Ещё одна запись в блокноте: Утро, примерно 4:57 утра и скоро я пройду обряд посвящения в самоубийцы. Моя жизнь приобретает новый смысл. Я начинаю жить ради того, чтобы просто перестать ценить собственную жизнь и осознанно с ней распрощаться. Ради чего я это делаю? Творческий кризис опаснее смерти или смерть явления не только физическое, но в первую очередь духовное? Не делает ли меня творческий кризис мёртвым духовно настолько, что физическая смерть смертью уже не является? Возможно в одной из следующих записей я смогу ответить на этот вопрос.
Глава 4
Никогда не видел символичности в следах на снегу. Я романтик, который всему может придать смысл, даже если его и не было никогда. Но следы на снегу никогда не приковывали моего внимания как сейчас. Это были не просто следы, а следы пройденного пути. Пути к первому шагу, который ведёт в мышеловку, в которую очень удобный вход, но только выход проектировщиком не предусмотрен. Точнее, предусмотрено отсутствие выхода.
Ноги переступают бордюр, который служит своего рода границей между простой улицей и лесопарком. Вернусь на эту улицу я уже с клеймом «f57» обозначающим, что скоро меня не станет. Мимо меня проходит молодая девушка, у неё печальный вид, но она совершенно не похожа на самоубийцу. Когда подходишь к риску самоубийства, начинаешь всматриваться в лица и рассматривать причины болезни, конечной стадией которой является суицид. Если верить доктору Фрейду, то у человека есть два основных инстинкта: «Эрос» и «Тонатас». Второй, это инстинкт смерти, порождающий желание умереть. Это и есть болезнь, которая отравляет жизнь. Исцелиться можно только оказавшись на самом краю и переоценив абсолютно всё, начиная с момента, когда вылезаешь из утроба матери. Если не помогает и это, то стадия болезни является терминальной и итог уже прописан заранее. Редактуре не подлежит.
Подхожу к мосту. Под ним практически нет снега, только тонкий слой на заледеневшей земле. Как в этом льду удалось спрятать лезвие, которое я должен найти? Может быть, оно не в земле, а где-то на видном месте спрятано таким образом, чтобы никто и не догадался там искать, если не знает, что оно есть где-то там? Я присаживаюсь на корточки и опираюсь спиной на ледяную бетонную колонну. Подкуриваю сигарету и плюю на то, что могу застудить спину. Мне уже не страшно лишится какой-то из конечностей. Я даже буду этому рад – не так обидно будет умирать. Достаю блокнот – очередная запись: давно заметил, что на морозе сигареты не такие крепкие, как в тёплую погоду. Воздух сжатый холодом и получается, что я вдыхаю большее количество воздуха за один раз, чем когда он тёплый. Руки трясутся как перед первым поцелуем, а сердце выскакивает из груди, словно я совершаю забег. Да, в какой-то степени я совершаю забег, настоящее сафари и пока неизвестно, что я увижу, когда доберусь до финишной ленты. Первый этап забега – порезать себе руку каким-то ржавым лезвием. Сегодня моя жизнь перестанет быть прежней, вряд ли я смогу себя сознавать также как сегодня утром или тем более неделю назад. Смерть духовная страшнее смерти физической. Умереть при жизни гораздо печальнее, чем умереть живым. Эта мысль придаёт сил. Последняя попытка реанимации моей души – игра в «Белого кита», только лекарство опасное – возможен летальный исход.
Колонна с надписью «Моби-дик», а чуть ниже надписи, словно детской и торопливой рукой нарисован кит. Чёрные линии, напоминающие уголь создают очертания улыбчивого кита, который пускает струю воды из отверстия в спине. Где-то рядом должно быть нужное мне лезвие. Ни о какой стерильности не может быть и речи. Вряд ли рядом с ним будет лежать перекись водорода, медицинский спирт и записка: перед самобичеванием не забудьте продезинфицировать лезвие во избежание загноения раны и заражения крови.
