– Пока нет, и отнюдь не уверен, что это вообще потребуется.
– Тогда что за обязательства и перед кем? Не перед Эдитой же!
– Перед известными тебе Мелхен и Селиной. Я не могу исключить, что кто-то из них, и хорошо бы не обе сразу, окажется в сложной ситуации, которую можно выправить лишь браком, пусть и фиктивным. Больше я ничего сказать не могу даже тебе, но я дал слово, и я его сдержу.
– Да кто тебе мешает?! Ну а если в сложной ситуации окажутся обе, я тебе помогу. Предпочел бы Селину, но и против рыжули ничего не имею.
– Я понимаю, как звучит то, что я сказал, – Валентин принялся расправлять манжеты, – но я не шутил.
– Как и я, – огрызнулся Арно. – Если понадобится, я женюсь и скажу, что так и было! Вот ведь, кляча твоя…
– Как водится, несусветная, – подсказал Валентин и поднялся. – Буду тебе весьма признателен, если ты останешься со мной весь вечер. Не хочу приватных разговоров слишком со многими здесь присутствующими.
– Вообще-то, – посоветовал Савиньяк, – проще довести парочку собеседников до сумасшествия, ты это можешь. Конечно, придется потерпеть, зато после этого к тебе никто не сунется.
– Возможно, – кивнул лучший друг, – я так и поступлю.
Они вышли удивительно вовремя. Слуга-капрал, тот самый, у которого Арно отобрал кувшин, приметил, куда они делись, и шел доложить, что герцога Придда ищет господин экстерриор. В этом не было ничего страшного.
– Надеюсь, господин Спрут, – как мог изысканно протянул виконт, – вы не собираетесь оставлять армию ради дипломатии.
Господин Спрут никоим образом не собирался.
3
– Это ужа-а-сно, – Аглая со страдальческим видом поставила чашечку, – ужа-а-сно. Вам надо выгна-ать буфетчика.
Тишина, окутавшая гостиную, показалась бы жуткой, не будь она смешной. Первой опомнилась Анна, дипломатично припав к чашке. Все, имеющие глаза, да видят: графиня Рафиано с наслаждением вкушает отвергнутый презренной тесемочницей напиток, зато имеющие уши не слышат ничего, ведь благородная дама не станет говорить с полным ртом. Рот виконтессы Карье был пуст, как и голова.
– Герцогиня Ноймаринен, – воскликнула спящая и видящая себя графиней дура, – не нуждается в поучениях разных…
– Выскочек! – гавкнула в одиночку завладевшая игривым диванчиком Фукиано. – Которым место в лавке!
– А не-е-е-которым, – Аглая томно вздохнула, – ме-есто в Багерле-е-е. Не-е-е-которые такие изме-е-нники!
– В Багерлее всякую рвань не берут, – теперь старуха взревела. – Всякую рвань сгоняют в Лору! Ворье, грабителей, шлюх, мошенников…
– Не надо о неприятном, – подала голос из своего угла маркграфиня. – Прошлое прошло.
– У шлюх память и впрямь коротка, – тут же сверкнула глазками Аглая, – куда им упомнить, замужем они или нет.
В ответ можно было бросить, что некоторые забыли, сколько лет жили во грехе и скольких детей в оном прижили, но графиня Савиньяк предпочла отодвинуть свой шадди, уронив при этом на каменный пол ложечку.
– Увы, – посетовала Арлетта, – но графиня Креденьи права. Мне, как урожденной Рафиано, искренность и непосредственность глубоко чужды, но слова прозвучали, и у меня больше нет выбора. Я вынуждена покаяться – буфетчик, которого мне прислал маркиз Фарнэби, истинный волшебник, и я должна была одолжить его нашей дорогой хозяйке. Геора, надеюсь, со временем ты меня простишь?
– Не я, – герцогиня хранила достойное дома Ноймаринен спокойствие. – Те, кто пьет шадди со сливками, от талантов буфетчика зависят меньше. Тебе следует просить прощения у южанок.
– То есть у меня, – Анна успела проглотить свое пойло и заговорила, – но мы с Арлеттой если и поссоримся, то не из-за морисского ореха.
– Оставьте ваше кривлянье! – раздразнить маркизу Фукиано было просто, а вот унять… – Может, вы в шадди и разбираетесь, только дело не в нем! К нам затесалась тварь из хлева, и я терпеть ее вонь не собираюсь. Вызовите кто-нибудь этого балбеса, ее муженька, пусть заберет свою грязнохвостую кощенку и впредь не выпускает.
