Хозяин дома - Мирный Юниор 4 стр.

Каким именно образом вернувшийся из командировки Алексей узнал про её измену, Анна так в итоге и не выяснила. Проболталась ли какая-то из подруг либо рассказал кто-то из десятков едва знакомых людей, зажигавших в ту ночь в клубе, доподлинно она не узнала. Да и значения в ту минуту это для неё уже не имело, ведь она была просто раздавлена своим горем. Алексей был с нею краток, сказав, что им просто не о чем больше разговаривать. В тот момент Анна даже не заплакала – лишь чувство какого-то перемешанного с ужасом опустошения владело ей в ту горькую минуту. Позже пришли и слёзы, и стыд, и раскаяние, но Алексея вернуть не удалось.

«Как я могла? Что на меня нашло? Как можно было хотя бы на минуту поставить то плотское удовольствие превыше наших отношений, нашей любви?» – думала Анна, а сердце её рвалось на части.

Обидина не могла найти объяснений своему поведению. По крайней мере, тех объяснений, от которых стало бы хоть чуточку легче. И не знала, как ей жить теперь дальше.

Свой недавний день рождения Анна отпраздновала в компании лишь одного человека. Это была её новая подруга, также занимавшая номер на четвёртом этаже гостиницы.

– Не стоит тебе так горевать, Анюта. Всё будет у тебя хорошо! Главное, больше не влюбляйся в кого попало! – подбадривала подругу Варвара Желткова, доедая свой салат и периодически поднимая свои красивые карие глаза на Обидину.

Девушки завтракали в буфете гостиницы, куда уже второй месяц неизменно ходили вместе. Желткова, которая была немного младше Обидиной, сразу же расположила к себе часто хандрившую девушку. Она умела в нужную минуту сказать нужные слова, после которых Анне на какое-то время становилось легче. Варвара была достаточно красива и слегка худощава, при этом она почему-то крайне не любила, когда собеседник смотрел ей в глаза.

– Я могу понять, каким болезненным был для тебя тот разрыв с Алексеем, – продолжила Желткова. – Он казался тебе таким честным, благородным, так рьяно защищал семейные ценности. На словах, по крайней мере. Но не приходило ли тебе на ум, что с его стороны всё это было напускным? Что ореол верности и благородства он создал вокруг себя лишь для того, чтобы очаровать тебя и сделать своей? Что ж, его план сработал, и твоё сердце теперь разбито! Но не думала ли ты о том, что едва успел бы подойти к концу ваш медовый месяц, так он тут же принялся бы за то, что делают девять из десяти мужчин?

– Ты о чём? – нахмурилась Анна.

– Да о том, что он изменять бы тебе начал! – убеждённо проговорила Желткова.

Варвара сочувственно улыбнулась, встретив тревожный взгляд Обидиной, левой рукой поправила полы своего жёлтого шёлкового платья и добавила почти шёпотом:

– Ты знаешь, на что бывают способны мужчины, когда преследуют свои цели? Лично я не исключаю, что Алексей, находясь там, в командировке, вообще раздумал на тебе жениться! И всё это соблазнение тебя стриптизёром сам же и подстроил, чтобы был железный повод с тобою расстаться и уйти к другой. Ты действительно думаешь, что мужчины не способны на подлость?

– Нет, Варвара, мне кажется, что в своих догадках ты заходишь уже чересчур далеко! – недоверчиво ответила Анна. – Можно, конечно, всё что угодно предположить, но, на мой взгляд, всё гораздо проще. Я потеряла контроль над собой, оскорбила его лучшие чувства и сейчас пожинаю горькие плоды одиночества.

– Ты просто слишком ещё наивна, моя милая Аня! – воскликнула Желткова. – И пока ещё излишне склонна доверять людям. А вот повидала бы ты то, что довелось видеть мне, ты бы относилась ко всему этому совершенно иначе! Ну, предположим, он всего этого не подстраивал. Да, ты ему изменила. Но неужели этот единственный неприятный инцидент между вами способен был моментально перечеркнуть все те чувства, в которых он тебе на протяжении года с лишним каждый божий день клялся?

