И ни разу не использовалась, как оказалось, уже, ранее вышедшая из употребления, печать «Для нотариальных действий».
Отвечая на вопросы суда, бывшая сотрудница сельсовета заявила, что запись об отмене первого завещания она сделала сама, когда к ней приходила Мария Дергушова. И сама же, по словам Веры Жуковой, выдала она Юрию Лукоеву справку, когда тот приходил к ней на работу перед единоличным вступлением в права наследования имущества прабабушки. А также оформила завещание на него, поставив на получившейся бумаге отметку о том, что оно не отменено.
Как раз тот факт, что оба завещания датировали одним и тем же днем, по мнению специалистов, привлеченных к рассмотрению судебной тяжбы, названо грубой, непрофессиональной ошибкой.
Выяснилось, что работая на компьютере, эта сотрудница тогда еще сельского муниципалитета, когда в прежнем завещании убрала данные о Нине Коржовой, то оставила в качестве наследника одного Юрия Лукоева. Но вот дату оформления новой бумаги при этом не изменила. Распечатала на принтере и заверила не гербовой печатью, как полагалось, а той, что оказалась под рукой и давно уже не использовалась в подобных случаях.
Не смогла объяснить Вера Жукова и то, почему не внесла второе завещание в реестр нотариальных действий, что также свидетельствовало в пользу утверждений истицы. Говорило о том, что второе волеизъявление от Марии Ивановны Дергушовой в пользу одного только Виктора Лукоева законным образом вообще не выдавалось, а слова Жуковой в данной части ее показаний не соответствуют действительности.
На процессе выступила и свидетельница, заявившая, что родственница Веры Жуковой, как она помнит, ранее несколько лет состояла в гражданском браке с человеком, близким для Виктора Лукоева.
Этот факт, некоторым образом, приоткрывал свет на возможный повод, судя по всему, имевшийся для действий бывшей сотрудницы сельсовета в пользу претендента на единоличное владение всем тем немалым имуществом, что осталось после смерти его прабабушки.
Когда рассмотривалось дело в суде, то со стороны ответчиков, так и не было представлено достаточно доказательств того, что завещание в пользу Виктора Лукоева выдано позже предыдущего. А также не доказано, что соблюдались все нормы действующего законодательства по составлению и удостоверению завещания органами местного самоуправления. Как это было с завещанием Марии Дергушовой, поделившей свое имущество между двумя наследниками – внучатой племянницей и правнуком.
Поэтому, рассмотрев дело, суд признал недействительным, зарегистрированное в сельсовете завещание Марии Дергушовой о передаче всего ее имущества одному Виктору Лукоеву.
Заодно суд пришел к выводу о том, что у сотрудницы сельсовета не имелось никаких оснований ставить на первом завещании, составленном в пользу двух наследников – Нины Коржовой и Виктора Лукоева запись о лишении его законной силы. Таким образом, запись «Отменено» признана недействительной. И наоборот, действительным, тем же решением суда признано завещание, по которому наследниками являются и внучатая племянница, и правнук Марии Ивановны.
А еще, суд решил взыскать в равной мере с администрации сельсовета и Виктора Лукоева по сто рублей в пользу Нины Коржовой в качестве компенсации понесенных ею затрат на оплату государственной пошлины.
Пыточный подвал
Самые изощренные издевательства над жертвой, не помогли преступникам добиться самооговора.
…Совершенно непредсказуема ранней весной погода на дворе. Если еще в начале недели настроение портили пронизывающие холодные ветры, то к приближающимся выходным это последнее дыхание ушедшей зимы сменилось настоящей оттепелью, вызвавшей у Николая Логинова желание провести отдых в компании с сыном Сергеем.
Они давно проживали по разным адресам. С тех пор, как Николай Иванович обрел новую семью. Но развод родителей не испортил отношения между старшим и младшим Логиновыми. Иногда они вместе проводили досуг, когда Сергей мог поделиться и сокровенными чувствами, как это было прошлый раз, когда пообещал познакомить отца со своей девушкой.
Так что, набирая его абонентский номер на телефоне сотовой связи, Николай Иванович надеялся именно на это. Однако в голосе сына не оказалось прежней радости. И даже в трубку были слышны болезненные нотки, пробивавшиеся сквозь каждое его слово.
На вопрос о том, что случилось, ответил, что заболел пару еще дней назад, думал отлежаться, но теперь вот охватил сильный жар. Поднявшаяся в родительском сердце тревога заставила Николая Логинова посоветовать ему немедленно идти в больницу. А еще лучше – вызвать «Скорую помощь».
Сын так и поступил. Потому что в воскресенье поступило сообщение о его госпитализации в одной из городских больниц. Прихватив гостинцы, отец сразу же отправился туда, чтобы подбодрить, пожелать скорейшего выздоровления.
