лучше даст», решил все-таки после ужина в кафе пригласить девушку домой. «Проверю на ней свою потенцию»,– подумал он, – «если встанет, значит, я еще о-го-го». Он всегда старался в каждой женщине найти ту приятную взгляду изюминку, благодаря которой она казалась сексуально привлекательной, на остальное тогда можно было не обращать внимание. У Анечки, кроме излишнего веса, практически не было недостатков, но, как раз это было для него огромным минусом. Несмотря на слабую надежду, что девушка откажется от посещения его скромного жилища, та не отказалась, и Владу пришлось под удивленные, а может и восхищенные мужские взгляды проводить «секс-бомбочку» до автомобиля и увезти в свое холостяцкое логово.
Там тоже все прошло по давно сложившейся схеме: показ жилища, бокал вина, танцы с поцелуями, плавно заканчивающимися в его широкой кровати. Все было хорошо до тех пор, пока последний предмет туалета не упал с Анечкиного роскошного тела, и оно не расплылось на постели словно тесто, которое раньше было зажато корсетом и бюстгальтером, а теперь вырвалось на свободу. Влад почувствовал, что его жеребец, только что рвавшийся в бой, как-то сразу поник, уменьшился в размерах и будто просил его больше не беспокоить. Почему-то сразу расхотелось раздеваться. Влад считал, что показываться полностью обнаженным перед женщиной мужчина должен только в боеспособном состоянии, но видно, Анечка уже сильно распалилась и сама сорвала с него последние остатки одежды. У нее хватило ума, а может, опыт уже был, не удивляться поникшему мужскому достоинству. А то, что он был готов, она раньше уже оценила, ощупав Влада через брюки и вскоре, под воздействием ее шаловливого язычка и пухлых губок маленький Владик снова проснулся и воспрянул духом.
Влад не любил, как, наверное, и все мужчины секс в презервативе, но тут сразу подразумевалось, что он будет, как пишут в интернетовских анкетах «на один-два раза» и не стал рисковать здоровьем ради мимолетного, да и сомнительного удовольствия. В общем, после некоторой стыдной заминки, он показал себя молодцом, довел Анечку до бурного оргазма и после традиционного совместного душа, дабы не испытывать судьбу во второй раз (а вдруг не встанет), проводил Анечку до метро, благо, было еще не поздно.
В общем, сексуальное напряжение он снял, а «осадочек» остался. Влад винил себя за проклятое эстетство, живут же другие мужики без него и вполне счастливо, но ничего поделать с собой не мог. Может и женат он до сих пор не был, что в каждой девушке он непременно находил какой-нибудь большой или маленький изъян, отравляющий ему душу и не позволяющий влюбиться «по уши». Были все-таки несколько женщин в его жизни, внешность которых полностью совпадала с его представлением об эротическом идеале, хотя такого идеала на самом деле не было. Владу нравились самые разные женщины: и блондинки и брюнетки, даже шатенки, только рыжие – конопатые и толстые никак не возбуждали его широкодиапазонное либидо. Но всегда, даже у самой сексуально привлекательной для него женщины, что-то было не так: или воспитание коробило, или какая-нибудь мерзкая черта характера не позволяла решиться сделать ей предложение и жить счастливо (или несчастливо) вместе, воспитывая многочисленных отпрысков (или хотя бы одного), как жило подавляющее большинство населения.
Могло показаться странным, но за свои сорок лет Влад не сделал еще ни одного предложения, а слова «я люблю тебя» он если и произносил пару раз, то только в момент секса с особо понравившейся ему девушкой и после оргазма уже казались просто шуткой.