Обидина не ответила ничего. Ей тоже не раз доводилось об этом размышлять. Временами она пыталась убедить себя, что физическая измена не способна затушить огонь высокой человеческой любви, и в такие моменты начинала злиться на Алексея. Но потом чувство вины вновь брало верх, и Обидина снова впадала в уныние.

Стоит добавить, что ещё с подросткового возраста, когда Анне доводилось наблюдать за отношениями полов только со стороны, она уже начинала таить обиду на мужской пол. Её возмущало то, что измена мужчины женщине осуждалась обществом не так строго (и не такими бранными словами), как vice versa. Когда Обидина думала об этом, она невольно ставила женский пол выше мужского в своих глазах. В её душе словно происходила борьба, целью которой было устранить эту вопиющую несправедливость, этот ущемляющий женщин социальный предрассудок.

Сейчас же, слушая излияния Варвары о том, какие мужчины подлые и несправедливые по отношению к женщинам, Анне на время становилось легче. И всё же порою Обидиной казалось, что этот поток утешений, изливаемый её собеседницей, слишком пристрастен и лишь мешает ей разобраться в самой себе, в своих чувствах. Что-то подсказывало ей, что причина её любовных неудач кроется также и в ней самой.

– А вот на него посмотри, – допив стакан с брусничным компотом, вполголоса сказала Желткова. – Меняет женщин, как перчатки. Больше двух раз с одной девушкой его не видела.

Анна обернулась через плечо и увидела Дмитрия Формовщикова, платившего на кассе за свои излюбленные куриные грудки с рисом. Молодой человек внимательно пересчитывал выданную буфетчицей сдачу, после чего бросил беглый взгляд на обсуждавших его девушек и неторопливо направился в сторону лестницы.

«Помыслите о том, что есть опасность? Так называемая опасность есть не что иное, как страх за текущее состояние наше. Если же знаем, что каждое состояние творится сознанием, которое неотъемлемо, то страха телесного быть не может. Опасность, о которой так принято предупреждать, растворится сознанием. Потому рост сознания есть самое существенное основание для движения вперёд».

Агни Йога. Шлока 406 [1, с. 276].

И мы пошли ещё ниже… А я ещё ниже пал. Я вспоминаю, как мои новые сожители, держа цепи, в которые ты была закована, словно поводки, привели тебя на третий этаж. Здесь я ощутил злобу. Я злился на тебя за то, что ты решила оставить меня; за то, что ты отвергла меня, как своего господина. В те дни я считал, что ты должна принадлежать мне навечно. И когда ты вновь взмолилась о пощаде, твои слёзы уже не тронули меня. Я продолжал падать вниз, увлекая за собою и тебя. Но, должен признаться, здесь мне впервые стало страшно: когда я подумал, что однажды могу потерять тебя навсегда.

Денис Страхов занимал номер на третьем этаже гостиницы. Ему было двадцать семь лет, он работал агентом по страхованию и работал весьма успешно не только из-за созвучной с профессией фамилии. Когда он «завербовывал» очередного клиента, он брал своё не только и не столько тем, что хорошо рекламировал «преимущества» именно своей страховой компании, но ещё и тем, что действительно умел убедить своего клиента, что что-нибудь плохое непременно может произойти. И умел он это не благодаря отменной актёрской игре, знанию человеческой психологии либо какому-то незаурядному умению убеждать. Страхов действительно верил, что что-нибудь плохое обязательно может произойти.

Не сказать, чтобы у Дениса было какое-то тяжёлое, полное лишений и горестей детство; не сказать также, что «жизнь помотала его», когда он повзрослел. Вполне себе спокойная жизнь в окружении любящих родителей, у которых он был единственным ребёнком, успешная учёба в школе и в вузе на механико-математическом факультете, достойный заработок на уже упомянутой работе. Ощущал он некоторую грусть, когда ради работы в недавно открытом филиале страховой переезжал в город Ц., что лишало его возможности каждую неделю видеть своих родителей. Мобильная связь лишь немного подслащала горькую пилюлю разлуки. Девушки у Дениса последние полгода не было, и пока что это не доставляло ему какого-либо психологического дискомфорта. Его Страхову год за годом доставляли совершенно другие вещи.