В приемном покое, переложив, пахнущий яблоками и апельсинами пакет в левую руку, Николай Иванович освободившейся правой рукой достал из кармана мобильник. Нажал кнопку вызова, чтобы предложить Сергею спуститься к нему на встречу.
Тот ответил на звонок. Но еще более болезненным голосом, чем прежде, отказался от встречи. При этом сослался на то, что еще больше расхворался и даже подняться с кровати не может.
Оставалось навестить сына непосредственно в палате. В регистратуре, назвав его имя и фамилию, визитер получил данные, огорошившие его еще больше. Ведь совершенно неожиданно для себя узнал, что поместили Сергея вовсе не там, где лечат от простуды, как он полагал, а в ожоговое отделение.
Получив белый халат и наставления, как вести себя в стерильных условиях, мужчина стремглав преодолел несколько лестничных пролетов и оказался на пороге нужной ему палаты.
Внешний облик сына оказался еще хуже того, к чему отец готовился. Тот лежал, не имея возможности даже воспользоваться простынкой. Потому что во многих местах оказался покрытым марлей с пропитавшимися сквозь нее следами нанесенных на раны препаратов против ожогов и выделениями гноя. Да и там, где марлевых перевязок не было, тело, руки и ноги покрывали багровые синяки и следы ссадин, приченных с такой силой, что и спустя несколько дней, окраска их не спешила становиться бледнее прежнего.
Положив фрукты на тумбочку, Николай Иванович приступил к расспросам на счет того, кто мог так изувечить сына. Но Сергей сначала буркнул, что кое-кто решил поиграть над ним в полицейских. И тут же, решив, что сказал лишнее, совсем замолчал. И даже отвернул голову на подушке в сторону, давая понять, что никаких подробностей пояснять не станет.
Только и отец не сдавался.
Правда, прежде чем успокоился и заговорил снова, понадобилось почти неделя их чуть ли ни ежедневного общения, проявления постоянной заботы и попыток поднять настроение, а также то, что медики сумели остановить развитие у пациента болезни, и молодой человек пошел на поправку.
Начав рассказывать все начистоту, он заявил, что, вскоре после мартовских праздников, когда возвращался вечером от любимой девушки, у самого подъезда своего дома встретился с поджидавшими этого момента, знакомыми.
В числе их были Олег Шубин и Владимир Мохов, известный еще со школьных лет. Потому не подумал ничего плохого, когда под пустяковым предлогом они пригласили сесть вместе с ними в свою машину. И только уже в салоне «Жигулей», отъехавших на пустынное место, понял допущенную оплошность.
Спутники, убедившиеся, что никто не видит со стороны их действий, потребовали немедленно признаться в распространении наркотиков. Искреннее удивление Сергея ничем не подтвержденными обвинениями, было наказано дюжиной ударов, нанесенных ему одним из игроков в «сыщики».
В поисках вещественного подтверждения своих доводов они обшарили карманы, а не найдя ничего напоминающего на то, в чем подозревают в «Жигулях» своего нового пассажира, даже разорвали куртку, надеясь вскрыть тайники за подкладкой. И тут, к полному разочарованию самозваных «сыщиков», тоже ничего не оказалось.
Между тем удары их кулаков сыпались безостановочно, пока обессиленный от боли Сергей вообще не перестал на них реагировать. Молчанием он ответил и на угрозы закрыть на несколько дней под замок, пока не станет сговорчивее.
Тогда путь продолжился до многоквартирного дома. Из остановившейся легковушки вывели избитого пленника и затащили в подвал, видимо используемый для своей мастерской сантехниками небольшой управляющей компании из жилищно-коммунальной сферы.
Судить об этом можно было по слесарным инструментам, разбросанным на верстаке, а также комнате отдыха с диваном, обивка которого засалилась грязными спецовками рабочих.
А еще имелась розетка на стене для бытовых электроприборов. В том числе и, казавшегося здесь совершенно чуждым, утюга. Но так не считал Владимир Мохов. Он демонстративно включил утюг, угрожая с его помощью «развязать язык» несговорчивой жертве. В то время как его сообщник Олег Шубин вооружился разводным газовым ключом.
Видя, что угрозы на Сергея не действуют, оба взялись за дело, о котором, явно имели предварительную договоренность. Потому что вместе с утюгом в мастерской нашелся и рулон скотча.
Спустив с Логинова последнюю одежду, они замотали ему клейкой лентой руки и ноги, залепили рот, чтобы посторонним не были слышны, доносившиеся отсюда вопли. После чего дали волю рукам и своей извращенной фантазии.
Один с размаху бил, не выбирая куда, тяжелым «газовиком», тогда как другой то и дело прижигал кожу истязуемого раскаленным утюгом, держа его прижатым до тех пор, пока не доносился запах горелой плоти.
Несколько часов, наполненных болью и унижениями, показались Сергею вечностью. Он уже предполагал, что живым не выйдет наружу, когда мучителям наскучила, затянувшаяся «игра в полицейских». Да и сверху подали сигнал «Жигули», прежде отъезжавшие после их доставки к подвалу.