– Кто бы сперва старую суку вышаркал! – Аглая сидела, отставив локотки, а казалось, что стоит, уперев руки в бедра. Луиза сетовала на собственные дурные манеры, но не считала, что набралась от матери. Она ошибалась.
– Печально, – все еще негромко заметила Урфрида, – что мы не в состоянии сами отстаивать свою честь.
– Но мы можем воспитать сыновей, – бодро не согласилась Арлетта, – которым это по силам.
Негромко стукнула дверь – Леона Ноймар предпочла выйти, но она оказалась единственной.
– Странная вещь – судьба, – маркиза Фарнэби воплощала собой изящную безмятежность. – Генерал Манрик счастливо избежал клинка вашего сына, но не прошло и месяца, как бедняжку убил предатель, который своим взлетом был обязан именно Манрикам.
– Рыжим давно следовало обрезать уши, – напомнила о себе Фукиано. – А их кормили и притравливали.
– Мой… – Георгия выдержала безутешно-красноречивую паузу, – покойный брат ошибался, очень ошибался, но сейчас у нас есть возможность исправить многое.
– И для начала выгнать взашей тех, кому при дворе не место, – старуха таращилась на Аглаю, как злобный рак на изящную пиявочку. – Георгия, кого ты тут развела?
– Лично поздравить его величество с днем рождения – право каждого дворянина, начиная с барона, – ровным голосом напомнила хозяйка. – Вы можете забыть о вашем короле, но король не может не принять тех, кто прибыл, а женатым дворянам этикет предписывает на больших приемах появляться в обществе супруги. Арлина, Анна, я уважаю ваши вкусы и поэтому предлагаю вам фрукты, но лично я хочу шадди. Кто-нибудь рискнет ко мне присоединиться или вы боитесь показаться недостаточно… аристократичными?
– Это ужа-асно, – Аглая слегка успокоилась и теперь вновь пела. – Я не па-а-анимаю, как вы это пьете.
– Боюсь, вы не понимаете многого из того, что мы делаем, – все же показала зубы герцогиня.
– Да-а-а… Я не понима-а-ю, как можно сбежа-ать от супруга, это та-ак безнра-а-вственно.
– Вы-то уж точно никуда не уйдете, – сверкнула глазками виконтесса Карье. – Куда вам идти? Только в конуру!
– Зато тебе в самый раз сбежать! Чертополох твой осел получит, а не сосну, зря ты с ним всю жизнь тухла, подметка жеваная!
– Уберите ее! – виконтесса вскочила, к потолку метнулась похожая на садовую соню тень. – Уберите… эту! Я за себя не ручаюсь!
– Виконтесса! – Георгия поднялась, сверкнули отлично ограненные камни. – Возьмите себя в руки, вам это должно быть по силам. Сударыня, я вынуждена вас просить нас оставить.
– Так не просят, – Аглая откинулась на спинку стула. – И я вам не прислуга и не подлабузница! Мой супруг и тессорий…
Дверь открылась удивительно вовремя, то есть не удивительно, поскольку открыл ее Рокэ, за плечом которого виднелась умница Леона.
– Я распорядился подать вино сюда, – весело заметил регент. – Обсуждать, как и когда отстаивать честь дамы, удобней вместе. И это заметно увлекательней той ерунды, которую мне пытались навязать супрем с геренцием, хотя война всяко приятней.
Глава 9
Талиг. Западная Придда. Бриско
Старая Придда
1 год К.В. 7-й день Зимних Ветров
1
Попробуй не расцеловаться с витязем, если ты господарь Сакаци и тебе в помощь лучший друг пригнал панцирный полусоколец, да еще столь своевременно! Савиньяк четырехкратно облобызался с седым чернобровым полковником, в чьих объятиях кости затрещали бы у самого Хайнриха, и, предоставив нового соратника Вальдесу, открыл еще холодный – аж пальцы липнут – футляр.
Рокэ был краток, весел и озабочен тем, что продолжало висеть над головой. Подробности о выигранном сражении предлагалось узнать у чернобрового Коломана, после чего как следует порадоваться и больше ни на что не отвлекаться. К концу Зимних Ветров Заль должен быть в Олларии, а Савиньяк – в Аконе, где самое интересное и начнется, что до остального, то братцы с Грато живы и молодцы, Коро со своим хозяином молодцы еще больше, а теньент Костантини наверняка пригодится, и вообще надо было его сразу брать…
– Ну? – Вальдес уже держал немалую флягу. – Будешь мыслить или тюрегвизý?