Заледеневшая перчатка на земле оказалось обычной перчаткой, а не кладкой с лезвием. Значит, где-то ещё, но так, чтобы я смог найти. Десять минут поисков не дали никаких результатов, пока я не присел покурить на корточки и не увидел опасное лезвие, которое именно лежало, а не валялось на земле в обычной для подобных вещей бумажной упаковке. Как я и предполагал предостерегающей записки рядом не оказалось. Гравировка, а точнее выцарапанная чем-то острым на не менее остром лезвии надпись гласила «f57». Это означало только, что я нашёл то, что искал.
Дрожащие от холода пальцы аккуратно взяли лезвие, чтобы не нанести лишнего пореза там, где его пока быть не должно. Пальто слетело на землю, чтобы закатать рукава. Пальто – это толстая тряпка стоимостью в пару тысяч, но не более. Если на нём появится пятнышко от грязи – метеорит апофиз не упадёт мне на голову и Господь не разразит меня молнией.
Сначала полоска, прямая вертикальная полоса поперёк руки и чуть ниже локтя с внутренний стороны руки, потом маленькая продольная полоска, и вот рана уже напоминает крест. Острая боль заставляет тело дрожать ещё сильнее, но уже не от холода. Холода я больше не чувствую. Теперь ещё одна полоска и получается буква «f». Остались цифры. Как только я заканчиваю обряд самоуничтожения, я отправляю фотоотчёт в «офис» по курированию самоубийств. Психологическая поддержка для тех, кто хочет свести счёты с жизнью: вы хотите покончить с собой и жизнь для вас потеряла всякое значение? Мы поможем вам преодолеть свои страхи и сомнения и вернуть себя самоуважение последним и решительным шагом.
На страницу только что открытого блокнота падает капелька крови, но только в угол страницы, не мешая мне писать слова: я подписал контракт со своей смертью. Если выиграю и смогу выбраться живым из этой мышеловки, то окончательно поборю творческий кризис и, вероятно брошу пить, а если нет… Во всяком случае терять мне нечего, кроме заниженной самооценки.
Глава 5
Достаю из холодильника бутылку холодного и весьма недорогого вина. Нужно выпить просто для того, чтобы выпить. Когда в голове всё переворачивается с ног на голову и мысль перекрывает другая мысль, а ту в свою очередь какая-то догадка или страх – я пью, пока мысли просто не тонут в оборотах спирта. Я не хочу думать, понимать и что-то осознавать. Сегодня я ступил на путь, с которого вероятнее всего свернуть уже не смогу, а это означает только что заочно я уже мертвец. Как и все мы. Вопрос времени – не более того. Пока я ещё не слишком пьян – достаю блокнот, чтобы законспектировать идеологический хаос на небольшом листке кривым почерком:
Утром я заклеймил себя как перспективного мертвеца, а вечером мне стало наплевать на то, что я уже заочно мёртв. Может быть, когда-нибудь эти слова превратятся в бездарную книгу, с которой меня издатель пошлёт в пеший эротический поход унизительного содержания. Может быть, я смогу её написать прежде, чем хронология меня в этом мире подойдёт к завершающему этапу. Этот порез «f57» стал для меня точкой невозврата. Всё разделилось на «до» и «после». До – я просто стоял на перепутье перед уже сделанным выбором, но пока не свершённым, а после – я подписал себе смертный приговор, от которого планирую улизнуть. Напиться и послать всех к чёрту. Смерть сама по себе не страшна, страшно прожить серую жизнь. Никогда не видел разницы между тем, чтобы умереть или жить на работе и наблюдать за жизнью из окна поезда под названием «рутина», не имея возможности сойти на станции. На самом деле такая возможность есть у всех, просто никто не знает, куда идти, когда сходишь на этот перрон.