Денис рос миролюбивым ребёнком, пусть и достаточно гордым. При этом его всегда ранило воинственное отношение людей друг к другу. В школьные годы, испытывая жгучую ненависть и отвращение, он не раз наблюдал, как уличная шпана отбирала у малышей данные им родителями на обед деньги. В такие минуты в Страхове боролись возмущение перед ужасной несправедливостью и боязнь пострадать самому, если он рискнёт прийти на помощь слабым. Уже после, не сумев в очередной (пятый) раз переступить через инстинктивный страх, Денис подолгу укорял себя за проявленное малодушие.

И вот однажды, ещё толком не умея драться, он всё же вступился за мальчишку, у которого четверо гопников отбирали телефон и деньги. Денис с отчаянием полез защищать перепуганного третьеклассника. Деньги и телефон в итоге отошли гопникам, паренёк в слезах сбежал, а семиклассник Страхов получил тяжёлое сотрясение мозга. По выздоровлении данный инцидент побудил Дениса серьёзно заняться единоборствами, и он отправился в секцию бокса. Получив за несколько лет усердных занятий ещё одно лёгкое сотрясение, Страхов в итоге добился значительных успехов и ему было присвоено звание кандидата в мастера спорта. Из-за среднего роста, достаточно скромных, пусть и с развитой мускулатурой, габаритов и доброго выражения лица на вид он не производил впечатления грозного противника. Однако умение за себя постоять, безусловно, вышло на качественно иной уровень, и последние несколько лет Денис не знал поражений в боях. Из тех редких уличных драк, в которых его вынуждали принимать участие, он теперь неизменно выходил победителем. При этом всего однажды ему пришлось драться одновременно с двумя оппонентами. В том конкретном случае Денис нокаутировал обоих агрессоров своим коронным правым кроссом. Со временем желающих вызвать Страхова на честный бой в его районе попросту не осталось.

И всё же ни приобретённые навыки боя, ни репутация опасного соперника не смогли избавить Дениса от парализующего чувства страха, которое болезненно сжимало область его диафрагмы, когда ему приходилось думать об опасности для собственной жизни. Когда Страхов узнал, что в соседнем районе пара отморозков зарезала тренера по тайскому боксу, в его уме поселились навязчивые мысли, что от подобной участи не застрахован и он. Тогда Денис нелегально приобрёл боевой нож и некоторое время чувствовал себя в безопасности. Через три месяца из травматического пистолета был насмерть застрелен чемпион Европы по дзюдо. Через три дня аналогичным оружием располагал в своём арсенале Денис Страхов.

Переехав в город Ц., имевший репутацию достаточно мирного места, некоторое время Денис не находил особых поводов для беспокойства. Гостиница ему поначалу очень понравилась; разумеется, не могли не понравиться и расценки. Дмитрий Формовщиков, который объективно был бойцом более высокого уровня, чем Страхов, по причине своего уравновешенного характера опаски у последнего не вызывал. Более того, они даже сдружились и могли часами обсуждать боевые искусства и женщин (эту тему чаще поднимал Формовщиков).

Практически сразу Денис сошёлся и ещё с одним человеком. Это был управляющий гостиницы, пятидесятидевятилетний Николай Александрович Чернобродов, бывший военный и большой знаток оружия. Они жили в соседних номерах на третьем этаже и часто заходили друг к другу в гости. Стоит отметить, что со временем Страхов и Чернобродов стали общаться значительно чаще, ведь у Дениса внезапно обнаружился новый повод для беспокойства.

– Николай Александрович, скажите, а что вы слышали про того самого хозяина гостиницы, который покинул её несколько лет назад? Вы встречали его когда-нибудь? – поинтересовался Денис.

Чернобродов, которого Страхов в очередной раз пригласил к себе в номер, в этот момент располагался за рабочим столом Дениса и читал журнал по армейской тематике. Он сидел к Страхову спиной и ответил на вопрос не сразу. То ли он не мог моментально оторваться от чтива, то ли тщательно обдумывал свой ответ – не видя лица Чернобродова, Денис не мог этого определить.

– Его самого не видел, – после довольно продолжительного молчания ответил Николай Александрович, – видел лишь то, что он здесь натворил.

– А что он здесь натворил? – Страхов чувствовал, как у него холодеют руки.

Чернобродов ещё немного помолчал, потом ответил:

– Он проник на седьмой этаж, пробрался в номер Виктора Драгунского и поджёг его.

– Номер поджёг?

– Да. Вместе с Драгунским.

– А зачем это ему? – с трудом проговорил побледневшими губами Денис.

– Поговаривают, что один из постояльцев лично позвал его сюда. По какой-то причине он очень сильно хотел его увидеть. Быть может, они и раньше были знакомы, точно не знаю. А хозяин этот беглый невзлюбил за что-то Драгунского – и поджёг его. Я увидел обгоревшее тело еле живого Виктора Александровича и тут же бросился к нему на помощь. А сам беглец к тому времени уже давно скрылся.

– А пожар долго горел? – пребывая в сильном волнении, спросил Страхов.

– Да, мы его еле потушили потом, – признался Чернобродов. – Но я хочу, чтобы ты знал одно, Денис. Я здесь давно уже отвечаю за безопасность. И больше подобного не допущу.

Страхов же тем временем раздумывал:

«Кто такой этот „хозяин“? Пироман какой-то что ли? И почему он принялся жечь этого самого Драгунского?»

– Николай Александрович, – с дрожью в голосе Денис обратился к управляющему, – а здесь с противопожарной системой всё хорошо? Если вдруг что-нибудь…

– Конечно, случиться может всё, что угодно. Ты и сам понимаешь это, Денис, не первый год ведь живёшь. От несчастий не застрахован никто, – угрюмо констатировал боевик. – Противопожарную систему мы проверяем регулярно. И, вообще, мы всегда начеку! Но ты правильно делаешь, что думаешь о безопасности. Весь в меня пошёл! – с редкой для себя улыбкой добавил Чернобродов.

– Всё-таки мне бы хотелось побольше узнать о том происшествии! – не унимался Страхов. – Вдруг он снова сюда придёт, этот «хозяин»…

– Всегда нужно быть настороже – всем нам! Но незваных гостей я здесь ни за что больше не потерплю, можешь мне верить! К тому же я теперь здесь больший хозяин, чем он, – грозным голосом проговорил Чернобродов.

Ветеран положил журнал на столик, встал со стула и добавил:

– Мне пора идти, Денис. Дела не ждут. Если что, зови. Я всегда рядом.

Пожилой боевик вышел из номера, оставив Дениса в состоянии беспокойства, замешательства и неимоверного любопытства.

«Христос учил состраданию, и попран закон любви.

Гаутама, наречённый Буддою, молил о мужестве и энергии, и предались лени последователи Его.

Конфуций учил о стройной государственности, и предались подкупности последователи Его.

Трудно сказать, которое преступление хуже, потому нельзя говорить о народах, можно лишь говорить о личностях. Лень ужасна и может граничить с преступлением. Трудно увидеть последствия лени, но она превращает человека в животное.

Скажу – она является одной из главных преград на пути».

Агни Йога. Листы Сада Мории. Книга вторая. Озарение.

Часть вторая. XI. Шлока 1 [9, с. 165].

Я помню: это было чуть раньше. Когда мы только начали свой спуск и они вели тебя за цепи, на шестом этаже нашего с тобою дома я совершил свой второй грех. Как же я тогда упивался своей властью! Ты – моя женщина, олицетворявшая для меня саму Природу, вся была моей! Да, я сделал тебе больно, но это нисколько не умалило моего удовольствия. Почему-то в этот момент я начинал всё больше верить им. Они же говорили, что так и должно быть, что я абсолютно прав, поступая так с тобой.