И вот однажды Страхов снова совершал свой «ритуальный» обход. Первый этаж, третий, шестой… Неподвижный красный огнетушитель, висящий прямо перед ним, как залог его спокойствия и мира в душе. И он поднимается ещё выше, на седьмой этаж гостиницы. Те же два огнетушителя по краям, несколько запертых дверей чьих-то номеров. Стены такие же светло-зелёные, как и на других этажах. Правда, оттенок их как будто немного другой. Возможно, недавно перекрашивали? По какой, интересно, причине? Из-за пожара?
И тут Денис вознегодовал сам на себя. Почему он всё время боится? И чего он боится? Пожара? Да, это может быть бедствием, но случаются же они иногда. И этот навязчивый страх… Ведь Денис не считал себя трусом. Ему приходилось вступать в бой и на боксёрском ринге, и на улице, и почти всегда он побеждал. И не было в нём места страху в такие моменты. Во время боя он пребывал «здесь и сейчас», зорко подмечал каждое движение противника и чётко действовал сам. Эта концентрация, полностью освобождавшая его сознание от посторонних мыслей, и была главным фундаментом его многочисленных побед. А что же с ним происходит теперь? Он всё время думает о том, чего нет, но почему-то это пугает значительно сильнее, чем те опасности, с которыми ему доводилось сталкиваться в реальной жизни.
«Почему фантазии пугают больше реальной битвы? И почему я так много об этом думаю?» – то и дело спрашивал себя Страхов.
В этот момент Денис почувствовал не мимолётное облегчение, а те спокойствие и решимость, которые он ощущал, когда действовал, а не блуждал в лабиринтах собственного ума.
«Да я же сам могу справиться с любой опасностью! С любым врагом!» – ощущая прилив внутренней силы, подумал Денис.
Он вспомнил про свои победы на ринге и на улице и почувствовал гордость.
И тут отворилась дверь одного из номеров. Из неё, не торопясь, вышел человек в просторном фиолетовом халате. Страхов знал его – это был Виктор Драгунский. Во время их прошлых бесед этот человек всегда очень лестно отзывался что о спортивных, что о профессиональных достижениях Дениса.
– Добрый день, Денис. Как твои дела? – обратился к молодому человеку Драгунский.
– Всё хорошо, Виктор Александрович. Вот, решил немного ноги размять, прошёлся по гостинице, поднялся сюда.
– Правильно сделал, здесь тебе всегда рады. Как на работе дела?
– На работе – прекрасно, мои результаты – едва ли не лучшие во всей организации.
– Ещё бы, я всегда говорил, что ты способен убедить кого угодно! С твоей харизмой и уверенностью в себе это не составляет никакого труда, я давно это понял!
И всё-таки что-то побуждало Дениса поговорить на волновавшую его тему и с Драгунским.
«А вдруг он знает про то происшествие больше Николая Александровича?» – подумал Страхов.
– Виктор Александрович, скажите, а правда, что в этой гостинице один раз произошёл пожар? И что его потом очень долго не могли потушить?
По помрачневшему лицу Драгунского можно было понять, что, во-первых, он действительно что-то знает про тот инцидент, а, во-вторых, что вспоминать об этом ему не доставляет никакого удовольствия.
– Да, здесь, на седьмом этаже, один человек, которого сюда больше никогда не пустят, в своё время устроил возгорание. Да, не скрою, я немного пострадал – небольшой ожог остался. Но, повторюсь: тому, кто этому виной, сюда дороги больше нет.
Страхов, услышав про ожог, снова забеспокоился. Он спросил Драгунского:
– Его сюда не пустят или он сам больше сюда не придёт?
– Да какая разница, Денис! Я тебе говорю: его здесь больше не будет! – заметно раздражился Виктор Александрович. – И вообще, лично мне он совершенно неинтересен! Мне что, заняться больше нечем, кроме как размышлять о судьбе этого изгоя? У меня уйма дел: множество людей ежедневно приходят ко мне за советом, зная, что только мне одному по силам разрешить их проблемы. Насколько хуже была бы жизнь в этой гостинице, если бы не моё непрестанное в ней участие! Так что, Денис, можешь навсегда выкинуть из своей головы этого беглеца. Здесь теперь правит не он.