– Тюрегвизе ее зовут, – уточнил Коломан. – Радуйся!
Если алат был коварен и ожидал, что Ротгер закашляется и примется трясти головой, то он просчитался. После хексбергской «ведьмовки» тюрегвизе не страшна, как и наоборот.
– Радуюсь, – Вальдес сунул флягу Лионелю, – мансай они тоже прихватили, но мало, он сладкий, и я так и не попрощался с Линдой.
– Ужасно, – посочувствовал Савиньяк, делая глоток. – Мне обещан Костантини. Где он?
– С драгунами во дворе. За полковника его пока не спрошено?
– Пока мало за что спрошено, – и не только с Заля!
– Так для того и шли, – приосанился витязь, – мы спросим, они ответят. У кого голова останется, хотя, бывает, и лучше нас спрашивают…
– Перевязь Люра, – подыграл Ли, – удар Балинтов?
– Своими глазами видел, теперь и умирать можно, да только не скоро! Ох и повеселились мы у речонки одной, имечко запамятовал, трудные они у вас, язык сломаешь… А ведь как шли, скучно было – плащи чужие, девушки грустные, с того и ночи долгие.
– Ротгер тоже скучал. До вашего прихода. – Савиньяк еще разок глотнул тюрегвизе и заставил-таки себя отправиться к драгунам. Ничего не горело, напротив, теперь все складывалось до последнего камешка, но успокаиваться и поддаваться сидящим в засаде слабостям Ли не собирался. Впереди ждало «самое интересное» и, наверняка, страшноватое, а путь к нему лежал через пляски с бешеными зайцами и, весьма вероятно, через не самый простой бой.
2
Генерал Савиньяк с поднятым клинком несся прямо на прапрапраплемянника. Вокруг непонятно с чего горели хлеба, путались в конечностях с лишними суставами неизвестных пород кони, на мечах и кирасах вспыхивало решившее взойти на севере солнце… Подвиг, который рисуют вторую сотню лет, хотя сам генерал предпочел бы выжить и взять Паону. Брали павлинье гнездо другие, поскольку по милости отославшего резервы дурака Савиньяку пришлось контратаковать. Сражение он спас, но сам погиб. И что с того, что едва не загубившего всё генерала Алонсо Алва пристрелил на глазах командующего? Убитого это не воскресило, и потерявшему единственного наследника Морису Савиньяку пришлось спешно жениться, так что своим существованием они все в итоге обязаны прибитому болвану.
От мыслей о творящих подвиги и свадьбы дураках Арно отвлек средних лет господин, оказавшийся надорским бароном и почитателем Савиньяков вообще и Ли с матерью в частности. Пришлось выпить, но этим дело не ограничилось: у надорца имелись супруга и две дочери, которые Савиньяков тоже почитали.
– Прошу засвидетельствовать им мое почтение, – выпалил виконт, в последний момент не дав ухватить себя под руку. – Я срочно должен переговорить с… кузеном!
– О, – не дал сбить себя с толку любящий отец, – я видел виконта Рафле в Длинном зале и с удовольствием вас к нему провожу. Разумеется, я не намерен вмешиваться в семейный разговор, но, может быть, позже…
Грубить было не с чего, пришлось тащиться в Длинный зал. Барон не соврал: Рафле коротал время до танцев в обществе замужней сестры и молодых Дораков. Компания не вдохновляла, но для ожидания Валентина годилась, да и матери не придется объясняться с теткой Анной, которая и так озабочена «отношениями между мальчиками».
– Арно! – кузен Франсуа призывно замахал рукой. – Ну наконец-то!
– Так вы ждали именно меня? – виконт неторопливо поклонился дамам. – Я польщен!
– Это мы польщены, – улыбнулась Леони. – Я начинаю чувствовать себя принцессой.
– Тогда, – проворковал кузен, – где ваши ленты?
– Не все отличающие нашего Арно принцессы заплетают косы, – засмеялась кузина Екатерина. Ей было двадцать семь, и мужа ей давно поймали.
– Гизелла – герцогиня Ноймаринен, – напомнила Леони, – а станет всего лишь маркизой. Печально.
– Отчего же? – поддержал разговор Рафле. – Мы называем Салина и Дьегарронов маркизами, чтобы не называть герцогами, ведь тогда соберано оказывается королем.
– Как интересно, – рассеянно одобрила девица Дорак. – Корнелия Флашблау, и кажется, к нам…
– Лишь бы нас миновал поросячий кошмар! – в притворном ужасе воскликнул Дарзье. – Вблизи я его не вынесу.