Как только часы пробивают двенадцать, и начинается первая минута новых суток, я начинаю пытаться заснуть. Это всегда мне нелегко давалось, даже если я был пьян или уставший. Просто для того, чтобы уснуть, нужно ни о чём не думать, а вот с этим у меня проблемы. Я не могу не думать, особенно тогда, когда таймер отсчитывает пятьдесят дней в обратном счёте. На часах 00:01 – часики тикнули с пятидесяти до сорока девяти. Всего одна тысяча сто семьдесят шесть часов без перерыва и выходных.
Мои размышления прерывает будильник в четыре часа пятнадцать минут. Не знаю, во сколько мне удалось заснуть – но поздно, судя по тому, что моё самочувствие не многим лучше, чем больного раком на завершающих стадиях. Открываю «вконтакте» и сразу вижу одно новое сообщение от «Агнессы Рихтер». Там видеозапись, которая обязательно к просмотру. Понятия не имею, что там, но это каким-то образом связано с этой игрой. Открываю видео, и на весь экран вылетает чёрное полотно, в середине которого белый треугольник, на который я и нажимаю.
Сначала я вижу край крыши, который прыгает в кадре. Видно, что видео было снято на мобильный телефон с не самой лучшей камерой. Ветер задувает в микрофон, позже в кадре я разглядываю, что на улице идёт дождь. Спустя несколько секунд камера совершает резкий поворот и в кадре появляется лицо. Курносая девушка с острым подбородком и красными волосами говорит в камеру: меня зовут Анна, я намерена покончить с собой через двадцать два дня и не днём раньше. Если я этого не сделаю… Мне помогут. Я сброшусь с крыши или наглотаюсь таблеток, но моё тело должны будут найти и опознать, что я действительном мертва. Это не до конца моё решение, но другого пути я просто не могу представить. Какой смысл жить, если моя жизнь не приносит мне ничего, кроме страданий? Загробной жизни нет и Бога нет тоже – так кто меня накажет за то, что я убиваю себя? Моя жизнь – моя собственность и я вольна делать с ней всё, что захочу сама. – По её щеке сползает слеза. Камера это плохо передаёт, но бегущий блеск на щеке и глазах я вижу достаточно ясно. – Сейчас я нахожусь на той самой крыши, с которой собираюсь отправиться в последний путь. Всё, что я хочу, это чтобы меня поняли и не осудили. Ведь человек волен сойти с поезда, если решил не ехать нужной станции? А если жизнь – поезд, то и я могу выбрать любую станцию, чтобы сойти. Если вы смотрите это видео, то знайте – смерть это не страшно, к ней просто нужно подготовиться.
Как только видео заканчивается – мурашки покрывают моё тело. С этой девушкой было что-то не так. Она не верила в то, что говорила. В её словах чувствовалась неискренность, то, что нельзя подделать. Следующее сообщение: завтра в четыре двадцать ты получаешь очередной задание, а до этого времени ты не должен спать. Каждые двадцать минут будешь присылать мне сообщение, подтверждающее, что ты на самом деле не спишь.
Конспектирование безумия на небольшой страничке: девушка в этом видео заставила меня бояться. Я до сих пор хочу взять её за руку и сказать, что всё будет хорошо. Во всех её словах не было ничего, кроме страха и отчаяния. Как они её сломали? Может быть, грядущее отсутствие сна этой ночью лишь одна из ступеней по получению полного контроля над человеком? А может быть, они никого не ломают и не убивают, ведь люди сами вступают в эту игру, заранее зная, что потерпят поражение. Я сам невольно задумываюсь о своей смерти. Насколько мне жаль терять ту безысходность, которую я сам называю жизнью? Мне не даёт покоя вопрос: что же такое смерть? Это пустота, отсутствие всего – времени, чувства, страха, забвения, или же что-то я такое буду ощущать, что пока моему ограниченному разуму непостижимо? В любом случае, ставки я уже сделал, поставив на кон абсолютно всё, и я либо выхожу победителем, либо не выхожу вообще. Внимание: поезд под названием «жизнь» отправляется со станции «самоистязание», следующая станция «бессонница». Осторожно: двери закрываются.
Глава 6
На настольных электронных часах сменяются цифры давая понять, что каждая минута безвозвратна. Ещё одна минута моей жизни становится прошлым. Прошлым, которое никогда не вернётся, и которое вряд ли я сам захочу возвращать. Наверное, для человека, как существа мыслящего странно понимание и именно понимание, а не знание того, что он когда-нибудь умрёт. Большая часть нашей жизни идёт по сценарию бессмертия – мы всё время всё откладываем, словно «завтра» настанет со сто процентной вероятностью, абсолютно не осознавая, что поход в магазин может стоить нам жизни. Почему человека нужно поставить на таймер обратного отсчёта, чтобы он хоть как-то стал понимать, что он не бессмертен, и нужно просто перестать бояться жить?
Электронные часы указывают, что сейчас один час и двадцать семь минут ночи, которая уже через пару часов превратится в утро, которое будет только один раз. Потому что следующее утро будет другим, но таким же одноразовым. И эту ночь второй раз я тоже не смогу прожить, потому что и она станет тем прошлым, которое никогда не станет настоящим. Вся жизнь это ничтожное мгновение, которое отделяет нас от будущего и которому суждено ещё через мгновение стать прошлым. И в это мгновение нужно успевать жить, пока она не стало летописью, которую никто не прочитает.
Перед глазами то и дело всплывает образ той девушки из видео, которое мне прислала Агнесса. Интересно, а как её зовут на самом деле? Может быть, это даже мужчина, который шифруется и пытается скрыться от правосудия.
Тонкая прядь красных волос разбивает глаз пополам, две половины страдания разбитые красной границей смотрят прямо в камеру и говорят фальшивые слова. Что-то было ненастоящее в том, что она говорила, словно она сама не верила в то, что говорит. Бегущая строка за кадром, которую считывает диктор, рассказывая об очередном теракте или свадьбе какой-нибудь звезды эстрады. Возможно, эта девушка ещё жива и, быть может, она выберется из этой мышеловки, в которой предусмотрено только отсутствие выхода. Всех впускать, а обратно только через мясорубку.
Открываю банку пива, одну из нескольких, которые покрываются конденсатом на полке в моём холодильнике. Пиво мне сейчас не поможет найти выход и решение, которое я пока искать не начал, но сделает меня чуточку безразличнее к тому, что сейчас заставляет меня ценить ту свалку неудач, пьянок, провалов и разочарований, которую я называю жизнью.
На телефон приходит уведомление: ты должен отписывать мне раз в час и не должен спать. Большим пальцем на треснутом сенсорном экране я набираю слова: можешь считать, что я тебе отписал. Сообщение прочитано и ответа нет. Через час, если я не напишу ей снова, то она напишет сама.
Три часа сорок две минуты и сколько-то там секунд – указывают настольные часы. Глаза щиплет, а серая жидкость внутри головы неспособна даже на элементарные математические вычисления. Ещё несколько таких ночей и я точно перестану сопротивляться любым указаниям, которым я пока и не пытаюсь сопротивляться, а просто добровольно уродую себя. Три смятых банки пива на полу только заканчивают общий интерьер, добавляя в него ноту одиночества. Не хватает только пепла на полу и спящего меня между туалетом и коридором. Отписываю Агнессе очередной доказательство того, что я по-прежнему не сплю, а следующим доказательством будет готовность выполнить очередное задание, цель которого – пройти очередную точку невозврата.
Глава 7
Когда начинаешь обратный отсчёт, неважно чего именно – особенно отчётливо ощущаешь, как каждое последующее мгновение безвозвратно оказывается за спиной. Твой поезд стремительно летит к следующей станции, название которой тебе голос из динамика пока не сообщил, ты не успеваешь рассмотреть быстро пролетающий мимо пейзаж за окном, как его сменяет новый, который рассмотреть ты не успеваешь тоже. Ощущение собственной смертности обостряется настолько, что твой разум пытается запомнить каждую деталь окружающего мира, вслушаться в каждый звук. Стрелки часов не заставишь двигаться назад, да их даже остановиться не заставишь, чего уж там говорить.