Страхов задумчиво сверлил взглядом пол коридора. Слово «беглец», применённое Драгунским к тому, о ком в данный момент шла речь, интуитивно казалось Денису совершенно неподходящим. Скорее ему представлялся мятежник, бунтовщик – но никак не жалкий дезертир. Но то, что некоторые жильцы крайне не желают (и, возможно, даже боятся) его нового появления здесь, становилось для Страхова очевидным.
– К тому же, Денис, с твоими навыками боя и с твоей силой духа ты можешь не бояться никаких вторженцев! – продолжил свои хвалебные речи Драгунский. – Кто знает, может быть, тот поджигатель из-за того не появляется здесь, что боится именно тебя?
Насколько Страхову было странно слышать последнюю мысль собеседника, настолько же сильно она ему польстила.
«Да уж, этот человек умеет сказать приятное», – подумал Денис.
И хотя другой внутренний голос в то же время подсказывал, что «это уж слишком», Страхову всё же не хотелось отпускать этого приятного чувства собственной значимости.
«Может, и правда мне всё нипочём? Ни пожары? Ни тот ушедший хозяин?» – внутренне ликовал Денис.
Поблагодарив Виктора Александровича за тёплые слова, Страхов попрощался с ним и направился вниз.
IVЗа несколько лет до описываемых событий
Я часто прогуливаюсь по первому этажу гостиницы. Это место мне как будто о чём-то напоминает, но более точно я вспомнить пока не могу. При этом я регулярно встречаю здесь одну из живущих с нами женщин. Почти каждый раз я вижу в её руках наполненную едой миску, но иногда эта посудина пустая. Я чувствую, что в этот момент она не хочет со мной разговаривать. И я так ни разу и не спросил её, для чего она здесь.
Настоящее время
– Нереально! Потрясающе! – радостно воскликнула Лена и захлопала в ладоши. – И шлем, и шипы прямо как у того злодея из мультика!
– Да… – от восторга глаза Формовщикова так и сверкали из смотровой щели его шлема. – Эдуард Арсеньевич, моя благодарность вам не знает границ!
– Мне кажется, ваш противник будет повержен ещё до боя – лишь только увидит вас! – довольно улыбаясь, пошутил Привязчиков.
В номере Формовщикова состоялась первая примерка облачения, в котором Дмитрий собирался выйти на ринг в следующем бою. До этого долгожданного вечера смешанных единоборств оставалась всего неделя.
Формовщиков был вне себя от радости. Подобный образ он мысленно примерял на себя с самого детства. Он ежедневно рисовал в своём уме картины, как он сокрушает своих врагов, будучи облачённым в стальные доспехи, а из смотровой щели его шлема грозно сверкают его глаза, внушающие противнику страх и уважение, а прекрасным леди – обожание и благоговение. И вот теперь, с помощью его верного товарища Эдуарда Привязчикова, эти картины постепенно воплощались в жизнь. Формовщиков снова и снова рассматривал себя с ног до головы в огромном зеркале и не мог налюбоваться. Потом он могучей рукой прижимал к себе красотку Лену (свою новую девушку) – и снова не мог отвести от увиденного своих глаз.
Эдуард Арсеньевич тоже никуда не торопился. Ему было бесконечно приятно осознавать, насколько сильно Формовщиков благодарен ему, насколько ценит его внимание и услуги. Обожала Привязчикова и красотка Леночка. Она консультировалась с Эдуардом Арсеньевичем при выборе одежды, макияжа и вообще считала его «самым лучшим». Ну, после своего парня, разумеется.
Пару слов о Лене. С ней Дмитрий встречался вторую неделю, и теперь она была его «ненаглядной». Рост выше метра семидесяти; длинные и стройные, но не худые, ноги; среднего размера грудь и длинные, до самого пояса, чёрные как смоль волосы. Но самое главное, конечно же, лицо! В меру длинный тонкий нос, светло-карие глаза с длиннющими ресницами, красивая с большими белыми зубами улыбка – именно за это Формовщиков из десятков поклонниц выбрал именно её. И ещё, что немаловажно: она обожала смотреть вместе с Дмитрием его любимые фильмы и его триумфальные бои! И всегда говорила (может быть, даже искренне), что любит героев в масках. И к одному такому она сейчас, как ласковая кошечка, льнула всем своим гибким телом, так же, как и он, с упоением разглядывая их колоритную пару в зеркале.
«Скорей бы бой!» – думал в это время Дмитрий.