Влад не был коренным москвичом, в столице он жил всего несколько лет и в первые годы сильно тосковал по своему родному городу на Волге, по жаркому лету, которое практически длилось с мая по октябрь, по широким песчаным пляжам, своему центральному району, в отличие от московского центра самому экологически чистому, по красивой зеленой набережной, где можно было действительно гулять, а не душиться в автомобильных пробках. Если он и завидовал москвичам в детстве и юности, приезжая в гости к столичным родственникам, то пожив в Москве какое-то время, он проникся к ним жалостью. «У меня хотя бы молодость прошла в нормальном городе», – говорил он своим знакомым москвичам. Вряд ли они его понимали, но ему было на это наплевать. Да и девушки самые красивые в Волгограде, был убежден он, хотя в этом был не настолько уверен. Слишком много в Москве перемешалось кровей разных приезжих, да и не спросишь же на улице понравившуюся девушку, коренная ли она москвичка. Влад был уверен, что больше половины московских красоток оказались бы либо приезжими, либо дочками недавно переехавших в столицу родителей.
Кстати, о родителях. Влад был примерным сыном и уже перевез в столицу своих, купив им «двушку» в ближайшем Подмосковье, сделав там приличный ремонт и обставив хорошей мебелью. Сначала он сам жил там, но родители стали часто болеть, а мотаться в Волгоград было проблематично. Влад помог родителям продать их «трешку», на вырученные деньги купил себе «однушку» у МКАДа в новостройке (правда пришлось еще добавлять десять тысяч баксов) и перевез их в только отделанную и обставленную квартирку у самого леса в Балашихе. Лес был чудесный: сосны, березы, из окон открывался завораживающий вид на «бескрайнее море тайги» до самого горизонта. Летом в квартиру доносилось пение птиц, а воздух был пропитан запахом хвои. «Мой пансионат», – с гордостью называл он ее, первую свою недвижимость на московской земле. До этой покупки ему приходилось, как и всем приезжим долго снимать углы в разбитых московских трущобах. Жил даже одно время на Китай-городе, в пяти минутах от Кремля, но в центре дышать было вообще нечем, в воздухе стоял постоянный смог. И бредя домой через Красную площадь, любуясь прекрасной архитектурой, Владу казалось, что он как будто даже дышать стал вполовину легких, таким отвратным казался воздух.
Влад выбросил бычок в окно и поднял стекло. Он не любил мусорить, но отсутствие пепельницы было единственным недостатком его машины. Специальная комплектация была для некурящих и выбора не было, иначе пришлось бы полгода ждать в очереди авто питерской сборки, а иномарку, собранную в России иномаркой назвать трудно. Влад даже купил в автосалоне пепельницу за три тысячи, но для ее установки требовалось разобрать всю приборную панель, заплатить еще тысяч шесть за установку и его задушила жаба. Последней каплей было то, что механик на сервисе не дал гарантии, что пепельница подойдет, она мол, российского производства, а машина германского. Ездить со скрипящей после разборки панелью Влад не захотел, и пепельница уже год путешествовала с ним в багажнике в сумке с инструментами и запасными лампочками.
За окном медленно проплывала Преображенская площадь, и в голове возник образ Танюши. Она жила недалеко отсюда и Влад часто заезжал за ней, чтобы отвезти к себе домой заняться любовью. Танюшка пленила его абсолютным отсутствием столичных «понтов», хотя была коренной москвичкой, и постоянной готовностью к сексу. Она любила заниматься этим подолгу и много раз подряд, с ней Влад не пользовался презервативом, ему нравилось ее упругое тело, нежная кожа и исходящий от нее запах. Танюше нравились новые эксперименты в постели, с ней он перепробовал все возможные позы. Ей было уже за тридцать, она была разведена, имела дочку – школьницу, фото которой показывала Владу на мобильнике. Конечно, как и у всех у нее были свои недостатки: низ был тяжеловат, как она говорила, «широкая кость». Но приятная улыбка, смазливое личико, упругое тело уже полгода не давали Владу окончательно вычеркнуть ее из списка и периодически, когда было одиноко, он с удовольствием пользовался ее роскошным телом.