– Но, – удивилась Екатерина, – вы же его совсем недавно выносили.
– Я неплохо владею собой, но поросячий Кальтарин пережил бы вряд ли. Графиня, какой дивный подарок! Вернее, два подарка сразу.
– Два? – подошедшая Корнелия скромно потупила глаза. – Я не совсем понимаю.
– Первый подарок, – галантно уточнил Франсуа, – вы. Что до второго, то я не совсем уловил мысль Дарзье.
– Она проста! – Наследник Дораков, похоже, был глуховат, а глухим вечно кажется, что их не слышат. – Вы, как справедливо заметил мой друг, прелестны, и кроме того, вы не привели некую девицу в поросячьих одеждах, чтобы не сказать наоборот.
– Почему я должна была приводить Иоланту? – Корнелия умела просто очаровательно удивляться. – Мы отнюдь не подруги, вот с Леони мы даже куклами обменивались.
– Вы с Леони просто прелесть, – умилилась Екатерина. – Вас не рассорила даже разорванная бедным Иоганном помолвка.
– Да, я зря опасался, – вмешался Дарзье. – Серна не станет искать общества свиньи, даже возьми та в зубы бумажный цветок.
– Серна ищет общества оленя, – Леони раскрыла веер, – и не она одна!
– Вы меня разоблачили, – Корнелия опустила глаза, – но мне в самом деле ужасно захотелось узнать про жука.
– Он большой и может укусить, это все, что о нем пока известно. – Арно понизил голос до почти шепота. – Франсуа, почему твой друг навязывает нам столь необычную для дворцов тему?
– Сам удивляюсь, – развел руками кузен. – Прежде я за ним такого не замечал.
– Прежде я не оказывался во власти кошмара, – Арно не показалось, Дарзье в самом деле говорил громче, чем надо, но глухим он не был.
– И на что он похож? – полюбопытствовал капитан Сэ, краем глаза заметив розовый рукав. Знакомый, ах ты ж скотина! – Я имею в виду кошмар.
– Он неописуем. Когда я обещал помочь графине Гогенлоэ, я не думал, что соглашаюсь стать свинопасом. Представляю, как бы я выглядел во время этого занятия, и мне становится страшно.
– Зря, – как мог проникновенно сообщил Арно. – Вы бы выглядели всяко не хуже, чем сейчас.
– Арно, – решила удивиться Екатерина, – теперь я не понимаю, что с тобой. Дарзье тебя чем-то задел?
– Именно, – нахально подтвердил Савиньяк, – я оскорблен за свою знакомую. Эдита достойна лучшего пастыря.
– Эдита? – захлопала отчего-то утратившими красоту глазами Корнелия. – Кто это?
– Гордость семейства Варнике. Если бы не война, Эдиту бы признали лучшей свиньей Придды, а может, и Надора.
– Милые кавалеры, – Екатерина укоризненно покачала украшенной трехцветными фиалками головкой, – вы явно голодны, иначе бы вы говорили о цветах или о нас, а вы говорите о будущих окороках.
– Никоим образом! – во весь голос запротестовал Дарзье. – Мы говорим исключительно о дамских прелестях и их противоположности. Я готов просить прощения у госпожи Эдиты. Она, вне всякого сомнения, красивей и приятней особы, которой я её невольно уподобил.
– Чтобы встретить госпожу Эдиту, вам придется проехаться в сторону войны, – теперь Арно говорил не тише корнета Понси. – Кроме того, я отнюдь не уверен, что вас к ней подпустят.
Разговорчик начинал привлекать внимание. По сторонам капитан Сэ не оглядывался, но впереди людей заметно прибавилось. Подтянулся упорно ожидающий своего часа надорец, мелькнул и пропал младший Гогенлоэ, развернули веера сестры Бигот.
– Решать за отсутствующих дурно, – бросился заполнять слишком уж красноречивую паузу кузен. – Оставим загадочную Эдиту в ее горах.
– Охотно, – кивнул Дарзье, – тем более сейчас неподходящее время для кабаньей или же оленьей травли. Простите, я должен найти и поблагодарить Валме. Печально, но теперь я его должник.
– Валмонам нужно только то, что им нужно, – Арно сам не понял, как оказался на пути собиравшегося удрать виконта. – Сукины дети им без надобности. Разумеется, я имею в виду не Готти, а тех, кто думает, что предвещает удачу.