Он уже истосковался и по приливам адреналина во время баталий, и по празднованию побед, и по длительному смакованию видеозаписей своих триумфов.
«Сейчас самое главное грамотно подвести себя к бою. А когда настанет этот день, я ошеломлю всех своим костюмом, когда буду выходить на ринг, а затем нокаутирую противника в первом, от силы во втором раунде. И уже потом вместе с друзьями и подругами мы будем пересматривать мой триумф в записи на большом экране! – строил далеко идущие планы Формовщиков. – И Виктору Александровичу ни в коем случае нельзя забыть показать! Он всегда подмечает такие трудноуловимые нюансы, от осознания которых становится ещё приятнее».
Вообще-то почти все друзья и подруги уже согласились прийти на сам бой, чтобы поддержать Дмитрия вживую. Даже Георгий Константинович, посмотрев недавно любимый сериал Формовщикова и проникнувшись симпатией к одному носившему маску герою, пообещал прийти поболеть за Дмитрия. Денису Страхову, который сразу же сдружился с Формовщиковым на почве любви к единоборствам, вообще было обещано присутствие в углу ринга во время боя. Там же должен будет находиться и Николай Чернобродов. Хотя Формовщиков и уважал ветерана за богатый боевой опыт, но его поучительными рассказами, в отличие от Страхова, не упивался. Да, кое-что Дмитрию было интересно послушать, но принимать Чернобродова как своего гуру он ни за что бы не стал. Взаимное уважение, которое установилось между ним и ветераном, Формовщикова вполне устраивало. Хотя, по правде сказать, перед военными – что бывшими, что действующими – у Дмитрия сложился небольшой комплекс. Его мечты служить в спецназе так и остались мечтами, поэтому видеть себя воином, смеющимся в лицо смерти, у него не получалось. Годами лелеянный в воображении образ всё-таки пока оставался недовершённым.
Не дала своего согласия прийти на бой пока что только Анна. Дмитрий давно почувствовал, что Обидина относится к нему несколько натянуто. Впрочем, он собирался с ней вскоре поговорить.
Сейчас же его внимание принадлежало Леночке. Привязчиков только что оставил молодую пару наедине, и те продолжали любоваться друг другом (и каждый сам собой, разумеется).
– Ты великолепен! – ловя устремлённый из смотровой щели взгляд Дмитрия, сказала Лена.
– Я знаю, сейчас ты мечтаешь отдаться непобедимому герою, красавица!
– Что, прямо в этом костюме? Ты шутишь? – захихикала Леночка.
После того, как он посадил свою подругу в такси и она уехала домой, Формовщиков решил зайти к Анне. Ему давно хотелось с ней поговорить. Во-первых, он собирался лично пригласить её на вечер смешанных единоборств. Ему было бы очень досадно, если бы кто-либо из живших с ним под одной крышей проигнорировал столь значимое для него событие. И, во-вторых, он испытывал по отношению к Анне если не интерес, то, по крайней мере, некоторое любопытство. Эта недоверчивая девушка за всё время их знакомства не проявляла по отношению к нему ни малейших признаков симпатии. Даже, напротив, как-то сторонилась его. Формовщикову же, который не терпел недомолвок, хотелось поскорее внести в этот вопрос хоть какую-то ясность. Стоит добавить, что одним из качеств Дмитрия, которое он зачастую умело маскировал, была нетерпеливость. Формовщиков всё время боялся куда-то опоздать. Если какой-то волнующий его вопрос оставался неразрешённым, он тут же начинал чувствовать нервозность и с огромным трудом мог сосредоточить своё внимание на чём-либо другом. В этот момент по задней стороне его шеи словно бежали колючие мурашки, торопившие его поскорее принять меры.
«Если она затаила на меня какую-то обиду, пусть лучше скажет об этом напрямую», – подумал, уже стоя у двери Анны, Формовщиков и постучал в дверь.
– Войдите, – послышался мягкий голос девушки.
– Привет, Аня, – поздоровался с порога Дмитрий. – Отниму у тебя пару минут?
– Да, конечно, проходи, присаживайся, – без видимых эмоций сказала Анна, которая в этот момент просматривала список литературы на лето для девятого класса.
Формовщиков прошёл в комнату и присел на стул. Обидина сидела напротив него на одной из кроватей.