Влад почувствовал, что от подобных воспоминаний в брюках стало тесновато и, чтобы успокоиться, закурил еще одну сигарету. Бросив взгляд в зеркало, он заметил симпатичную брюнетку в «тойоте» сзади. Она тоже была в машине одна и явно скучала. Казалось, что она смотрит прямо ему в глаза, но Влад понимал, что его рассмотреть нереально и это просто обман зрения. В очередной раз, пожалев о невозможности познакомиться в вяло движущейся пробке, он заметил, что «тойота» свернула в какой-то переулок, и уже вполне спокойный подъехал к следующему светофору.
Перед его капотом продефилировала молодая мамаша, таща за руку упиравшуюся маленькую дочку. «В садик не хочет», – подумал Влад, и ему сразу вспомнилась Светлана. У нее тоже была дочка лет пяти и Света тоже была довольно сексуальной блондинкой. У них был короткий роман, который как-то неожиданно закончился. Влад так и не смог понять, почему Света неожиданно охладела к нему, не похоже, что дело было в другом мужчине, хотя разве поймешь этих женщин. С ней он впервые почувствовал, что семья это не так уж плохо, особенно если жена такая сексуальная блондинка, что мужики сворачивали шеи, а дочка вообще просто ангел. Как то, сидя в «Макдональдсе» недалеко от Речного вокзала он поймал себя на мысли, что тоже хотел бы иметь дочку, только конечно, свою, так же ездить на машине по выходным в «Макдональдс», а потом куда-нибудь за город с семьей.
Но, наверное, Света особым женским чутьем почувствовала бесперспективность их отношений. Влад никогда бы не женился на женщине с ребенком, разве только по безумной любви и если бы у него уже были свои дети. Ни того, ни другого не наблюдалось, и они расстались. Хотя Владу нравилось бывать у Светы в гостях. Особенно приятно было заниматься сексом в необъятной джакузи с подсветкой, установленной ее бывшим мужем еще до того, как тот уехал в Америку для парфюмерного бизнеса, оставив бывшей жене пятикомнатную квартиру, объединенную из «двушки» и «трешки».
К тому же, с ее девочкой у него сложились вполне нежные отношения, в отличие от сына Кати. Катя тоже жила на Речном вокзале и с ней Влад также познакомился по интернету. Мальчику было лет семь, и он явно ревновал Влада к маме, к их квартире или непонятно к чему ревнуют семилетние мальчики приходящих мужиков. Никогда ему не забыть ту сцену, когда, сидя с Катей на кухне за чаем ее сынишка вошел и устроил истерику, из-за того, что дядя Влад сел на его место. «Нет, чужих детей любить трудно», – думал Влад, пробираясь сквозь пробку на Сокольниках, – «к тому же когда настоящий папа забирает ребенка на выходные, развлекается с ним, а ты чувствуешь себя как помеха его детскому счастью».
С Катей они расстались уже давно и по обоюдному согласию. Повод представился удобный: Катя застукала Влада за ее компьютером, переписывающимся на сайте знакомств с очередной претенденткой. Хотя можно было обратить все в шутку, Влад не стал этого делать, собрал свои немногочисленные вещи и уехал к себе, оставив хозяйку в слезах, проклинающей, наверное, всех кобелей мужского пола. Влад не стал ей высказывать всего, но его очень задевало то, что за три месяца их отношений Катя не познакомила его ни родителями, ни с братом, ни с подругами. Когда кто-то из них приезжал, она выходила к подъезду и там общалась с ними. «Не хочет знакомить с провинциалом», – думал Влад, еще сильнее презирая москвичей за их чванство перед «лимитой», как они называли приезжих. Хотя в постели Катя забывала свое «дворянское происхождение» и так самозабвенно набрасывалась на его член, что казалось, готова съесть без масла. Особенно она любила позу «наездницы» и подолгу самозабвенно «насиловала» Влада, держа как пленника за руки, отведенные за голову. Ему даже понравилось быть иногда пассивным, полностью отдаваться женской страсти, слушая страстные крики любовницы, по несколько раз истекающей на нем своим соком. Только после этого он позволил себе с чувством выполненного долга излиться в конвульсирующее женское лоно, хрипя от наслаждения.