Разрезав путы из скотча на руках и ногах, отлепив его кусок со рта парня, они разрешили ему одеться. Затем вывели наружу из подвала. Посадили в машину и, покружившись на ней по городу, весь путь запугивали угрозами неминуемой расправы, если кто-то узнает от него обо всем случившемся.
И только потом высадили избитого Сергея на противоположном конце города. Откуда он несколько часов шел домой по ночной темноте под пронизывающим холодным ветром, от которого совсем не спасала куртка изорванным в клочки.
Рассказ шокировал отца. Убедив сына написать заявление в полицию, Николай Иванович постарался потом всегда быть рядом, пока велось следствие.
По заключению судебно-медицинской экспертизы у Сергея Логинова оказались не только следы ушибов, нанесенных твердым предметом, но и термические ожоги 2–3 степени на ограниченных участках туловища и конечностей, на общей площади в семь процентов кожных покровов.
Однако честно признаваться в своей причастности к ним не спешили Мохов с Шубиным. Они, как выяснилось, нигде не работали. Все свое свободное время проводили в шатаниях по городу и просиживая у компьютера, подключенного к Интернету.
Где то там, случайно услышали о подозрениях в отношении Сергея Логинова. И при удобном для себя случае решили припугнуть его, наказав заодно за все предполагаемые грехи.
К ответу за это оба успели приготовиться, видимо, узнав о долгом лечении жертвы в ожоговом отделении. Потому что во время следственного эксперимента, проведенного в слесарной мастерской, там уже не оказалось ни дивана, на котором истязали беззащитного парня, ни газового разводного ключа, ни, тем более утюга.
Дело в отношении Олега Шубина было рассмотрено отдельным производством. Его осудили первым. Тогда как Мохов, орудовавший утюгом, отпирался до тех пор, пока не пошли прахом все доводы его защиты.
В итоге действия обвиняемого были квалифицированы как истязание, то есть причинение группой лиц физических и психологических страданий путем систематического нанесения побоев и иными насильственными действиями с применением пытки и осужденному назначили наказание в виде трех лет лишения свободы в исправительной колонии общего режима.
Дешевая солярка
Воспользовавшись электронной картой для заправки автомобиля на АЗС, приятели организовали бойкую торговлю дизельным топливом по цене ниже рыночной.
…Практически все крупные поставщики горюче-смазочных материалов, обладающие разветвленной сетью автозаправочных станций, имеют своих привилегированных потребителей, с которых при обслуживании даже наличных денег не берут за отпускаемое топливо.
Потому что рассчитывается за водителей служебного транспорта, заправивших баки машин, даже, что называется, «под завязку», руководство предприятия, заключившее специальный договор, основанный на использовании электронных карт, когда каждому, имеющему ее автомобилисту, остается только протянуть кассиру АЗС такой чип, набрать персональный код и колонка выдаст необходимое количество горючего.
И уже по итогам истекшего месяца из операционного центра автозаправочной сети партнерам направляются на оплату протоколы со всех станций, где заправляли их технику.
Причем, они сами осуществляют контроль объемов ГСМ, что были отпущены на автозаправках предприятию по чипам. Так обычно было и у производителей строительных материалов, чьи миксеры-цементовозы развозят раствор по объектам, расположенным не только в Бийске, но и за пределами города, пожирая в пути сотни литров дизельного топлива.
А тут случился конфуз.
Едва еще минула половина месяца, а в конторе уже получили сразу несколько протоколов с АЗС с указанием образовавшейся значительной кредиторской задолженности. Да и как иначе, если только за один световой день «нефтянка» отпустила более двух тонн летней и зимней солярки на общую сумму около 85 тысяч рублей.
Причем, проверка полученной документации показала, что получателем всего этого «моря» дизельного топлива был только один водитель – Юрий Грушин. Его данные и номер закрепленного автомобиля КАМАЗ, оборудованного установкой смешивания бетонного раствора прямо в дороге, вычислить удалось очень просто.
Потому что электронную карту забора горючего он лично получил у механика автопарка под роспись в карточке учета малоценных и быстро изнашиваемых предметов. С одновременным подтверждением того, что извещен о строгом запрете передавать чип другим лицам, а также получать по нему ГСМ для личных целей.
И вот это, видимо случилось. Однако, как всегда бывает при обычных ревизиях, в данном случае не пришлось даже сверять датчик топлива, установленный на автомобиле, а пройденный путь отслеживать по данным спутниковой навигации.
Ведь в тот день, когда солярка «лилась рекой», этот КАМАЗ даже не покидал территорию автопарка, ведь, по данным менеджера, отвечающего за логистику, Юрий Грушин пришел с утра в состоянии алкогольного опьянения и за руль сесть не мог уже по закону. Показавшись у машины, он тут же и убрался восвояси.