– Аня, ты, возможно, слышала, что на следующей неделе мне предстоит бой. Ты же в курсе, чем я занимаюсь?
– В курсе, Дима.
– Вот я и хотел позвать тебя поболеть за меня. Уже все мои знакомые из этой гостиницы согласились, осталась только ты одна.
Обидина отвлеклась от списка литературы и посмотрела на молодого человека.
– Ты зовёшь меня потому, что все согласились, а одной меня ты недосчитался?
– Нет, ну почему… Мне было бы приятно увидеть тебя там… и знать, что ты на моей стороне, – после этих слов и Анна, и Дмитрий улыбнулись. – Всё-таки мы не первый день с тобой знакомы, если уж на то пошло.
– Не первый… – задумчиво произнесла Анна. – А что, поддержки твоей красотки, которую ты в последнее время постоянно сюда водишь, для тебя недостаточно?
Дмитрий понял, что задавать этот вопрос нужно было именно сейчас.
– Аня, скажи, ты не таишь на меня никакую обиду? Может быть, я не самый лучший на свете знаток людей, но мне кажется, что ты меня за что-то недолюбливаешь. Это так?
– Я? Тебя? Недолюбливаю? – удивилась или сделала вид, что удивилась, Анна. – Да за что мне тебя недолюбливать?
– Вот и я об этом думаю.
Анна по-доброму улыбнулась, а потом несколько смущённо отвела взгляд в сторону. Ей импонировало, что Формовщиков не хитрил с ней, а спрашивал напрямую.
– Дима, пойми: лично против тебя я ничего не имею. Просто… – Обидина подбирала наиболее корректное выражение. – Просто мне не близко и не совсем понятно то, чем ты занимаешься. Ты бьёшь людей, получаешь за это деньги. Ты постоянно водишь сюда разных девушек. У всех у них есть что-то общее, но все они…
– Мне не подходят? – перебил девушку Формовщиков и, как ему показалось, несколько удивил её своим вопросом.
Действительно, Дмитрию было свойственно «встречать людей по одёжке» – он и сам давно себе в этом признался. Внешний вид он всегда ставил на первое место: что в облике героев-кумиров, что в женщинах – во всём. И всё же иногда его терзали сомнения. В его жизни уже было несколько девушек, внешность которых его устраивала на все сто – тех, кого он, как было сказано прежде, боялся потерять. Сейчас таковой являлась Леночка, которую Формовщиков только что провожал у крыльца. Однако ни одни из этих отношений не вылились во что-либо серьёзное. Дмитрий часто чувствовал себя одиноким, пусть и боялся себе в этом признаться. Образ героя-одиночки временами привлекал его, но образ героя-покорителя женских сердец в его уме котировался куда выше. Но, так или иначе, все красивые женские мордашки, которые он при первых встречах мечтал «навсегда оставить при себе», рано или поздно исчезали из его жизни. С кем-то не складывалось изначально, к кому-то Дмитрий сам впоследствии терял интерес. Если подобное происходило, то некогда притягательная внешность девушки мигом теряла в его глазах былое очарование. За последние годы Эдуард Арсеньевич познакомил Формовщикова со множеством красавиц. Со многими Дмитрий переспал, но ни с кем бы он не хотел проснуться рядом.
Что касается его отношения к Анне, как к женщине, то здесь всё было достаточно сложно. Он всегда ценил большую женскую грудь (чего ему, кстати, недоставало «для полного счастья» в Леночке), которой природа щедро одарила Анну, но в остальном она была не в его вкусе. Её полноватое тело, невысокий рост, слегка пухлое лицо – Формовщиков предпочитал любоваться другими картинками. Но сейчас, впервые в жизни разговаривая с Анной откровенно, он испытывал к этому общению глубокий интерес. Он видел перед собой человека, который был совершенно на него непохожим, но всё же чем-то к себе притягивал. Возможно, какой-то своей беззащитностью, которую в самом себе Дмитрий всегда пытался отрицать. И, что также было необычно для его общения с женщинами, Формовщиков не испытывал никакого стремления во что бы то ни стало сделать Анну своей – и от этого он чувствовал себя с ней легко. Незаметно для него самого у него пропало стремление непременно казаться сильным и мужественным, и он начал вести себя естественно, общаясь с Анной просто и без масок. И, возможно, она это каким-то образом почувствовала, ведь что-то тёплое почувствовалось в её голосе, когда она сказала: